Помоги проекту - поделись книгой:
В 1966 году Джексоны уже вовсю выступают на всех площадках, где только это было возможно. Как только Джозеф слышал, что где-то в окрестностях Чикаго проводится конкурс талантов, мальчики семьи Джексон тут же бежали за вещами и неслись к их допотопному минивэну. Туда же бежали Рон Ренсифер и Джонни Джексон. Несмотря на то что Джозеф стал платить ребятам, соседи все с большей неохотой отпускали своих детей в такие небольшие поездки до Чикаго и обратно.
Чем больше Джексоны выступают, тем большее раздражение они вызывают у соседей. Если раньше они были просто странной семьей чудиков, то теперь их считали здесь много о себе возомнившими выскочками, которым нужно показать, где их место. Не из злости, нет. Просто каждому ведь нужно напоминать, откуда он родом и чего он стоит, ведь так? Желание указать их место усиливалось не по дням, а по часам растущей безработицей. Сталелитейный завод постепенно разорялся, фабрики поблизости также устраивали массовые сокращения. Все больше семей в Гэри переживало самую черную полосу в своей жизни. Нет-нет, здесь ничего не изменится. Количество людей, живущих на пособие, будет здесь лишь увеличиваться, но на атмосферу в городе это уже не повлияет. Тогда криминальная обстановка в городе стала просто угрожающей. Люди еще не смирились с безысходностью, но даже не пытались выбраться из этой нищеты. Но вот то и дело куда-то выезжающие Джексоны раздражали.
Никто из семьи никогда не гулял во дворе с другими мальчишками. Изредка, когда Джозеф с мальчиками был в отъезде, Джекки и Ла Тойе разрешалось немного погулять с друзьями, но вскоре об этом узнал Джозеф, и такие вылазки пришлось прекратить.
Джексонов можно было увидеть либо в минивэне, либо в школе, либо стучащимися в дверь соседей с Библией свидетелей Иеговы в руках. Одним словом, было от чего считать семью странной.
Каждое утро Джозеф незаметно прокрадывается в комнату мальчиков и начинает орать. Ему доставляет удовольствие то, в какой панике тут же подскакивают дети, слыша голос отца.
– Подъем! – с видимым удовольствием констатирует Джозеф и уходит. Сам мужчина только что вернулся с ночной смены на заводе. Вид подскакивающих от ужаса детей его бодрит. Он идет заваривать себе кофе, пока дети собираются у себя в комнате. Они должны за пять минут прийти в боевую готовность и начать репетировать. Эта экзекуция продлится вплоть до восьми утра, когда детям не придет пора идти в школу.
Ла Тойя, Джеки и еще слишком маленький для репетиций Рэнди наблюдают за репетицией из угла дивана. Если Джозеф обращает на них внимание, то те тут же подрываются и бегут на кухню, чтобы помочь хлопочущей матери. В крохотном доме, который, по воспоминаниям Майкла, можно было обойти за пять шагов, вечно что-то валяется не на месте. Это, конечно, выводит из себя Джозефа. Нет, никогда здесь не бывает бардака, но проследить за тем, чтобы шестеро мальчишек не раскидывали свои вещи, просто невозможно. Джозеф частенько поколачивает детей за валяющиеся в углу брюки или раскиданные игрушки в гостиной.
– Место для репетиций должно быть идеально чистым, от этого зависит успех, – не устает повторять Джозеф, хорошенько разрядившись на ком-то из проштрафившихся детей. Это выглядит особенно пугающе. Еще минуту назад он яростно избивал кого-то и кричал так, что срывался голос, и вот говорит спокойным менторским голосом пастора.
В восемь утра дети отправляются в школу, расположенную буквально в нескольких минутах от их дома. Джозеф ложится спать, а пока маленький Рэнди и новорожденная Дженет остаются вместе с Кэтрин, которая теперь работает полсмены в универмаге.
Дети возвращаются ближе к середине дня и стараются сделать все уроки до пробуждения отца. Как только Джозеф просыпается, начинается второй раунд репетиций. Он уже будет продолжаться столько, сколько Джозеф посчитает нужным. Если глава семейства слишком устал сегодня, то он поручает репетицию Кэтрин. Соседские дети то и дело бегают мимо их дома и с интересом заглядывают в окна. С каждым днем все больше соседей Джексонов лишаются работы, а вместе с тем и ненависть к странным Джексонам растет.
И так происходит каждый день, вплоть до выходных. В свободные дни они ездят на конкурсы талантов. Все началось с конкурса в средней школе Гэри, где они выиграли Гран-при.
Вслед за школьным концертом последовал общегородской конкурс Гэри, на котором Джексоны срывают бурю аплодисментов.
– Если вы так будете выступать и дальше, нас ждет большой успех, – говорит после концерта Джозеф, чем повергает мальчиков в шок. Никогда раньше отец не говорил им ничего похожего. Единственной похвалой, которую он себе позволял, был одобрительный кивок головы.
Если не удается записать группу на конкурс, Джозеф едет туда один, а затем рассказывает о том, что видел. Он все время пытается завязать полезные знакомства, повсюду раздает свои визитные карточки, на которых теперь написано, что он музыкальный менеджер. Дети любят такие рассказы, но еще больше им нравится то, что на несколько дней, пока отец в отъезде, они могут хоть немного пожить спокойно, без сковывающего и парализующего страха перед отцом.
Если поначалу им с трудом удается добиться права участвовать в одном-двух конкурсах, то по прошествии нескольких месяцев Джексоны уже каждую неделю садятся в свой минивэн и едут на очередной конкурс. Иногда это ничем не примечательный концерт самодеятельности, но бывает, удается выступить на крупном конкурсе или концерте, на котором выступают местные или даже мировые звезды. Так пару раз они выступают на одном концерте с Джеймсом Брауном. Для Майкла такие поездки всегда становятся настоящим праздником. Отец во время поездки никогда не позволяет себе того, что он вытворяет дома в Гэри. Напротив, все выходные Джозеф играет роль идеального и заботливого отца, а братья во всем слушаются пятилетнего ребенка.
На сцене тихий, почти всегда молчащий Майкл моментально перевоплощается. Он поражает и восхищает своей детской непосредственностью и легкостью. Все умиляются тому, с какой легкостью поет и танцует такая кроха. Музыка здесь уже не так важна, хотя общий стиль «Пятерки Джексонов» потихоньку вырисовывается. Легкие, зажигательные мотивы, сочетающие в себе соул, фанк и кантри, нравятся публике.
Однажды на одной из репетиций то ли Тито, то ли Джермейн отказывается играть так, как того требует Майкл. Это происходит на сцене одного из театров в Чикаго, где им нужно было выступать вечером. Джозеф куда-то вышел, и сейчас они в зале одни.
Майкл начинает кричать и пытаться ударить одного из братьев. Все на это смотрят с иронией, что приводит его в еще большую истерику. Он уже колотит кулачками по всем музыкальным инструментам и кричит о том, что он просит сделать как лучше.
– Я не буду выступать! Я не пойду! Без меня никакой группы не будет! – кричит он.
Все остальные снисходительно улыбаются, пока старший из Джексонов Джеки вдруг не говорит:
– Он прав.
В этот момент улыбки сползают с лиц участников группы. Все вдруг понимают, что то, что сейчас говорит этот бьющийся в истерике малыш, – правда.
На самом деле пятилетний ребенок еще не полностью осознает свое Я и не может отделить его от понятия «семья». Майкл имел в виду лишь то, что если он не выйдет на сцену, группа будет неполной, не будет части единого целого, но все понимают это по-другому. Теперь все понимают, что они зависят от пятилетнего младшего брата.
Майкл Джексон со своей любимой собакой. 1970-е гг.
Вечером они выступают на очередном конкурсе в Чикаго и едут домой. Здесь, в Гэри, все возвращается на круги своя. Нужно ходить в церковь, посещать собрания, дважды в день репетировать и ходить в школу, где на них косо поглядывают. На утренней репетиции соседские ребята часто заглядывают в окна и с интересом наблюдают за Джексонами. Как только их замечает кто-то, мальчишки бросают в окно камешки или комья земли, а затем убегают с криками:
– У вас ничего не получится!
Но они продолжают ездить на конкурсы талантов и завоевывать призы. Джозеф всеми силами старается зацепиться в Чикаго и в итоге все же находит такую возможность.
