Ложь без срока годности

Было такое чувство, что именно в этот момент Эндрю первый раз пожалел о том, что согласился на авантюру.

– Так, теперь ты, рыжая, – женщина оглядела Зинку со всех сторон и сомневаясь спросила: – Ты хоть убираться-то умеешь, на вид какая-то совсем прозрачная, того и гляди упадешь. Хотя, – не дожидаясь ответа, резюмировала домоправительница, – выбора-то у нас особо нет, тут гости сегодня приедут, а горничную хозяин уволил на той неделе. Если, конечно, было бы как всегда в доме, хозяин да хозяйка, я бы справилась, а с гостями трудно будет. Вот и проверим, как ты в этом деле, если что, учти, после отъезда гостей тю-тю, того, домой отправишься с волчьим билетом. Хозяйка у нас мстительная, скучно ей, вот на прислугу и выливает всё своё воображение, какое в интернете не помещается.

– Я старательная, – вежливо ответила Зинка, в душе сразу невзлюбив Элеонору Борисовну.

– Значит, начнём проверять твою старательность, – зло ухмыльнулась экономка, – пошли.

Лишь спустя пятнадцать минут, сидя на перевёрнутом ведре, Зинка поняла эту многоуровневую шутку. Элеонора Борисовна сначала определила в комнату Эндрю, а затем в самом конце коридора открыла дверь для Зинки. Это была кладовка для швабр, здесь также находилось ещё множество других приспособлений для уборки, но не показать моющие средства решила Элеонора Борисовна – в ближайшее время это был Зинкин дом. Экономка долго и путано объясняла, почему комната бывшей горничной временно не доступна и сюда поставят милую раскладушку для Зинаиды, да и вообще, какая разница, где спать. Узкое прямоугольное окно под самым потолком было приоткрыто, пуская в тусклую кладовку свежий ветер.

Первый раз за сегодняшний день выдалось время побыть одной, подумать, поразмышлять. Дед был прав: с такой охраной картина, скорее всего, ещё здесь. Жаль, конечно, что хозяин не ставит камеры внутри дома, да и вот эта его маниакальная боязнь, что его или его дом кто-то снимет на телефон, тоже была не на руку. Вот как сейчас связываться с командой для совещаний? А флешки, которые оставил дед, где смотреть? Ладно, следующую смотреть только завтра, буду думать, а сейчас надо идти работать. Последняя мысль в спокойной обстановке была о Шурике. Вдруг ещё есть шанс всё вернуть, через неделю Зинка вернётся в Москву и попробует ему всё объяснить. Мысль о возможном примирении с любимым заставила сердце биться чаще. Настроение поднялось, а желание поскорей решить загадку с картиной усилилось. «Жди меня, Шурик, я уже спешу к тебе», – мысленно сказала любимому Зинка и, переодевшись в местную униформу, пошла показывать Элеоноре Борисовне свою старательность.

Глава 9

Помнить нельзя забыть

Виктор Александрович Дрозд, пятидесятилетний преуспевающий бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов, как писал Маяковский, второй раз в жизни был растерян и по-настоящему напуган. Ему, человеку, чья молодость пришлась на девяностые и который провел её в портовом городе Владивосток, точно было с чем сравнивать. Тогда, почти тридцать лет назад, в этот город полезли иностранцы со своими товарами и деньгами, и голодный до обоих параметров советский народ сорвался с цепи. Бизнес и криминал шагали рядом, обнявшись, и ни один человек, вращающийся в этой среде, не мог поручиться за своё завтра. Но тогда было понятно, кто враг, сейчас же предатель затаился совсем рядом, в ближнем окружении. Он сидит за одним столом с Виктором, пьёт его вино и наверняка говорит душещипательные тосты. Страшно оттого, что это кто-то из своих. Вчера он украл картину, а что будет завтра? Убьёт Виктора?

Сегодня рыжая девчонка спросила его, кому он доверяет. Что бы понимала она, в свои юные годы, о доверии. От этого вопроса у Виктора задёргался шрам на щеке, давнее напоминание об этом чувстве. Тогда, в далёком девяносто пятом, двадцатишестилетний Виктор был полон надежд на скорейшее богатство, ведь оно было так возможно. Вокруг люди богатели на глазах, ездили челноками в Китай, Корею и Японию, торговали разным товаром – от разноцветных шнурков ярких неоновых тонов до подержанных автомобилей.

Семья Дрозд всегда жила очень бедно, сначала мама воспитывала одна маленького Витю, но, когда пацану исполнилось пять, мама, решив, что мальцу нужен отец, согласилась на предложение интеллигентного учителя Петра. Правда, Петя был не один, на руках скромного школьного учителя был годовалый малыш по имени Костик. Жена Петра, женщина ветреная, влюбившись в роддоме в красавца врача, едва выписалась, сразу улетела с любимым в тёплые края, велев тщательно оберегать нелюбимое ею дитя.

Так их с мамой маленькая семья в один момент увеличилась сразу вдвое. Видимо, желая до конца укрепить брак, недолго думая мама с отчимом увеличили её ещё на одну боевую единицу. Родившийся в совместном браке Родька влюбил в себя сразу всех, его обожали и мать с отчимом, и братья. Этот добродушный, вечно хохочущий малыш любил мир, и тот платил ему тем же.

Жили, конечно, они все дружно, но с начала перестройки бедность просто ходила за ними по пятам. Отчиму со временем перестали в школе платить, мать плакала, зашивая себе колготки и варя пустую картошку, а слабохарактерный и интеллигентный Пётр стал пить от безысходности. Виктор вытягивал большую семью из нищеты как мог, работал он как проклятый, обеспечивая её всем необходимым. На шее Вити уже была молодая жена и двое пацанов, но и мать с отчимом он тоже не бросал и поддерживал как мог деньгами. Даже сводного брата Костика с молодой женой, который работал в институте преподавателем и не получал по полгода зарплату, он тоже содержал. Лишь Родька, маленький солнечный Родька, как и Виктор, крутился, пытаясь что-то заработать. Он влюбился и рано женился, естественно, ни о какой дальнейшей учёбе речи не было, и он в девятнадцать лет как настоящий мужчина, взяв ответственность за жену на себя, брался за любую работу.

В тот злополучный день Виктор собрался в Находку, там его поджидали три пятиэкюшные машины, привезённые моряками из Японии. Такой товар всегда был очень востребован и выгоден. В те времена разрешалось привозить моряку из плаванья себе машину, заплатив всего лишь пять экю, при условии – без отчуждения на два года. Но, как говорится, законы придумывают сотни, а как обойти их, тысячи. Русский народ смекалистый, поэтому схема была придумана быстро и, по сути, элементарно. Выписывали генеральные доверенности на управление, и всё, машина сразу становилась на порядок дешевле. А это значило, и продать её можно было намного быстрее и выгоднее.

За таким товаром, да прям с корабля, выстраивались очереди, а тут такая удача, сразу на три машины удалось договориться активному и проворному Виктору. Взяв деньги, естественно, в долларах, тогда другие не ценились, он собрался за хорошим товаром. Но что-то пошло не так. Первое событие, после которого Виктору бы остановиться, задуматься, но эйфория от предстоящего заработка не давала ему реально оценить обстановку: друг, который должен был поехать с ним для страховки, ушёл в запой. Витя нашёл его под столом, валяющимся в бессознательном состоянии. Ещё полдня ушло на поиски компаньона, такие дела не делались в одиночку. Надо было не только заплатить, но и перегнать автомобили по очереди на стоянку к «своим», иначе плакали машинки, уже завтра придётся писать заявление об угоне.

По закону подлости, абсолютно все друзья оказались заняты, даже брат Костик не согласился, сославшись на работу, хотя какая работа у этого интеллигентного нюни – в институте лекции читать. Ладно бы, он за это получал, а то на тот момент уже полгода ни копейки не платили, семью содержал за счёт Виктора. Но куда бы деться, министр, работа у него. Виктор был очень зол на Костика.

Вот тогда Витя и позвал с собой младшенького, Родька хватался за любую работу, чтоб обеспечить молодую жену, и обрадовался предложению. От воспоминаний о том дне у Виктора Александровича Дрозда, бизнесмена и хозяина жизни, шрам на лице стал дёргаться и ныть. Оглядев стены библиотеки, в которой, к слову, не было ни одной книги, а стены украшали потерянные для мира произведения искусства, он подумал, что всё на свете бы сейчас отдал, чтоб Родька тогда отказался. Скупая мужская слеза побежала по изуродованному шрамом лицу. Виктор не любил вспоминать тот день и старался похоронить его где-то в закромах своей памяти, но последние события всё больше возвращали его в тот страшный осенний день девяносто пятого.

Спас его тогда Толя, соседский пацан, верный друг Родьки. Когда они пропали, все опустили руки и только Толян два дня рыскал между сопок в бесполезных, как всем казалось, поисках. Позже Костик оправдывался перед Виктором, который ещё полгода лежал в больнице: «Витя, я в милицию ходил, они сказали, рано, решили, что вы забухали, сами придёте, заявление, сказали примут только через трое суток, я делал что мог». Он простил малахольного Костика, тот был тонкой натурой, пишущей стихи и поющей романсы, и совершенно не приспособленной к жизни. Но факт есть факт: Виктор жив только благодаря Толяну.

Нашёл он их тогда в ущелье, гады с пистолетом думали, что убили обоих, но Виктор остался жив. После этого лучший друг Родьки стал самым близким человеком Виктору. В свою очередь для Эммы, жены младшего брата, которая по его вине так рано стала вдовой, Витя стал постоянным должником. С тех самых пор она навсегда стала его семьёй, первая жена с пониманием относилась к данному обстоятельству, потому что была умная, а вот Маргоша нет. Как только оперилась и почувствовала себя хозяйкой в доме, решила показать зубы, дура. На место Виктор её, конечно, поставил, но та до сих пор косо смотрит на Эмму, не понимает, блогер недоделанный, что он жизнь девке испортил. Двадцать четыре года прошло, а она так замуж и не вышла, Родьку любит до сих пор, а меня, дурака, простила. Ну а то, что я ей деньги на жизнь даю, так это самая малость, что я могу сделать для вдовы младшего брата.

Вот мать не простила. Сидела она у кровати Виктора, когда тот при смерти был, выхаживала его, пока не встал, а как тот выписался, сказала: «Ты виноват, что Родьки больше нет, с сегодняшнего дня у меня нет обоих сыновей». Сколько ни просил, ни умолял он мать, она его просто перестала замечать. Лишь только когда умер отчим и мать тронулась головой, Виктор забрал её к себе, сюда, в этот замок. Каждое утро она просыпалась так, будто только родилась, заново знакомилась с домом и с его обитателями, не помня, что было вчера. Получается, она так его и не простила.

Сейчас с этой картиной, ведь не в ней дело. Да, конечно, она очень дорогая, но это всего лишь старый кусок дерева, да таких вон целая стена висит, ну, может, чуть менее дорогих и знаменитых. Тут важно другое: кто крыса, кто предатель, кто хочет всадить ему нож в спину?

Вспомнился детский мультик, который маленький Витя любил смотреть в детстве, обычно его показывали под Новый год, «Двенадцать месяцев». Там капризная принцесса не знает, как правильно поставить запятую в выражении «Казнить нельзя помиловать». Именно так чувствовал себя сейчас взрослый, успешный во всех смыслах мужчина, только выражение было другим: «Помнить нельзя забыть». Он понимал: от того, насколько он правильно поставит запятую, возможно, зависит не только его будущее, но и будущее всей его семьи.

Одного не знал Виктор, рассуждая так по-философски: то сказочное предложение – абсолютное вранье. Если бы его мысли сейчас прочитала Зинка, то не удержалась бы и начала свои занудные нравоучения. «Нигде в той фразе не нужна запятая! В первом случае после “казнить” ставится двоеточие, а во втором после слова “нельзя” должно быть тире. Да, так бессовестно нам врали с детства». Так же если бы Виктор только знал, сколько лжи вокруг него скопилось, то, наверное, пришёл бы в ужас.

Глава 10

Тимур без команды

Тимур Дрозд был баловень жизни в полном смысле этого слова. Его любили все: мать всегда уделяла внимание больше своему младшенькому сыночку, потому что, в отличие от всегда хмурого старшего брата, он был ласковый и улыбчивый мальчик.

– Зря я его Русланом назвала, – сетовала она, – лучше бы имя Елисей выбрала, тоже из великого Пушкина, зато энергетика легче. Вот с Тимуром я угадала, – радовалась мама, – как увидела фильм «Тимур и его команда» в главной роли с Антоном Табаковым, так влюбилась в это имя без оглядки.

Тимур много раз позже смотрел этот фильм, вглядываясь в своего экранного тёзку, но не находил, во что так могла влюбиться мама. Гиперположительный Тимур в фильме как бы насмехался над ним – я такой, а ты не дотягиваешь до великого имени. Словно в отместку правильному Тимуру, он всё больше становился циником, убивая в себе остатки маминого идеала.

Отец тоже гордился младшим сыном, тем, как тот учился в школе, позже в институте, да и тем, как сейчас сынок ловко справляется в части бизнеса. Девушки тоже любили, причём для этого Тимуру даже ничего не нужно было делать. Внешние данные, плюс деньги отца делали своё дело – девушки сами вешались на шею богатенькому и, к слову, совсем не жадному красавчику. Жалко, что Тимур не мог им ответить тем же, он уже перестал их различать, вереница согласных на всё красавиц превратилась в одну сплошную пелену, где любовью давно не пахло, а постель превратилась в рутину. Более того, в последнее время он настолько наелся всем этим, что потерял интерес, пропало желание, если можно так сказать, а церемония «ресторан, машина, лёгкая добыча» не приносила уже никакого удовлетворения. Он перестал уже запоминать их лица. В последнее время набивший оскомину формат отношений надоел до такой степени, что Тимур перестал даже утруждать себя и имитировать ухаживания, обнаглев вконец. Себя он оправдывал тем, что красавицы сами виноваты, он никого не принуждает.

Сегодня ему придётся ночевать в своей комнате, он не любил ни свою комнату, ни этот дом. После того как мамы не стало, дом стал для Тимура склепом, где каждая деталь напоминала о ней. Хотя Марго, когда стала хозяйкой, покрасила здесь всё, но сильно изменить ничего не получилось, да и скорее всего отец не даст. Тимур, в отличие от Руслана, понимал отца, ведь жизнь продолжается, а отец – молодой ещё, по сути, мужчина. Именно кандидатура Марго не обижала Тимура. Это была, как говорит наш президент, женщина с пониженной социальной ответственностью. Марго нужна была отцу для природных инстинктов и статуса миллионера – именно так, по-глупому, он представлял себе миллионера в обязательной компании с молодой силиконовой дурой. Да, Марго была дура, и она, по сути, не заняла место мамы, а всего лишь устроилась, как кошка на коврике в спальне.

Комната пахла пылью и старостью, в воздухе витал страх, хотя на вид было чисто. Наверное, такое впечатление производили тяжёлые портьеры, он их не любил и считал, что они крадут солнце. В его квартире в центре города окна выходили на бухту и не были завешаны абсолютно ничем. Они не просто пускали море и свежий ветер, но и, казалось, впитывали их как губки.

Тимур терпел эти посиделки два раза в год, ненавидел этот праздник лицемерия и лжи, но не мог ничего изменить, не мог противостоять этому. Иногда перед сном, когда он снова становился самим собой, мечтал, что однажды на звонок с приглашением он скажет отцу: «Извини, я не могу». Ему хотелось стать лидером, как его тёзка из фильма, быть предводителем, чтоб у него была своя команда. Он мечтал о свободе, мечтал не зависеть от отца, но никогда, ни под каким предлогом не признался бы в этом. Этой мечте отводилось скромное место, пять минут перед сном.

Глава 11

Быть блогером тяжелая работа

Маргарита Дрозд, в девичестве Зубко, была популярным блогером с тремя миллионами подписчиков в инстаграм. Ну, если честно сказать, раньше их было намного меньше, но, выйдя замуж за Виктоора (в имени обязательное ударение на длинное «о»), продвинутая Марго просто купила себе остальные миллионы. Справедливости ради надо отметить, и до Виктоора в родном Владивостоке она уже была знаменитой личностью, сначала мисс Владивосток, потом прогноз погоды на местном телевидении, правда, с каждым днём из-за выпуклых форм, что Марго по возможности накачивала себе всё больше и больше, не стало видно карту за её спиной. Но фигуристую ведущую по разным причинам терпели, пока однажды её не подвела кофточка. Такая тонкая, шёлковая, с маленькими перламутровыми пуговками. Во время очередного прогноза погоды пуговица не выдержала надвигающегося мощного бюста красавицы и на словах «На нас надвигается ураган» просто по-предательски оторвалась и как пуля ударила в лоб оператора. При этом всё увеличенное достоинство Марго выпрыгнуло на всеобщее обозрение. Всё бы ничего, ведь программа записывалась, а не шла в прямом эфире, но подлый оператор, видимо, мстя за разбитый лоб, выложил это видео в инстаграм, причём отметив на нём аккаунт звезды. Это был провал, Марго проплакала сутки, отказываясь и есть, и пить, но, как говорится, мы не знаем, где найдём, где потеряем. Зайдя через день в свой аккаунт, она поразилась количеству людей, решивших следить за её судьбой. Так Марго стала блогером. Вот и сейчас, в свой день рождения, она сидела в комнате за единственным в доме компьютером, право иметь который она отвоевала у мужа, кстати сказать, это была её первая победа. Попивала холодное шампанское, как всегда любимое розе, и пыталась написать пост о своём дне рождения, по крупицам выдавливая из себя очередной шедевр и там, и тут перемешивая его дорогими брендами и вздохами, что богатые тоже плачут и что бриллиантовое колье, которое подарил ей муж, – это не самый лучший подарок в жизни.

Дорогой смартфон завибрировал в кармане – это было второй победой Марго, ей и ещё нескольким самым близким людям было разрешено не сдавать свой телефон при входе в замок. Касалась льгота не всех, под неё также попали: брат Константин и первое поражение Марго – жена погибшего младшего брата Эмма. Это был больной мозоль модного блогера, её единственное, но очень ощутимое поражение.

Марго ненавидела Эмму всей душой, даже преимущество в десять лет не давало светской львице ощущение спокойствия. По непонятным причинам эту выскочку любили все: стоило только Эмме войти в комнату, мир поворачивался в её сторону и начинал крутиться вокруг её персоны. Она умела шутить и умела смеяться громко и заразительно, помнила все события, которые происходили в жизни других людей, и не забывала интересоваться ими, она умела интересно дискутировать, а уж когда она садилась за рояль и начинала петь, причём песни были в основном собственного сочинения, все окружающие полностью ей подчинялись.

Марго так не могла, она была высокомерна и не столь образованна, а самое главное – у неё не было обаяния Эммы, и она где-то на уровне желудка чувствовала это унижение. Было одно утешение у Марго: Эмма одевалась как нищенка. Это было и радостно, и удивительно одновременно, потому как любопытная Марго знала, что Виктоор перечислял этой крале ежемесячно круглую сумму. Но та, словно наказывая себя за что-то, одевалась просто и очень бедно. Одно плохо, и Марго это признавала, что даже в этих безвкусных и страшных вещах Эмма всё равно была очаровательна.

Как только Марго переехала на правах хозяйки в замок, первым и жёстким условием была возможность иметь в доме телефон и полное истребление Эммы из их жизни. Марго требовала, чтоб Виктоор не только перестал её приглашать в их дом, но и перестал содержать её. К её ужасу, ответ был категоричный: мирный и влюблённый, как ей казалось, Виктоор, вытаращив глаза так, что Марго испугалась, что они выпадут, прорычал: «Ты быстрее пойдёшь бутылки собирать, не смей даже говорить эту гадость, я ей обязан и буду делать то, что посчитаю нужным. Ещё одно слово в сторону вдовы брата, и ты пойдёшь на ту помойку, с которой я тебя подобрал, – немного помолчав, добавил, – телефон возьми, но помни, хоть одна фотка в интернет из дома, и я тебя убью». Последние слова он сказал уже совершенно спокойным голосом, но Марго поняла, что они и есть самые главные. После этого чувство бессилия в отношении ненавистной Эммы заставляло Марго пить успокоительные.

Но не только мысли об этой нахалке в последний месяц заставляли поглощать дорогие пилюли – Марго по-настоящему боялась. Уже на протяжении месяца какой-то маньяк слал красавице устрашающие смс. «Ты скоро умрёшь», «Грязная потаскуха, ты должна умереть» и так далее в том же духе, по одной смс в день. Можно было бы, конечно, сказать мужу о страшных смс, и он нашёл бы негодяя и наказал, но она не могла: в самой первой смс анонимный автор написал, что знает её самую страшную тайну, ту, которую Виктоор ей никогда не простит, ту, после которой она вернётся в свою однушку на 4-й Проходной улице. Поэтому, прочитав эти смс, Марго начинала биться в страшном ознобе от страха и бессилия, вот и сейчас экран высветился «1 смс отправитель аноним». Надо же, сволочь, потрудился, законспирировался, значит, не уверен, что Марго не пойдёт к мужу. Нажав на дисплей телефона, королева инстаграма увидела пять страшных слов, нет, слова сами по себе были не страшные, только в этом сочетании они собирались в ужасное послание: «Время пришло, ты умрёшь сегодня».

Глава 12

Совет четырёх

Направленная на уборку комнаты гостей Зинка умудрилась предупредить команду о совете. Взяв на себя уже полностью управление дилетантами, она приняла решение о месте проведения совещания. Штабом была назначена каморка со швабрами. Плюсов было два: первый – она находилась сразу возле лестницы, и жители верхнего яруса могли незаметно в неё попасть, и второй – Зинка в своей каморке была полноправной хозяйкой, в отличие от Эндрю, и не делила её ни с кем.

Огромная гостиная уже украшалась к празднованию дня рождения хозяйки, красивый овальный стол накрывался на двенадцать персон по всем нормам этикета, в воздухе чувствовался привкус праздника. В большой гостиной на высоте второго и третьего этажей по стенам шли круговые балконы-коридоры, по ним Зинке надо было подниматься до комнат, где её ждала уборка. Сама же гостиная поразила девушку замысловатостью своей архитектуры. Она уходила на три этажа в небо, а витражное окно, начинающееся с маленькой сцены, плавно переходило в стеклянную крышу, которая щедро пропускала яркое приморское солнце. От этого и гостиная, и большой белый камин, в котором потрескивали дрова, и белый рояль на небольшой сцене создавали ощущение кукольного домика. Того и гляди, сверху протянется огромная детская рука, чтоб поправить белый угловой диван.

Официант Аркаша, на которого так тянула Элеонора Борисовна, был проворным и знающим толк профессионалом. В его руках всё спорилось, тарелки блестели, бокалы и столовые приборы поражали выбором и сервировкой. На кухне усатый Петро порхал над своими кастрюлями, не только добавляя специи, но ещё и нашёптывая что-то над ними. В общем, всем было не до каморки со швабрами, где уже начался совет. Каморка была маленькой, и раскладушка занимала почти всё место. Ящики и банки с красками и очистителями стояли по периметру. Присесть было совершенно некуда, Зинка и Эндрю уселись на пол. Алексей остался стоять, видимо, боясь испачкать свой шикарный костюм, а Мотя всё же рискнула и присела на ящик.

– Ну давайте, кто что видел? – начала собрание Зинка.

– Я сходил в библиотеку, это большая двустворчатая дверь на первом этаже в гостиной, – начал Эндрю, – странно, почему она у них так называется – там ни одной книги. Посередине стоит огромный дубовый стол, за которым, кстати, в тот момент сидел хозяин. Но увидев меня, он кивнул на коробки и вышел. Так вот, ни одной книги, зато все стены увешаны картинами, большими и маленькими, без какой-либо последовательности, так мне, по крайней мере, показалось, хотя я так себе знаток. Но оборудование я видел, хорошее, дорогое, сейчас по совету Элеоноры Борисовны изучаю инструкцию.

– Ёшь твою клёшь, Дрюша, ты дебил, я, конечно, знала, что Стрельцы немного заторможены, но не до такой же степени, – утвердительно сказала Матильда и всплеснула руками, она уже была готова к ужину и выглядела шикарно. Правда, как всегда, девушка с района выпрыгивала из неё, как чёрт из табакерки. На ней было надето очень красивое белое платье, в котором Мотя уселась прямо на деревянный ящик, стоящий тут же в каморке. В дополнение к этому, из этой красивой головки со стильным пшеничным каре и строгой чёлкой, и вылетел этот грубый вопрос.

– С чего это вдруг? – испуганно спросил Эндрю.

– Нет, и вы тоже не понимаете? – возмутилась Мотя, обращаясь к Зинке и Алексею, – шеф, ты чего, раскинь мозгами, ты Козерог или кто, – обратилась она уже конкретно к Зинке. – Сегодня праздник, завтра они соберутся и умотают отсюда, возможно, даже вместе с картиной, и всё. Не инструкцию надо было изучать, а дом осматривать, несостыковки искать, места потайные, вот Зинка – молодец.

– Что это? – удивилась та.

– Ты в таком месте поселилась, – веселилась Мотя, – так сказать, чтоб искать картину, не отходя от кассы. Сегодня ночью предлагаю проверить вон те стеллажи.

– Ты думаешь, после пропажи здесь не искали? – засомневалась Зинка, представляя, как всю ночь будет перебирать шкаф.

– Ясень пень, искали, – не стала спорить Мотя, – но надо посмотреть свежим взглядом, мы же особенные, помни об этом. – Это обстоятельство очень нравилось Моте, и она любила это повторять. Иногда, когда вслух это говорить было не в тему, девушка делала это мысленно, но всегда гордо и с чувством собственного достоинства.

– Знаешь, Зинаида, – немного расстроенно сказал Алексей, – а я первый раз соглашусь с нашей девушкой с района.

Добродушная Мотя, не увидев укола со стороны Алексея, счастливо улыбнулась:

– Вот видишь, даже Лёшик со мной согласился, хотя это не в духе Львов.

– Можно обойтись без экскурса в гороскопы, – взмолился Алексей, – огради нас, пожалуйста, от этой чуши.

– И ничего не чушь, – обиделась Мотя, – я дело говорю.

– Ну, если ты такая умная, расскажи тогда, что ты наработала, – продолжила совещание уязвлённая Зинка, в душе она понимала, что Мотя права, и ругала себя что есть сил. Как так, почему она сама не подумала об этом раньше и потеряла кучу времени, просто убирая комнаты.

– Ну что, – по-деловому продолжила Матильда, – то, что они все здесь чокнутые – это точно. Марго, баба, конечно, крутая, вся из себя сделанная, но, видно, очень нервная, постоянно вздрагивает, глаза на мокром месте, ну, или придуривается. В библиотеке я не была, всё равно там ничего не понимаю. Видела старшего сына хозяина, чистый хипстер, волосы длинные, до плеч, висят грязными сосульками, серьга в носу и мотня до колена. Жена у него под стать мужу, зелёно-розовые волосы и вся в татухах, я не ханжа, но цветные татухи – это прескверно, особенно когда они красные, и особенно на лице. Пока сынок с папой о чём-то в кабинете ругался, она в гостиной одна сидела. Ну, я к ней и подкатила поговорить, в общем, их в этом доме не любят.

– Ты когда это всё успела? – поразился Алексей.

– Пока вы, мистер-дельфин, плескались в ванной, кстати, Лёшик, ты, эт самое, осторожней, я слышала, если так тщательно мыться, можно смыть весь наружный защитный слой кожи, забыла, как он называется, – Мотя на полном серьёзе начала вспоминать термин, закатывая глаза к небу и перебирая в голове все доступные ей слова.

Алексей, конечно, был уверен, что в её копилке их максимально мало, но не стал мучить девушку и недовольно подсказал:

– Эпидермис.

– Точно, – счастливо воскликнула Мотя, – так вот, если ты сотрёшь эпидермис, то упадет иммунитет и ты можешь заболеть, – как ни странно, но Мотя сейчас не шутила, а говорила на полном серьёзе.

– Это оправдание грязнуль, – попытался оскорбиться Алексей.

– По-моему, два часа в ванной – это перебор, но моё дело предупредить, я же не просто так говорю, я же училище закончила, нам там много всяких интересных вещей рассказывали, про грибок на ногтях и про болезни кожи, хотите расскажу? – продолжала настаивать Мотя.

– Нет-нет-нет, – ужаснулся от подробностей Эндрю, – нам не интересны объёмы твоего глубокого образования, пожалуйста, избавь нас от подробностей.

Алексей же, немного покраснев, сказал:

– Ну я же не всё время мылся, я кожу после самолёта увлажнял, если ты училась, то должна знать, что после самолёта кожа сохнет.

– Фу, ну это всё меняет, – облегчённо вздохнула Мотя, зачем-то потрогав свою, будто проверяя, не нужно ли ей сейчас срочное увлажнение.

– Может, всё-таки объяснишь, почему их здесь не любят? – прервала их косметическую дискуссию Зинка.

– Людка сказала, что папаша стыдится своего сына, а заодно и невестку. Денег им не даёт, живут они в Тае, но на эти два праздника – день рождения отца и мачехи – приезжают обязательно, так как Руслан мечтает помириться с семьёй.

– А работать они не пробовали? – вставила риторический вопрос Зинка.

– Честно, на что живут они, я не знаю, я спросила, она не ответила, глупо закатив глаза к потолку, из чего я сделала вывод, что что-то незаконное. Но билеты из Таиланда во Владивосток в мае и октябре всегда покупает отец, она сказала, они сами бы не осилили. Такая смешная – говорит, что не верит, что отец когда-нибудь вообще даст денег, а летает, только чтоб свою мать и младших братьев навестить, та тоже здесь живёт, во Владивостоке.

– Какое странное совпадение, Руслан и Людмила, прям как у Пушкина? – вдруг спросил Эндрю, словно это было сейчас самое важное.

– Действительно странное совпадение, – задумчиво сказал Алексей, – статистически очень редкое.

– Ой, ничего странного, – махнула рукой Мотя, – у меня подруга была, Ленка Сорокина, так она вышла замуж за однофамильца, Димку Сорокина, прикинь, даже фамилию менять не пришлось.

– Молодец ты, – как-то грустно сказала Зинка, – ты одна из нас не теряла времени.

– Ну почему же, – на этих словах Алексей выпрямился, – я познакомился с правой рукой хозяина, Макаром Васильевичем Жвачкиным, который здоровается с мужчинами объятиями и просит называть себя Макаром. Скажу честно, неприятный тип, одет скромно, хотя он управляющий холдинга «Дрозд» уже десять лет, думаю, получает он много. По-деревенски закатывает рукава свитера показать, какие у него часы, а они мало того что «реплика», а не оригинал, так ещё и прошлогодней коллекции. Про обувь вообще молчу, ботинки китайского производства стоимости три копейки. Очень боится хозяина, но, с одной стороны, это нормально – бояться начальства. При этом сам хозяин к нему очень благосклонен, мне сказал, что Макар – его палочка-выручалочка и что он ему верит на все сто, в бизнесе лучше нет. У гения бизнеса в это время бегали глаза и взгляд был устремлен в пол. Плюс ко всему, я почти уверен, что он очень нуждается в деньгах, хотя работнику такого ранга не положено.

– А ведь я тоже его видела, – сказала Зинка, вспомнив этого странного мужчину. Этакий холостяк, который строит из себя Дмитрия Нагиева, с мажорским нашейным платком, сверкает лысиной и яркими носками. – Этот тип выходил из комнаты Марго. Меня он не видел, но, когда спускался, был очень зол, приговаривал что-то типа – дура.

– Так, у нас уже двое подозреваемых, – начал рассуждать Алексей, – старший сын и управляющий. Теперь нам интересна семья Ванюшкиных, это сводный брат хозяина Константин, с женой и дочерью, ещё младший сын Виктора Александровича – Тимур, помеченный как мажор, а также надо бы раскусить вдову младшего брата Эмму, которую Виктор считает почти святой. Было бы здорово, если мы кого-нибудь из этих девяти кандидатов к завтрашнему дню исключим из списка подозреваемых, а лучше вообще найти настоящего вора и картину.

– Ну всё, пора, – сказала Мотя, – сейчас гости начнут собираться.

– Ну давайте, ребята, – Эндрю пожал руку Алексею, – вся надежда на вас, нам с Зинкой туда нельзя.

– Знаете, дед меня всегда учил замечать несоответствия, то, что выбивается из контекста или, можно сказать, глаз режет, что-то нелогичное, что выпадает из общего ряда. Попробуйте замечать мелочи, пусть вам на первый взгляд они покажутся незначительными, неважными, – дала свой напутственный совет Зинка.

– Ты знаешь, – задумчиво протянула Мотя, – вот ты сейчас сказала, и я вспомнила: мне бросилось в глаза, что всё в доме новое, дорогое, мебель, ремонт, интерьер, даже если сделано под старину, по сути, всё равно новое, а вот зеркало в гостиной висит старое, почти поблекшее, смотреться в него невозможно. Как думаешь, это важно?

– Посмотрим, надо узнать, что это за зеркало и почему оно там висит, – сказала Зинка, а в своём блокноте пометила «зеркало?».

Глава 13

День рожденья – грустный праздник

Матильда очень переживала, хоть и не показывала этого. Ей очень хотелось быть полезной команде, не подвести новых друзей. У неё никогда не было компании, она никогда не чувствовала себя кому-то нужной. Даже в семье белая ворона-Мотя была чужой, родители и старшие сёстры считали её юродивой за глупые мечты и мировоззрение. Никто никогда не считал её особенной, хотя, надо отдать должное, где-то глубоко внутри она себя чувствовала именно такой. А вот старик Штольц разглядел, поговорив с ней всего пару часов, он заметил её, понял, выбрал. Она в душе была очень благодарна Савелию Сергеевичу, за это и старалась оправдать возложенное на неё доверие. Была, конечно, ещё одна весомая причина, по которой ей очень хотелось себя проявить, и это были не деньги. Алексей, красивый мужчина из её заветных снов, нет, она не была дурочкой и видела его отношение к ней. Поведение её принца в сторону Моти колебалось от презрительного до саркастичного. Естественно, она ни на что не надеялась, потому что где он и где Мотя. В обычной жизни у них бы не было шанса даже пересечься, но раз судьба решила сыграть с ними в подкидного дурака и сейчас она в роли его супруги, то, может, Дима Билан и прав, и невозможное всё-таки возможно.

Гости собрались. Потягивая дорогое шампанское, они разговаривали и оглядывались в ожидании именинницы. Все были в сборе, Эмма, вдова младшего брата, действительно была красавицей, в свои сорок она выглядела на тридцать, имела шикарную фигуру, благородное красивое лицо и шикарные вьющиеся чёрные волосы, ну просто Кармен, не меньше. Видно было, что она это знала и пользовалась своей красотой как магнитом, хозяин дома при взгляде на неё глупел и очарованно любовался. Его правая рука Макар, закоренелый холостяк, явно волочился за красавицей, невзирая на то, что она старше. Он важно поблескивал своей лысиной и поддельными часами, пытаясь произвести на красивую вдову впечатление.

Младший сын хозяина, Тимур, красавчик со стильной молодёжной стрижкой и голубыми глазами, которые на фоне волос цвета вороньего крыла смотрелись экзотически, общался с Эммой больше на дружеский манер и, закидывая голову, смеялся над её шутками. Даже старший сын с женой, которые явно чувствовали себя здесь не в своей тарелке, общались расслабленно только с Эммой.

На этом фоне выделялся брат Константин, его явно раздражала «весёлая вдова», он демонстративно старался её не замечать и не участвовать в разговорах, которые она заводила. Возможно, это была своеобразная ревность к публике, ведь Константин был высокий блондин, который тоже умел вести умные разговоры и шутить, но почему-то все предпочитали общение с Эммой, а не с ним. Его жена, женщина забитая и внешне, и внутренне, полностью подчинившая свою жизнь красавцу-мужу, просто делала всё, как он, чего никак не скажешь про их дочь. Это была весёлая и очень красивая девушка, не похожая ни на одного из своих родителей. Сейчас Василиса стояла между дядей Виктором и Эммой и над чем-то задорно смеялась, потягивая из бокала дорогое шампанское. Длинные белые волосы, что были собраны в конский хвост, и кожаный комбинезон придавали ей вид амазонки.

В общем, если не принимать во внимание пресные лица Константина и его жены Луизы, когда Матильда и Алексей зашли в гостиную, настроение там было праздничное. Они немного растерялись в нерешительности, встав посередине зала. Алексей понимал, что по этикету их сейчас должен представить хозяин, но, видимо, Виктору некогда было изучать этикет и он не спешил соблюдать его правила. Пока нерешительный аристократ думал, как выйти из неловкой ситуации, Мотя уже приняла решение, всё ещё очень желая быть полезной.

– Здравствуйте, – улыбаясь сказала она, после того как пауза затянулась, а они, как животные в зоопарке, стояли посередине комнаты и ждали, пока их оценят. – Мы гости, – уже не так решительно продолжила она после того, как ответа не последовало, – нас Витя пригласил, – выдвинула она последний весомый, как ей казалось, аргумент и ущипнула Алексея за бок.

Тот наконец вспомнил, что он существует, и решил помочь Моте.

– Разрешите представиться, – немного наклонив голову, сказал он и выдал лучшую из своих полуулыбок, – Алексей Кропоткин и моя супруга Матильда. Мы здесь больше по делам, но нам очень приятно попасть на ваш семейный праздник.

– Проходите, друзья, будьте как дома, – наконец оттаял хозяин, будто и вправду вспомнил, кто они, – сейчас Маргоша спустится и будем отмечать.

– А можно поинтересоваться, – Василиса подошла к гостям и еле сдерживая смех с нотками высокомерия, присущего молодости, спросила, – а кисть у вас на платье – это новое виденье моды, объясните нам, деревенщинам, что сие значит?

Все начали похихикивать и перешёптываться, Алексей же, взглянув, обнаружил на филейной части своей подруги кисть, которой красят заборы, грязно-зелёного цвета, приклеенную к белоснежному платью. Вся жизнь промелькнула у него перед глазами, и в один миг рухнули надежды на устранение его проблем, а грустные глаза деда встали укором. Он понял, что срочно должен что-то предпринять, он не может не дать себе шанс всё исправить. Раз ему этот шанс дал Савелий Сергеевич, значит, он его заслужил, хоть что-то он должен в этой жизни сделать сам, пусть даже исправить собственные ошибки.

– О милая девушка, как вас зовут? – поинтересовался Алексей, хотя знал наверняка, что это Василиса, он просто давал себе ещё время подумать.

– Вася, – предвкушая веселье, ответила нахалка.

– Прекрасное имя, – немного переигрывая радость, сказал Алексей, именно в этот момент к нему пришла гениальная мысль, – вы знаете, Вася, моя жена – фанатка перформанса. Королева сего искусства из Сербии, Марина Абрамович – её кумир. Изучив уже все известные визуальные акции, моя жена пробует создавать их самостоятельно. Сейчас на ваших глазах она проводит один из них: на белоснежном платье приклеена зелёная кисть.

– И в чём же заключается ваш перформанс? – уже не так весело спросила Василиса.