Помоги проекту - поделись книгой:
— Акциями?
— «Амнести интернешнл», «Оксфам», «Гринпис», «Нейчур консерванси»[3]. В молодости она много путешествовала. А когда родилась я, осела в Бостоне. И занялась общественной деятельностью.
— Ясно. Это… не совсем то, чего я ожидала.
— Она и здесь была такой же? Тоже ввязывалась во все подряд?
Джулия торопливо вытащила руки из карманов:
— Мне пора.
— А-а. — Эмили была совершенно сбита с толку. — Что ж, спасибо вам за торт.
— Не за что. Мой ресторан называется «Джейс барбекю» — на Мэйн-стрит. Заходи в любое время — у меня лучшая выпечка во всем Маллаби. Барбекю у нас тоже отменное, но тут уж никакой моей заслуги нет. Кстати, твой дед сейчас как раз там. Он каждое утро приходит к нам завтракать.
Эмили двинулась за Джулией к двери.
— А где эта Мэйн-стрит?
Они вышли на крыльцо, и Джулия махнула рукой:
— Дойдешь до конца Шелби-роуд, там свернешь налево, на Догвуд-стрит. Примерно через полмили повернешь направо. Да там не промахнешься.
Джулия двинулась к лестнице, но Эмили остановила ее:
— Джулия, подождите. Вчера вечером я видела на заднем дворе какой-то свет. Вы ничего такого не замечали?
Джулия обернулась:
— Ты уже успела увидеть маллабийские огни?
— Что за маллабийские огни?
Джулия почесала голову и заправила волосы за уши, как будто обдумывая, что сказать.
— Это такие белые огни, которые иногда мелькают в здешних лесах и на полях. Некоторые утверждают, что это призрак, который обитает в городе. Это всего лишь еще одна местная странность, — сообщила она таким тоном, как будто этих странностей было много. — Просто не обращай на них внимания, и они исчезнут.
Эмили кивнула.
Джулия снова двинулась к лестнице, но остановилась спиной к Эмили. Потом наконец обернулась и сказала:
— Послушай, если я вдруг тебе понадоблюсь, я тут неподалеку, во всяком случае в ближайшие шесть месяцев. К этому городу нужно привыкнуть. Поверь мне, я знаю, что говорю.
Эмили улыбнулась и почувствовала, что ее немного отпустило.
— Спасибо.
Недолго думая, Эмили решила отправиться на Мэйн-стрит, поздороваться с дедом. Неплохо будет, решила она, прогуляться вместе до дома, завести какие-то общие традиции. Он, судя по всему, давно уже жил один и, наверное, просто растерялся, не понимая, что с ней делать. «Эмили, не жди, пока мир изменится, — любила повторять мама, иной раз с раздражением в голосе. — Меняй его сама!»
Наверное, она так и не оправдала маминых ожиданий. В ней не было ни маминой пылкости, ни ее отваги, ни напористости. Эмили была осмотрительной, в то время как ее мать готова была прийти на помощь первому встречному. Сравнение определенно было не в ее пользу. Эмили всегда благоговела перед матерью, но та никого не подпускала к себе близко. Далси стремилась помогать другим, но сама ни от кого помощи не принимала.
Мэйн-стрит девочка отыскала без труда. Как Джулия и сказала, пройти мимо было невозможно. Едва она свернула с Догвуд-стрит, как оказалась перед громадной вывеской, возвещавшей о том, что она находится на «исторической Мэйн-стрит». Улица была длинная и красивая, совсем не похожая на те уютные улочки, по которым она сюда добиралась. Сначала Эмили шла мимо величественных кирпичных особняков в федеральном стиле, которые подступали к тротуару практически вплотную. Вдоль противоположной стороны улицы тянулся парк с летней эстрадой, увенчанной хорошеньким серебристым флюгером в виде полумесяца. За особняками и парком начинались деловые кварталы с многочисленными сувенирными лавками и ресторанчиками, мирно соседствующими друг с другом в старых кирпичных домах. Эмили едва прошла до середины улицы и уже насчитала семь ресторанов барбекю. Семь! Очевидно, они и были источником запаха, который окутывал город, точно покрывало. Из-за некоторых ресторанов клубами поднимался сладковатый древесный дым.
Вокруг бродили толпы туристов, очарованных, как и она, старомодной красотой Маллаби. На тротуарах было не протолкнуться. Эмили не ожидала, что в такое раннее время в городе может быть так людно. Она вертела головой по сторонам, но «Джейс барбекю» все не было и не было, и ее вдруг ни с того ни с сего охватила паника. Только что она шагала по улице, чувствуя себя счастливой и полной сил, а в следующее мгновение у нее потемнело в глазах от ужаса, что она не сможет найти ресторан, который ищет. Вдруг Джулия ошиблась и дедушка Вэнс где-нибудь в другом месте? Вдруг она не найдет дорогу домой?
У нее закружилась голова. Она словно оказалась под толщей воды, в ушах, как всегда в такие мгновения, зазвенело, перед глазами замелькали разноцветные мухи.
Эти панические атаки начались после того, как не стало матери. Скрывать их от Мерри, лучшей маминой подруги, у которой Эмили прожила последние четыре месяца, было совсем не сложно. Надо было лишь закрыться у себя в комнате. Да и в школе учителя сквозь пальцы смотрели на ее отсутствие, когда она отсиживалась на полу у раковин в девчоночьем туалете, судорожно хватая ртом воздух, вместо того чтобы идти на урок.
Вдоль тротуаров Мэйн-стрит тянулись скамьи. Эмили кое-как добралась до ближайшей и села. Все тело было в липкой испарине. Она не позволит себе потерять сознание. Не позволит.
Эмили наклонилась вперед, прижалась грудью к коленям и свесила голову вниз. «Длина бедренной кости коррелирует с ростом», — всплыла ни с того ни с сего в голове случайная фраза с уроков анатомии.
Внезапно на асфальте возле нее остановилась пара дорогих мужских мокасин.
Она медленно подняла голову. Перед ней стоял парень примерно ее возраста в белом льняном костюме. Руки он небрежно сунул в карманы брюк, отчего полы пиджака сбились назад. На шее у него красовался алый галстук-бабочка, а темные волосы колечками завивались вокруг накрахмаленного воротничка. Он был красив какой-то породистой красотой, как будто сошел со страниц пьес Теннесси Уильямса. Эмили вдруг застеснялась своего вида. По сравнению с ним она в своих шортах и майке-борцовке словно только что выскочила из спортивного зала.
Сначала он ничего не говорил, лишь молча смотрел на нее. Потом наконец спросил, как будто против воли:
— У тебя все в порядке?
Она ничего не понимала. Все, с кем Эмили пока что здесь сталкивалась, вели себя так, как будто иметь с ней дело почему-то опасно. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, как в мозг хлынула волна кислорода.
— Все нормально, спасибо, — произнесла она вслух.
— Тебе плохо?
— Просто голова закружилась.
Она посмотрела на свои ноги в кроссовках и коротких носках, и они вдруг показались ей до странности чужими. «Носки высотой по щиколотку не допускаются. Носки должны доходить до середины икры либо до колена». Так было написано в памятке для учениц школы «Роксли». Эмили училась там с первого класса. Ее мама приложила руку к основанию этой школы, которая должна была открыть девушкам дорогу в мир, приобщить их к общественной и благотворительной деятельности.
Молчание. Эмили снова вскинула голову. Парня и след простыл. Может, у нее приключилась галлюцинация? Может, она просто выдумала себе воплощение южанина, чтобы хоть как-то примириться с окружающей обстановкой? Через несколько минут она уткнулась локтями в колени и слегка распрямилась.
Кто-то опустился на скамью рядом с ней, и на нее повеяло слабым свежим запахом одеколона. Послышался щелчок открываемой алюминиевой банки, и она, вздрогнув, выпрямилась.
Молодой человек в белом льняном костюме вернулся и теперь сидел рядом с ней, протягивая ей банку кока-колы.
— На, — сказал он. — Держи.
Она взяла банку дрожащей рукой и сделала большой глоток. Напиток оказался холодным, сладким и таким шипучим, что у нее защипало язык. Эмили не помнила, когда ей последний раз было так вкусно. Она просто не могла оторваться. Банка опустела в два счета.
Допив и переведя дух, она закрыла глаза и прижала холодную жестянку ко лбу. Сколько времени прошло с тех пор, как она вообще что-то пила? Кажется, задолго до того, как вчера села на автобус в Бостоне.
Зашуршала бумага.
— Не пугайся, — предупредил парень, и Эмили почувствовала, как к ее затылку прижалось что-то холодное.
Вернее, ледяное. Она схватилась за шею, накрыв его руку своей ладонью:
— Что это?
— Фруктовый лед, если не ошибаюсь, — отозвался он, отклоняясь назад, чтобы взглянуть. — Это было первое, что попалось мне под руку в магазине.
Впервые за все время Эмили заметила, что они сидят напротив нарочито старомодного магазинчика, именуемого «Универсальный магазин Зима». Дверь была приоткрыта, и Эмили разглядела рядом с кассой большие бочонки с конфетами и заднюю стену, увешанную жестяными винтажными табличками с рекламой.
— Он рассчитан главным образом на туристов, так что я сто лет туда не заглядывал, — продолжал парень. — Но там по-прежнему пахнет корицей и мастикой. Прием! Как ты себя чувствуешь?
Звук его голоса вывел ее из задумчивости, и она вдруг поняла, что он сидит к ней почти вплотную — она смогла даже разглядеть черную кайму, которой были обведены его изумрудно-зеленые зрачки. Эмили охватило странное ощущение, что она
— Уже все в порядке. Спасибо.
Он снял фруктовый лед с ее шеи и протянул ей, но она покачала головой. Он пожал плечами и разорвал обертку. Откусив кусок, он откинулся на спинку скамьи, положил ногу на ногу и принялся разглядывать витрину магазина. Эмили почти пожалела, что не взяла мороженое. Выглядело оно восхитительно: прохладная ванильная сердцевина и яркая апельсиновая оболочка.
— Я — Эмили Бенедикт, — представилась она, протягивая руку.
Он не повернулся к ней и не пожал руку.
— Я знаю, кто ты такая.
Он откусил еще мороженого.
Эмили уронила руку.
— Да?
— Я — Вин Коффи. Логан Коффи был моим дядей.
Она озадаченно посмотрела на него. Судя по всему, он полагал, что это имя должно что-то для нее значить.
— Я только что сюда переехала.
— Разве твоя мать тебе не рассказывала?
Мама? При чем здесь ее мама?
— О чем?
В конце концов он все-таки к ней повернулся:
— Господи боже мой! Ты в самом деле ничего не знаешь?
— Чего я не знаю?
Все это начинало ее тревожить.
Он ответил ей пугающе долгим взглядом.
— Ничего, — произнес он наконец и, отправив в урну остатки мороженого, поднялся. — Если ты не настолько хорошо себя чувствуешь, чтобы вернуться домой самостоятельно, я могу вызвать нашего водителя, он тебя отвезет.
— Я справлюсь. — Она приподняла руку с пустой банкой. — Спасибо за кока-колу.
Он поколебался:
— Прости, что отказался пожать тебе руку. Я был не прав.
Вин протянул руку, и она, совершенно сбитая с толку, пожала ее. Ладонь у него оказалась потрясающе теплой, и у Эмили вдруг возникло такое чувство, как будто он чем-то ее опутал. Ощущение определенно не было неприятным, просто странным.
Он отпустил ее руку и зашагал прочь. Она проводила его взглядом. В косых лучах утреннего летнего солнца его кожа казалась золотистой. И вообще, он весь был такой живой, такой сияющий.
Она не сразу смогла отвести от него взгляд.
— Эмили?
Она обернулась и увидела, что к ней приближается ее великан-дед с бумажным пакетом в руке. Люди расступались перед ним, глядя на него с благоговением. Он изо всех сил старался делать вид, будто не замечает этих взглядов, но его громадные плечи были ссутулены, как будто он пытался казаться меньше.
Она поднялась и бросила пустую банку в урну. Вэнс остановился перед ней:
— Что ты здесь делаешь?
— Я хотела встретить тебя, чтобы вместе пройтись до дома.
Выражение его лица было практически непроницаемо, но если бы Эмили попросили высказать свое предположение, она сказала бы, что ее ответ его опечалил. Она пришла в ужас.
— Прости, — поспешно произнесла она. — Я не хотела…
— Ты сейчас с Вином Коффи разговаривала?
— Ты его знаешь?
Вэнс устремил взгляд вдаль. Эмили перестала различать Вина, но дед с высоты своего роста вполне мог его видеть.
— Да, я его знаю, — произнес он наконец. — Идем домой.
— Прости, дедушка Вэнс.
— Не надо извиняться, девочка. Ты не сделала ничего дурного. Вот, я взял тебе сэндвич с яйцом.
Он протянул ей пакет.
— Спасибо.
Дед кивнул и, обняв ее за плечо своей неимоверно длинной рукой, молча повел домой.
Глава 3
— Ни за что не догадаешься, кого я сегодня встретил, — произнес Вин Коффи.
Поделиться книгой: