Помоги проекту - поделись книгой:
Старший помощник в последние дни выходил, а точнее говоря — выползал из каюты, только для того, чтобы не гадить под себя, а в остальное время валялся в койке то ли в забытьи, то ли в полузабытьи. Назвать сном то состояние, в котором он находился, было нельзя. Денис ни секунды не отдыхал. Он не спал и не бодрствовал — он существовал. И существовал плохо. Точнее говоря, ему все время было плохо.
Как держался на ногах Шэф и при этом еще что-то делал — по крайней мере не позволял экипажу "Дочери Океана" выкинуть их за борт и заставлял держать нужный компаньонам курс, старший помощник не понимал, это оставалось для него тайной за семью печатями. Самому Денису даже смотреть было больно — свет, пусть и тусклый, резал глаза, но, как бы в компенсацию и для того, чтобы нельзя было сказать, что у него отказали все системы организма, слух работал нормально, без болевых ощущений.
Несмотря на свое плачевное состояние, старший помощник всеми доступными средствами пытался на корню давить приступы жалости к самому себе. Для этого все средства были хороши, в частности, когда боль и тошнота зашкаливали, он вспоминал всяческие дурацкие приколки из сопливого детства, подходящие к его теперешнему состоянию. Особенно нравилась ему эта: "Мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я в шкафу варенье не нашел, теперь я не хожу и не читаю сказки, зато я нюхаю и слышу хорошо".
Так вот, если насчет нюха ничего определенного сказать было нельзя, то со слухом все было даже более чем хорошо. Это был уже не просто слух, а какое-то, скажем так — яснослышание. По типу ясновиденья. Хотя… нельзя было исключить и звуковые галлюцинации. Денис слышал все звуки, причем, как ему казалось, не только те, которые существовали реально: скрип мачт, перебранку экипажа, удары волн в звонкие борта каравеллы, драки и ругань между крысами в трюме — они все время там что-то делили, разносы, которые командор устраивал капитану, ну, и все такое прочее из реального мира, но и другие: навязчивый шепот, убеждающий, что хватит цепляться за ускользающую жизнь, что впереди только Свет и Вечная Любовь!
Шепот убеждал, что ТАМ будет хорошо, не будет боли, грязи и вони, а будет вечное наслаждение, свежесть, чистота, невинность и благоухание! С каждым разом уговоры становились все более настойчивыми, можно даже сказать — страстными. Шепот манил и обещал, обещал и манил… Причем было понятно, что Любовь ТАМ будет с большой буквы, но однажды у Дениса сами собой, без малейшего усилия с его стороны, всплыли в памяти слова:
И сразу, как-то и шепот стих и в голове будто бы даже на мгновение прояснилось. "Агата Кристи" была бы сильно удивлена, если бы узнала, что ее тексты можно использовать в некоторых экзорцистских практиках. Однако, каких только чудес на свете не бывает. К сожалению, паршивое самочувствие и шепот в голове — это еще не все. Кроме астрального, или откуда он там доносился, шепота, Дениса преследовало еще кое-что… хворь — не хворь, болячка — не болячка, мания — не мания, а что среднее между ними — он все время решал какую-то задачу, условия которой не помнил, но ему постоянно казалось, что остается сделать последнее усилие — "чего-то там умножить, потом сложить и подытожить" и ответ будет получен, наступит ясность и просветление, из головы уйдет хмарь, высасывающая все силы и он снова будет здоров, но ответ в последний момент ускользал и все возвращалось на круги своя. Состояния, в котором он находился, старший помощник не пожелал бы никому. Даже врагам. Но, от его желания, или нежелания, ничего не зависело. Снова и снова накатывала слабость, в висках стучали молоточки и в свои права опять вступила дьявольская задача:
"… длина стороны зеленой пирамиды составляет семнадцать и три восьмых дюйма… объем красного шара равняется одиннадцати девятнадцатых соотношения длин волн желтого и синего цветов, выраженного в кубических дециметрах… периметр черного квадрата Малевича эквивалентен площади голубой трапеции Якубовича… геометрическое альбедо превышает единицу в следующих случаях…"
Время от времени внутренний монолог… а может и не такой уж и внутренний — хрен его знает, откуда бралось условие этой чертовой задачи, прерывался то ли сеансами дальнеслышанья, то ли звуковыми галлюцинациями:
— … у меня жена и мать остались в деревне возле Паранга, я все равно вернусь…
— … жаль толстую Марту из "Якоря и задницы" уж больно жопа у нее хороша…
— … мне меняла с Синей улицы двенадцать золотых должен…
— … теперь не отдаст…
— … гад!..
— … демон сказал — там смерть…
— … а я все равно вернусь, у меня жена и мать остались в деревне возле Паранга…
— … нет там никого… яма одна… огромная…
— … врешь!..
— … Бальтазар сказал, что демон не врет…
"… капитана Бальтазаром зовут… — вот оно чё, а мужики-то и не знают!.. жалко толстую Марту… и мать… и жену… согласно последней директиве ЦК ВЦСПС число Авогадро уравнивается в правах с числом Пи… количество вершин оранжевых пирамид, расположенных на ленте Мебиуса, не равняется количеству оснований… частота звука Ом, полученного при помощи удара серебряным молоточком по бронзовой шкатулке хубилгана равняется его чистоте… персики выносливей ананасов, а ананасы — тюленей…" — на условие дьявольской задачи накладывалась информация из внешнего мира и это порождало такой компот от которого можно было запросто свихнуться. Правда это грозило только людям с неокрепшей психикой, в число которых старший помощник не входил.
— Денис, вставай! — немилосердно тряс старшего помощника командор. С огромным трудом и не меньшей неохотой Денис разлепил слезящиеся глаза. — Вставай! — повторил главком. — Уходим.
— Куда? — не понял старший помощник. Он был крайне недоволен тем, что его оторвали от решения почти уже решенной задачи и совершенно не понимал, чего хочет от него любимый руководитель.
— На берег, — терпеливо, словно ребенку, объяснил Шэф. И этот непривычный тон и наоборот — отсутствие привычного ерничанья, зацепили внимание Дениса, все еще остававшегося в сомнамбулическом состоянии. Зацепили и вытащили наверх из темных глубин горячечного бреда. Старший помощник очнулся. А как только пришел в себя, то тут же вспомнил, где он, что он и зачем, и предпринял попытку подняться, после чего немедленно повалился назад — по всему выходило, что выбраться из койки у него просто не было сил! — Держись, — улыбнулся ему командор, протягивая руку. — Немного осталось, чуть-чуть прогуляемся и мы на месте.
"Хреново все… Уж больно Шэф ласковый… Денисом назвал, а не Дэном… Не к добру… Похоже плохо все со мной…"
"Держись! — тут же встрял внутренний голос. — Хуже бывало и ничего — выкарабкались как-то. И теперь выберемся!"
Спорить было не о чем — и хуже бывало и как-то справлялись, но как же Денису было хреново! Кто бы знал. Как старший помощник пересаживался с борта каравеллы в лодку, это была отдельная песня. Беременный бегемот, по сравнению с ним, выглядел бы танцором диско из одноименного фильма (к просмотру не рекомендуется — Индия), но все же падения в воду Денис счастливо избежал. Ну, а потом от него требовалось всего лишь не вывалиться из лодки, что он с успехом и проделал.
Шестивесельный ялик доставил компаньонов на берег со скоростью глиссера — уж больно гребцам хотелось навсегда распрощаться с пассажирами "Дочери Океана". Тут можно сказать только одно — людская неблагодарность не имеет границ — их от мучительной смерти спасли, а они… К счастью, компаньоны на этот счет не переживали — старшему помощнику было вообще не до чего, а верховному главнокомандующему — плевать.
Путь по лесу Денис запомнил плохо, а точнее говоря — никак. Весь огромный мир сузился до спины Шэфа. Старший помощник просто переставлял ноги, стараясь не потерять из виду шагающего впереди командора. На этот процесс уходили все имеющиеся у него силы. Точнее говоря — жалкий остаток сил. Энергии, чтобы оглядеться по сторонам и осознать где он находится и куда направляется у старшего помощника не оставалось.
Вся она, без остатка, была брошена на поддержание равномерного и прямолинейного движения. Откуда-то Денис знал, что если он собьется с шага, а пуще того — упадет, то подняться и идти дальше уже не сможет. А еще он твердо знал, что любимый руководитель тоже держится только на жилах и стиснутых зубах, и помочь в случае форс-мажора не сможет. Короче говоря, остановка, не говоря уже о падении — это смерть. И именно в этот момент, когда в сознании четко выкристаллизовалась связь: "падение — смерть", старший помощник зацепился за какой-то корень, торчащий из земли, и чуть не навернулся. Но, "чуть" не считается — устоял, и продолжил "гонку за лидером", которая одновременно была и "гонкой на выживание".
Время от времени, где-то на периферии сознания, у Дениса вдруг мелькало удивление, что он вообще может двигаться, но оно тут же исчезало. Скорее всего, мозг перешел в режим максимального энергосбережения и все посторонние задачи, не связанные с управлением передвижения тела, вверенного его попечительству, не обслуживал.
Прекратился даже внутренний диалог, чего обычно добиться очень сложно, без соответствующей медитации, но видимо мозг чувствовал, что если он хочет выжить, то не надо отвлекаться ни на какие посторонние мысли. Любая мысль — это энергозатраты и их нецелевое использование и может стать той соломинкой, которая сломает хребет верблюду. Вот и шагал старший помощник, как автомат — бездумно и целеустремленно, пока не уперся в спину любимого руководителя.
— Дэн, приходи в себя, ждут нас.
Поначалу старший помощник не понял, чего хочет от него верховный главнокомандующий, ему потребовалось несколько мгновений для того чтобы осознать, что во-первых — он стоит, а не двигается; а во-вторых — командор ему что-то сказал. Денису было очень плохо: болело все тело, раскалывалась голова, его тошнило, а еще он знал, что после остановки вновь начать движение не сможет. Если провести аналогию с автомобилем, то в аккумуляторе не осталось ни одного электрона, который мог бы прокрутить стартер, бензобак был сух, как нёбо наутро после удавшегося корпоратива, а коробка передач просто-напросто развалилась на отдельные шестеренки. Всё — бобик сдох. Еще какое-то время потребовалось Денису, чтобы проанализировать то, что сказал ему любимый руководитель, и подготовить ответ:
— Шэф, я всё — больше не могу. — Он хотел еще добавить что-то типа: "Уходи без меня, чего двоим погибать", но в последний момент подумал, что это будет напоминать отрывок из какой-нибудь дешевой мелодрамы, или женского любовного фэнтези, и промолчал. Денис справедливо решил, что если другого выхода не будет, то главком и без него сообразит что ему делать — чай не мальчик.
А командор, между тем, продолжил инструктаж, как будто и не услышал ответа старшего помощника. Ответа полного достоинства, самопожертвования и чем черт не шутит — скрытого героизма! Хотя нет… достоинство, самопожертвование и скрытый героизм в озвученном ответе отсутствовали, а присутствовали только в неозвученном, о чем старший помощник даже несколько пожалел — уж больно красиво могло получиться, но пожалел — так — мимолетно.
— Впереди, в ста метрах поляна, почти круглая, диаметром около пятидесяти метров, на ней люди, сколько не определить, но — много. То ли по нашу душу, то ли
Командор кивнул вбок, и только тут старший помощник разглядел своими полуслепыми слезящимися глазами тело, лежащее на земле. Тело, если придерживаться классификации Карлсона, принадлежало бородатому мужчине в полном расцвете сил. Свежеиспеченный покойник был одет в толстые штаны, наподобие ватных шаровар, добротные сапоги и довольно длинную — до колен, кольчугу. На поясе у него был короткий меч, типа римского гладиуса, а голову защищал остроконечный шлем, что в целом делало незнакомца похожими на русских ратников, как их любят изображать в различных исторических и псевдоисторических кинофильмах. Отсутствие крови и неестественный поворот головы незнакомца недвусмысленно свидетельствовали о том, что Шэф просто свернул ему шею, без использования оружия. Чем был обусловлен такой способ ведения боевых действий верховным главнокомандующим старшему помощнику было непонятно, но никакого интереса по этому поводу он не испытал — ему было не до того — его тошнило.
— Я его пропустил, — своим обычным спокойным тоном продолжил командор, но Денису было очевидно насколько сильно главком переживает свою ошибку.
— … и заметил этого гуся, — Шэф зло ощерился, — только когда он крякнул.
— Селезень, блин! — не удержался от комментариев Денис.
— Сейчас сюда идут шесть человек — тревожная группа, как я понимаю. От тебя толку никакого, так что натягивай капюшон, активируй шкиру, и постой над трупом — мишенью поработаешь. Начнут стрелять — падай. Не ерепенься. — С этими словами командор исчез.
Денис хотел возразить, что если упадет, то уже не поднимется, но категорический императив — безусловное исполнение команд верховного главнокомандующего, во время боевого выхода, сделать этого не позволил.
Долго ждать товарищей "Карлсона" не пришлось. Они и в самом деле оказались профессионалами — бесшумно (ну, как им казалось) окружили место преступления и одновременно появились со всех четырех сторон. Ничего не скажешь — эффектно! На неподготовленные умы могло бы подействовать разлагающе. По сравнению с трупом, они оказались лучше вооружены — кроме мечей, у каждого имелся арбалет.
"Стрелять будут!" — встревожился внутренний голос.
"Флаг в руки!" — отмахнулся Денис.
Его спокойствие было вполне объяснимо. Во-первых — похоже было на то, что убивать старшего помощника никто не собирался, а вовсе даже наоборот — предполагалось взять в плен — все болты были с тупыми деревянными набалдашниками, а во-вторых — даже если бы и без них, то все равно плевать. На то и шкира, чтобы арбалетов не бояться. Конечно, будь у тревожной группы АК, или еще чего похуже, то все могло бы быть и не так сладко, но чего не было, того не было. К счастью. Денис мысленно ухмыльнулся — для полноты картины, не хватало только зычного крика: "Живьем брать демона!", а так все было, как по писанному. Но, отнюдь не арбалетчики в данный момент беспокоили старшего помощника
"А где еще два? — удивленно подумал старший помощник. — Шэф сказал шесть — значит шесть! Где еще двоих потеряли, сучьи дети!?"
Видимо и четверку арбалетчиков и невидимого командора интересовал этот же вопрос, потому что никаких активных действий ни с чьей стороны не последовало — все ждали "потеряшек". Стрелки, как обозначили себя, так и продолжали стоять на месте, не приближаясь к Денису — видимо ждали приказа от начальства, а командор не сворачивал им шеи, что тоже было весьма логично — чтобы не гоняться затем по лесу за оставшимися двумя. А если бы они еще рванули в разные стороны, вереща, как недорезанные свиньи? Так что неожиданная пауза была вполне себе мотивирована с любой точки зрения — хоть компаньонов, хоть арбалетчиков.
Но, наконец появилась и долгожданная "парочка". Один ничем не отличался от четверки, застывшей с взведенными арбалетами в руках — солдат и солдат, ничего выдающегося, зато второй, сразу видно — командир. Один нагрудник с золоченым гербом, на котором два медведя то ли дрались, то ли обнимались, чего стоил! К гербу прилагалась седина в бороду (достоверная информация насчет беса в ребре отсутствовала), орлиный взгляд и мягкая, упругая, но в то же самое время — начальственная походка.
Командир грамотно — чтобы не перекрывать никому направление стрельбы, приблизился к неподвижно стоящему над трупом Денису, а его сопровождающий вскинул арбалет, добавляя ударной мощи своим товарищам. "Гербоносец" некоторое время молча разглядывал черную металлическую статую, а потом резко, без замаха, с хеканьем, как крестьянин рубящий дрова, нанес старшему помощнику удар в солнечное сплетение. На что он рассчитывал понять было сложно — видел же, что противник тоже не голый — в броне. Но видимо понадеялся на свой опыт, силу и латную рукавицу. Короче говоря — начальству виднее. А "гербоносец" несомненно был начальством.
"Бить будете, папаша? — припомнил Денис Шарикова. Удара он не почувствовал, но злость понемножку стала разгораться. — Коготь ему что ли в глаз воткнуть?" — отстраненно подумал он, но заниматься самодеятельностью не стал — Шэф велел изображать мишень — значит мишень!
Удар, который должен был, по замыслу командира группы захвата, свалить убийцу его человека на землю, чтобы сослуживцы погибшего могли его всласть потоптать, послужил сигналом к началу боевых действий, но, отнюдь не таких, на которые рассчитывал "гербоносец". Сначала невидимые руки свернули ему шею, а потом быстро и безжалостно проделали аналогичную операцию с его подчиненными. Солдаты просто остолбенели, глядя на то, как голова товарища вдруг поворачивается на сто восемьдесят градусов и тот начинает смотреть назад, медленно оседая на землю. Никто не попробовал ни сбежать, ни сопротивляться, ни поднять тревогу. Единственное, что они предприняли — машинально разрядили свои арбалеты по неподвижно стоящему Денису, что тому было, как об стенку горохом.
— Ну, вот и все, а ты боялась! — "проявился" Шэф.
— А шо? Пан уже зробил? Тады — ой!
— Зробил… зробил, — ухмыльнулся и тут же нахмурился командор. — Слушай и запоминай.
— Шэф… — начал было Денис, пытаясь донести до руководства информацию о своем бедственном положении, но был немедленно прерван главкомом:
— Командуешь шкире: "Режим форсаж", включаешь режим "Тень", выходишь в кадат, и — вперед. Но! Все это проделаешь только, когда выйдем на рубеж атаки. А пока идешь на внутренних резервах.
— У меня нет.
— Ну-у… тогда на подкожном сале, — ухмыльнулся главком. — Короче, хоть тушкой, хоть чучелом, а ехать надо.
— Что за режим "Форсаж"? — довольно безучастно поинтересовался старший помощник — он чувствовал, что его сейчас вырвет, и все оставшиеся душевные и физические силы тратил на то, чтобы этого не произошло.
— Шкира что-то такое впрыскивает… не сильно полезное, но на пару минут ты становишься берсерком, да плюс еще кадат, да плюс невидимость, да еще активированная шкира. Так что — прорвемся. Да что — мы?! — патетически воскликнул верховный главнокомандующий. — Одноногий полупарализованный инвалид прорвется! Не боись!
— Да я и не боюсь, — еле ворочая языком отозвался Денис. — Просто думаю, что ничего не получится.
— А ты не думай, а делай, что сказано. Понятно?!
— Понятно.
— Двинулись!
Неимоверным усилием воли Денис заставил себя сделать первый шаг и маленький караван, состоящий из верховного главнокомандующего и старшего помощника, двинулся вперед. Точнее говоря, если исходить из траектории движения, которая была до встречи с часовым и группой захвата, то двинулись не вперед, а в обход лужайки. Идти напрямик через поляну забитую недружелюбно настроенными военными командор не решился — сил у него было ненамного больше, чем у Дениса. Он вполне справедливо опасался, что если что-то пойдет не по оптимальному плану, а что-то обязательно пойдет — закон Мерфи, и они завязнут в рукопашной, то до двери просто-напросто не доберутся.
К тому же главком боялся, что не дождавшись группы захвата с пленными, руководитель воинства, обосновавшегося на поляне, пошлет на проверку более крупные силы и организует прочесывание мелким гребнем на подозрительном направлении, что неизбежно привет к раннему началу боестолкновения, совершенно невыгодному компаньонам.
Конечно же, по уму, весь этот сброд, перекрывший путь к
И что самое обидное — всех дел-то было минут на пять, максимум — семь. Это если не входить в кадат — в тренировочном, так сказать, режиме. Если же перейти в измененное состояние сознания, то гораздо меньше. Правда, с одной оговоркой — дело не стоило выеденного яйца для здоровых компаньонов, но в том-то и закавыка, что назвать Шэфа с Денисом здоровыми постеснялся бы даже любой политик, для которых врать, как дышать, да и пяти минут времени у них не было. Было две, от силы — три, и их надо было использовать не на благородное дело очистки мира от всяческой скверны (ведь никто не сомневается, что любая сила противостоящая Шэфу с Денисом является пакостью, злом и мерзостью), а на спасение своих шкур, чтобы просочиться в
Встреча с засадой и группой захвата заставила компаньонов изменить свою изначальную траекторию движения "юг — север". Обойдя поляну по широкой дуге и вновь выйдя к ней с запада, командор выяснил, что удлинил путь и повел колонну в обход, сжигая последние силы, совершенно напрасно. Дело было в том, что отряд, прикрывающий путь к
Единственным дополнением служили не очень большие круглые щиты. И вся эта железная стена ощетинилась копьями по всем азимутам. Шэф даже мысленно сплюнул с досады — можно было не заморачиваться, а двигаться по прямой, что сэкономило бы силы, которых и так оставалось слишком мало. Но, что тут поделаешь, знал бы прикуп — жил быв Сочи.
Похоже было на то, что тот, кто командовал заградотрядом, прекрасно знал, что деваться тем, кто явился в это место с определенной целью, некуда — придется пробиваться к двум камням на краю полянки. А в наступлении всегда потерь больше, чем при обороне, вот он и решил сохранить жизнь своих солдат по максимуму. Так что, противостоял компаньонам хороший командир, что и было с досадой отмечено командором. Шэф никогда не забывал, что армия ослов под руководством льва сильнее армии львов под руководством осла.
— Дэн, ты как, соображать еще можешь, или уже нет?
— Уже нет.
— Это хорошо. Значитца так Шарапов, слушай меня внимательно и не говори, что не слышал, — сделав это интригующее заявление, командор взял привычную паузу, правда достаточно небольшую, и продолжил: — У тебя будет десять секунд, чтобы осмотреться, потом начинаем работать. Работаем руками, чтобы без крови. Почему так, понятно?
Верховный главнокомандующий расценил молчание старшего помощника, как свидетельство осознанности (хотя вполне возможно, что он ошибался, а Денис помалкивал по причине плохого самочувствия и общего настроя — гори оно все синим пламенем) и возобновил инструктаж:
— В драку не ввязываемся. Просто прокладываем дорогу к
"Шкира! Режим форсаж! Режим тень! Режим контур!"
Время пошло — 00:00.
Командор не обманул. Всю слабость, охватившую тело, и хмарь, захватившую душу, снесло, как сносит дым от костра порыв ураганного ветра. Старший помощник из немощного, разбитого подагрой и старческим слабоумием, гнилого интеллигента, придерживающегося либеральных взглядов, вновь превратился в молодого головореза, руки которого уже и так по локоть в крови, но готового с новой энергией продолжать свое неблаговидное занятие, осуждаемое мировой прогрессивной общественностью.
Первый беглый, но одновременно — орлиный, взгляд, брошенный старшим помощником, показал наличие неопределенного, но несомненно — большого, количества разноцветных аур, сосредоточенных на ограниченной площади, на расстоянии около двадцати метров. Второй взгляд показал очень плотную стену копейщиков, причем плотность наконечников на погонный метр явно превышала норму для однорядного построения, что определенно указывало на структуру, напоминающую македонскую фалангу. Третий взгляд показал отсутствие магической поддержки у обороняющихся — не было среди них "факельных", сияющих силой аур, характерных для магов, что должно было сделать бездарных легкой добычей компаньонов. Вроде бы, вся нужная информация была старшим помощником получена. Можно было приступать.
— Я готов, — доложил Денис.
— Вперед!
00:07.
Рывок на полной скорости вперед и Шэф с Денисом мгновенно оказываются перед ощетинившимся копьями полубронированным (штаны-то ватные) строем. Не теряя ни секунды, командор слитными движениями обеих рук отвел копья и продолжая движение нанес удары, именуемые в традиционном каратэ хиракен-зуки (плоский кулак) в незащищенные гортани солдат, преграждавших путь к
"Ничего личного ребята, — думал старший помощник, проделывая аналогичные действия. — Не мы плохие — жизнь такая. Вы по-хорошему ведь не пропустили бы? Не пропустили. Вот то-то и оно…"
"Не отвлекайся! — хмуро посоветовал внутренний голос. — А то…"
"А что — "а то"? — хмыкнул Денис. — Пока есть силы и я в кадате, они мне ничего не сделают, а если свалюсь, то и ловить нечего. Так что расслабься и получай удовольствие!" — цинично ухмыльнулся старший помощник.
Все шло по плану, единственное, что раздражало было то, что мертвые солдаты оседали вниз очень медленно. По-крайней мере, так представлялось компаньонам в том разогнанном состоянии, в котором они пребывали. Ничего удивительного в этом не было, все было вполне себе ожидаемо — кадат плюс химия, которой накачала шкира, это знаете ли ого-го-го — это вам не мельдоний, но все равно "медляк" бесил. Секунды рас… тя… ги… ва… ли… сь… время утекало меж пальцев медленно и печально, а время — деньги.
00:11.
Наступив на еще находящихся в падении, но еще не достигших земли, солдат первой линии, компаньоны повторили свои трюки с копейщиками второй. С тем ж успехом.
"Два ряда минус… А сколько у фаланги было? — начал вспоминать Денис то, чего не зал. — Хрен знает. Но, здесь не больше пяти должно быть. А скорее всего и того меньше. Так что хорошо идем! Такими темпами и минуты не потребуется, чтобы смотаться!" — градус оптимизма, заметно снизившийся у старшего помощника за последнее время, явно повысился.
"Не говори гоп…" — отозвался внутренний голос.
"А ты не каркай под руку!"
00:25.
Рядов оказалось четыре. Четыре на четыре — шестнадцать — ровно столько трупов оказалось за спинами компаньонов, когда они вырвались на оперативный простор к
"А сколько на одного потребовалось? — внезапно пришло в голову старшему помощнику. — Какая удельная скорость?.. Двадцать пять разделить на шестнадцать будет… будет… хрен знает… А если по другому: пять в квадрате разделить на четыре в квадрате… пять четвертых будет один двадцать пять и в квадрате… Хрен знает"
Поделиться книгой: