Помоги проекту - поделись книгой:
Влетевшая в столовую девушка, очевидно, с утра даже не успела переодеться — во всяком случае, именно в этом голубом платье Салзар видел ее у ворот. Правда, головного убора на ней больше не было, пшеничные волосы в беспорядке рассы́пались по плечам, а хорошенький носик изрядно покраснел и припух, точно его обладательница только что проливала горькие слезы. Увидев гостей, девица резко остановилась и, изумленно похлопав фиалковыми очами, вопросительно уставилась на Гертруду. Потом перевела взгляд на Мидеса и застыла с открытым ртом, точно не мужчину перед собой узрела, а, по меньшей мере, симурана, о котором так красочно вещал в таверне опальный менестрель.
— А у нас гость, — медовым голоском пропела экономка, хватая девицу под руку и волоча к столу, — позвольте представить вам, графиня, пана Му… Ме…
Некромант поднялся и, галантно припав губами к подрагивающей холодной ручке, улыбнулся:
— Салзар Эвольд Мидес, к вашим услугам, леди.
— Я вижу, — отмерла девица и строго посмотрела Мидесу в лицо, нахмурив рыжеватые бровки, крылато разметавшиеся над холодными глазами. — Графиня Флора Арина Олл, приятно познакомиться.
Вырвала руку у опешившего Салзара и с мрачным видом плюхнулась за стол, не дожидаясь, пока кавалер отодвинет для нее кресло. Тот окончательно сконфузился, а Флора, посмотрев исподлобья, скривилась:
— И долго вы собираетесь стоять столбом, пан Мидес? И вы тоже, как вас там? — она покосилась на замершего у стула менестреля, с немым обожанием созерцавшего прелестную графиню.
— Седрик, моя госпожа, музыкант, поэт и…
— С каких это пор бродяги в нашем доме сидят за столом с хозяевами? — вскинулась графиня и пронзила лютниста уничижительным взглядом.
Юноша дернулся, и лицо его запылало. Хотел, было, что-то сказать, но только опустил голову и стиснул зубы.
— Прошу прощения, — хмыкнул Салзар, — это я виноват. Видите ли, леди Флора, этот юноша надеется поступить к вам на службу. Но, поскольку граф изволят почивать, я взял на себя смелость познакомиться с Седриком поближе, и, возможно, забрать его себе. Естественно, если ваш дядюшка не будет против.
Флора насмешливо подняла бровки:
— До нас доходят слухи о чудачествах столичных аристократов, сударь. Поэтому я вас прощаю и, так уж и быть, пусть музыкант остается. В конце концов, это даже забавно…
— А разве я вам говорил, откуда прибыл? — удивился Мидес и повнимательней пригляделся к смутившейся девице. Снова кольнуло неясное ощущение, что он уже видел это милое личико, и некромант осторожно поинтересовался:
— А вы бывали в Солейле?
— Очень давно, — леди Флора поднесла к губам серебряный кубок и сделала глоток. — Но ведь нет ничего странного в том, чтобы узнать столичного жителя. Ваша одежда, — она кивнула на черную, расшитую по вороту золотыми нитками, шелковую рубаху гостя. — Это слишком модно для Мерриана.
— Но, скорее всего, устарело для Солейла. — Салзар рассмеялся и отсалютовал кубком девушке. — Я давно не живу в столице, лишь недавно имел честь побывать проездом у Роджера Олла, вашего родственника. За ваши прелестные глаза, леди.
Седрик между тем, удостоверившись, что на него больше никто внимания не обращает, уселся обратно и начал торопливо доедать свою кашу. Девушка благосклонно кивнула Мидесу, и остаток трапезы прошел в неловком молчании, прерываемом лишь звяканьем посуды и шумными вздохами Гертруды, распоряжающейся сменой блюд.
Когда графиня насытилась и омыла руки в чаше с розовой водой, Салзар встал и, галантно поклонившись, предложил леди подышать свежим воздухом. Флора всё так же молча кивнула и, легко вспорхнув, устремилась к балконной двери. Обернулась на пороге и ядовито осведомилась:
— Как вы думаете, пан Мидес, если ваш менестрель наелся, он соизволит приступить к работе? Я была бы рада послушать какую-нибудь новую балладу.
Седрик вскочил; торопливо вытерев руки о черные штаны, поднял с пола лютню и с прежним обожанием посмотрел на девицу.
Когда они втроем вышли из комнаты, музыкант пристроился на мраморной скамеечке у стены и ласково тронул струны. Жара к этому времени спала, тень здания протянулась по балкону, а легкий ветерок — предвестник вечера — подарил приятную свежесть.
— Так что столица? — задумчиво спросила Флора, усаживаясь на противоположную скамью. Расправила складки платья и устремила взор на крыши Мерриана: — У нас здесь такая скука…
Она вздохнула и откинула за спину пшеничные волосы. Салзар вздрогнул. Он внезапно понял, где уже видел этот жест. Графиня Флора неуловимо, но вместе с тем настойчиво, до мурашек по позвоночнику, напоминала девушку из далекого прошлого. Когда-то очень близкую, но оставившую темное пятно в душе Мидеса неожиданным, и потому особенно мучительным, предательством.
— Насколько я мог заметить за время краткого визита, — пробормотал некромант, усаживаясь рядом, — ничего там не изменилось. Всё те же суета, погоня за модой и наслаждениями да навязчивое стремление аристократии перещеголять друг друга. Вот только спектакли в ОБТ стали еще отвратительнее. Актеры постарели, а молодежь, увы, не поддерживает традиции старой сценической школы.
Флора фыркнула и покосилась на Седрика, взявшего душераздирающий фальшивый аккорд.
— пропел лютнист.
— Да, — ухмыльнулась графиня, — и здесь, похоже, то же самое… Вряд ли кто-то способен заменить нам предыдущего музыканта.
— Это вы о Сианне? — Салзар поднял густую бровь и скрестил руки на груди, откинувшись к каменной стене. — Простите, графиня, но лично мне он показался невозможным типом — нахалом и задавакой.
Девушка вздохнула.
— Такому таланту, как Сианн, можно многое простить. Мне иногда казалось, что цитрой его управляет магия, а голос… — она печально замолчала, а потом удивленно повернулась к Мидесу:
— Постойте, но откуда вы его знаете?
— Довелось встретиться, — ухмыльнулся гость. — Сегодня днем я наблюдал поединок вот этого молодого человека, — он кивнул в сторону вдохновенно поющего Седрика, — с вашим «волшебным» менестрелем. В таверне «Меч Трилла». Они там пытались перепеть друг друга, и призом был некий невыразительный мальчик.
Графиня дернула плечом:
— Вот уж действительно, странная личность. Встретила их в городе. Этот мальчишка тенью таскается за Сианном, смотрит ему в глаза, открыв рот, и не дает приличным девушкам и слова вставить. Всё лепечет, что очарован гениальной музыкой и самим мастером.
Салзар рассмеялся, но сразу же замолчал, увидев расстроенное лицо девушки.
— А что же менестрель?
— А менестрель упивается величием и делает всё, чтобы посторонние не мешали ему наслаждаться новой ролью… Зараза! — Флора сердито утерла ладошкой блеснувшую на щеке слезинку.
— Он вас обидел? — вскинулся Мидес.
— Нет, — мрачно сказала графиня, — он просто отправил меня домой.
— Полноте, сударыня, — укоризненно покачал головой Салзар, — стоит ли обращать внимание на хамское поведение черни? Музыкантишка воистину не стоит ваших слез.
— Слез? — фыркнула Флора. — С чего это вы взяли?
— Ну, тем лучше, — кивнул некромант и перевел разговор на менее болезненную тему:
— Как прошла поездка? Я имел честь лицезреть вас нынче у ворот города в сопровождении рыцарей Ордена.
— Ах да, — поморщилась девица, — эскорт отца Якуба. Это здешний епископ, комтур удела — персона значительная. У них с дядюшкой какие-то финансовые обязательства. Отец Якуб настоял, чтобы меня и лорда Троварда сопровождали, потому что…
Она состроила высокомерную физиономию и скучным голосом процитировала: «Время нынче неспокойное, на дорогах полно всякого сброда, и девице вашего положения крайне опасно путешествовать без охраны».
— Я заметил, что у городских ворот идет тщательная проверка. Что, комтур настолько боится элвилин?
— И их, и любовых отпрысков и еще неизвестно чего.
Леди Флора резко поднялась, подошла к перилам и развернулась лицом к гостю. Налетевший ветерок взметнул ее волосы, а заходящее солнце зажгло золотой ореол вокруг изящной головки на тонкой шее. У Салзара на мгновение перехватило дыхание, и он подумал, что такая драгоценность, как графиня Олл, является весьма приятным дополнением к обширному поместью.
— Да что они вообще могут знать о пришлых!? — возмущенно воскликнула Флора. — Наверняка большинство здешних ордальонов разбираются в них не сильнее, чем белки в ананасах. Напридумывали страшных сказок, а теперь сами от них трясутся. По-моему, отец Якуб просто одержим желанием устроить показательную казнь на городской площади. И теперь ярится, что пришлые засели в Дальнолесье да носу наружу не показывают.
— Ох, графиня, — вздохнул Салзар, — никому больше об этом не говорите. Юношеская горячность может сослужить вам плохую службу.
Флора надулась и, обняв себя за плечи, возмущенно повернулась к Мидесу спиной. Салзар улыбнулся порывистости девушки.
— И часто вам доводилось встречать пришлых? — поинтересовался он. — Иначе откуда вы так уверены, что те не опасны?
Спина графини напряглась, Флора помолчала, а потом, не оборачиваясь, так тихо, что Салзар едва расслышал, произнесла:
— Доводилось. А вам будто нет? Еще несколько лет назад элвилин в Солейле было полно. И никакого вреда от них не было.
Волшебник поднялся и встал рядом с девушкой, касаясь ее плечом.
— А знаете, — сказал он загадочно, — я сегодня услышал о вас одну интересную подробность.
Флора вздрогнула и, повернув голову, испуганно посмотрела на гостя.
— Что? — спросила она внезапно севшим голосом, и Мидес поймал себя на мысли, что ему вдруг отчаянно захотелось обнять девушку за хрупкие плечи; защитить от невесть откуда взявшегося в ее глазах страха.
— Ваш дядюшка. — Некромант откашлялся. — Он сегодня сказал, что вы пишете. Стихи и, кажется, романы?
Флора прикрыла глаза, и лицо ее разгладилось. Бледно улыбнулась и, глубоко вздохнув, прошептала:
— Какие, право, пустяки.
— Так может быть, — некромант мягко коснулся пальцами хрупкого запястья, — вы окажете мне честь и что-нибудь прочтете?
Флора тихо рассмеялась и тепло посмотрела на Салзара:
— Пан Мидес, а вы, оказывается, романтик? Вот уж никогда бы не подумала…
Она снова отвернулась и, глядя на темневшее среди высокой травы озеро, принялась читать:
— Это было чудесно, — тихо сказал Салзар и поцеловал девушке руку. Седрик, до того внимательно слушавший голос Флоры, вздохнул, пробормотал что-то о новой балладе и вновь мягко коснулся струн, сосредоточенно подбирая мелодию к стихам.
— Пан Мидес, — графиня искоса глянула на волшебника и слегка зарделась, — я не сомневаюсь, что у такого видного мужчины, как вы, обязательно должна быть возлюбленная. Расскажете о ней? Неужели вам не жалко было оставлять ее, пускаясь в дальнее путешествие?
Салзар невесело усмехнулся и поправил манжет рубашки:
— Нет, моя леди. Уверяю вас, ждать меня некому.
— Простите, если показалась навязчивой, — мягко сказала Флора, — просто я подумала… впрочем…
Она резко развернулась к двери и, в одно мгновение снова став высокомерной и неприступной, строго глянула на волшебника:
— Я сегодня слишком устала и, пожалуй, лягу спать пораньше. Уверяю, что познакомиться с вами было приятно.
Салзар ошеломленно поклонился и мрачно покосился на ухмыляющегося Седрика.
Графиня удалилась под шелест платья, и Мидес, переговорив с экономкой, определил менестреля в одну из комнат для прислуги. Затем в сопровождении Гертруды направился в гостевую комнату, оказавшуюся небольшой, но весьма уютной. Правда, подробностей обстановки некромант не разглядел, потому как прямо в одежде рухнул на широкую, укрытую вишневым покрывалом постель.
Сон сморил его неожиданно и, засыпая, Мидес снова увидел стоявшую к нему спиной леди Флору. Солнце, ярко сиявшее над ее головой, красило пшеничные волосы девушки в невозможно белый, почти седой цвет, а глаза, когда графиня обернулась, отчего-то показались Салзару черными, как солейлская ночь. Он недоуменно вздохнул и окончательно погрузился в тяжелый сон.
Глава 3
Мерриан. Салзар Эвольд Мидес
Проснулся Мидес поздно, с трудом выплывая из тягучего, неприятного сна, в котором он, словно малый ребенок, испуганно бродил в полной темноте, пытаясь нащупать хоть что-то напряженными ладонями. Судя по всему, находился он в лесу. Шелестела листва, ветер доносил свежий, чуть сладковатый запах смолы и ягод; беспокойные руки волшебника то и дело упирались в шершавую кору невидимых деревьев. А рядом — остро ощущалось присутствие всадников; запах лошадиного пота терпко вплетался в лесной аромат да отдаленным эхом летели возмущенные возгласы. Над ухом, неожиданно близко, всхрапнула лошадь, и Салзар, вздрогнув, проснулся. Он долго лежал, постепенно возвращаясь в реальность и рассеянно глядя в окно, открывавшее кусочек неба и качающиеся кроны можжевельника.
Кроме кровати в комнате стояло резное кресло с высокой деревянной спинкой, обшитое по сидению темно-вишневым гобеленом; несколько обитых железом сундуков примостились возле дальней стены, а пятнистая шкура огромной кошки скалилась с пола у очага.
Салзар поднялся и раздраженно повел лопатками: так и не снятая с вечера рубаха неприятно липла к телу, а спутанные волосы настойчиво лезли в глаза. Кожаный ремешок, поддерживающий их вчера, сиротливо лежал в изголовье. Волшебник быстро скинул с себя измятую рубашку и, оглядевшись, дернул витой шелковый шнурок, висящий над постелью.
Вскоре дверь в спальню бесшумно отворилась, и на пороге появилась Гертруда, прижимающая к роскошной груди большущий глиняный кувшин. Экономка поставила его на низкую деревянную скамеечку возле очага, шумно вздохнула, небрежно поклонилась гостю и, став на четвереньки, полезла под кровать, бормоча себе под нос что-то неразборчивое.
— Мм… Доброе утро, — произнес хриплым со сна голосом Мидес, созерцая обширный тыл экономки, красочно застывший посреди золотистых кисточек вишневого покрывала.
— Какое уж тут утро, давно день на дворе, — глухо донеслось снизу, и Гертруда, пятясь, извлекла на свет огромный медный таз. Торжественно водрузив его рядом с кувшином, толстуха вопросительно посмотрела на гостя:
— Сударь изволят умыться или приступят к делам так? По-простому?
— Изволят, — кивнул Салзар и послушно подставил плечи под струю из заботливо наклоненного Гертрудой кувшина. Не глядя, нащупал тут же, на скамье, плошку с ароматным мылом и, отфыркиваясь и вздрагивая от прохладных капель, стекающих по спине, начал умываться.
— А что граф Юлиуш, поднялся? — спросил волшебник и раздосадовано сплюнул тут же попавшую в рот мыльную воду.
— Во всяком случае, они попытались это сделать, — едко сказала женщина, с интересом разглядывая загорелые мускулистые плечи Мидеса, — но, к сожалению, сразу впали в меланхолию и распорядились оставить их в одиночестве. Даже обед велели подавать в спальню.
— Понятно, — Салзар принял из рук экономки расшитый цветами мягкий льняной рушник. — Как ни удивительно, но я догадываюсь, чем вызвана эта его утренняя меланхолия…
Гертруда неопределенно фыркнула и направилась к одному из сундуков.
— Надеюсь, сударь не слишком привередливы к моде, — скорее утвердительно, нежели спрашивая, сказала она, извлекая на свет темно-зеленую мужскую рубаху с черной шнуровкой на груди. — Ваш плащ ожидает вас в зале, и я должна заметить, что мне изрядно пришлось повозиться, очищая его от дорожной грязи и пыли, подозрительно напоминающей муку…
— Спасибо, Герти, — рассмеялся волшебник и галантно поцеловал зардевшуюся от удовольствия экономку в пухлое запястье.
— Вы позавтракать будете? — жеманно пожала плечами Гертруда, забавно смешалась и сморгнула. — Или сразу того, до обеда дождетесь?
— Нет, благодарю, — Салзар на ходу накинул на себя чистую рубаху и обернулся от двери. — Я и так потерял слишком много времени…
Первым и единственным, кого увидел черноволосый, сбегая по мраморной лестнице в холл, оказался поэт, менестрель и чей-то там ученик — Мидес так и не запомнил, чей, — со скучающим видом сидящий на нижней ступеньке. Услыхав за спиной шаги, он поспешно вскочил и, покачнувшись, учтиво поклонился.
— Графа ждешь? — коротко бросил волшебник и ухмыльнулся. — Это надолго, утренняя меланхолия у них…
— А… что же делать? — растерянно протянул менестрель. — Не могу же я тут весь день сидеть…
— Если хочешь, могу взять тебя с собой, — Салзар поднял со скамьи свернутый плащ и накинул его на плечи, — кстати, я и сам хотел предложить тебе работу.
Поделиться книгой: