Слишком много людей

– В любом, но не в нашем, – гурия улыбнулась полными губами. – В отличие от всех прочих конфессий, мы предоставляем особый сервис – посмертное принятие религии Пророка. Потом оформим задним числом – как если бы вы приняли его святую веру за пару минут до смерти. Это первая хорошая новость. А теперь вторая: принять ислам совсем не сложно. Достаточно произнести несколько слов. Собственно, это чистая формальность. Нужно всего лишь засвидетельствовать, что нет бога, достойного поклонения, кроме Аллаха…

– Я вообще-то не верю в Бога, – академик решил быть честным.

Гурия улыбнулась ещё обольстительнее.

– Это ничему не мешает, – мягко сказала она. – Мы не требуем признавать, что Бог есть. Всего лишь согласитесь с тем, что никакой Бог недостоин поклонения, кроме Аллаха. Заметьте, вы ничего не говорите о том, есть Аллах или нет. Вы только признаёте, что нет никого другого. Но ведь вы не верите в богов, не так ли?

– Гм… Не верю, – признал академик.

– Вот, отлично, – обрадовалась гурия. – То есть вы, по сути, уже сказали, что ашхаду Аль-лля Илааха Иль-ла Ллаах, и уже наполовину приняли ислам. Теперь осталось только засвидетельствовать, что Мухаммед – пророк Аллаха. Но это же просто исторический факт, любой образованный человек с этим согласится. Кем же был Мухаммед, что он проповедовал? Вы ведь это знаете, не так ли? Молчание – знак согласия. Так что можно сказать, что вы приняли: уа Ашхаду анна Мухаммадар расуулю Ллаах. Ну, вот вы и мусульманин.

– Не так быстро, – Сабельзон даже отодвинулся от симпатичной, но чересчур энергичной гурии. – Я ничего не говорил, никакого ислама не принимал, и, честно говоря, пока не вижу в этом смысла.

– Какой упрямый, – вздохнула гурия. – Ну почему вы не хотите принять лучшую из религий?

– Не вижу в этом пользы для себя лично, – честно сказал профессор.

– Ах, вы об этом… Ну хорошо. Давайте так: вы принимаете ислам, а я… – гурия отодвинула газовую ткань, – и не только я одна… – она подмигнула.

– Гм. У меня нет ничего, чем я мог воспользоваться бы, чтобы принять ваше любезное предложение, – сказал профессор. – А даже если и было бы: не слишком ли велика цена? Этим я успею и на физическом плане. Если хорошо воплощусь.

– То есть вас интересует хорошее воплощение? – гурия запахнулась и приняла деловой вид. – У нас множество вакансий! Мусульмане плодятся и размножаются, в отличие от так называемых цивилизованных народов.

– Особенно в диких и бедных странах, – не удержался профессор.

– Вовсе нет! – гурия снова стала ласковой. – Хотите, к примеру, в Париж? Древний центр цивилизации, прекрасный город…

– Меня уже приглашали в Париж. В качестве слепой девочки, – припомнил профессор беседу с херувимом.

– Ну, – гурия презрительно улыбнулась, – у этих зануд христиан почти нет вакансий. А мы для вас подберём что-нибудь поинтереснее. Вот, – она щёлкнула пальцами, и в воздухе засиял фиолетовый шар, по поверхности которого зазмеилась арабская вязь, – как раз сейчас для вас образуется великолепная вакансия. Обеспеченная семья, занимается легальным бизнесом, отец закончил Сорбонну. Вы будете пятым ребёнком в семье, причём первым мальчиком. Понимаете, как к вам будут относиться родители и родственники?

– А радикальным исламом я не увлекусь? – насторожился профессор. – Знаете ли, с такими детьми обычно именно это и происходит.

– Ну что за бессмысленное словосочетание – радикальный ислам? – гурия изобразила недоумение. – Вы же образованный человек и понимаете, что ислам един. Учение ибн Теймийи и Мухаммада ибн Абд-аль-Ваххаба и есть чистый ислам, как его практиковали первые три поколения последователей Пророка…

– Так-так-так. Вы предлагаете мне стать мусульманским фанатиком. Может быть, ещё и шахидом?

– Да вы что?! – искренне вознегодовала гурия. – Зачем нам расходовать ваш выдающийся интеллект на одноразовое задание? Вы проживёте долгую счастливую жизнь, полную утонченных интеллектуальных наслаждений. Вам не придётся умирать за веру, и даже убивать за неё. Лично вы никого не убьёте, даже пальцем не тронете. Вы будете заниматься… решением логистических задач, – несколько туманно выразилась гурия. – Очень интересная сфера деятельности.

Профессор, однако, почуял подвох.

– Это никак не связано с рынком опиатов? – решил уточить он.

Гурия рассмеялась, показав жемчужные зубки.

– Что вы! Такие судьбы уже разобраны. Но у вас будет работа не хуже. Планироваие операций.

– Терактов? – уточнил профессор.

– Джихад против кафиров и мунафиков является священным долгом каждого истинно правоверного, – отчеканила гурия, в прекрасных глазах которой появился стальной блеск. – Великая честь – сокрушить гнездо гнуснейших пороков, невежества и ереси, мерзкий Израиль…

– Идите к чёрту! – не сдержался Сабельзон, и пространство вокруг схлопнулось.

* * *

– Доброй вечности. Да, я знаю, что вы не буддист, но это можно со временем исправить.

Дракон приподнял усатую голову и изучающее посмотрел на то место, где светилось невоплощённое сознание.

– Я вообще-то не уверен, что это надо исправлять, – отбрил профессор, осматриваясь.

Местность была вполне ничего: над головой голубело небо, вокруг располагались невысокие холмы с какими-то изящными строениями. Вблизи текла река.

Дракон тоже выглядел вполне импозантно: изумрудная чешуя гармонировала с красными глазами и золотыми усами, свисающими из пасти. Зубы дракона были белые-белые, какого-то рекламного цвета, как будто он трижды в день чистил их «Блендамедом».

– Век европейских идей преходящ, а вечная Азия пребудет вовеки, – дракон наставительно поднял кончик хвоста.

– Не хочу в Азию, – решительно заявил Сабельзон. – Я человек европейской культуры.

– Скажите ещё – «христианской культуры», – уголки пасти приподнялись в подобии улыбки, усы дрогнули.

Профессор несколько смутился.

– Надеюсь, хоть у вас с вакансиями всё нормально? – спросил он дракона.

– Есть около тысячи срочных запросов из Юго-Восточной Азии, – дракон поднял умную морду, и в воздухе засияли иероглифы. – В основном на дешёвую рабочую силу, – он вздохнул.

– Неинтересно, – бросил профессор. – А что-нибудь почище? Чтобы не работать руками?

– Ну конечно же, – дракон высунул длинный раздвоенный язык и слизнул несколько иероглифов, – вот, пожалуйста, отличная интеллектуальная работа. Детство, правда, будет трудное, восьмой ребёнок во вьетнамской семье – не шутка. Но в дальнейшем вы, с вашим блестящим интеллектом, сделаете карьеру и станете старшим надсмотрищиком на обувной фабрике фирмы «Найк». Великолепная возможность отвлечься от чистого теоретизирования и ознакомиться с оригинальными социальными практиками.

– Гм. А как же буддистские идеалы добра и ненасилия? – засомневался профессор. – Что-то мне кажется, что эта работа связана с другими ценностями…

– Смотрите на вещи шире, – посоветовал дракон. – И насилие, и ненасилие одинаково иллюзорны. Поэтому на таких должностях желательны люди с буддистским мировоззрением… Кстати, не хотите поучаствовать в войне во Мьянме? Есть перспектива для человека с интеллектом. Как раз сейчас в одном уважаемом семействе в провинции Шан…

– Наверное, логистика? Небось, опиаты? – вздохнул профессор. – Увольте. Как будто в мире нет других занятий.

– Ну, если смотреть на вещи широко, опиаты позволяют расширить восприятие и осознать иллюзорность всего сущего, – заметил дракон, – но не хотите – как хотите.

– Мне бы всё-таки что-нибудь ближе к Европе, – попросил профессор. – Насколько мне известно, сейчас буддизм в моде.

– Европейские вакансии – дефицит, – заметил дракон. – У нас проблема даже с уважаемым Далай-Ламой. Он собрался воплощаться именно там, а у нас пока нет достойного варианта. Но вообще-то, если уж на то пошло… он стрельнул языком и слизнул ещё несколько плавающих иероглифов. – Не хотите попробовать себя в качестве гуру? Вам же, наверное, говорили о необходимости духовного развития?

– Ну… – протянул профессор. – Почему бы и не попробовать? – решился он. – Условия?

– Великобритания, семья новообращённых неортодоксальных последователей бон-по… то есть, простите, принявших Прибежище буддистов. Будете вторым ребёнком. Обеспеченные, но не богатые. Ничего, заработаете сами. Вы станете главой процветающей секты. Никаких опиатов, только синтетические вещества, психокоррекция, некромантия, подчинение воли…

– Да вы что, с ума посходили? Тоже мне, религия любви и мира, – не удержался профессор.

Дракон зашипел.

– Мы меняемся вместе со временем, – заявил он. – Нам надоело быть лузерами и проигрывать мусульманам. Буддизм в новом веке должен стать динамичным, развивающимся, если хотите – наступательным. Очень жаль, что вы не хотите этого понять. Очень, очень жаль, – дракон щёлкнул хвостом, и всё кончилось.

* * *

– Доброй вечности! – загрохотало над водами.

Профессор осознал, что висит над океаном. Внизу катились волны. Над ними возвышалось многорукое и многоголовое божество, как будто облитое золотом.

– Можно не кричать? – попросил профессор.

– Нечестие, – божество, однако, убрало грохот. – Итак, ты отказался от всех предложений, и при этом всякий раз называл себя человеком европейской культуры. Хвалю, ты сделал верный выбор. Таких, как ты, посылают ко мне, чтобы я вернул их к истокам, к традиционным арийским ценностям.

– Это что ещё такое? – напрягся профессор, осознавая, что попал в непонятную, и, пожалуй, неприятную ситуацию.

– Радуйся, – заявило божество. – У тебя прекрасная карма, странник. За свою праведность ты получишь традиционную награду. Ты удостоишься рождения в благословенной арийской земле, в касте брахманов…

– Нет, только не в Индию! – закричал Сабельзон. – Только не в Индию!

– Это обычное воздаяние за праведную жизнь, – божество развело руками. – Многие тысячи лет я дарую эту прекрасную участь достойным людям. В последнее время таких стало больше, чем раньше, и меня это радует. Вакансия, достойная тебя, у меня имеется. Готовься!

– За тысячи лет многое поменялось, – затараторил академик, уже понимая, что влип. – Индия сейчас – не самое благоприятное место для рождения…

– Не ухудшай себе карму, смертный, хуля священную землю! – рассердилось божество. – Я ничего не желаю знать ни о каких новшествах. Вернись к арийским истокам! Ты будешь рождён мужчиной в благословенной земле, первым ребёнком, в касте брахманов – что ещё нужно для счастья? Да будет так!

Из рук божества упала блестящая молния и ударила в океан. Воды закружились, образовав огромную воронку. Душу профессора затянуло вниз, в крутящуюся тьму.

Падая, он успел подумать, что теперь знает причину бешеной рождаемости в Индии, но вряд ли сможет когда-либо это опубликовать.

* * *

Васанти лежала на узкой грязной кровати, закрыв глаза. Джагдиш, только что покинул её ложе, оставив её, как обычно, разочарованной и неудовлетворённой. По правде говоря, Джагдиша мало интересовала жена. Он предпочитал те удовольствия, которые можно было купить. В последнее время он почти перестал интересоваться чем-либо, кроме своего зелья.

Возможно, думала Васанти, ей придётся работать. Нормальной работы для замужней женщины её касты в городе не было. Хорошо, если удастся устроиться к дяде Кумару. Дядя может пожалеть племянницу и ради неё – её мужа, который оказался таким слабым. Правда, он красив. Может быть, он всё-таки сделает ей ребёнка? А может быть, – вдруг подумала она, – уже сделал? Сегодня он, по крайней мере, сумел завершить начатое.

Правда, дядя влез в непонятные дела. Что-то нехорошее готовится на границе штатов. Лишь бы только не война. Только бы не война.

Слишком много людей, подумала она. Стало слишком много людей.