Серенада мегаполиса

Он не заметил, как к нему подошли двое мужчин — один лет сорока пяти, высокий и худощавый, а другой молодой, немножко нервозный, с рыжими волосами, выбивающимися из-под вязаной шапки.

— Святослав Суданский, — начал тот, кто был постарше, — мы хотели бы побеседовать с вами, можете ли вы уделить нам ваше внимание?

На секунду в сердце Святослава промелькнул луч надежды, а что если это? Но тут же здравая мысль остановила приступ радости, который хотел захватить его сердце, уже слишком не похожи были эти двое на продюсеров или журналистов.

— У меня еще пять песен на сегодня намечено, — улыбаясь, ответил незнакомцам Суданский, а потом я должен собрать свою аппаратуру и вперед — в метро. Впрочем, можно зайти в небольшое кафе, тут есть одно.

— Хорошо, — отозвался его собеседник, — мы подождем вас.

И мужчины отошли в сторону, ожидая Святослава. Пять песен промелькнули незаметно, и на пятой из них Суданский вдруг засомневался, а кто, собственно, эти двое, зачем они хотят поговорить с ним в столь поздний час. А может это?

Святослав был человеком не робким, однако он все-таки решил, общаясь с незнакомцами, быть как можно больше на виду у других людей. Когда его выступление закончилось, он стал неспешно собирать свою аппаратуру, сгреб деньги в пакет, сунул его в заплечный рюкзак, убрал гитару, колонку, искоса наблюдая за незнакомцами. Впрочем, те стояли спокойно и ему не мешали.

Когда же сборы были закончены, то мужчины подошли поближе, и старший из них сказал:

— Простите, что не сразу представились вам, мы из полиции, я — майор юстиции Владимиров, а это мой коллега старший лейтенант полиции Жилкин.

От этих слов у Суданского все внутри похолодело.

Глава 9. Кафе на Старом Арбате

— Суданский, вы нас прямо-таки напугали, — чуть насмешливо говорил Владимиров, сидя за столиком небольшого кафе, — надо же так: рвануть со всей аппаратурой к метро, а нам что прикажите делать? В догонялки играть? И стрелять нельзя, вы же не преступник. Да и люди кругом, а у нас ведь только ваш опрос намечен был, никаких других оперативно-розыскных мероприятий не планировалось.

Рядом с майором сидел недовольный Жилкин, его брюки были безнадежно испачканы, ведь именно он бросился наперерез Суданскому, как только тот попытался убежать. Лейтенант успел ухватить музыканта за край куртки и повалил на мостовую. Тут подбежал Владимиров и помог подняться обоим. Суданский схватил свой рюкзак и предпринял новую попытку дать деру, но тут же почувствовал, как на его запястьях оказались стальные наручники. Почему-то это обстоятельство обрадовало Святослава.

— А вы что, правда, из полиции? — как-то облегченно спросил он.

— А что не похоже, мы и удостоверения показали, — злобно заметил Жилкин, отирая грязь с одежды и пытаясь очистить свою запачкавшиеся очки.

— Удостоверения и подделать можно, — отозвался Суданский, — просто у нас так бандиты уже троих уличных музыкантов ограбили. Подходят, представляются сотрудниками полиции, просят пройти в отделение, а потом заводят за темный угол, нож к сердцу приставляют и отбирают всю выручку и вообще все, что можно. Я и подумал, что вы — это они.

— К счастью для вас вы ошиблись, — заметил Владимиров, — мы из полиции, по делу вашего погибшего знакомого Глеба Иголкина.

В целом майор не планировал сообщать сразу о цели их визита Суданскому, но раз встреча пошла уже не по сценарию, то можно было начать с самого главного.

Святослав поднял на майора испуганные глаза:

— Как погибшего? Разбился что ли? Но я тут причем?

— Нет, не разбился, а вы привлечены в качестве свидетеля, так как Иголкин скончался в ночь с 1 на 2 ноября.

Суданский встал и присвистнул.

— Надо же. Но если вы ко мне пришли, значит, это необычная смерть. Ну да ладно. Давайте все здесь соберем и пойдем в кафе. Кстати, мы тогда там с Глебом были. Так что пойдем по свежим следам, там и руки помоем.

Кафе находилось недалеко. Администратор, увидев перед собой трех мужчин, две из которых были сильно запачканы грязью поначалу даже не хотел пускать их в заведение, но тут в дело вмешался Владимиров, который с присущей ему вежливостью продемонстрировал служебное удостоверение, объяснил цель их визита и же добился того, что Жилкину и Суданскому показали, где можно привести себя в порядок. Потом всем троим предоставили небольшой столик в глубине зала.

— Мы с Глебом не виделись много лет, я ведь даже в Воронеже его толком и не знал, — начал свой рассказ Суданский, — я выступать начал рано, еще в четыре с половиной года победил на престижном конкурсе «Лучики добра», с тех пор так все с микрофоном, а потом уже и с гитарой. А он выступать начал уже в свои студенческие годы, мы редко пересекались, но так я знал, что он был участником группы музыкальной, название ее, правда, забыл. Мы однажды выступали, я партию пел в сопровождении губернаторского оркестра, а они потом что-то пели свое, но зря их вообще на сцену выпустили, голоса у них, признаться, были так себе. Да и потом из них в музыку так никто и не пошел…

— А в Москве вы с Иголкиным никогда не встречались? — спросил Владимиров.

— Нет, не довелось, но он вообще по другой дороге пошел, а тут я занимался делами сообщества уличных музыкантов, так как я — председатель этой организации, вот и увиделись. Он пришел меня послушать, диск я ему, кажется, свой подарил. Потом, как раз вроде 1 ноября это было, он опять пришел, мы как-то решили в кафе зайти, вот сюда заглянули, выпили слегка, закусили, поговорили, но скучный он стал какой-то, не слушает ничего толком, видимо, жизнь совсем его не радовала.

— А о чем вы говорили? — спросил Владимиров.

— Да так, о ерунде какой-то, ну вроде о жене его, детях, потом о любовнице, деньгах, должностях, он должность что ли получил какую-то. Вообщем нос стал Иголыч задирать, а по мне так зря.

— Вы не ссорились?

— Да нет, просто как-то неинтересно мне с ним стало, выпивали, вроде сначала ничего, молодость вспомнили, а потом дело не пошло, уж лучше бы и не встречались.

— А что вы пили? И что заказывали в качестве закуски?

— Водки такой обычной заказали, мясо какое-то на закуску, салат, вроде «Цезарь», еще что-то, не помню. Знаете, я сюда захожу иногда с приятелями, поэтому всего и не упомнишь. И нам потом еще принесли вина какого-то. Вроде как подарок от заведения. Кстати, редки у них такие подарки, хотелось бы почаще.

Суданский еще ответил на пару вопросов и засобирался домой, ссылаясь на то, что у него завтра дела.

Владимиров и Жилкин остались одни, время было позднее, и им тоже нужно было расходиться по домам.

— Вылитый бандит, — выпалил Жилкин, как только Суданский ушел, и чего ему бежать вздумалось, как я теперь в метро поеду, все будут смотреть на меня, как на бомжа.

— Ладно, Жилкин, ничего, еще не то бывает, домой приедете, а там уж вещи постираете, завтра тогда оформляйте документы нашей беседы, опрос Суданского провели, теперь нужно думать, какую роль он сыграл в этом деле.

Жилкин направился из кафе к метро, а Владимиров подошел к барной стойке, показал свои документы и попросил уточнить, как часто бывает в этом кафе Суданский. Бармен задумался, потом по внутренней связи вызвал одну из официанток.

— Это Ульяна, она у нас уже три года работает, должна знать этого вашего клиента.

Владимиров посмотрел на подошедшую к нему девушку. Это была высокая брюнетка с быстрым взглядом внимательных карих глаз и с несколько небрежной стрижкой.

— Добрый вечер, — вежливо начал майор, — меня интересует, насколько часто к вам заходит человек, с которым мы сидели за одним столиком, его фамилия Суданский.

— Да, я его помню, — ответила девушка, — это музыкант, он на улице поет, потом к нам заходит, не всегда, но бывает, иногда с кем-то.

— А вы случайно не помните, когда он последний раз был?

— Помню, кажется, 1 ноября, я только с сессии на работу вышла, запомнила. Он пришел не один, с ним был еще один человек, темный какой-то, они пили, спорили даже, что-то обсуждали, даже женщин каких-то, — при этих словах Ульяна поморщилась. — Вообщем я бы сказала, что они перебрали.

— Спасибо, — ответил Владимиров, — я вам оставляю свой телефон, если что-то еще припомните, позвоните, пожалуйста.

Глава 10. Петля логических ошибок

На следующий день настроение у Жилкина было заметно лучше. Вообще этот молодой человек, скорее, был оптимистом, чем пессимистом. На службу он пришел в новых хорошо выглаженных брюках и с чисто вымытой головой.

— Мне кажется, мы как-то быстро отпустили вчера Суданского, — начал он, появившись в кабинете Владимирова. — Ведь кроме него отравить Иголкина было просто некому.

— Не скажите, — задумчиво отозвался майор.

Ему вообще не нравилась та юношеская поспешность, с которой Жилкин делал свои умозаключения. Владимирову всегда казалось, что следователь, раскрывая то или иное преступление, идет по минному полю: всего лишь одна ошибка, один мелкий недочет и все может разрушиться, все улики окажутся непрочными, а реальный преступник не будет изобличен.

Вообще со вчерашнего вечера майору не давало покоя какое-то сомнение, ему казалось, что во вчерашней вечерней суматохе он упустил какую-то важную деталь, но не мог понять какую, поэтому сегодня постоянно мысленно возвращался к разговору с Суданским, пытаясь понять, где допустил ошибку.

Но вообще он не смог соотнести личность Суданского и преступление, в котором его подозревал. Да, этот человек страдал явным нарциссизмом, мог, наверное, и убить в порыве страсти или гнева, но как-то не вязался с Суданским образ завистливого, умного и мстительного Сальери. Кстати, при всем своем самолюбовании этот человек был больше похож на избалованного ребенка, чем на коварного убийцу. Как и многие люди, причисляющие себя к миру искусства, он жил в своем вымышленном мире, в котором ему хватало неприятелей. Однако Иголкин не был Суданскому соперником, им просто было нечего делить. Добейся Глеб Анатольевич хотя бы лавров узнаваемой публичной личности, тогда бы это обстоятельство могло вызвать у Суданского неприятные эмоции, но здесь… Нет, травить его Суданскому не было смысла..

Вообщем Владимиров думал и понимал, что в этом деле рано ставить точки над «I». Поэтому энтузиазм Жилкина его несколько раздражал, хотя майор не позволял себе показывать этого перед молодым лейтенантом.

— Нужно еще думать, — отозвался он, обращаясь к Жилкину, — явных улик на Суданского нет. Мы даже не знаем, а не встретил ли еще кого-то Глеб Иголкин по дороге домой. Суданский показал, что они расстались в десять часов вечера, домой Иголкин вернулся в первом часу ночи, хотя добираться ему до дома на метро час — не больше. Он мог и по улицам бродить, а мог и выпить еще с кем-то. Так что давайте дальше искать улики и доказательства. Посмотрите камеры наблюдения той станции метро, на которой Иголкин должен был выйти, чтобы добраться до дома. В котором часу это было?

— Это вы мне поручаете?

— Да, посмотрите маршрут возращения Иголкина домой.

Когда Жилкин с некоторым разочарованием покинул кабинет Владимирова, тот снова задумался. Опять ему показалось, что он допустил ошибку вчера. Но что он сделал не так? И вдруг в голове промелькнула мысль: конечно же, Суданский сказал, что на прощанье в кафе им преподнесли вино! Но какое это было вино? И самое главное — кто распорядился это сделать?

Владимиров понял, что ему вновь нужно побеседовать с официанткой Ульяной. Вчера он записал ее номер телефона, поэтому решил просто позвонить, а не вызывать девушку в отделение или общаться с ней в ином месте.

Ульяна взяла трубку достаточно быстро:

— Да, — немного сонным голосом начала она, — а это вы? Что нужно? Сказать, кто велел принести это вино? Погодите, я не помню, какое вино? 1 ноября. Ах, да. Этот певец с улицы. Да, сейчас. 1 ноября они заказывали что-то, а что не помню, водку, кажется, закуски какие-то. А вино велела мне принести Светлана Леонидовна, она сказала, что этот молодой человек, ну музыкант, часто у нас бывает, вроде постоянный клиент, поэтому его нужно угостить бокалом вина. Я отнесла, а она меня опять к себе позвала. Сказала, что увидела, как Суданский стал пить вино, и подумала, что неудобно перед его спутником, надо ему тоже сделать презент, чтобы не обиделся. Светлана Леонидовна дала мне бокал вина. И я этому тоже отнесла. Кажется, все.

Владимиров мысленно представив себе все картину, описанную девушкой, тут же — как бы между — прочим спросил, а кто такая Светлана Леонидовна?

— Да наша новая управляющая, — ответила Ульяна, — она выходила тогда в зал, смотрела за гостями, за нами, подошла ко мне и велела…

— Понятно, — заключил Владимиров, — а вы не помните, откуда она взяла это вино?

— Откуда? Подождите. Это, кажется, ее вино, что стоит в бутылках в ее кабинете. Вино дорогое. Для лучших гостей. Она за ним в кабинет свой сходила. Я еще тогда подумала, какая честь уличному музыканту. Или каприз это просто нашей управляющей новой. То есть я хочу сказать…

Собеседница Владимирова, видимо, подумала, что сболтнула лишнего и замолчала.

Между тем Владимиров поспешил спросить:

— А вы не помните, то вино ваша управляющая уже в бокалах приносила? То есть уже разлитое?

— Да, да, это были ее бокалы, из кабинета, она потом ко мне подошла, когда я за ними посуду убирала, и забрала их оба. Сказала, что даже сама помоет, а то они затеряются.

— Спасибо большое, вы мне очень помогли, постараюсь вас больше не беспокоить.

Положив трубку, Владимиров понял, что наконец-то нашел недостающий пазл. Но кто такая была эта Светлана Леонидовна. Ее фамилию у Ульяны он спросить не решился, итак он задал девушке очень много вопросов. Тем более что узнать эту фамилию не представляло большой сложности. Но откуда он помнил это самое имя и отчество? Ведь они уже звучали в его расследовании? Да, ведь так звали мать Ксении, ту самую тещу Глеба Иголкина.

Еще полчаса потребовалось майору, чтобы уточнить фамилию управляющей кафе и узнать девичью фамилию Ксении Иголкиной. Совпадения быть не могло, фамилии новой управляющей и тещи Иголкина совпали. Светлана Леонидовна Миронова попросила в тот злополучный вечер официантку угостить двух посетителей кафе вином, причем попросила так, что сначала бокал вина выпил Суданский, а только потом Иголкин. Эти факты заставили Владимирова всерьез задуматься.

Да, конечно, теща и зять — это известные герои народных анекдотов, но одно дело тайно или явно недолюбливать мужа своей дочери, а другое дело — пойти на его сознательное убийство. Могла ли решиться на такое эта волевая и умная женщина, которую разгадал в Мироновой майор?

Владимиров подумал о собственной теще и еще раз решил, что ему лично несказанно повезло. Родители Нади всю жизнь прожили в небольших городках. Пока отец служил, ездили по военным гарнизонам, а потом осели в районном центре. Надя в то время уже заканчивала школу, была круглой отличницей и смогла своими силами поступить в престижный МГУ. Ей повезло. Время стояло тревожное, советская эпоха мучительно приближалась к своему закату, и высшее образование перестало цениться многими молодыми людьми. Конкурсы в вузы упали. А Надя знала, что должна сделать все, чтобы получить ту профессию, о которой мечтала с детства. И как оказалось позднее, этот выбор определил ее будущую судьбу, ведь именно на факультете психологии МГУ они познакомились.

Владимиров всегда со спокойным сердцем приезжал в гости к своим теще и тестю. Это были простые и добрые люди, которые души не чаяли во внуках. А самому Дмитрию они относились по-разному: отец Нади с уважением, но соблюдая дистанцию, а мать с наивной простой и даже некоторой боязливостью. Владимиров для нее был не просто зять, а человек образованный, сотрудник МВД, вообщем личность незаурядная. Сама Надежда Петровна работала в местном клубе, с превеликим удовольствием отдавая всю себя этому труду. Будучи от природы человеком деятельным и энергичным она организовывала то смотры детской самодеятельности, то ретро-концерты, то выступления горячо любимого ею хора пенсионеров. Вообщем жизнь в клубе кипела, и Надежда Петровна с необыкновенной радостью рассказывала дочери об этом. К тому же кроме Нади у нее было еще двое взрослых дочерей, другие любимые внуки, выезды на природу и прочие семейные радости.

Поэтому в теории зная о конфликтах между тещами и зятьями, Владимиров не мог до конца представить себе, как протекал конфликт Мироновой и Иголкина. Возможно, этот конфликт был глубоко внутренним, не выходящим наружу громкими скандалами, но более опасный, чем открытое противостояние. Хотя… Чем больше Владимиров думал об этой новой версии, тем больше понимал, что в ней есть рациональное зерно. Поэтому именно эту версию нужно было рассматривать в качестве приоритетной. Однако майор прекрасно помнил, что сказал ему его начальник, поручая вести это новое расследование. Он не преминул упомянуть, что пострадавшие являются его хорошими знакомыми, и если сейчас Владимиров сможет доказать, что убийство зятя совершила сама Миронова, то реакция его начальника может быть непредсказуемой.

Нет, вариант, оговорить невиновного Суданского ради сохранения своей карьеры Владимиров даже не рассматривал. Но он должен был проявить максимум смекалки и даже хитрости, распутывая это преступление.

Глава 11. Женщина, которая знает правду

Спустя три часа в кабинет Владимирова пришел слегка раздраженный Жилкин, который сообщил ему, что точно установить, почему Иголкин так долго добирался в тот злополучный вечер до дома, не удалось. Но судя по геолокации, он вышел на конечной станции метро и просто гулял кругами по своему микрорайону.

Владимиров молча выслушал своего молодого сотрудника, а потом как бы невзначай заметил, что завтра ему предстоит провести определенную работу по этому делу. При этом он пригласит Светлану Леонидовну Миронову — тещу погибшего — в отделение к одиннадцати часам дня. И Жилкину поручается провести ее опрос. При этом опрашивать столько, сколько потребуется. Не спешить, вести весьма подробный диалог под запись. А также попросить ее отключить свой сотовый телефон. Причем сделать это обязательно, но под благовидным предлогом.

И майор протянул своему помощнику список интересующих его вопросов.

Глаза Жилкина блеснули. Ведь ему поручали важную следственную работу, это был знак особого доверия, потому он с готовностью согласился выполнить данное поручение.

Сам же Владимиров понял, что завтра Светлана Леонидовна будет находиться по известному ему адресу. Накануне он уже позвонил ей. Представившись, он сказал:

— Добрый день, прошу прощения, Светлана Леонидовна, я вынужден завтра вызвать вас в отделении полиции для опроса.

— А что это так важно? — голос Мироновой прозвучал несколько напряженно. — И почему именно меня?

— Я решил вызвать вас, потому что располагаю определенной информации о жизни вашего зятя, о его связях, мне нужно удостовериться в кое-чем, но при этом я подумал о том, что такая информации может быть крайне болезненно воспринята вашей дочерью. Поэтому решил побеседовать непосредственно с вами.

— Да, понятно. Знаете, я, наверное, догадываюсь, о чем вы хотите мне сказать, — продолжила Мирнова более спокойным тоном. — Хорошо, ради дочери, я конечно, приду. Во сколько мне нужно быть? У меня ведь тоже есть работа…

— К одиннадцати часам утра вас устроит?

— Да, вполне. А какой у вас адрес?

Владимиров продиктовал адрес, объяснил точное расположение отделения полиции.

Однако сам он с утра с Мироновой беседовать не собирался, он провел утро в разъездах. В первую очередь наведался в кафе на Арбате, которое, по всей видимости, и стало местом преступления. Заранее он уточнил, что кафе открывается в одиннадцать утра, и что именно в это время к работе приступает официантка Ульяна Стерехова.

Уже на месте он запротоколировал показания Ульяны насчет двух бокалов вина, поданные ею по указанию Мироновой Суданскому и Иголкину, посмотрел камеры видеонаблюдения и забрал с собой копию видеофрагмента, на котором видно, как общаются между собой, а потом и пьют два приятеля. При этом сцена с вином на камеры не попала. Сотрудник охраны объяснил, что почему-то в тот самый момент все камеры в кафе отключились, оказалось, что кто-то из сотрудников, вероятнее всего по ошибке, нажал на отключение их питания. Восстановить запись смогли только через 10 минут, но в тот момент и Иголкин, и Суданский уже покинули свой столик.

Однако данное обстоятельство только убедило Владимирова в верности его догадки. И уже имея у себя неопровержимые улики в виде показаний официантки и внезапного отключения камер видеонаблюдения, майор отправился в свое отделение полиции. Однако тут он попал в обеденный час-пик, поэтому появился у себя только спустя час.

Миронова сидела в его кабинете и беседовала с Жилкиным. Однако когда Владимиров появился на пороге, она бросила на него гневный взгляд.

— Молодой человек сказал мне, — начала она, — что вы отлучились по срочному делу, между тем, я жду вас уже три часа, это несколько непорядочной по отношению ко мне, я ведь тоже работаю, теряю у вас свое время.

— Простите, Светлана Леонидовна, — вежливо отозвался Владимиров, но мои дела были, действительно, важные. Между тем, мой коллега любезно согласился побеседовать с вами. Сейчас прочитаем протокол беседы, если вы согласны, что с ваших слов написано верно, то распишитесь и пойдете на работу.

И Владимиров взял со стола листы опроса и стал читать их. Вопросы, которые он дал Жилкину, в основном касались личной жизни Иголкина, Так, Миронова подтвердила, что догадывалась о том, что у зятя была любовница, она полагала, что таких романтических увлечений в период брака Иголктна с его дочерью было немало. В целом она давала достаточно негативную характеристику своему зятю, предполагая, что его смерть могла наступить из-за ссоры с кем-то из его друзей-приятелей или возлюбленных.

Оторвавшись от бумаг, Влдаимиров добавил как бы невзначай:

— Светлана Леонидовна, простите, я должен еще предупредить своего коллегу, что вечером нам с ним придется еще поработать, поэтому пока не поздно, товарищу лейтенанту, нужно пообедать. Я уже не голоден, а вот он покинет нас.

Жилкин бросил быстрый взгляд на майора, однако намек понял и вежливо попрощавшись, вышел из кабинета Владимирова.

Дмитрий отложил бумаги и сел за свой стол. Несколько секунд он молчал, а потом спросил: