Как ломали замок границы

Летом 1980-го в КГБ началась суматоха. И не только в КГБ. По всей стране разлетелись фото без вести пропавшего семейства. По факту исчезновения возбудили уголовное дело. Как и предполагалось, упор был сделан на самую удобную версию. Тем более что к ней подтолкнуло совсем другое уголовное дело.

Полгода спустя милиционеры из охраны метрополитена задержали на станции «Ждановская», а затем убили майора КГБ Афанасьева. Убийц вскоре нашли, они во всём признались. Выяснилось, что натворить успели немало, причём один даже обмолвился об убийстве какой-то семьи. Версия оказалась как нельзя более кстати, оставалось только найти трупы. Но несмотря на титанический труд (полк солдат бурил скважины во всех возможных местах захоронения) ничего не нашли. Однако этой версии держались ещё долго.

Правду узнали опять-таки благодаря предателям, на этот раз американским. В 1985 г. завербовали Эймса из ЦРУ (он же выдал и Олега Гордиевского), который кое-что знал, а окончательное подтверждение получили три года спустя от сотрудника ФБР Ханссена.

Филипп Бобков, бывший зампред КГБ, в своих воспоминаниях пишет: «К великому нашему стыду, вскоре было установлено: ни в Москве, ни в стране Шеймова и его семьи нет. Выехали. Сами они, конечно, этого сделать не смогли бы. Всех троих вывезли, очевидно, с их согласия… Провели тщательное расследование. И снова нас ждал удар… Итак, Шеймова с женой и дочерью вывезли. Каким образом? Контрразведка на этот вопрос ответить не могла, да, по-видимому, не очень и стремилась — трудно признавать свои провалы!»

В конце концов наших разведчиков озарила новая версия. Писатели из комитета изложили события так: «В пятницу в 22 час. 30 мин. из Внуково стартовал военно-транспортный самолет НАТО, накануне прибывший в Москву, чтобы забрать из американского посольства отработавшую свой ресурс радиоаппаратуру. На место второго пилота сел загримированный и переодетый в военную форму Виктор Шеймов. Жену и дочь доставили к самолету в контейнерах…»

Аргументов в пользу этих откровений никаких. Наверное, чтобы не раскрывать «нелегальные источники». Да и зачем аргументы? Чекисты обманывать не будут. К тому же, версия хороша тем, что из неё следует, будто наших бойцов тайного фронта не одурачили, а злоупотребили дипломатическим статусом, обманули доверие.

Подробности о своей работе в КГБ и побеге Шеймов описал в книге «Башня секретов», которая вышла в США в 1993 г. В Америке он много лет сотрудничал с Агентством национальной безопасности США. А со временем вместе с бывшим директором ЦРУ Джеймсом Вулси и резидентом в Москве, тоже бывшим, Дэвидом Ролфом, который и организовал побег семьи, создал совместную компанию. Она специализируется на вопросах безопасности передачи информации, в чём её устроители знают толк.

Марина и Алекс Ворфингтон

Эта история началась в 1983 году. В один из столичных вузов приехали учиться по студенческому обмену несколько американцев. Среди американских студентов-филологов был Алекс Ворфингтон, который сразу же приглянулся москвичке Марине.

Он был не похож на советских студентов. «Мне Алекс запомнился каким-то очень светлым человеком, — рассказывает Светлана, бывшая однокурсница. — Он все время улыбался, занимался пробежками, ходил с плейером. Улыбался абсолютно всем. Это как-то было не по-советски. Марине он понравился сразу».

Но до пылкой любви ещё далеко. Во-первых, Марина была воспитана в отечественных традициях, которые предписывают некоторую настороженность по отношению к иностранцам. (Напомним, что браки с иностранцами у нас запретили ещё в 1947 году. Объяснили это… заботой о женщинах: «наши женщины, вышедшие замуж за иностранцев и оказавшиеся за границей, в непривычных условиях чувствуют себя плохо и подвергаются дискриминации»… На самом деле власти беспокоились о другом. В Европе находилось огромное количество наших войск, и попытки бывших медсестер, связисток и летчиц остаться там со своими возлюбленными расценивались как классовая незрелость. Впрочем, не теряли времени и многие мужчины. Запрет отменили только в 1956-м).