Стриптиз-клубы в ту пору были давно разрешены, но по закону стриптиз должен был быть лишь частью шоу-программы. Да и было невыгодно содержать бар со стриптизом. Такое пользовалось популярностью разве что на окраине и в маленьких городках вроде Гэри. Вот туда постоянно захаживали местные работяги, для того чтобы выпить пару пива и поглазеть на раздевающихся девушек. В престижных районах Чикаго такое было не в моде. Нужно было привлекать чем-то публику. Чем-то, помимо стриптиза. И владельцы таких заведений шли на самые разные уловки, чтобы удержать зрителя. В такие бары приглашались комики, певцы и заклинатели змей. Посетителям все это нравилось, а следовательно, владельцам баров тоже.
Одно из таких заведений, ночной клуб «У мистера Лакки», согласилось подписать с Джексонами контракт на несколько месяцев, в течение которых Джексоны должны были каждый вечер выступать с получасовой программой. За эти выступления уже платили настоящие деньги, хоть и смехотворные, но все же. К тому же чаевые также доставались Джексонам уже в полном объеме. Чаевых каждый вечер собиралось немало. Пол сцены был буквально усыпан монетами, а карманы ребят рвались от натиска четвертаков.
Джозеф теперь мог себе позволить уволиться с завода, на котором ему приходилось трудиться до сих пор. Денег стало в семье меньше, но концы с концами все же сводить удавалось. Заработок от выступлений позволял это сделать.
Больше всех, конечно, получал Майкл. Солист группы, а заодно и очаровательный маленький ребенок у всех вызывал умиление, а то, как легко он держится на сцене, восхищало. Одна из песен в программе Джексонов содержала строчку «загляни, что у нее там под юбкой». В один из вечеров Майкл сорвался со сцены и пробежался на этой фразе между рядами, изображая то, как он заглядывает под юбки. Естественно, это повергло публику в настоящий экстаз.
– В следующий раз будешь под столы залезать, – распорядился Джозеф после выступления.
Отныне Майкл должен был каждый вечер срываться со сцены и под бурю оваций и женских визгов залезать под столы. Чаевых после этого выступления было больше всего, а каждая дама, сидевшая здесь, хотела лично потрепать ребенка по щеке после выступления. Толпа, собирающаяся после их выступления, с каждой неделей становилась все больше. И вот уже после получасового выступления Майку приходилось целый час терпеть эти экзекуции от женщин, к которым он только что залезал под юбку.
По возвращении он рассказывает об увиденном сестрам и матери. Это повергает их в шок и ужас. Такие вольности недопустимы в церкви свидетелей Иеговы. Нельзя даже слушать такую музыку.
– Мы не слушаем, мы ее исполняем, – бросает как-то Тито.
С этим фактом приходится смириться. Дома они поют в основном госпелы и рождественские песни, а в клубах Чикаго исполняют то, на что больше всего спрос.
Жизнь теперь поделилась на две части. Первая ее половина протекала в захолустном Гэри. Здесь нужно было репетировать, учиться, сносить побои и оскорбления отца, выполнять домашнюю работу. Вторая половина дня мальчиков выглядела куда более привлекательно. Здесь они выступали в одном из модных ночных клубов, а после всегда оглушительных аплодисментов зала можно было часа полтора стоять и наблюдать за тем, что происходит на сцене или в гримерках. Джозеф обычно это время тратил на флирт со стриптизершами, а мальчики старались не отставать от отца. Тито как-то просверлил дырочку в фанерной перегородке, отделяющей мужской туалет от женского. После этого торжественного события все Джексоны, а также Джонни, который продолжал с ними выступать, проводили большую часть времени в туалете. Вскоре такая дырочка появилась в гримерке стриптизерш и в туалете для гостей. Впрочем, за кулисами ночного клуба к пятерке Джексонов относились дружелюбно и снисходительно. Танцовщицы не стеснялись переодеваться в их присутствии, считая забавным то, что дети это видят.
– Кто-нибудь видел Майкла? – задается вопросом Джермейн.
Майкла неизменно находят возле сцены. Семи-восьми-девятилетний мальчик неизменно сидит на большой тумбе, стоящей перед выходом на сцену, и наблюдает за тем, как двигаются актеры на сцене. Иногда он вскакивает на тумбу и пытается что-то повторить, иногда он разговаривает с кем-то из приглашенных певцов и актеров, готовящихся к выходу на сцену.
Так происходит случайно. Майкл всегда обожал проводить время с братьями, но он просто не может иногда закричать: «Эй, возьмите меня с собой». Веселый ребенок, который буквально искрит своими двусмысленными (явно заученными) шутками на сцене, за кулисами превращается в замкнутого и медлительного школьника. Пару раз братья просто в шутку не берут его с собой, а на третий раз Майкл уже сам остается за кулисами. Вероятно, он надеется, что о нем вспомнят и за ним придут, но этого не происходит в тот раз. Когда о нем вспоминают, Майкл уже разучивает со Смоки Робинсоном новые движения.
Оказывается, что самое интересное за кулисами – это наблюдение за тем, что происходит на сцене. Это именно тот ракурс, который может быть полезен. Он все время подмечает какие-то интересные движения, интонации, разучивает хорошо «заходящие» шутки, но самое главное, волей-неволей общается со всеми большими артистами Чикаго, а таких в те годы много. Помимо Смоки Робинсона и приезжающего время от времени Джеймса Брауна, здесь частенько бывают Джеральд Батлер, Тайрон Дэвис и другие весьма успешные в то время исполнители. Кто-то не замечает сидящего возле сцены мальчишку, и тогда Майкл имеет возможность примерить на себя роль невидимки, который может спокойно наблюдать за истериками за сценой и триумфами актера во время выступлений.
Каждый день они проезжают без малого 70 миль[1]. Час уходит на дорогу до Чикаго. В это время мальчики должны успеть порепетировать. Когда они едут обратно, час дороги нужно потратить на выполнение домашних заданий, но Джозефу это неинтересно, поэтому обычно мальчишки просто спят вповалку всю дорогу до серого и безысходного Гэри, обстановка в котором потихоньку становится просто угрожающей. Почти каждый день здесь случается что-то криминальное. Однако уехать отсюда пока нет никакой возможности.
С большим трудом Джозефу удается добиться участия в конкурсе талантов, который должен был проводиться в театре «Аполло» в Нью-Йорке. Это легендарное здание было своего рода Меккой для всех начинающих музыкантов афроамериканского происхождения тех лет. Непрезентабельное с виду здание на задворках Гарлема[2] стало символом надежды для черной Америки. Здесь выступали Джеймс Браун, Луи Армстронг, Дайана Росс – все афроамериканцы, которым удалось хоть чего-то добиться в жизни.
Каждый человек, выходящий на сцену, суеверен, а уж начинающие музыканты всегда стараются куда-нибудь плюнуть или что-нибудь потереть, ради успеха. Милая особенность таких культовых мест состоит как раз в таких вот старых легендах и «волшебных» местах. В «Аполло» это было дерево желаний, растущее где-то возле выхода на сцену. По легенде, это дерево росло в закусочной, которую пришлось снести, чтобы построить театр. Владелец кафе разорился и уехал, а вот росток дерева удалось сохранить. Именно его и посадили здесь еще до открытия концертного зала. Как и любая легенда, это предание имеет множество вариаций, но все обычно сводится к этой простой истории. Американцы всегда очень серьезно относятся к своей истории, иногда даже слишком серьезно.
В день конкурса Джексоны ожидают своей очереди выходить на сцену в углу. Джермейн вдруг замечает, что в другом конце довольно просторного зала скопилось как-то подозрительно много людей. Он подбегает к толпе и интересуется, по какой причине все выстроились в очередь перед каким-то цветком в кадке. Ему что-то говорят, после чего он подбегает к братьям и пересказывает один из вариантов этой легенды.
Все мальчишки тут же идут посмотреть на дерево желаний. Все хотят хотя бы из любопытства прикоснуться к нему.
– Я не буду тереть старую корягу, – морщится Тито, когда подходит его очередь.
Остальные начинают уговаривать подростка потереть дерево, а Майкл тем временем уже подбегает к «старой коряге» и сосредоточенно трет его под снисходительные улыбки окружающих. Конферансье объявляет их выход. Братья уже начинают судорожно проталкиваться к сцене, когда Майкл делает вид, что что-то забыл, и отбегает от них. Он мчится к дереву, бесцеремонно расталкивая очередь, и яростно трет дерево еще раз. Лишь затем он столь же стремительно бежит к сцене, пытаясь догнать братьев.
Возможно, помогло дерево, а может, просто выступление было хорошим, но Джексоны в тот вечер выступили очень хорошо. Гран-при они не получили, но даже Джозеф был доволен тем, как приняла их взыскательная нью-йоркская публика.
Постепенно Джозеф понимает, что нужно расширять границы. Он начинает искать возможности выступать за пределами штата, а также с маниакальной увлеченностью занимается поиском звукозаписывающей компании, способной сделать из его мальчиков звезд. Для этого нужна пластинка. В 1960-х годах записать ее не так-то просто. Для открытия самой простой студии звукозаписи нужно потратить огромные деньги на аппаратуру, которая должна была размещаться в нескольких комнатах. Неожиданно он вспоминает то, как они выступали на конкурсе талантов в Гэри и какой-то странный мужчина сунул ему в руки визитку. Карточку, Джозеф, конечно, не сохранил, справедливо полагая, что в Гэри никаких полезных контактов быть не может. Тем не менее им нужно записать свою музыку, а посылка с демозаписью, которую Джозеф послал на «Motown», так и осталась без ответа.
Как ни странно, но отыскать студию звукозаписи в захолустном Гэри не так-то просто. Ни Джозеф, ни Кэтрин так и не завели здесь друзей, если не считать семью паренька Джонни, до сих пор выступающего иногда с Джексонами. Те ничего про студию никогда не слышали. Друзья Кэтрин из общины свидетелей Иеговы уж точно не сказали бы про такое, даже если бы и знали. В этой религиозной организации запрещали слушать любую музыку с малейшим намеком на плотскую любовь, да и самые нейтральные современные песни не жаловали.
Майкл с фанатками. 1960-е гг.
Спустя пару дней Джозеф все же выясняет название лейбла, а дальше уже посредством простого телефонного справочника находит нужный номер. Оказывается, что странный мужчина не забыл о «Пятерке Джексонов» и тут же соглашается прослушать их. Джозеф всегда и во всем пытается найти подвох, поэтому прежде предлагает встретиться один на один.
Вечером того дня Джозеф приходит домой мрачный и сосредоточенный. Несмотря на поздний час, он сует в руки Марлона кассету и велит поставить ее в магнитофон.
– За эту неделю вы должны выучить эти песни, начинаем сегодня, – мрачно говорит Джозеф.
На кассете записано несколько несложных, но никому не известных песен. Майкл уже начинает продумывать то, как нужно будет танцевать, за что тут же получает затрещину от отца.
– Вы должны петь, а не танцевать, – рявкает он и уже берет в руки шнур от утюга, который он обычно использует на репетициях.
Впоследствии все члены семьи Джексонов будут всю оставшуюся жизнь бороться с последствиями отцовского воспитания. Джермен стал заикаться после очередного ночного ужаса, который устраивал Джозеф, страдает он этим недугом и по сей день, пусть и проявляется он достаточно редко. Ла Тойя росла в вечном страхе перед тем, что отец увидит разбросанные вещи и накажет ее. Она часами могла убираться в доме из трех крохотных комнат в надежде на похвалу, но никогда не слышала этих слов от отца. Казалось, ее даже не замечали. В итоге она будет всю жизнь страдать от обсессивно-компульсивного расстройства и напишет исполненную обид книгу о своем детстве. Майкл… Так или иначе, этот ребенок страдал всю свою жизнь.
Ни в коей мере нельзя оправдывать насилие в семье, но и ожидать от темнокожего рабочего со сталелитейного завода тонкой душевной организации было бы странно. С детьми родители ведут себя так, как вели себя с ними их родители. Джозеф, равно как и Кэтрин, выросли в бедных семьях бывших рабов, собиравших хлопок на плантациях. Они никогда не знали достатка, а пределом мечтаний была возможность окончить школу. Ни Джозеф, ни Кэтрин не имели ни малейшего шанса на достойное образование хотя бы потому, что в годы их молодости темнокожие еще не имели права посещать колледж в Чикаго. Да никто и не надеялся. Всю жизнь они боролись за выживание точно так же, как это делали их родители. Проявление заботы и любви казалось чем-то странным и мягкотелым, а заставить детей учиться можно было только с помощью ремня. Джозеф искренне считал, что чем строже он будет с детьми, тем больше вероятность того, что из них выйдет толк. Как, черт возьми, иначе заставить подростков репетировать по пять-шесть часов в день?! Он не знал.
В неделю перед прослушиванием Джозеф ведет себя не просто строго, но безжалостно. Больше всего отчего-то достается Майклу, который и так старается изо всех сил. Вроде бы простые песни к концу недели кажутся уже какими-то неодолимыми, а качество исполнения, кажется, становится только хуже.
И вот наконец наступает день, когда они должны посетить «Стилтаун Рекордс» в полном составе. Гордон Кейт стоит у входа в здание и немного учтиво, немного насмешливо приподнимает шляпу при виде Джексонов. Затем этот странный мужчина проводит их в небольшой офис на несколько комнат, который буквально до краев заполнен народом. Все куда-то бегут, и кричат, и делают что-то ужасно важное. Впрочем, настоящая магия происходит за стеклом студии, где певцы в тяжелых наушниках пытаются что-то петь.
Джексоны ждут своей очереди вместе с каким-то хором и гадают, кого пропустят выступать первыми.
– Ну что ж, пойдемте, – выходит из своей небольшой комнаты Гордон Кейт и приглашает Джексонов. Неожиданно вслед за ними в студию начинают заходить хористы, которые тоже не очень-то понимают, что нужно делать.
Оказывается, Гордон Кейт принял решение взять Джексонов к себе на лейбл сразу же, как только попрощался с Джозефом. В этот день он хочет сделать полноценную запись, посмотреть, как звучат Джексоны в сочетании с исполнителями госпелов[3].
Запись проходит настолько успешно, что уже через пару месяцев Кейт записывает с Джексонами два сингла, которые, правда, не имеют и доли того успеха, о котором мечтает Джозеф. Сейчас ему как никогда ясно, что его мальчики способны на большее. Его собственная группа «Фэлконс» не могла и мечтать о контракте с какой бы то ни было студией звукозаписи, но вот «Пятерка Джексонов» вполне может рассчитывать на контракт с «Motown Рекордс».
Несмотря на контракт, Джозеф продолжает с методичностью маньяка посылать кассеты с записями Джексонов на музыкальный лейбл. Он требует, чтобы дома всегда кто-то дежурил у телефона, чтобы не пропустить звонок со студии. Но никто не звонит месяц, а затем и два.
Гордон Кейт не может предложить Джексонам нечто большее, чем запись пары синглов на тысячу копий. Работа у Джексонов есть, конкурсов и любительских концертов хватает, но на все это тратится слишком много сил, которые ничем, кроме аплодисментов, не вознаграждаются.
Они продолжают ездить в окрестные города на выступления, пару раз выбираются в Нью-Йорк, но даже выступления в «Аполло» больше не так воодушевляют. По большому счету, им все так же нечего есть и не на что жить. Вернее, денег сейчас хватает на жизнь, но все они тратятся на бензин и музыкальные инструменты, так что во всем остальном приходится себе отказывать. Впрочем, звездами местного масштаба Джексоны все-таки уже стали. Их песни крутят на местной радиостанции, а в Чикаго частенько просят автографы. Всем, конечно, хочется получить подпись очаровательного ребенка по имени Майкл, который поет и уморительно танцует. После каждого концерта в Чикаго выстраивается целая толпа из угрожающего вида женщин, которые хотят получить автограф и обязательно потрепать Майкла по щеке. К концу такого вечера у ребенка просто распухает половина лица. Джозеф в такие вечера выглядит особенно довольным, но денег такая слава не приносит. Будущее семьи Джексонов все так же непонятно, как и пять лет назад, а ведь очаровательный Майкл, которого все так жаждут потрепать по щеке, того и гляди превратится в прыщавого подростка.
Джозеф продолжает слать на «Motown» записи. Теперь это уже не демокассеты плохого качества, но полноценные пластинки, продающиеся в редких музыкальных магазинах Иллинойса.
– Может, стоит попробовать послать пластинки на другие лейблы? – позволяет себе робкие замечания Кэтрин, о чем каждый раз потом сожалеет. Джозеф впадает в неконтролируемый приступ ярости, после которого обычно берет в руки ремень и устраивает многочасовую репетицию для мальчиков. В такие моменты он очень похож на дрессировщика, который тщательно следит за тем, чтобы все львы сидели на своих тумбах смирно. Если кто-то делает ошибку, Джозеф с силой бьет провинившегося ремнем. С другой стороны, мужчину можно понять. «Motown» в те годы не просто главный музыкальный бренд, но и по факту единственный лейбл для черных исполнителей. Джеки Уилсон, Смоки Робинсон, Стиви Уандер, Дайана Росс – все они работают на «Motown». Обратить внимание на другие лейблы означает отказаться от всяких амбиций. Ни один лейбл больше не будет продвигать их группу. Джозеф никогда не забывал значения таких слов, как «мечты», «цели» и «амбиции». Это его главный и единственный талант, значение которого понимаешь лишь во взрослом возрасте.
Поделиться книгой: