Сложение сил

— Зитрас! — Громко выдохнул кащенит название оружия Олега на языке гипербореи, уверенно опознав происхождение зачарованных топоров. Сорвавшийся с его перекрещенных клинков энергетический разряд разнес на осколки револьвер, который под влиянием телекинеза вылетел из кобуры боевого мага и попытался нацелиться кому-нибудь в лицо. Чародей мысленно выругался и решил для начала вывести из битвы самое слабое звено, атаковав наиболее слабого из противников. И, к своему немалому удивлению, не смог перерубить выставленный в попытке защитить лицо костяной меч. Силы просто продавить блок тоже не хватило, в худом теле юного лесного разбойника крылась немалая сила. В это время ветеран с булавой попытался атаковать плечо русского боевого мага…И отлетел назад на пару метров, поскольку находящаяся за плечом супруга Анжела всадила в него сноп дроби, между которой весело плясали крайне многочисленные плясали электрические искры. Человека в обычных стальных латах выстрел из техномагического двухствольно ружья могло бы разорвать на обугленные клочки, но кащенит остался целым, пусть его броня и брызнула во все стороны щепой. Упавший на палубу и обильно истекающий кровью человек даже немного дергался секунд десять пока не иссяк запас жизненной энрегии в латах…Впрочем, это могли оказаться и конвульсии вследствие остаточного действия наколдованных разрядов. — Какой предатель продал тебе эти святые реликвии?!

— Отзывался он на кличку Бессмертый, — совершенно честно ответил Олег, силой мысли дергая недорубленного им юнца прямо под удар его товарища в костяном шлеме, взревевшего от ярости не хуже продолжающего буйствовать где-то рядом берсеркера. Видимо последователь Кащея принял слова своего противника за издевку и богохульство…И для его худосочного товарища это оказалось очень плохо, поскольку парнишка налетел прямо на сверкающий кулачный щит, и боевой артефакт счел данную причину вполне приемлемым поводом для активации. Шмякнувшиеся на палубу костяные латы остались целы и невредимы, однако человеческое тело внутри них с громким хлюпаньем осело внутрь себя и принялось растекаться во все стороны омерзительной жижей с запахом крови и дерьма. — Анжела…Бля!

Супруга Олега поддержать своего мужа огнем не могла, поскольку ей пришлось отвлечься на небольшую группу вражеских абордажников, почти сумевших ударить в тыл семейному дуэту. И среди отряда из четырех кащенитов был как минимум один чародей, прикрывавший себя и своих товарищей магическим щитом в достаточной мере, чтобы гибридное воздействие дроби и электричества не убивало бойцов, а всего лишь валило их с ног. А вот в шлем самой Анжелы уже успел вонзиться сверкающий снежной белизной дротик из кости какого-то монстра, и пусть он скорее всего не дошел даже до кожи головы, один факт того, что данный примитивный боеприпас сумел вонзиться в стоящий не одну тысячу рублей зачарованный шлем уже многое говорило о силе атаки. И качестве снаряжения их сегодняшних противников, на голову превосходящем обмундирование обычной пехоты. Да, оружие и латы обитателей лесных дебрей зачастую состояло из материалов животного происхождения… Вот только уродливыми дикарскими поделками или же сделанной на коленке кустарщиной они не выглядели. Олег мог бы поклясться, что смотрит на единообразное снаряжение, шаблоны которого много-много поколений пользователей и обслуживающей их армии мастеров старательно избавляли от недостатков и довели до совершенства…С учетом стоимости, доступности потребных ресурсов и массовости производства.

— Умри! — Бросившийся на Олега кащенит явно был намерен разрезать своего врага на много маленьких кусочков и попытку вскрыть ему грудную клетку топорами-вампирами даже не замедлила опытного бойца, легко пропустившего мимо себя грозные лезвия. Впившие в броню русского боевого клинки мелко-мелко завибрировали, прогрызая себе путь к человеческой плоти…И тут чародей активировал сразу все вшитые в его тело боевые артефакты одновременно, поскольку был не намерен проверять свои скромные фехтовальные таланты в схватке с настоящим мастером, а кому другому обитатели лесных крепостей вряд ли бы доверили подобную ценность. Причем целился он не в грудь своего соперника, а в его голову, прикрытую пусть качественной, однако же самоделкой, и целых четыре заклятия четвертого ранга являлись силой, вполне сравнимой с бортовым залпом когда-то построенного им «Котенка». Удар не успевшим разойтись в стороны а потому крайне концентрированным холодом столкнулся с магическим барьером и не сумел продавить его, копье солнечного света пробило волшебную пелену и расплескалось безвредными всполохами о зачарованную кость, магический резак разрубил надвое эту на редкость качественную шапку, но лишь слегка рассек скрытую за ней плоть и потекшая было из раны кровь мгновенно свернулась…А вот гравитационная аномалия сработала вхолостую, поскольку отскочивший назад враг вышел из зоны действия чар раньше, чем получил первый удар невидимого молота.

— Я уже пробовал, мне не понравилось, — пошутил Олег, который краем глаза заметил, что на помощь его супруге пришел наконец-то вернувшийся в бой Стефан, в основном очистивший себя от налипшей на него дряни. И теперь можно было не опасаться за свою спину, поскольку доставившая столько неприятностей Анжеле группка кащенитов стремительно сокращалась в размерах, поскольку костяную броню сминали взмахи зачарованного двуручного топора. Да и вообще врагов на верхней палубе стало заметно меньше, чем раньше. Латы обитателей древних чащоб отличались немалой прочностью, но пули их все-таки прошибали. А магия позволяла своим владельцам проигнорировать одну, две или даже три смертельные раны…Но когда людей заливают горящим напалмом, сминают в кашу стальными кувалдами или дырявят в десятке мест сразу автоматной очередью, то полезность небольшого резервуара праны резко сокращается, ведь запасенной жизненной энергии хватает лишь на то, чтобы продлить агонию, поскольку на исцеление такого количества повреждений везде и сразу её бы понадобился целый океан. — Какого черта вы вообще прицепились к моему судну так сильно, словно я в суп нагадил каждому из ваших старейшин?

Все это время чародей не просто забалтывал противника, а сосредоточенно готовил на него коварную атаку, пытаясь вернуть лежащие рядом с ним на палубе свежие трупы к подобию жизни. Пусть по меркам боевой некромантии данные чары были примитивными как стальной лом, однако по большому счету разница между безобидной детской хлопушкой и бомбой, способной сравнять с землей целый дом, лишь в количестве использованной энергии. И магический дар Олега позволял ему щедро накачивать силой попавших в полнее зрения мертвецов, даже без использования каких-нибудь ритуалов или заклинаний. Конечно, он мог бы попытаться использовать более прямое воздействие на своего врага…Но потомки выведенных гиперборейцами мутантов, как правило, имели повышенное сопротивление магии. Известное чародею оружие и броня, сделанные по технологиям погибшей тысячелетия назад сверхдержавы, также отличались хорошей стойкостью к враждебным чарам, поскольку они должны были противостоять волшебству атлантов. Следовательно, удар огненной плетью или пригоршня концентрированного некроса могут доставить кащениту меньше проблем, чем бросившиеся в ноги ходячие трупы, являющиеся вполне себе физическими объектами.

— Твой учитель причинил моему народу слишком много зла, чтобы упустить шанс избавить мир от одного из его последователей, — сплюнул кащенит, по всей видимости, решивший, будто перед ним находится один из учеников Саввы, а после рванул вперед словно молния, опережая пяток бросившихся к нему прямо из положения лежа ходячих трупов…И, в общем-то, вполне самостоятельно нарвался головой на осколок гранаты, в противном случае пролетевший бы мимо. А шлема на ней больше не имелось, как и каких-нибудь защитных чар. Разогнанный взрывом кусок железа неправильной формы пробил череп в районе темени, однако вражеского абордажника не убил, ведь он являлся чародеем, а одаренные могли похвастаться изрядной живучестью. Однако столь тяжелая рана, без сомнения затронувшая мозг, заставила противника Олега утратить ориентацию в пространстве и замешкаться, а потому от удара зачарованного топора уйти тот уже не сумел и повалился на покрытую кровью палубу, теперь уже безнадежно мертвый, поскольку тяжелое острое лезвие примерно половину черепа просто срезало.

— Значит, все-таки Мстислава здесь ждали. Ох, тяжело ему будет со мной рассчитаться после таких известий! — Пробормотал себе под нос Олег, выискивая взглядом богатыря, с которым собирался помочь своим друзьям изначально. И нашел его лежащим на спине с раскинутыми навзничь руками, а также посохом Святослава, вколоченным в грудь на манер осинового кола, применяющего при охоте на вампиров. Помочь этому человеку, который скорее всего принимал участие в бою не по своей воле, чародей банально не успел. Сам маг-воздушник куда-то делся, а сидящий прямо на трупе гиганта Густав имел такой вид, будто им долго молотили об стену и даже лук натянуть толком сломанными руками не мог, хотя и пытался…Но так утруждать себя ему смысла уже особого не было. Пусть не без потерь, но верхнюю палубу летящего как можно дальше от места засады судна удалось очистить от боеспособных кащенитов, и лишь в пяти или шести местах еще кипела схватка с особо стойкими абордажниками. — Эй, уродов по возможности брать живьем! Они нам еще в хозяйстве пригодятся…

Оммак «Судьба шиноби. Работа над ошибками»

Вот за что Кейто любила чужую для нее страну, так это за огромное количество свободного пространства, дающего немалый простор для маневра, случись такая необходимость. На благословенных всеми Ками островах, порою, негде перу птичьему упасть, не говоря уж о том, чтобы спрятаться от чужих очей. Доходило до того, что одним из самых неприятных рисков для укрывшегося чарами невидимости синоби оставался банальный мануальный контакт. То есть, на него могли просто наступить, даже не видя сокрытого чарами воина теней. В среде ее коллег, подобная неудача была сравнима с тем, чтобы неудачно чихнуть на торжественном приеме. Позорно, конечно, но особо злорадствовать не стоит, ибо такое бывает со многими.

Кейто давно переросла тот уровень, когда теснота и ограниченность пространства могли ее испугать, причем переросла еще во время ученичества у госпожи Акико, задолго до своего попадания в немилость. Но даже так, женщина, несомненно, признавала, что в холодно гайдзинской империи с этой проблемой обстоит куда лучше. Будь она дома, выполняя очередное деликатное поручение из тех, что никогда не озвучиваются напрямую, то ей пришлось бы изрядно потрудиться для того, чтобы избавиться от трупа прямо посреди не самого маленького поселения. Вероятнее всего, без наличия под рукой дорогих алхимических препаратов или даже куда более дорогих запечатывающих амулетов, справиться было бы почти невозможно. Для Кейто, разумеется.

А сейчас? Да до смешного же просто! Осторожно протащить весьма тяжелое тело через дворы, перебросить через частокол, дотащить до реки, вскрыть живот, привязать камень к ногам и бросить на дно самого глубокого омута в окрестностях. Тут, конечно, повезло, что глотка водной стихии расположилась столь близко к самому поселению, но синоби справилась бы и при ином раскладе. Техника касания пера очень помогала, ведь без облегчения, а временами и обнуления веса довольно сложно перемещать мертвое тело. Особенно, если оно ростом под два метра и весом в два раза больше миниатюрной синоби.

С тихим всплеском, в предвечерних сумерках почти неразличимым, умерший исчез под водой, а Кейто приступила к привычным предосторожностям, без исполнения которых уже давно жизни не мыслила. Проверить собственные следы, вернее их отсутствие, распрыскать немного алхимии, убирающей лишние запахи на случай, если тело будут искать с помощью гончих псов, вбросить в воду немого другой алхимии, совсем дешевой, чтобы ближайшие несколько часов свежая кровь не привлекла внимание рыб, осмотреться, не пролилось ли где той самой крови — привычные каждому профессионалу действия, ничего более.

Еще раньше она влила в глотку умершему состав, не дающий мертвецу восстать нежитью и затрудняющий допрос мастерами пути служения смерти. Последние, конечно, не смогли узнать ничего опасного для Кейто просто потому, что она вообще не показалась на глаза убитому, даже во время короткого допроса, но в ее профессии не бывает лишних перестраховок. К этому ее тоже приучивали долго и крайне болезненно в случае плохого усвоения урока. Обобщая, женщина выполнила настолько полное «предопределение о сокрытии следов», насколько только могла, располагая своими умениями и средствами. Учителя бы точно удостоили бы ее своей скупой похвалы, не стоит сомневаться. Ну, удостоили бы, если бы она не была в их глазах презренной предательницей и жалкой беглянкой, предавшей доверие своей госпожи и своего клана. Таких принято убивать без жалости, словно бешеных лис и волков.

Еще пару месяцев назад, Кейто не смогла бы выполнить все предписания столь качественно хотя бы потому, что у лишенной клановой, да и любой другой, поддержки синоби банально не хватило бы самого обычного золота, чтобы купить нужные составы или реагенты для тех из них, которые проще было бы сварить самой, чем объяснятся с зельеварами о том, зачем ей такие подозрительные товары. Она не была алхимиком, скорее ядоваром, но в нее все же вбили рецепты нескольких десятков составов. Причем вбивали совершенно буквально — к пути предания формы и изменения сути веществ у Кейто не было даже малейшей склонности. Зато хватало упорства и нежелания получать по спине палкой.

Умение создавать простейшие яды не слишком помогало раньше, но теперь… теперь у нее были деньги для того, чтобы просто купить все то, с чем она привыкла работать. Десять тысяч золотых монет местной чеканки — это очень даже много, особенно для той, которой приходилось очень долго отвыкать от изобильной финансовой и материальной поддержки. А уж с тем, чтобы разыскать торговцев вещами сомнительной разрешенности, для хорошего синоби проблем не имелось. Маскироваться, разумеется приходилось, а иногда и убегать, если вместо заказанных товаров ее пытались угостить холодной сталью, но все это оставалась привычной рутиной жизни беглянки.

Она очень долго думала над тем, чего в жесте Коробейникова Олега было больше — страха перед пришедшей к нему в гости нему убийцей, наивности не успевшего узнать цену деньгам разбогатевшего мага, желания оставить почву для дальнейшего сотрудничества или даже искренней благодарности за хорошо выполненную работу? Для себя Кейто сошлась на том, что всего этого там было понемногу. Спасший ее однажды маг был щедрым и великодушным, тут ничего не скажешь… но и умным его поступок тоже не был. Сама синоби заплатила бы едва ли половину той суммы, которую получила сама и это было бы еще немалой щедростью.

Но чего она точно не собиралась делать, так это отказываться от платы за свои деяния. Труд синоби всегда грязен и даже самое яркое золото все равно остается испачкано этой грязью. Но когда это мешало жаждать упасть в эту грязь, лишь бы золота в ней было побольше. Кейто не была простым грабителем или бандитом, да и обычным синоби не была, но последние годы научили ее этой мерзкой и нежеланной жадности. Ведь больше нет ее госпожи, что даст своему клинку все то, что будет необходимо. Вернее, госпожи нет для потерянного клинка. Клинка, которому пришлось усваивать новые болезненные уроки того, как жить и выживать самому.

Кейто обещала, что не придет больше за наградой, принеся на руках своих кровь или грязь, — вполне понятное опасение со стороны не доверяющего ей мага ничуть не удивило, — но сейчас она обрывает чужие жизни не за награду из рук мага. Тем более не стала бы она столь глупо подставляться, пытаясь заработать своим ремеслом прямо под носом своего благодетеля. Она вообще не зарабатывала, а старательно прятала результат собственной ошибки.

Что ни говори, но искусству интриги ее только-только стали обучать, прежде чем она оступилась, так что многие вещи, для кланового клинка очевидные, до Кейто доходили с некоторым запозданием. Очень неприятное открытие, и вдвойне неприятное оттого, что ошибка ее может обернуться бедой для того, кому она беды не желала. Наверное единственному во всем этом проклятом акума мире, кому она той беды не желала.

Жалкая мокрица презренной китайской крови, которую она преподнесла дабы заинтересовать возможного сюзерена своими умениями и своей службой, была хорошим подарком. За плохой не платят десять тысяч монет, несмотря на заверение в том, что подарок был именно подарком. Вот только, у таких подарков имеются последствия, которые острый разум синоби просчитать не смог. Одно дело, когда владельца складов тихо «исчезают» в застенках слуг распятого бога. Сии монахи были сильным, влиятельным и крайне опасным противником, способным даже очень могучих кудесников заставить задуматься о нежелании конфликта.

Совсем другое, если этого владельца складов прямо из камеры похищает предположительно тот, кого оный владелец в глупости и никчемности своей попытался убить. Поле того, как слуги распятого улетели обратно во Владивосток, женщина немедленно начала собирать слухи и едва не начала рвать себе волосы на голове. Почему-то воспринимая Коробейникова Олега просто сильным магом и, вероятно, заклинателем зла, сумевшим вырвать себе часть демонической мощи, она совсем не рассчитывала на то, что он и сам будет в силах покарать покусившегося на его жизнь… пусть и чужими руками.

А ведь было же множество свидетелей того, как спасший ее чародей сначала обменивал пленных пиратов на слугу в исполнении высокопоставленного священника, а после тот самый священник прилюдно утверждал, что столь скорый арест того клопа был именно результатом исполнения этой самой услуги! А она еще по глупости своей жаловалась на то, что слуги распятого ее опередили! Хорошо хоть, что возможность лично поквитаться со своим недругом была оценена магом куда выше проблем от последовавшего обыска.

Кейто было бы очень неудобно и по-настоящему обидно, если бы внезапный обыск таки сумел найти что-то, чего монахам видеть не стоило. Благодарность Аматератсу за то, что она правильно оценила осторожность и скрытность своего благодетеля, была совершенно искренней. Хотя в иной ситуации, за подобное деяние, могущее стоить заклинателю зла даже жизни, такую «благодетельницу» должны были положить в одну могилу с ее «подарком».

Глупость или великодушие, но ее промах не стали разжигать в карающее пламя, даже одарив в ответ. Это не меняло результата — синоби чувствовала себя неудобно в первую очередь перед самой собой. У нее таких провалов не бывало со времени того злополучного задания, что сломало ее судьбу. И опять рядом был тот самый гайдзин. Впору задуматься не получил ли он, не выторговал ли в своей смертельно опасной ярмарке проданных душ, какую-то странную силу крови, напрочь рушащую все связанные с ним посторонние планы. Вроде бы что-то такое говорили про несколько древних кланов. Да и наличие, как удалось узнать из все тех же слухов, у ссыльного мага дара предсказателя в эту теорию вписывается.

Как бы то ни было, но сейчас Кейто приходилось закрывать новые долги, в которые она сама себя загнала своей поспешностью. Так хотелось ей доказать свою полезность, показать свое мастерство! Вот же, смотри на меня, я смогла похитить врага твоего и принести руки его тебе на блюде! Оставалось надеяться, что об остальных деталях того задания, что она поручила себе сама, ее, как она все еще надеялась, господин (или хотя бы работодатель) никогда не узнает.

Будучи частью клана, клана могучего и грозного, Кейто не привыкла к тому, что за ее действия будут мстить. Вернее, не так. Мстить той силе, частью которой она когда-то была, пытались многие. Но вот получалось у считанных единиц, а выживало и того меньше. Потому что клан всегда стоит за своих и за свое, как было заведено предками и на что даровано божественное право, врученное из рук и уст микадо. Право на месть тем, кто попытался в глупости своей перейти клану дорогу была столь же естественной, как и дыхание.

У Коробейникова Олега клана не было, как не было и родичей вообще. Об этом он сам сказал, еще в ту давнюю встречу на стене заснеженной крепости, когда ответы из уст его вырывала сама госпожа Акико. И пусть с тех пор молодой, слабый и страшно искалеченный мальчишка возвысился до невообразимых, для кого-то в его положении, высот, пусть он заполучил множество покровителей и должников, а сокровищница его до того полна, что десять тысяч монет для ответного дара он потратил почти не раздумывая… но он не был целым кланом. Пусть даже имел все возможные задатки, силу и средства, чтобы таковой основать.

Повторяя уже сказанную истину — никто не решиться мстить целому клану, взявшему виру кровью и душой врага своего, не посмеют враги восстать против мощи церкви, исполнившей свои обязательства. А вот против обычного мага, ну, или не совсем обычного, уже можно лелеять планы мести. У червя по имени Кацман Ли Петрович был брат, носящий точно ту же фамилию, но не умеющий в своей крови китайской грязи. На этом положительные качества старшего Кацмана заканчивались.

Ума, правда, у него тоже было побольше. Достаточно, чтобы понять насколько глупой задачей будет попытка личной мести могучему мастеру магии, предпочитающему путешествовать с охраной и умеющему постоять за себя. Зато вот его семья… Попытка поражать в своей изощренности старым кланам столь же очевидна, сколь закат солнца: раз Коробейников Олег, — а кому еще, как не ему организовывать похищение, — убил и отдал тварям из-за кромки душу моего брата, то почему бы мне не сделать то же самое с его женой или сыном? Уж они-то всяко менее защищены и опасны, чем сам мастер-чародей.

Не пытайся этот черноногий ублюдок ударить по ее благодетелю, Кейто могла бы даже одобрительно кивнуть — спланировал свою задачу он на удивление хорошо, подойдя с немалой сноровкой. Сразу чувствуется немалый опыт. Не систематическое обучение, как и нее, а скорее именно опыт проб и ошибок — эта акция явно была не первым шагом через тонкую преграду законности и чести, прямиком в объятия теней. Увы ему, но действовать он предпочел на территории, родной и привычной для Кейто. И там, где он плавал, словно рыба в течении реки, она сама парила ласточкой, ловящей крыльями потоки божественного ветра.

Кацман Степан Перович занимался городскими перевозками — его рикши, повозки и грузовые дилижансы возили, в том числе, и продукцию покойного брата. Дело не очень престижное и не самое денежное, но вполне уважаемое и законное. То, что он, временами, устранял тех, кто переходил ему дорогу тоже не удивляло синоби — кто таким не промышлял? А вот чему она удивилась, так это тому, что погань сумела, во время неразберихи во Владивостоке, сначала обезглавить, а после и поставить себе на службу довольно крупную шайку душегубов, являющимися хоть и не элитой преступного мира, но твердыми профессионалами. Не синоби, нет, но куда опаснее простых черноногих разбойников.

Ублюдкам хватило ума не использовать доставшиеся им активы для того, чтобы устранять конкурентов напрямую, но простаивать новым работникам не давали, вроде как, даже умудрившись завоевать кое-какой авторитет. По крайней мере, так считала допросившая одного из гайдзинов Кейто, а она допрашивать умела.

Стоило признать, что у них были неплохие шансы. Они приехали в соседнюю с Бурятным деревеньку, весьма заселенную и богатую, притворившись кто охраной торговцев, кто беженцем, кто просто бродягой. Вошли не разом, но в течении нескольких дней, по одному-двое. Они заранее озаботились подкупом одного из деревенских мужиков, что проживал на самом отшибе и слыл крайне нелюдимой личностью. Из этого домика, стоящего у самой стены, что отделяла поселение от бескрайних просторов, где властвуют чудовища куда страшнее простых людей, можно было легко и незаметно пройти в деревню или к неприметной лодочке, что доставит душегубов прямиком в Бурятное, не давая работникам паромной переправы запомнить лица уродов.

В само Бурятное ходили лишь трое из них, все три — одаренные, умеющие укрывать себя ложной личиной и ускользать от взгляда. Не на уровне Кейто, само-собой, но достаточно, чтобы не попасться и не всполошить никого раньше времени. Уже какой раз синоби неодобрительно покачала головой — заботясь о боеспособности, выучке и доблести своих людей, Коробейников Олег уделял преступно мало времени тому, чтобы обезопасить себя и своих близких от удара из тени. Нет, в плане того, чтобы провести масштабную диверсию в его отряде все вполне прилично — чувствуется школа и выучка. Патрули, причем не считающие облака али звезды, но всерьез высматривающие угрозу, охрана ключевых точек, пароли и переклички на случай иллюзий или личин и наличие рядом хотя бы одного одаренного, что смог бы распознать враждебную магию. А вот попыток заткнуть излишне говорливые рты, что даже не желая зла могут причинить его больше, чем целый отряд могучих самураев, не было и вовсе. Преступная беспечность, которой ранее сама Кейто воспользовалась без затаенного зла, теперь стала инструментом уже для настоящих врагов.

Изучение маршрутов патрулей, и распорядка дня обитателей нужного дома практически подходило к концу, выводя группу на финишную прямую — к самому убийству. Да, патрули не ходили по заученным маршрутам, некоторые детали менялись, но все же недостаточно. Коробейников Олег явно привык воевать, но вот к мирной жизни был приспособлен куда хуже. Спасали его вассалы, кое-что умеющие и знающие, как и общая сплоченность и знание в лицо немалой части жителей. Но то, чего хватало для простой деревни, было совсем никудышным подспорьем для растущего города. Вроде как, после ее визита, какие-то подвижки и начались, но их было слишком мало, да и были они слишком неспешными, чтобы отыгрывать существенную роль.

Кейто привычно оценила своих врагов, — а став врагами своей «жертвы», они стали и ее врагами, — теми стандартами, какими оценивали ее саму. Но для простого перевозчика шанс заполучить то ли в серьезные должники, то ли и вовсе в подчиненные, слаженную группу таких специалистов — редкая удача. Очень редкая. А уж Кейто позаботится о том, чтобы эта удача стала последней в их жалких жизнях.

Она считала, что шансы на успех у ничтожеств были, но при этом уточняла, что только в случае очень правильного выбора времени атаки и толике удачи. Соблюдение этих двух условий могло всерьез поднять шансы на удачный исход в любом деле. Подвело их то самое отсутствие толики удачи и привычка Кейто держать под контролем всю возможную обстановку вокруг точки ее интереса. «Раскинь свои тенета, подобно пауку, что ждет добычу долго и терпеливо. И лишь тогда, когда та паутина охватит глаза и умы людей, придет время наносить удар. Паук силен тогда, когда бьет первым, кусая скованную жертву. Змея сильна одной атакой, за которой не должна быть нужной вторая. Лишь став пауком в паутине и змеей в атаке, сможешь ты разить врага своего, не боясь промахнуться.»

Старый и давно усвоенный урок, заставлял синоби работать так, словно за спиной всегда стоит и смотрит госпожа Акико, пусть даже это и давно не так. А еще, во времена странствий по Возрожденной Российской Империи, ей куда чаще приходилось работать глазами и головой, чем ядом и клинком. Нельзя сказать, что она создавала полноценную сеть информаторов, нет, но и просто интересом и сбором сплетен это не являлось.

Личиной китайского юноши здесь пользоваться было глупо, ведь каждый шиноби должен иметь как минимум три лица — истинное, для разговора и поклона, чистое, для жизни в окружении врага и грязное, для того, чтобы говорить с грязью. Юноша-китаец был чистым, а вот грязью стал еще один китаец, только старый и сгорбленный, опирающийся на клюку. Клюкой был замаскированный клинок с барьером в рукоятке, горб был искусственным, как и морщины на лице, зато золото вполне настоящим.

Естественно, только законченный блаженный, которому духи и ками не добавили в детстве ума, будет напрямую предлагать деньги ради того, чтобы ему рассказывали всякие интерестности. Оно, конечно, может сработать, но куда чаще просто привлечет нежелательное внимание. Золото нужно для другого, куда менее заметного влияния. Менее заметного и намного более ценного в своей сути, что является одной из главных мудростей при работе с тенетами. Снова-таки, это не родная специальность Кейто, но после своего предательства, да и до него тоже, ей часто приходилось работать на стыке разных теневых школ. Простую забирающую жизни не возьмут в личные порученцы — госпоже Акико требовался крайне разносторонний специалист.

Старая бабка, чья внучка, — единственная пережившая недавнюю войну родная кровь, — слегла с неизвестной хворью получила горсть серебра на дорогу в Бурятное, где местный могучий целитель избавил ее от оной хвори. А старый китайский дедушка, даже проценты долга не взявший, получил возможность в любой момент хорошо и плотно поесть, тепло переночевать и собрать слухи, которые в иной ситуации пришлось бы вылавливать по одному. Конкретно в этой деревеньке были и другие должники, знакомые, хорошие собутыльники и прочие личности разной степени полезности, но помогла именно старая и склочная сплетница. Пока остальные селяне работали, она, уже слишком старая для тяжелого труда, днями пряла и вязала из получившейся пряжи, заодно делясь новостями и слушая истории таких же, как она, старых развалин.

Идеальный информатор… если бы только прожила подольше, а то она действительно слишком старая и побитая ветрами. Не исключено, что скоро придется искать ей замену. Другие несущие слово были либо не настолько надежными, либо, что куда чаще, требовали ощутимо большего внимания и вложений. Особенно, если учитывать, что она не рисковала напрямую вербовать кого-то с целью следить за округой. Была даже идея замаскироваться под слугу распятого и нанять слухача именно под эту личину, но пока что это было только планом на будущее.

Именно от благодарной старому Уханюшке (вот уж надо было так извратить и без того неблагозвучное китайское имя!) старухи Кейто узнала ключевую деталь, буквально краем уха услышав, как славно погулял вчера один из местных пьянчужек. Пьяница, раздобывший незнамо где денежек, — это крайне характерный знак для тех, чьи очи привыкли видеть, а уши слышать. Кейто не заподозрила его ни в чем, ни в хорошем, ни в плохом, нет. Просто она узнала странную новость, подпадающую под привычные ей шаблоны, после чего принялась проверять.

Пьянчужка просто продал много одеял, принадлежащих его жене и сыновьям, погибшим во время атаки воинов микадо. Ему уже не нужно, а тело просит очередной дозы алкоголя. А под такую просьбу память о покойных продается так легко и просто… Впрочем, долой презрение к пьяницам — зачем нелюдимому, как говорят здесь «бобылю» столько одеял? Просто скупить по дешевке? А вот и нет — просто кое-кому ночами холодно, только и всего. Вот так, из-за простого желания погреть кости, рассыпалась столь длительная и хорошая, — как для такого отребья, — подготовка. Ее за такое отправили бы чистить отхожее место до конца ее дней.

После этого заметить скрывающуюся в большом, хоть и старом, доме группу душегубов было делом нескольких простых шагов. Достаточно было проверить следы вокруг дома — сразу заметила натоптанную тропку к реке и еще одну к обустроенному в лесу тайнику. Последнее тоже ошибка, ведь в Сибири каждый черноногий немного охотник и следопыт. Вот, собственно, во время очередной проверки тайника она и выловила свою жертву, уже надежно спрятанную на дне тихого омута. Убитый должен был взять в тайнике нужные амулеты и пойти на смену отработавшей свою долю наблюдения двойке коллег, так что его прихода будут ждать.

Времени оставалось в обрез и в другой ситуации Кейто не стала бы так рисковать, предпочтя навести на будущих похитителей или убийц гнев того, за чьей семьей они пришли. Но сделать так — собственноручно поставить печать забвения на собственных планах и на возможном сотрудничестве с тем единственным, кого совсем не хотелось разочаровывать или огорчать. В ее жизни и так слишком мало смысла и радости, чтобы отказываться даже от простой надежды на лучшее.

Когда дело доходит до защиты территории от проникновения возможных шпионов и убийц, одной из главных ошибок простого обывателя или даже не слишком опытного одаренного буси, ронина или самурая, будет тот факт, что перекрывая пути проникновения, они почему-то забывают про потолок. Такова природа человека, говорили ей учителя, что мы очень редко смотрим в небо, боясь того, что небеса накажут нас за дерзость.

Из-за такой детали, множество начинающих или не слишком умных познающих пути тени и яда, считают потолки, балки перекрытия и прочие, похожие, места идеальным местом, чтобы обогнуть чужие ловушки и спрятаться от внимательного взгляда. Довольно часто они оказываются правыми, пока судьба не покажет им их глупость. И хорошо, если не перед самой гибелью покажет! Потому что любой профессионал, хоть что-то понимающий в работе синоби, будет защищать верхний путь даже лучше, чем путь нижний. Как раз от таких умников, что мнят себя самой Тенью, но не спешат подкреплять свое мнение хотя бы капелькой мозгов.

Вот, например, грязные и уродливые гайдзины, но даже они поставили равное количество невидимых нитей звона возле пола и потолка. Ставили явно каким-то амулетом и к нему же привязали тревожный сигнал, не доверяя собственным чувствам. Именно на этом трюке подобных «опытных» ловят настоящие профессионалы, обученные хорошими наставниками и имевшие время отточить свои навыки.

Ставя сигнальную нить на полу, правильным решением будет расположить ее в самом низу, на высоте лишь чуточку выше стопы, чтобы даже обладая волшебным взглядом, можно было пропустить едва заметный фон от намеренно тусклого в магическом восприятии заклинания. Располагая такую под потолком, лучше всего распустить ее буквально в жалком ногте от поверхности потолка, ведь внимательный взгляд вторженца будет направлен прямиком на собственные ладони. Мало кто задумывается о том, что между двумя нитями остаться слишком много свободного пространства, которое так легко использовать лазутчику.

Кейто не стала приклеивать собственный вес к потолку, меняя вектор притяжения, вместо этого упершись в поверхность стены. Немного магии, не нарушающей покров барьеров, и вот она уже ступает по стене, подобно змее, ожидающей появление добычи. Для тех, кто привык забирать ценности и жизни из запертых и охраняемых домов, эти гайдзины оказались преступно неготовыми к тому, что против них применят их же тактику.

Спустя еще тридцать минут, потраченных на подсчет противника и попытки рассмотреть на них амулеты и артефакты, заодно определив их тип, Кейто пришла к выводу, что шестеро бойцов, один толстый урод, приходящийся прошлой ее цели братом, и один немолодой черноногий не представляют для нее серьезной проблемы при игре на ее поле. Да, они все, кроме хозяина дома, одаренные, а их лидер, судя по всему, полноценный маг третьего ранга по европейской шкале, да еще и собравший на себе немало волшебных предметов, далеко не все из которых Кейто смогла определить по магическому фону или внешнему виду. Но и она не крестьянская девка, только-только от сохи оторванная.

В прямом бою такое число врагов сметет обычного синоби почти без потерь — не для того их готовят, чтобы, подобно самураям, встречать толпу врагом могучими ударами клика и чар. Даже Кейто, со всем своим опытом, полученным во время интервенции в Китай и при обороне Сахалина, не поставила бы в этом бою на себя. А уж ей приходилось сражаться почти что лицом к лицу слишком часто, как для нормального синоби. Но если есть время и возможность самой выбрать цель и средство атаки, то все выглядит совсем иначе. Куда приятнее для Кейто.

На лицо уже натянута тонкая тканевая маска, оставляющая открытой только глаза. Нанесенные на нее рунные цепи позволяют игнорировать практически все простые и немалую часть сложных ядовитых газов. Вещь дорогая, но на снаряжении хороший синоби не экономит, а деньги у Кейто недавно появились. Она из-за похода за покупками во Владивосток, пропустила разыгравшуюся в Бурятном попытку призыва демонов, свершенную тупой колодой-травницей. Как знала, что за ней нужно было внимательнее следить!

В руке едва слышно хрустит стекло и на пол беззвучно оседает бесцветная пыль не имеющая запаха, но испаряющаяся при контакте с кислородом. Очень недешевый состав прямиком из расположенной в портовом квартале Владивостока магазинчика старого Магарыча, в который без приглашения и рекомендаций сложно попасть и тысячекратно сложнее выйти живым. К счастью, он тоже любит золото и ему плевать на разрез глаз покупателя.

Это не смертельный яд, ведь ей все еще нужно провести допрос Кацмана, зачем-то оставившего свой заработок во Владивостоке и приехавший мстить вместе с подчиненными ему бойцами. То ли не доверяет, то ли настолько жаждет мести, что готов лично рисковать. Что-то подсказывало Кейто, что именно этот человек, потребовал доставить в дом побольше теплых пледов, развалив всю операцию, будто замок из песка. Яд не смертелен, но и не мгновенен — накапливаемое воздействие постепенно лишающее контроля над телом и магией. Самое оно против слаженной группы одаренных, привыкших быстро реагировать на смену обстановки, но не готовых к атаке именно сейчас.

Синоби не вслушивается в разговоры будущих мертвецов, неотрывно следя за чистящим картофель мужчиной, чей дом заняли опасные гости. Очень странно, что этот глупец не понимает того, что живым его не оставят, но женщина не исключала ментального вмешательства. Достаточно тонкого, чтобы на нелюдимом отшельнике его не замечали при общении. Мысленно она сделала себе заметку о возможном ударе по сознанию, продолжив следить за простолюдином. Он — единственный не одаренный в доме и на нем яд скажется самым первым делом.

Вот он все сильнее склоняется над миской с очищенными овощами, вот из его пальцев выпадает нож, а сам старик, — повезло, — остался в сидячем положении. И никто даже тревоги не поднял — край непуганых чаек, честное слово!

Резким рывком Кейто смещается со стены на потолок, — не забыв осмотреть его заранее, — после чего пользуется моментом и проскальзывает в комнату с парой спящих после ночного дежурства гайдзинов. В этой комнате яда почти нет из-за все той же двери, а потому, придется поработать сначала именно с теми, на кого отрава подействует последней. Третий, вошедший к спящим, и сам зевает, то ли от усталости, то ли от яда, а синоби начинает действовать. Тонкие, болезненно ветхие стены — не преграда для звуков, а убить всех троих вообще без шума может не получиться. Может, конечно, и получится, но Кейто не дает себе права на риск или попытку сэкономить — небольшая бумажка с начерченной на ней кандзи «тишина» начала гореть бездымным пламенем, а комната стала полностью отрезанной от окружающего шума. Как и весь остальной дом от шума в отдельной комнате.

Использованная ею печать тишины одна из самых слабых, могущая быть разорванной даже слишком громким вскриком, но отнюдь не самая дешевая — на обратной стороне печати было начерчено еще одно кандзи, запирающее не только звуки, но и магический фон. Третий ранг, да еще и выбравший схожий с самой Кейто путь развития, мог и уловить колебания магических полей. А ей это совсем не нужно, ее дело любит тишину.

Единственный бодрствующий гайдзин рефлекторно тянется к ушам, переставшим слышать, да так и умирает, ведь дотянувшаяся первой Кейто, просто воткнула в открытое ухо длинную иглу, пчти спицу. Тело только падает на землю, а женщина перерезает глотку одному, а второму втыкает под шею парализатор — если больше живых не будет, то ей нужен хоть какой-то источник информации. е теряя времени, Кейто подходит к плотно закрытому окну и оценивает сигнальную нить на нем. Тоже нить, хотя сюда куда лучше подошла бы либо рунная запирающая цепочка, либо защитное оммёдзи. Ей же проще.

Короткий миг концентрации, и засиявшие серым светом пальцы просто взялись за нити чар и перетащили очку фиксации сигнальной ловушки подальше от окна. Встряхнув руками, Кейто возвращает целостность маскирующим полям и распахивает окна настежь, игнорируя висящий на них колокольчик. Вторым движением она срывает бесполезную побрякушку, откладывая ее в сторону, а третьим раздавливает в руке почти догоревшую печать. Слишком долгая тишина ничуть не безопаснее резкого шума, ведь подозрение вызывает точно такое же.

Выскользнув в окно, она пером на ветру взлетает на крышу, лишь немного помогая себе кончиками пальцев. Еще секунда и точно те же чары перемещают висящую на слуховом окне нить, а синоби вновь оказывается в помещении. А там, прислонившись к тонкому и изрядно одряхлевшему полу, прислушалась к происходящему внутри дома, обещающего стать могилой для всяческого отребья. Вот-вот, с секунды на секунду, должно проявится действие купленного состава. И если ее все же обманули, то она не поленится и не устрашиться сходить к Магарычу в гости, дабы устыдить презренного в неверности выбранного пути поиска наживы. Благо, в прошлый раз успела неплохо изучить наложенные на магазин чары и защиты. Да и не сидит он в том магазине круглосуточно — момент для удачного броска иглы найти можно, как и иглу, способную пробить его амулеты.

Кровожадные мысли, однако, оказались беспочвенными, ведь состав сработал точно так, как и должен был сработать.

— Лютый, мне чет мутно… — С трудом выталкивая слова произнес один из рядовых бойцов, едва не разрывая ворот своей одежды. — Ваще мтно срзно…

— И мне, плохо мне… — А вот это уже подала голос вторая мокрица в семействе много взявших на себя червей.

Единственный опасный для ее планов человек в этом доме оказался так же единственным, мгновенно понявшим, что происходит катастрофа. Резко встав на подгибающиеся ноги, худой, как жердь, и подвижный, словно журавль, мужчина попытался закричать тревогу.

— Тваю ма… — На этом слоге, Кейто начала действовать. — …ть!

Для полноценного применения духовного тела нужно иметь несколько более развитый резерв, но синоби компенсируют нехватку сил хорошим контролем и природной склонностью именно к такому типу чар. А Кейто и вовсе готовили по элитной программе, дав базу для некоторых весьма продвинутых техник, которые получилось полноценно освоить только на войне. В любом случае, конкретно сейчас, женщина была обоснованно уверенна в своих силах, зная, что не ошибется и не потеряет контроль над волшебством.

Противники стремительно слабели и, по факту, уже проиграли, если бы не тот факт, что поднятие тревоги в поселение было ей столь же ненужным, как и им, то она просто подождала бы когда их отключит окончательно. Но, вот незадача, ей нужно все сделать тихо-тихо. Враги ждали появления отравителя из дверных и оконных проемов, но не того, что отравитель просто просочиться сквозь потолок и упадет прямо им на головы.

Веер сюрикенов свалил сразу двоих, причем насмерть — после войны, увы, проигранной воинами микадо, у русских торгашей появилось немало пригодных для синоби и только для них товаров. Включая также элитные сюрикены, продаваемые почти за бесценок. Кацман и вовсе не мог уже даже кричать, а потому, Кейто не стала тратить на него ни время, ни оружие, ни силы, сразу атаковав последнего и самого опасного противника.

Едва не поплатившись жизнью за спешку.

Видимо, какой-то из его амулетов был предназначен для очистки тела от яда, что смогло частично нивелировать действие отравы, а сам он был не чужд пути телесной мощи, ускорившись и усилившись выше ожидаемых ею пределов. И потому сумел встретить падение на свою голову не смертью, а встречным прыжком, в который вложил все имеющееся отчаяние и сноровку. Этот гайдзин был хорош, очень хорош. Не чета тому слуге распятого, что пришел арестовывать первого Кацмана, уведя его из под носа Кейто, ибо тот был действительно опасным даже на взгляд профессионального синоби, но все же обученным на совесть. Чувствовалась в его движениях точно та же школа, что и во вспомнившемся ей священнике, что и в ней самой — отточенная наука убивать. Вдвойне неясно, что такой человек забыл в услужении у подобных ничтожеств, но спрашивать времени нет, да и желания тоже.

За короткую секунду они обменялись несколькими ударами, но так и не смогли разрядить амулеты друг друга. А потом более массивный и физически могучий мужчина крепко сжал ее в своих объятиях, потянувшись руками к шее. Синоби могут, на короткое мгновение, стать даже быстрее и сильнее опытного даоса, но только на несколько ударов сердца, на пару коротких взмахов крыла бабочки. Именно эти мгновения позволили ей вообще продержаться под ударами превосходящего ее в прямом бою противника, но сейчас, когда ее цикл ускорения выдохся, а противник только-только разогнался на полную, похоже все же переборов действие яда, шансов у нее не было. Миг — и хрустнут позвонки, а история жизни Кейто закончиться на обыденной для синоби ноте — в грязи и полной безызвестности.

Кейто не раз смотрела в глаза Синигами, но выживала она не за счет фатализма, а благодаря змеиной изворотливости, что когда-то купила ей место порученца госпожи Акико. Изворотливости и умению в мгновение ока подстраиваться под ситуацию, импровизируя на ходу, даже быстрее собственных мыслей. Вот и сейчас идея пришла быстрее, чем она ее обдумала, а Кейто уже потянулась к лицу почти убившего ее гайдзина.

Тот, наверное, посчитал, что риск быть укушенным в горло не стоит потери преимущества и отпускать почти вывороченную шею отказался, подставив вместо горла губы и подбородок: даже если у нее во рту лезвия, серьезной раны не нанесет. Кейто могла поспорить с таким суждением, ведь при правильной подготовке и укус может оказаться ядовитым, куда там морской гадюке! Жаль, что у нее ядовитого укуса не было. Зато была капсула с ядом под коренным зубом, как раз на случай пленения и допроса — если умирать, то на своих условиях. Впрочем, тут она не умирать собралась.

Наверное, этот гайдзин удивился таком внезапному поцелую. По крайней мере, откусить ей губы и язык не успел и даже давление на позвонки чуть ослабил от неожиданности. А потом конечности перестал его слушаться и он просто сполз на землю, причем сползал уже трупом. Один из самых ценных трофеев, оставшихся еще со времен ее карьеры на воздушном корабле — крайне мощная убийственная мерзость. Зато теперь можно не беспокоится о том, что видевшего ее лицо, пусть и прикрытое маской (в таком насыщенном поединке было не до поддержания маскировки) гайдзина допросят мастера смерти. Этот яд надежно предотвращает возможность призвать тень чужой жизни и заставить ее говорить.

Осторожно поведя шеей, проверяя не осталось ли там трещин после таких объятий, Кейто обошла Кацмана стороной, не показываясь ему на лицо, после чего сломала парализованному ядом полноватому мужчине позвоночник. Не смертельно, но чтобы никуда не убежал. За подчистку следов и допрос она возьмется чуть позже, ведь сейчас сюда спешат двое «сменщиков» из Бурятного, встревоженных тем, что нет вестей от самого первого убитого ею ублюдка. Того, что уже плавает на дне реки.

Допрос Кацмана был быстрым и ускоренным за счет зелья правды. Есть ли у него легкодоступные тайники, не знает ли кто-то о том, куда он пошел, есть ли еще дегенерат, что будет мстить еще и за него, почему вообще пришел мстить лично. Потом снятие с него всех ценностей (в отличии от младшего брата, старший почти не таскал на себе золота и камней, зато владел парочкой интересных амулетов) и хруст позвонков, чтобы не марать кровью и без того изрядно запятнанный домик.

До самого утра она таскала трупы ко все тому же омуту, избавляясь от самых заметных свидетельств прошедшего сражения. Деревенский мужик, вроде как действительно обработанный искажением мыслей, хоть она и до конца не уверена, получил удар по голове, для не слишком притязательного ока выглядящий, как следствие случайного падения головой об угол стола. Был он обработан чарами или нет, но он попытался способствовать преступникам, а наказание за такое только одно. Если бы не необходимость соблюдения тайны, то она и ему устроила бы очень болезненный уход из жизни. А то как-то слишком легко все эти черви погибли… впрочем, она не мастер боли, чтобы настолько озадачивать себя соразмерным наказанием для взятых живьем противников.

Кровь из тел убитых сюрикенами она удалила еще одним хитрым и недорогим препаратом. Все ценности с тел покойников были припрятаны в одном из ее тайников, а следующие несколько дней обещали быть куда насыщеннее, чем ей хотелось. Это один труп в омуте могут не заметить, а вот сразу десяток — совсем другое дело. Так что еще одна маска, купленная там же, где и прошлая, позволяющая дышать под водой аки на суше, после чего мажем тело особой мазью, делающей тебя непривлекательным для речных хищников и вперед, оттаскивай тела по дну от берега. И мазь регулярно обновляй, если жизнь дорога. А уж посреди реки их сожрут быстрее, чем сменится луна. Намного быстрее — это же Сибирь.

Кейто отлично владела теорией вербовки — как вербовать и какие средства выбирать для разных типов характера, расы, национальности и общественного положения. Знала, чем купить верность китайской черни и как получить благосклонность стамбульского торговца живым товаром. Знала она и о том, как обмануть тех, кто попытается завербовать уже ее, чтобы позволить клану либо поймать в ловушку недоброжелателя, либо провести сложную интригу, либо просто отдать обманку вместо ценного знания. Без высокоранговой ментальной магии, любая попытка купить ее верность была малость глупой — весомость ее верности клану перевесит любой объем золота, будто пушечное ядро жалкое перышко.

Немного смешно осознавать, что ее верность получилось забрать вообще того не желая. Она не обманывала себя, чтобы считать, будто готова отдать жизнь за нового господина… но и в обратном не обманывала. Если бы в ту злополучную зиму она хотя бы провела больше времени (не обязательно в одной постели) с пощадившим ее калекой, просто прощупав его характер и слабости, то наваждение исчезло бы если и не полностью, то изрядно ослабнув.

Но разговора не вышло. Вообще ничего не вышло — ни службы клану, ни восстановления своего положения, ни даже подохнуть, как собаке. И вот, пережив множество невзгод, врагов, лишений и встреч с Синигами глаза в глаза, у Кейто не осталось вообще ничего. Она ведь почти не врала о том, что не может жить без чего-то, ради чего жить стоит. Ей не нужен был именно господин, не нужно было само служение, хотя она не отказалась бы убедить мага в обратном. Ей нужно было просто быть хоть кем-то, хоть для кого-то.

Не составит труда найти себе нового хозяина — ее действительно хорошо учили и если бы она пожелала, то давно получила бы и службу, и должность, и даже положение. Ее зацикленность на спасшем ее мальчишке была не благодарностью за оное спасение (побойтесь Ками, ну откуда у шиноби такая глупость?), не попыткой хорошо устроиться в жизни (хоть и не без этого) и даже не простой прагматичностью (хотя ее как раз было больше всего). Просто мальчишка, оставшийся таким же мягкохарактерным глупцом, лишь едва-едва зачерствевшим, оказался единственным для кого ее жизнь, да и она сама, хоть что-то значили.

Не проданная вместе с вирой отработанная макивара, не полезный актив, могущий дать какие-то дивиденды, не грелка в постель, не источник интересных чар и клановых методик подготовки но что-то другое. Что-то, что он тогда, давным-давно, отказался продавать ради благосклонности своих господ или возможного исцеления. Она не испытывала к нему той бесконечной верности, почти обожествления, что вызывала в ее сердце госпожа Акико. Зато была уверенна в том, что случись с ней очередная беда, ошибка или поражение, конкретно этот глупец, поднявшийся из почти самых низов мальчишка, не выбросит ее верность прочь, даже не удостоив взгляда в ответ.

И вот ради этого, ради того, чтобы не стать вновь еще одной заменимой деталью, чтобы никогда больше не сдерживать желание разрыдаться подобно маленькой девчонке, кутаясь в чужую ей рясу посреди холодной кельи, никому не нужной и забытой даже раньше, чем выброшенной… Ради этого она продолжит убивать, предавать и резать глотки во имя того, кто, будучи тысячекратно ниже, слабее и глупее ее прошлых господ, так и не научился смотреть на окружающих его людей словно на материал.

Возможно он прав был в том, что она лгала тогда, лгала о том, что этому клику был нужен господин.

Но Кейто точно знала, что этому клинку нужна та рука, которая не выбросит его вновь.

Глава 17

О том, как герой оказывается ранен в самое сердце, желает устроить кое-кому развлекательное турне и старательно перестраховывается

— Олег, я уже начинаю волноваться то ли за себя, то ли за тебя, — слабо улыбнулась Анжела, одевая сначала резиновые перчатки, а потом окровавленный фартук. — Просыпаюсь рано утром, а тебя в нашей каюте нет. Ты в своей походной лаборатории, занимаешься чем-то странным с этим прикованным телом и смотришь на него так пристально, что невольно возникает вопрос: «А не пора ли мне начать ревновать?».

— Дорогая, ты ранишь меня в самое сердце, — театрально громко вздохнул чародей, все-таки отводя взгляд от объекта своего профессионального интереса, которым являлся так обидевший Стефана богатырь. Или вернее искусственная подделка под оного. Теперь, после очень тщательного обследования организма этого здоровяка, Олег мог говорить о данном факте с полной уверенностью. Для начала тело прикованного якорными цепями к одному из хирургических столов человека прошло примерно такую же модификацию, как и его излишне пухлый друг, главным доказательством чего являлась амортизирующая удары не хуже литой резины подкожная жировая прокладка. Но у Полозьева она работала с заметно меньшей эффективностью…И большей аккуратностью, поскольку ткани примыкающие к слоям измененной плоти демонстрировали явные признаки массовых очагов воспаления. Выполненные из целого ряда крайне необычных минералов татуировки представляли из себя накопители жизненной и магической энергии, после своей активации принудительно накачивающие силой мускульную систему. От чрезмерных нагрузок та рвалась и тут же неправильно срасталась, наверняка причиняя дикую боль, пусть даже драться та и не очень мешала благодаря плещущейся в крови запредельной дозе алхимических снадобий. Однако и этого создателю сего «шедевра» оказалось мало, а потому некоторые критически важные места бойца вроде сердечной сумки, подмышек, горла или крупной бедренной артерии оказались прикрыты вросшими в тело пластинами неопознанного металла, намного превосходящего по прочности обычную сталь. — А если серьезно, то дело в том, что задета моя профессиональная гордость. Я никак не могу понять, жив пациент или все-таки мертв…И почему дать однозначный ответ на сию загадку может помочь разве только эвтаназия, но никак не реанимационные мероприятия.

После того как Олег закончил работать с пострадавшими членами своего экипажа, то принялся за тех кащенитов, которые еще оставались в живых. И начал лечебные процедуры он с суррогатного богатыря, буйство которого остановил отнюдь не вонзенный в грудь посох Святослава. Выложившийся до донышка маг-воздушник свой любимый магический инструмент вколотил в грудь упавшего противника, чтобы гарантировать его тихое и спокойное лежание на палубе, без попыток вернуться обратно в бой. Иные методы успокоения на регенерирующего подобно сытому вампиру громилу, обладающего безобразно высокой устойчивостью к магии и шкурой жесткой как метал, по мнению бывшего крестьянина могли и не сработать. Остановить эту живую машину разрушения получилось в общем-то случайно, когда один автоматрон удачно ударил противника по затылку кувалдой…И большого ущерба не нанес, вызвав в лучшем случае кратковременное ошеломление. Однако надетый на башку раба кем-то из кащенитов зачарованный обруч, попавший под взмах здоровенной стальной киянки и немного помявшийся, воспринял сие действие как попытку своего удаления, сверкнул какой-то непонятной магией, и могучее тело гиганта прямо на середине движения шмякнулось там, где стояло. А встать ему уже не дали. Поначалу чародей не видел особых сложностей в том, чтобы вылечить этого пациента. Пусть тот и потерял ведро крови, получив проникающее ранение груди сломавшим три ребра тяжелым тупым предметом, а также серьезные электрические ожоги сердечной сумки и легких, однако даже спустя час после окончания битвы демонстрировал отчетливые признаки пребывания на этом свете. Аура значительно поблекла и местами вообще сошла почти на нет, но все-таки немного жизненной энергии в ней оставалось, тело не остыло до комнатной температуры, а грудь примерно раз в пару минут слегка шевелилась, втягивая новую порцию воздуха. Вот только попытка вновь запустить работу сердца ни к чему не привела. Как и форсирование регенерации пострадавших тканей путем накачки их праной. Или использование лечебных алхимических препаратов.

Олег переложил заботу об остальных кащенитах на плечи своих помощников из числа ящеролюдов и людей изучавших целительство, а сам кружил вокруг надежно зафиксированного на операционном столе пациента, которого приковали чисто на всякий случай, дабы он случайным взмахом руки или ноги целителя по стене не размазал, как пчела вокруг вазочки со свежим вареньем. Он перепробовал все известные ему подходы и методы, но ничего кроме старой доброй немагической хирургии, позволившей хотя бы кровотечение из разорванных сосудов унять, на искусственно созданном подобии богатыря просто не работало. Аура гиганта отторгала посторонние энергии, как поехавший на своих убеждениях веган мясное ассорти. А при принудительной её накачке чужой праной еще функционирующие участи энергетического тела громилы резко ускорили деградацию и перешли из категории «слабые» к «едва-едва фиксируемым». С таким эффектом чародей сталкивался впервые. Более того, он даже не читал и не слышал ни о чем подобном! И вишенкой на торте, лишь сильнее распаляющей интерес, являлся тот факт, что по всем законам биологии и волшебства лежащее перед ним тело обязано было уже давно перестать дышать. Его сердце не билось, а чисто энергетические процессы не могли замещать материальные, поскольку замерли в почти абсолютном стазисе. Но лежащий на операционном столе громила все еще был жив и ему со вчерашнего вечера вроде бы даже не стало сильно хуже!

— И чем он тебя так заинтересовал? — Вздохнула Анжела, вооружаясь острым скальпелем и щипцами. — Ну, живучий, ну бывает…Доброслава бы после подобных ран тоже не подохла. А если бы ей в пасть закинули немного мяса, то уже и прыгать бы начала словно козочка. Плотоядная.

— Но он то человек, а не оборотень или какое-нибудь другое существо. И у него нет каких-нибудь внутренних волшебных имплантатов, играющих роль второго сердца или незаметно лечащих его вливаемыми прямо в кровь зельями. Я в этом после обследования на девяносто пять процентов уверен. И сейчас в этом громиле магической энергии фиксируется меньше чем в каком-нибудь светильнике…А раз так, то подобную живучесть можно привить не только одаренным вроде нас, но и простым солдатам. В теории это позволит сократить потери после боя минимум процентов на семьдесят пять, если не больше. — Олег с тяжким вздохом отошел от своего любимого с некоторых пор пациента и выглянул в коридор. Ему бы очень хотелось побеседовать с этим человеком, а еще лучше — с мастером, столь сильно изменившим его тело…Увы, не первое ни второе не представлялось возможным. Больной в себя не приходил, а допрошенные на скорую руку кащениты про своего невольного союзника почти ничего не знали. По их словам бугай являлся личным рабом-телохранителем дочери старейшины из какого-то дальнего поселения, располагавшегося чуть ли не на берегу Северного Ледовитого Океана…И с рядовым составом эта языческая принцесса общалась мало, предпочитая общество старших чародеев. А они все остались на земле в отличии от девушки, сначала рискнувшей подняться в небеса на стеклянной птице, а потом выброшенной за борт «Тигрицы» вместе со всеми другими трупами. — Кто первый на регенерацию глаз? Пальцами и конечностями мы будем заниматься после обеда.

— Господин босс капитан! Господин босс капитан! — Сквозь небольшую толпу членов экипажа, пострадавших во вчерашнем сражении, проталкивался мулат, который в экипаж «Тигрицы» вошел практически сразу после покупки судна, и от волнения он не только перешел на родной язык, но и напрочь позабыл, как надо было обращаться к Олегу. — Вас ждут в рубке, там…Это надо видеть!!!

После подобного интригующего начала чародей ожидал чего угодно. Мигрирующий косяк драконов. Открывшихся прямо по курсу врат ада, откуда выходит неимоверных размеров демоническое воинство. Воскресшего Кащея, который в честь своего триумфального возвращения в полностью дееспособное состояние счастливо хохочет на всю округу и превращает небеса в большой экран, показывающий всему миру лучшие моменты из его домашней коллекции порно. Унылая действительность, однако, Олега слегка разочаровала. Ну, крепость на холме стоит, у которой есть стены высотой метров семьдесят или восемьдесят и четыре башни по углам. Ну, активно штурмуемая ордой монстров и горсткой кащенитов, успевших уже оставить маленькую гору трупов, изорванных на части пальбой со стороны обороняющихся. Ничего необычного, в общем-то. Видел он и укрепления более серьезные, и армии более многочисленные и сечи значительно более жестокие.

— Мы же вроде бы должны были достигнуть форта «Бычий» только к обеду, чтобы пленников там выгрузить, припасы пополнить, да и вообще о столкновении с крупными силами кащенитов доложить? — Уточнил он, щуря глаза и пытаясь разглядеть детали иллюзорной битвы. Однако, с четкостью у плавающей в воздухе картинки было пока не очень: сражение оказалось замечено с расстояния в десятки километров и пусть наблюдательная система работала на пределе своей мощности, но дистанция для неё являлась все же чрезмерной и объекты не имеющие хотя бы пары метров в поперечнике сливались в единый фон. Но у нападающих имелись чудовища значительно превышающие данные габариты, а обороняющиеся вывели на стены боевые машины, ничуть не уступающие в размерах сибирским монстрам. А еще обе стороны активно использовали каменных големов, заменяющих собою орудия или осадную технику.