В львиной шкуре (продолжение)

— Хороший план. А причём тут внучка Глафиры Валерьевны? — так и не понял адмирал.

— А внучку мы отдали замуж с таким условием, что Антон… Это так назвали вождя, иначе имя не выговорить, заикаться замучаешься… Так вот, Антон будет контролировать тот район, и помогать со строительством. За эту услугу он получил от невестки солидное стадо, плюс Клава сама ценный подарок, училась врачебному делу, считай шаманка, лечит и людей и животных.

— А из разрозненных племён, — влез в разговор Артём Николаевич, — мы под руку этого Антона собрали шестьсот человек, конечно, тех, кто сам захотел. Когда он пришёл в город, у него всего-то было девяносто шесть доходяг, из которых только двадцать охотников, остальные старики, женщины и дети. Теперь у него сто пятьдесят охотников. Мы их в течение трёх месяцев тренировали по римской системе, заодно вбивали наши идеи и понятия. А буквально за неделю до твоего прибытия, всех переправили в Приданьск.

— Что и оружием их тоже снабдили? — спросил Руслан.

— Руслан, я же сказал, тренировали по римской системе, как наших первых солдат. Соответственно и вооружили так же. До огнестрельного оружия они ещё не доросли. И в полный доспех одели только вождя и его сына, чтобы статус подчеркнуть. Оба принесли присягу. Теперь Антон имеет звание капитан, а его сын лейтенант.

— А сына как зовут?

— Али-Бабой прозвали, — улыбнулся Бурков.

— Зачем? — удивился адмирал.

— Да, — махнул рукой Артём Николаевич, — первое время он в церковь с сопровождающими ходил, а тут решил в одиночку туда наведаться, хор ему церковный понравился… Короче, подошёл к двери, толкает её, толкает, а она ни в какую. И невдомёк пареньку, что на себя надо дёрнуть. Вот и стоит перед ней сам не свой и что-то шепчет типа: "Сим, Сим, Сим". Я как раз мимо шёл, ну, и ляпнул: "Что, Али-Баба, в пещеру попасть не можешь?" Как на грех мою фразу ещё несколько человек услышали…

— Ясно, — понимающе покачал головою Руслан, всё, что говорили правители ЮАР, быстро расходилось среди народа.

— Кстати, в Шахтёрске у нас будет построена первая официальная тюрьма, — продолжил Бурков. — Туда преступников станем отправлять, чтобы ударным трудом искупали свою вину.

— И электростанция помощнее там тоже не помешает, — сказал Краснов-старший, который числился министром энергетики. — Раз уголь под ногами, то в самый раз…

— Вот приедет Кузьма из Ивана-Дальнего, отдохнёт чуток и туда, — сказал император. — К тому же в том районе кроме угля, очень много меди. Вроде даже есть Медная гора…

— Павел Андреевич, — тут же слегка обиженно обратился Шамов, — почему опять электростанция? А когда корабли с двигателями начнём строить? Хотя бы баржи, тот же уголь возить, лес, камень…

— Руслан, прежде чем оснащать корабли паровыми двигателями, надо сначала по всему побережью склады с запасом этого самого угля оборудовать, — словно малому ребёнку стал объяснять император. — А для этого нужны люди! Сам знаешь, мало их у нас, а технически грамотных вообще наперечёт. Опять же, абы кому знания не доверишь, выбираем не говорливых и верных. Такая вот ситуация. Но ничего, обкатаем двигатели сначала на сельхозмашинах и электростанциях, а потом на корабли уже шедевры будем ставить, а не пыхтелки-сопелки.

— Молодёжь, — обратился к говорящим Зубов, — вот вы всё про моторы говорите, а забываете про такую вещь, как электрокары.

— Что за электрокары? — спросил Руслан.

— Ну, типа эти, как их, — забыл название Василий Карпович.

— Электромобили? — уточнил император.

— Да! Они! Я когда на заводе работал, то у нас от цеха к цеху только электрокары ездили, грузы перевозили. Вот вы часто про экологию вспоминаете, а сами со своими двигателями убьёте её раньше, чем это случилось ТАМ.

— А ведь верно! — тут же поддержал его Марк Захарович. — Электромобили — они же экологически чистые, заряжай лишь аккумулятор и всё. Вот какое направление нам нужно развивать всеми силами! А опыты Никола Теслы по беспроводной передаче энергии…

— Вы хотя бы сотовую связь внутри города создайте, — фыркнула Ольга Гладкова. — Рации далеко не берут, а айфоны используем лишь, как будильники и фотоаппараты. Зато вашу морзянку знаем, лучше, чем радистка Кэт…

— Что-то мы отвлеклись! — пресёк ненужные разговоры император, — пока у нас есть более серьёзные проблемы. Например, сейчас идёт строительство системы каскадов, по которым природная, а вернее — дождевая вода будет проходить через весь город по строго отведённым для этого местам. Кто не в курсе, поясняю, нами определено пять основных участков, откуда берут своё начало ручьи. Чтобы они не растекались бесформенной каракатицей, мы копаем пятиметровые каналы глубиною в два метра. Через определённый промежуток канал будет прерываться бассейном размером пятьдесят на пятьдесят метров с аналогичной, как у канала, глубиной. Заполнив его, вода снова продолжит свой путь вниз до следующего бассейна. В самом конце она попадёт в подземные резервуары, проходящие через весь город. В отличие от каналов и бассейнов, откуда воду можно будет брать напрямую, из резервуаров её станут доставать при помощи насосов и колонок. Такая система позволит сделать потребление воды более доступной, особенно для нужд сельского хозяйства. Антонина Григорьевна, продолжайте свой доклад.

Леве в течение пятнадцати минут озвучивала цифры, за которыми шли центнеры и гектары. Потом зазвучали слова связанные с поголовьем различного скота и птицы.

— Очень помогли нам переселенцы из Индии, которые умеют обучать слонов, — заканчивала она свой монолог, — благодаря их помощи выравнивание и вспашка полей у фермеров проходят намного быстрее. Таким образом, запасов хлеба у нас хватает на две посевные и прокорм тридцати тысяч человек в течение года.

— Для чего мы тогда покупали пшеницу в Египте? — спросил Руслан.

— Разве запас бывает лишним? — нравоучительно спросила Леве у адмирала. — К тому же мы экспериментируем с различными сортами, стараясь улучшить её вид. То есть проводим селекцию. А если поступать по уму, то запасов зерновых культур на складах должно быть никак не меньше, чем на три года. Вот.

— Понял… И вот что ещё хотел спросить… Вы говорили про массовый падёж скота, а разве у нас его не было?

— Был бы, если мы не стали проверять возвращающиеся после кочёвки животных. Больные особи сразу изолировали и, в основном, умерщвляли с последующим их сожжением.

— Ага, из-за этого чуть бунт не случился! — поддакнула Елена Петровна, — хорошо Кааву быстро сообразил, для чего мы это делаем, и утихомирил недовольных. А после, когда стали приходить группки людей, потерявшие вообще весь домашний скот, благодарить начали.

— Хорошо, что поняли, — покачал головой адмирал и снова спросил. — А кто не захотел с вождём, с Антоном этим, перебираться на новое место жительство, что с ними?

— По-разному. Кто-то отсиделся и ушёл заниматься охотой и собирательством, кто-то тут подобно нищим слоняется без дела. Но таких стараемся задаром не кормить, только за какую-нибудь выполненную работу. Много молодых парней записались в солдаты, а девушки в сельхоз работницы. Кому-то рыбный промысел пришёлся по душе. Некоторые захотели вновь заиметь животных… Умные поинтересовались, есть ли способ их купить, глупые решились на воровство…

— И что с ними случилось?

— Попали в рабство, — это уже ответил Бурков. — Закон мы объясняли всем и не раз. А если начнём поступать по принципу, типа в первый раз можно и простить, то быстро получим очередную головную боль. А так поработают в шахтах, пособирают руду… Пока только год, потом отпустим. Попадутся второй раз на воровстве, уже пять лет схлопочут.

— Руду, не уголь?

— Нет, не уголь, — присоединился к беседе Гладков. — Хром… Нержавейка нам необходима… Особенно в медицине, а её мало. За этот год всего тридцать шесть килограмм хрома выплавили, а меди пятнадцать тонн. Попутно с медью золота вышло почти на две тонны. Чувствуешь разницу?

— Ничего себе! — удивился адмирал. — А чего так?

— Место неудобное, с доставкой проблемы, нормальных путей нет, да и труд ручной, а взрывать там нельзя.

— Понятно, — глубокомысленно покачал Руслан головой. — А это, я когда уезжал, вы что-то с титаном мутили, установку какую-то конструировали.

— А-а, с титаном, — улыбнулся Зубов. — Павел Андреевич, покажи ему кольчужку…

Император встал со своего кресла, подошёл к платяному шкафу и аккуратно вытащил оттуда подставку с торсом манекена, на котором матово-серебристым цветом поблёскивала кольчуга.

— Неужели из титана? — возбудился адмирал и тоже покинул своё место, направившись к манекену.

— Из него, — кивнул император.

— И сколько весит?

— Два с половиной килограмма. Вообще на теле не ощущается, её как майку в трико можно заправлять…

— Круто! Это же, как минимум в два раза легче обычной! — продолжал восхищаться Шамов, ощупывая кольчугу руками. — Правда, они нынче не шибко в моде. Люди переходят на панцири или чешуйчатые доспехи.

— Ты, Руслан, погоди с доспехами, — осадил его Зубов. — Это чисто ради эксперимента сделали. У нас залежей титана много, а вот технология его получения слишком сложна. Помнишь, как на "Лев" пытались автомобильный движок приспособить? А тут ещё сложнее…

— Блин! Блин! Блин! На этом титане можно столько заработать… Больше, чем на зеркалах! — затрясся от нетерпения адмирал.

— Нам алюминий намного важнее, чем титан, — нахмурилась министр финансов.

— Господа, нам всё важно, всё необходимо, — сказал император, убирая манекен обратно в шкаф. — Главное правильно выбирать приоритеты. Например, в настоящий момент самым значимым в экономическом и политическом плане для нас является чугун. Системы отопления и канализации, которые вы запланировали установить в своих особняках, всё будет сделано из чугуна. Из него же отлито большинство наших товаров. Дальше, из Индии прибыли пятьдесят курсантов, которых по просьбе Махмуда Гавана мы согласились обучить артиллерийской науке. Как вы понимаете, наши новейшие образцы им никто показывать не собирается. А вот пушки из чугуна типа "Полкан"…

— Что за Полкан такой? — удивлённо перебил Руслан, — почему не знаю?

— "Полкан", потому что лает при стрельбе, как мой Полкан, — ответил на этот вопрос Зубов. — А не знаешь… Так их лить начали всего два месяца назад. За это время испытали хорошенько…

— И какие характеристики получились у пушек?

— Общая масса пушки семьсот килограмм. Длина ствола полтора метра. Диаметр входного отверстия сто миллиметров. Имеет дульную систему заряжение. Бьёт чугунными ядрами на километр, дробью до трёхсот метров, — ответил император.

— И каков заказ? — снова спросил адмирал.

— Пока только двадцать штук. В Гоа с нашей верфи готовится к спуску корабль, который визирь решил назвать в честь шаха. На нём будут установлены десять пушек. Ещё десяток пойдёт в войска. Если пушки придутся им по душе, то можно ожидать новых заказов. Тут главное подсадить клиентов на наш порох, дать курсантам ощутить разницу между тем, что сейчас делают в Индии и что есть у нас. Кроме пороха — это ядра. Их мастера, при выплавке железа из руды, теряют до тридцати процентов полезной массы в виде чугунного шлака, который выбрасывают. Нам выгодно забирать эти отходы, перерабатывать и продавать под видом брендового продукта, например, тех же ядер.

— Совершенно правильно! — высказалась Антонина Григорьевна, — а взамен получать рис и хлопок…

— И шёлк! — вставила свои три копейки Ольга Гладкова. — Нам тоже пора обзаводиться эффектной униформой. Например, глядя на сотрудниц Тани Михеевой, все сразу должны узнавать в них работниц Госбанка.

— Я согласна, — ответила министр финансов, — форма должна подчёркивать статус учреждения.

— Вот и соберитесь в скромном женском кругу, — тут же посоветовал император, — обговорите всё, примите решение, оформите его на бумаге и прошу ко мне. Чего просто так воздух сотрясать? А то я пока лишь наблюдаю работу министра культуры. Каждый вечер можно увидеть чистых и нарядно одетых людей, которые поют русские народные песни, играют в забавные игры, веселятся… Любо-дорого на это смотреть!

— А некоторые бухают, устраивают кулачные бои или играют в азартные игры! — снова фыркнула Ольга Гладкова.

— Во-первых: не бухают, а выпивают, тем более в строго отведённых для этого дела местах, с которых, хочу заметить, казна получает доход, — спокойно возразил Черныш. — Во-вторых: карты, бильярд и шахматы — это не азартные игры, а занятия, развивающие память, логику и глазомер. Если же судить по-вашему, то любая игра априори азартная. Но коли мы начнём запрещать военным кулачные бои и азартные игры, они начнут выплёскивать нерастраченную энергию на простых горожан, которых обязаны защищать. В-третьих: у нас имеется церковь, чья задача состоит в том, чтобы обуздывать слишком рьяных грешников. И в четвёртых: у всех есть начальники и жёны. Грех одних — это власть других, главное с умом ею пользоваться. Кстати, вы мне фрейлин подсунули, вот и придумайте для них удобные и красивые наряды, да такие, чтобы представители других стран удержаться не могли от восхищения!

— Хорошо, Павел Андреевич, я вас услышала.

— Я тоже сегодня всех услышал, — кивнул Черныш, — высказанные вами предложения запомнил. Для более подробного рассмотрения идей подходите в рабочем порядке и с готовыми планами. На этом общее совещание считаю законченным. Дамы могут быть свободными, а всех мужчин прошу задержаться…

* * *

— Кто там? — спросил настоятель, когда в дверь его кельи кто-то энергично постучался.

— Отче, это я, Афанасий, вместе с доном Константином.

— Сейчас, сейчас, — засуетился пожилой человек, вставая из-за стола, за которым описывал нынешнее событие — прибытие двух кораблей из-за моря.

Убрав засов с двери, он впустил гостей внутрь помещения. Несмотря на ранний вечер, осенние сумерки всё сильнее и сильнее окутывали округу. Небольшие слюдяные оконца лишь усугубляли приближение ночи. Даже огарок восковой свечи, нервно потрескивающий горящим фитилём, лишь добавлял сумрачных теней на грубо отёсанные стены кельи.

— Что ж ты, отец, как крот в земле сидишь, не видно же ничего? — спросил адмирал, пытаясь разглядеть обстановку.

— Дык, свеча вон коптит, — несколько подрастерялся от вопроса настоятель.

— Угу, коптит, — кивнул Константин и крикнул куда-то за спину, — мичман, ты где там?

— Здесь, товарищ адмирал!

— Давай сюда фонарь и сумку.

Носорогов передал Константину объёмный зеркальный фонарь, куда вставлялась свеча и вместительную дорожную сумку.

— Ох, ты! Свят, свят, свят! — сощурившись, стал нервно креститься настоятель, когда келья наполнилась светом, словно в неё влетела жар-птица.

— Что ж ты, отец, на фонарь, как на диковинку чудную крестишься? — удивлённо спросил адмирал.

— Так и есть диковинка чудная, — начал приходить в себя игумен, глядя на спокойное поведение гостей, — не доводилось мне ранее такого видеть.

— Ну, вот, теперь увидел. Куда его можно поставить?

— Э-э… — настоятель продолжал с опаской смотреть на фонарь.

— На печь поставлю, — обошёлся Константин без подсказки. — С неё как раз всё будет хорошо освещать. А ты, отец, чего стоишь столбом? Убирай бумаги со стола, гостинцы я принёс.

— Ага, сейчас, — опомнился игумен, а гости тем временем стали доставать из сумки различные закуски и угощения, которые приготовил адмиральский кок.

На стол лёг ещё горячий, завёрнутый в белую ткань пирог с рыбой и рисом. Вслед за ним появились: чугунок с отварной картошкой в мундире, сковорода с жаренными куриными окорочками, фарфоровые салатницы с солёными огурцами, помидорами, еврейской закуской и клубничным вареньем, трёхлитровый термос с чаем, три бутылки с настойкой из марулы…

— Отец, ты бренди пьёшь? — поинтересовался адмирал.

— Чего за бренди такая? — спросил игумен, с любопытством разглядывая кучу снеди на столе.

— Сейчас узнаешь, — улыбнулся Костя, доставая стеклянные стопки.

Минут через тридцать охмелевший игумен, покончив со своими расспросами о неизвестных ему продуктах, начал сам охотно рассказывать гостям обо всех местных новостях, не забывая при этом отдавать дань гостинцам.

— Бедновато тут у вас, — сказал адмирал, после очередной опустошённой стопки.

— Так откуда ж богатству-то взяться? — стал жаловаться настоятель, — монастырской братии всего с дюжину человек наберётся, холопьев своих почти нет, а чужие обидеть норовят. То тони наши займут, то сети отымут. А в прошлом годе солеварню подожгли. Хорошо вовремя заметили, потушить успели.

— А сёл отписанных разве не имеете?

— Имели, а что толку? То мурмане нападут и всё пожгут, то холопья сами уходят куда подальше, а кто и остаётся, много ли с них возьмёшь?

— И что, часто мурмане нападают?

— Редкий год, если ватажка из двух-трёх десятков этих нехристей в здешних землях не отметится. А самая большая напасть случилось почитай шестьдесят три года назад. Понаехали черти на шнеках, прости мя Господи, — перекрестился настоятель, — числом в полтыщи и по всем берегам церквушки, погосты и сёла пожгли да пограбили. В ту пору два боярских сынка Марфы Васильевой здесь находились, Онтон и Филикс. Мурмане живота их лишили, а тела в воду бросили. Прежний настоятель тела отроков выловил и похоронил. Сильно Марфа убивалась по своим сыновьям. На месте их погребения велела церквушку выстроить и деньги большие дала. И то — дело, прежнюю мурмане сожгли. Много она монастырю тогда милости оказала, и сёла отписала, и ловчие места, и пашни… А нынче тут Борецкие командуют. Их купцы приезжают только соль да рыбу забрать, и то норовят каждый раз деньгу утаить…

— Борецкие? — услышал адмирал знакомую фамилию, — а Феликс и Антон разве не сыновья Марфы Борецкой?

— Окстись, дон! — игумен пьяно замахал на него руками, — какие дети? Борецкая тогда ещё на свет народиться не успела. Зато сейчас вцепилась в эти земли, словно пёс оголодавший в брошенную ему кость. Но ничего, поговаривают недолго ей осталось… Четыре года назад ейный сынок Дмитрий супротив Москвы выступил, рать большую собрал. Москвичи же двумя дружинами шли, одной командовал князь Даниил Холмский, а другую вёл сам Великий князь Иван Васильевич. Хотел Борецкий разбить их порознь. У Холмского десять тысяч воинов было, а у Ивана Васильевича двадцать…

— А у Дмитрия Борецкого, сколько было? — спросил адмирал, наливая очередную стопку.

— Если считать всех союзников, что согласились с ним пойти, то тысяч тридцать набиралось. Вот и пошли они сначала все на Даниила Холмского. Только куда новгородцам с князем тягаться? У него дружина вся конная, в доспехи тяжёлые облачённая и в боях не раз побывавшая. Налетел он соколом да в трёх сшибках сбил новгородцев и погнал по лесам и полям…

— А союзники?

— А что союзники? Одна посошная рать! Ещё не знай, кто больше радовался поражению новгородцев, их союзники или сами москвичи.

— Отчего же так?