Во-вторых, гостей тут же поселили в специальном секторе общежития, куда юным советским коллегам доступ был закрыт. И за этим зорко присматривали специальные люди из комитета комсомола.

Так бы, наверно, все и закончилось, но студентов послали на картошку. Так раньше называлась принудительная командировка людей, не имеющих никакого отношения к сельскому хозяйству, но зависимых (школьники, студенты, служащие) на уборку картофельного урожая. Посылать могли и на день, и до конца уборочной страды. Иностранец, конечно, не имел права отъезжать более чем за 40 километров от места учебы. Для Алекса сделали исключение: он писал диссертацию по фольклору. И хоть днём приходилось опасаться стукачей, зато после отбоя можно было найти уголок и пообщаться всласть.

Вскоре, конечно, про роман узнали, и Марине пригрозили серьезными комсомольскими неприятностями. Почему? Ведь такие браки давно разрешены? Ну, вот так, по инерции, на всякий случай.

Алекса комсомольцы не трогали, им занимался КГБ. Марину не раз вызывали туда на задушевные беседы: «Как вы считаете, мистер Ворфингтон и вправду занимается филологией? Вы ни разу не замечали за ним никаких странностей?» А потом американцу не продлили визу.

И вот через полгода после знакомства пара решила срочно пожениться, надеясь, что штамп в паспорте многое изменит. А в загсе очередь, на два месяца. Но у нас, слава Богу, не Америка, и хорошая взятка решила дело. Только не до конца: визу Алекс так и не получил и отбыл на родину.

Тогда Марина принялась оформлять документы, надеясь, что имеет полное право поехать к мужу. Эх, молодёжь… Ведь во главе страны стоит недавний глава КГБ Андропов, на улицах и даже в кинотеатрах идёт отлов всех, кто не на рабочем месте, так что тут не забалуешь. Через пару месяцев пустых хлопот ей всё объяснили, кратко и многозначительно: «Напряженные отношения между СССР и США».

Действует и Алекс. Обращается к сенаторам, но у тех есть дела и поважнее. Журналистам тоже эта история неинтересна: нужно что-то погорячее. А погорячее Алекс не хочет, опасаясь неприятностей у Марины (он был прав: за психбольницей дело бы не стало). Но она своё и так получила: из комсомола исключили, из университета тоже, да вдобавок и на работу нигде не берут. Письма от мужа приходят вскрытыми, звонки прослушиваются. На какие средства жить? Продавать вещи, которые присылал Алекс? Но в СССР это называют фарцовкой, и такие дела могут кончиться очень плохо.

Так продолжалось два года и Марина не выдерживает, решив бежать из страны. Находит дальнобойщика, который ездит через финскую границу, и договаривается с ним. Тот звонит Алексу из Финляндии и сообщает: он должен ждать жену в такой-то день в таком-то финском приграничном городе.

Затем дальнобойщик доставляет Марину из Москвы в Карелию, поближе к границе. Там её уже ждёт проводник, который специализируется на контрабанде: туда — спиртное, оттуда — весёлые журнальчики. Да и перебежчикам не раз помогал.

Марина отдает за рискованные услуги немалые деньги, тоже с риском накопленные, а с собой берёт рюкзак, приготовленный к дороге — сухари, консервы, компас… И, конечно, зелье, сбивающее собак со следа.

Два дня они добираются до границы. Это вовсе не прогулка. Последняя часть пути проходит через болота, да ещё и нужно опасаться пограничников с обеих сторон, потому что финны обязаны выдавать перебежчиков.

Марине повезло, она благополучно добралась до городка, где её ждал Алекс. После долгожданной встречи — американское консульство, откуда она вышла со свидетельством о предоставлении политического убежища.

А университет всё-таки окончила, но уже в США. Работала в гольф-клубе, а Алекс читал студентам лекции по русской литературе. (Их сюжет войдёт в литературу позже: по мотивам этой истории ещё напишут книгу). И вместе растили детей. Такой банальный финал, но за него им пришлось побороться.

Супруги потом несколько раз приезжали в Россию, к родным и друзьям. Когда Марину спросили, где теперь её родина, она ответила: «Там, где любимый».

Роман Свистунов

В мае 1987-го нашу границу проверили на прочность с обеих сторон. 27 мая — Роман Свистунов, а на следующий день, в День пограничника — немец Матиас Руст. Граница оказалась дырявой, за что министр обороны поплатился своим креслом.

Бывший пилот Роман Свистунов на самолёте Ан-2, известном также как «кукурузник», улетел в Швецию. Бывшим он стал потому, что за пару лет до угона уволился из гражданской авиации, где работал пилотом сельскохозяйственных самолётов и предпочёл работать в колхозе. А ведь ещё не так давно 24-летний молодой человек из украинского Николаева был лейтенантом ВВС. Довольно странная карьера…

Итак, за пару недель до угона Роман приехал в Латвию к своему другу-сокурснику. Появились и новые друзья, в том числе и сторож, который, стерёг лётное поле латышского колхоза «Друва». В ту летнюю ночь они хорошо выпили, и когда собутыльник захмелел, то выдававшего себя за авиамеханика Романа потянуло заняться техобслуживанием. Под этим предлогом он ранним утром двинулся на поле, залез в пустующий «кукурузник» и запустил двигатель. Сторож выбежал с ружьём и даже стал прицеливаться, но угонщик, рассудив, что недавний друг не будет палить в друга, спокойно пошёл на взлёт. И направился в сторону моря.

Он был не первым, кто догадался бежать в Швецию таким образом. За четыре года до него пилот из Риги угнал такой же самолёт и долетел на нём до острова Готланда. Шведы самолёт вернули, а лётчик остался. Поэтому светлые головы в министерстве гражданской авиации решили самолёты на сельхозработах заправлять не полностью. И когда этот лайнер пролетел три с половиной сотни километров, двигатель зачихал, а потом и вовсе остановился. Пришлось садиться на воду. Шведские истребители ринулись на перехват, но самолёт-нарушитель уже шёл ко дну. А вот лётчик выплыл, благо до Готланда оставалась какая-то сотня метров. И даже успел залезть в чей-то дом и переодеться в сухое. Там его и задержал пилот вертолёта Ларс Флемстрём, потому что рыбаки уже сообщили куда надо об аварии.

Скоро Роман сидел в офисе полиции, отвечал на вопросы и просил убежища. Заодно рассказал, что из армии его выгнали из-за антисоветчицы-мамы (как он туманно объяснял, мать «крайне критически» относилась к советской власти). И вообще попал в немилость и потому решил бежать. Незадолго до побега развёлся с женой, оставив двоих дочек.

На следующий день пришли вести с родины: Свистунова обвинили в угоне самолёта, а от Швеции потребовали вернуть угонщика вместе с самолётом. Сотрудники посольства захотели срочно увидеться с беглецом, но тот был не менее решительно против.

Тем временем наша печать начала раскрывать истинное лицо предателя: нетрудовые доходы, чёрный рынок… Выходило так, что из гражданской авиации его попросили из-за невозвращённого долга коллегам, и по этому делу даже был суд, который кончился не в пользу должника. Чтобы не платить, тот и сбежал. Что же касается увольнения из вооружённых сил, то когда шведы отправили запрос на эту тему, ответа не последовало.

Выдавать угонщика Швеция не стала, но суд приговорил его к двум годам лишения свободы условно, и вскоре он получил вид на жительство. Несколько лет проработал в пиццерии, а потом уехал с острова и работал за рубежом уже шеф-поваром.

Самолёт со временем достали с морского дна, восстановили и поставили в музее обороны Готланда. К одной из годовщин побега там открыли выставку, посвящённую советскому прошлому.

На церемонии открытия был и Роман. Он вышел из толпы и обнял Ника Стенстрёма — одного из тех, кто восстанавливал самолёт. Когда спросили, думал ли он, когда летел над морем, что через три десятка лет самолёт станет музейным экспонатом, бывший угонщик ответил: «Я ни о чём не думал. Я просто хотел выжить».

А развод его, похоже, был фиктивным, потому что когда Советского Союза не стало, Роман съездил на родину, забрал семью и снова вернулся в Швецию.

Олег Гордиевский

В 1985 году полковнику КГБ Гордиевскому, как и Шеймову за пять лет до него, удалось бежать из нашей столицы в Англию. Хотя ещё недавно он, резидент КГБ в Лондоне, жил там вместе с женой и двумя дочерьми.

Он всегда хотел служить только в КГБ. «Для 22-летнего человека это была романтика. Разведка! Иностранные языки! Работа в Европе! — говорит он. — Во-вторых, в Советском Союзе шла либерализация. Я верил, что всё либерализуется, комитет преобразуется… Кстати, в короткий период в 60-х годах он был немножко лучше, и было тревожно наблюдать, как он после 1968-го начал превращаться в прежний НКВД».

Гордиевский родился в семье сотрудника НКВД, окончил институт международных отношений, после чего выдержанного, ответственного и пунктуального выпускника пригласили на работу в КГБ. Там он попал в подразделение нелегальной разведки. Заграничные командировки (Дания, Великобритания), звание полковника… Что ещё надо человеку его круга? Но передовик государственной безопасности ещё в 1956 году выбрал путь, который приведёт его к расстрельному приговору.

Выступление Хрущёва на партийном съезде с эмоциональным разоблачением сталинских преступлений заставило задуматься о противоречиях между словами и делами строителей нового общества.

В 1961-м он видел, как строили берлинскую стену, разделившую западную и восточную части города. Без неё разница в качестве жизни была очень уж наглядна, и многие восточные немцы работали там, где выше зарплата и в магазинах есть что купить. «Я видел, как люди прыгали с четвертого этажа домов по ту сторону строящейся стены, а на той стороне стояли западноберлинские добровольцы и держали натянутое полотнище. Видел, как жители ГДР разгонялись на своих маленьких „трабантах“ и врезались в колючую проволоку перед Бранденбургскими воротами, стараясь проникнуть в Западный Берлин. Автоматчики ГДР в черной форме прохаживались, как нацисты, и производили жуткое впечатление. А в прилегающих к стене переулках на всякий случай стояли советские танки», — рассказывал Олег.

А в 1968 году было и восстание в Праге, подавленное теми же «дружескими» танками… Тогда он окончательно решил бороться с советским строем всеми доступными способами. Как? «Узнать как можно больше о том, как работает советская система, чтобы потом передать эту информацию англичанам». Зачем? «Мне хотелось помочь им понять сущность советского коммунистического режима. А задачей КГБ всегда было создание тотального механизма доносительства, который пронизывал всё общество. Число таких агентов было огромным при Сталине, слегка сократилось при Брежневе и вновь увеличилось при Путине».

Если шпион под дипломатическим прикрытием (а Гордиевский именно им и был) захочет договориться с коллегой из враждебной службы, то это не потребует больших трудов. Тем более что англичане уже им интересовались. И вот начались встречи, сначала в маленьких пивных, а потом и на конспиративной квартире. В 1974-м он уже работал на МИ-6, британскую разведку, передавал секретные сведения о делах и планах советского правительства. Кому он нанёс ущерб, а кому очень помог — об этом мы ещё поговорим, а пока о том, почему пришлось бежать не в Лондоне, просто выйдя за ворота посольства, а из Москвы.

За рубежом тоже нашлись свои гордиевские, но только с противоположными целями. В 1985 году КГБ завербовал в США высокопоставленного сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса. (Как и Гордиевский, он получил от родины высшую меру — пожизненное заключение, — но не заочно, а очно, и сейчас сидит). Вот он-то и передал своим кураторам сведения, которые помогли вычислить «крота». Его фамилии Эймс не знал, поэтому кое-какие сомнения оставались, чем и объясняется некоторая нерешительность наших чекистов в отношении изменника.

Дальше действовали по отработанной схеме. Чтобы не спугнуть агента, повысили по службе, назначив на должность резидента, и пригласили в Москву якобы для консультаций. Отвезли в загородный дом КГБ и несколько часов допрашивали с применением психотропных препаратов, которые подавляют волю и развязывают язык. Видно, доза оказалась мала, потому что с волей резидента ей справиться не удалось. Олег всё отрицал, после чего его отправили в ведомственный санаторий и установили негласное наблюдение. Семью из Лондона вывезли, и о возвращении туда речь уже не шла. Зато всё реальнее становился скорый арест.

То, что шпионов рано или поздно ловят, знали не только в Москве, и план нелегального вывоза ценного агента был разработан британской разведкой заранее. В случае опасности оставалось только подать условный сигнал. Для этого надо было стоять в условленное время на тротуаре Кутузовского проспекта и обменяться взглядом с проходившим мимо англичанином. Операция началась.

Если в двух словах, то его маршрут выглядит простым и нетрудным: на поезде до Ленинграда, оттуда до Зеленогорска и ещё автобусом до условленного места. Там его подберёт дипломатическая машина — и прощай, родина. На самом же деле каждый шаг был чреват неожиданностями, и их надо было обязательно иметь в виду. И ничего, что дорога в Англию начиналась с Ленинского проспекта, где жил Гордиевский, пролегала через Ленинград, куда надо было купить билет на Ленинградском вокзале. Сотрудник КГБ мистиком не был, о назойливой связи побега с именем бывшего вождя не думал, а вот тружеников созданного им «карающего меча революции» приходилось опасаться всерьёз. О том, чтобы просто вот так взять и съездить на вокзал, не могло быть и речи. Сначала пришлось сбить со следа топтуна, который не выпускал «объект» из виду, а ведь он тоже был неплохим профессионалом. Но когда билет появился в руках, он тут же стал неопровержимой, смертельной уликой. В ту ночь Олег спал с забаррикадированными дверями, положив рядом на металлический поднос коробку спичек и этот билет. И повторял эту процедуру до самого дня отъезда, до пятницы 19 июля.

В тот день он оделся по-спортивному, будто собрался на обычную пробежку, прихватил с собой полиэтиленовый пакет с какой-то мелочью и направился в соседний лесопарк. Машина наблюдения стояла неподалёку от пешеходной дорожки, но в лесу такая техника не годится. Скрывшись за деревьями, Гордиевский побежал и через несколько минут был с другой стороны парка, где и затерялся у оживлённого торгового центра. То и дело проверяя, нет ли хвоста, отправился на вокзал. Вечером поезд благополучно отошёл.

Не обошлось без опасных приключений. После дневной нервотрёпки хотелось побыстрее заснуть, и беглец выпил двойную дозу успокоительного. Утром обнаружил себя не на верхней полке, а на нижней, в ссадинах и крови. Оказывается, ночью он свалился с полутораметровой высоты. Дело могло кончиться вызовом милиционера, но судьба была всё ещё благосклонна к нему.

Очередная ошибка: вместо того, чтобы доехать до приграничного Выборга, а оттуда двигаться назад, вглубь страны, Олег вышел в Зеленогорске и поехал на автобусе к границе. Мало того, что в таких местах действуют агенты КГБ, которые высматривают возможных беглецов, так ещё словоохотливых попутчиков может потянуть на разговор. Дружелюбный водитель автобуса, которому Олег назвал свою остановку, удивился: «Чего ради вы туда собрались? Там на километры вокруг нет ничего». Дискуссия с местным жителем на тему географии могла плохо кончиться, но пришлось рискнуть. Олег хитро подмигнул: «Да вы просто ничего не знаете! Там в лесу несколько дач, и в одной из них меня ждёт милая женщина». Тот понимающе заулыбался.

У английских дипломатов были свои заботы. От самой Москвы они ехали под неусыпным наблюдением наших агентов. И кого они могут подобрать по дороге?.. Однако неожиданности хороши тем, что могут не только погубить, но и помочь. Например, железнодорожный переезд с длинным товарняком дал пару минут, чтобы ненадолго оторваться от хвоста. Наконец, на всю эту операцию надо было получить личное разрешение премьер-министра Маргарэт Тэтчер. И оно было дано.

И вот на пустынной дороге, после нескольких часов ожидания, показались две машины и остановились в условленном месте. Из них вышли двое мужчин и две женщины. Беглец быстро скрылся в багажнике одной из них и накрылся алюминиевым экран-одеялом, если вдруг кому-то из пограничников придёт в голову направить на машину инфракрасный детектор тепла.

Машины остановились, донеслась русская речь. Таможня. Но рядом послышалось повизгивание и сопение собак. Одна из спутниц кормила их картофельными чипсами, чтобы отвлечь внимание от машины. Олег хорошо представлял, что будет в случает провала: британцы изобразят изумление, как этот незнакомец оказался в багажнике, и объявят это провокацией. У него же не было никаких других планов, кроме полной капитуляции.

Наконец, машина тронулась, и вскоре вместо поп-музыки зазвучал Сибелиус. Это Финляндия. Но путь до Лондона лежал через Швецию и Норвегию. Там было уже проще.

В сентябре 1985 года правительство Великобритании объявило персонами нон грата три с лишним десятка советских шпионов, действовавших под дипломатическим или журналистским прикрытием. Информация о них была получена от Гордиевского. Последовал «зеркальный ответ», и 25 британских дипломатов отправились на родину. А самого предателя вскоре заочно приговорили к расстрелу, отложив процедуру из-за отсутствия осуждённого.

Великобритания совсем иначе оценила труды советского шпиона-перебежчика: его наградили престижным орденом Святого Михаила и Святого Георгия, а «железная леди» написала ему личное письмо, в котором есть и такие слова: «Я очень ценю ваше личное мужество и вашу приверженность свободе и демократии». На Западе считают, что Гордиевский предотвратил обмен ядерными ударами между СССР и НАТО в самый разгар «холодной войны». Известно, что советское руководство сильно опасалось «звёздных войн», а натовские манёвры подлили масло в огонь, поставив мир на опасную грань. Гордиевский сумел убедить в этом западных лидеров, и в учения были внесены коррективы, которые снизили градус напряжённости. Да и вообще его информация помогла лучше понять ход мыслей наших руководителей, не всегда понятный за рубежом. А если речь идёт о вооруженных противниках, то ясно, что кончиться это непонимание может очень плохо.

Сейчас он живёт в одном из живописных городков неподалёку от Лондона, получает пенсию. Вспоминая прошлое, говорит: «Нисколько не жалею о том, что решился работать на англичан против советского коммунизма. Я испытываю разочарование лишь в одном: слишком недолгой была эта работа».

Но ведь известно, что Москва не прощает изменников. Гордиевский — не исключение (расстрельный приговор ему не отменили даже когда СССР не стало). По этому поводу он сказал журналистам:

— Никаких мер безопасности я не принимал, хотя британцы думали, что опасность существует, и поначалу меня маскировали. Никакой охраны у меня не было. Охрана была только, когда я приехал в Америку. На второй день я попросил её убрать.

Он ведёт активную жизнь: часто ездит в США, участвует в семинарах, консультирует, выступал с публичными лекциями, его принимал президент. Написал книгу «Следующая остановка — расстрел», где рассказал о том, что видел и знает. Она издана и у нас. И туда не вошёл эпизод, случившийся уже после её написания, в 2007 году…

В начале ноября он потерял сознание у себя дома. Его отвезли в госпиталь, где около двух суток оставался без чувств. Бывший полковник расценил это как покушение, в котором заподозрил российские спецслужбы. И даже обвинил МИ-6 в попытке препятствовать расследованию. Потом следствие возобновили, но найти информацию о результатах не удалось. Во всяком случае, по телевидению он потом выступал в гриме. И адрес свой не афиширует. Во-первых, чтобы не было ажиотажа в городке. Да и на всякий случай: «Если узнают, где я живу, КГБ пошлёт агентов выяснять мой образ жизни: куда я езжу, куда хожу, как охраняют, не охраняют? Будут это делать, вне всякого сомнения. А вот будет ли само убийство? Может быть, и нет».

Александр Зуев

Этот капитан, 28-летний военный лётчик первого класса, в 1989 году угнал в Турцию истребитель МиГ-29.

У него была репутация квалифицированного пилота. Мечтал учиться в престижной школе летчиков-испытателей и, по мнению сослуживцев, упорный и целеустремлённый офицер имел хорошие шансы. Приезжал в город Жуковский, готовился к поступлению. Не повезло: на следующий, 1988-й, набора не было, надо было ждать ещё год.

Как поётся в старой песне, первым делом самолёты, но находилось время и для других дел. Хорошо пел, играл на гитаре, участвовал в самодеятельности. Нравился женщинам, женился на дочери начальника штаба авиадивизии.

Однако многое из того, что происходило в стране, ему не нравилось. По его словам, последней каплей стал разгон митинга оппозиции в Тбилиси. А до этого, в 1983-м, сбили южнокорейский пассажирский «Боинг», потом была Чернобыльская авария… Это уж не считая того, что и вокруг хватало поводов задуматься о том, что происходит в стране развитого социализма. Капитан собирался уйти из вооружённых сил, даже подавал рапорт об увольнении по состоянию здоровья, однако начальству удалось его переубедить. А тут ещё неудача с поступлением в школу лётчиков… В конце концов офицер решился на отчаянный шаг: на истребителе — в соседнюю Турцию.

Уже после скандала наша пресса на все лады расписывала его неприглядный моральный облик: якобы так переживал неудачу со школой, что крепко запил, разругался с женой, завел любовницу, был временно отстранен от полетов на «из-за низких морально-нравственных качеств» и т. д.

Однако капитану, похоже, удавалось справиться с неприятностями. С женой хоть и развёлся, но вскоре женился на той самой любовнице, которая ради него бросила мужа. А когда супруга уехала рожать к родственникам на Украину, то Зуев решил это использовать.

Досрочно объявил о рождении сына и пригласил сослуживцев отметить это событие (сын действительно родился, но только через несколько дней). Радоваться со спиртным на авиабазе не позволял сухой закон, а вот против хорошего торта собственной выпечки возражений не было. На самом же деле эти торжества были первым шагом к побегу.

«Счастливый отец» купил в аптеке снотворное, начинил им торт и, заступив на вечернее дежурство, угостил всех, кто был в помещении. Вскоре после чая собравшихся потянуло прилечь… А капитан направился к одному из самолетов дежурного звена. Часовой его не пропустил: не положено. Зуев спорить не стал, дождался смены наряда. Сменщик офицера знал и даже подпустил к себе, но дальше пройти не давал. Капитан попытался вырвать у солдата автомат, началась борьба. Терять беглецу было уже нечего, он выхватил пистолет и ранил часового. Тот в ответ выпустил в него весь автоматный рожок, и почти все пули мимо. Если не считать простреленной руки, препятствий у Зуева больше не было. Оставалось убрать колодки, сдёрнуть чехол с фонаря-кабины и запустить двигатели.

Через несколько секунд самолёт был в воздухе. Включил форсаж, снизился до полусотни метров и ушёл в сторону морского побережья.. Он на всякий случай расстрелял бы остальные самолёты звена, чтобы не перехватили, но в спешке забыл снять блокировку с пушки. Опасения были напрасны, потому что когда через десять минут истребители бросились за угонщиком, он был уже на турецкой земле. От Сенаки до Трабзона 250 километров, что для «мига», который может мчаться со скоростью до 2450 километров в час, — сущие пустяки.

К самолёту подбежали турецкие охранники, и Зуев сказал: «Я — американец!» Он хотел, чтобы о нём как можно скорее узнали в посольстве США. В итоге с американцами всё кончилось хорошо, они вскоре предоставили убежище беглецу.

Самолёт турки вернули на следующий же день, а вот пилота судили, обвинив в угоне. Но оправдали, учтя политические мотивы.

Хоть добраться до секретов новейшего истребителя чужаки не смогли, знания лётчика тоже чего-то стоили. Зуев консультировал американских военных перед началом операции «Буря в пустыне», когда многонациональные силы освобождали Кувейт (иракские пилоты летали на советских «мигах»). В 1992 году написал книгу о своём побеге.

Он погиб в авиакатастрофе летом 2001 года, разбившись на учебно-тренировочном самолёте. Через месяц ему исполнилось бы сорок.

Олег Михайлов

Короткой июньской ночью 1991-го из Беловежской пущи взлетел мотодельтаплан и взял курс к границе. Через час, оставив позади 80 километров, он летел уже над Польшей. Был ли это самый последний побег из СССР — сказать трудно, но ясно, что один и последних, потому что ровно месяц назад «железный занавес» рухнул и Верховный Совет принял закон о порядке выезда и въезда в СССР. Только помочь 43-летнему пилоту дельтаплана Олегу Михайлову он не мог, поскольку этого гражданина активно разыскивал КГБ.

Начало его биографии вполне пристойное: окончил среднюю школу, серьёзно занимался спортом. Поступил в институт физкультуры, стал мастером спорта по тяжёлой атлетике. Отслужил в стройбате, потом работал в школе учителем физкультуры. При этом критиковал советский строй, за что был уволен с работы и помещён в психбольницу. Ненадолго выпустили и в 1973-м посадили снова, потому что недавний пациент отказался от советского гражданства и пригрозил сжечь себя на Красной площади.

После лечения Олег твёрдо решил бежать из страны, для чего по его плану предстояло угнать самолёт. Однако такое дело требовало расходов, и энергичный молодой человек занялся фарцовкой, валютными операциями и быстро заработал неплохие по тем меркам деньги. Познакомился с пилотом, и тот за двухлетнюю зарплату советского инженера научил его управлять самолётом.

Угонять лайнер лучше с помощником, и Михайлов пригласил бывшего политзэка принять участие, сочтя его подходящим кандидатом. Но тот принял его за провокатора и подробно изложил ситуацию в КГБ. За измену родине незадачливый угонщик получил 13 лет мордовских лагерей и несколько лет ссылки. Срок ссылки в данном случае значения не имеет, потому что Олег Васильевич из неё бежал. Больше сотни километров проехал в кузове лесовоза на 30-градусном морозе, потом на товарняке доехал до Томска. Оттуда с поддельным паспортом — в столицу, где в марте 1990-го явился в американское посольство (к тому времени граждане могли посещать чужие посольства безнаказанно). Имел беседу с третьим секретарём. Похоже, с такими документами, как у беглеца, речь об эмиграции не заходила, и дело ограничилось тем, что гость передал дипломату длинный текст с советами по развалу советской политической машины.

Мысль о бегстве ещё жила. Теперь мужчина решил сделать это на дельтаплане. Закончил курсы планеристов, в военно-воздушной академии имени Жуковского помогли сделать аппарат. И тут непредвиденная осечка: деньги очень нужны, а при попытке сбыть украденные иконы Михайлов попал в милицейскую облаву. На допросе избили так, что пришлось задержанного отправить в травматологию. Несмотря на травмы, он бежал из больницы, выпрыгнув со второго этажа. Скрывался у приятеля, лечился, а потом уехал в уже фактически независимую Литву.

Первая попытка улететь была неудачной: упал и сломал рёбра. Через месяц снова вышел на старт. Собирался лететь к западным немцам, опасаясь, что поляки его выдадут, да только дельтаплан окончательно развалился над польской территорией, у городка Хайнувка, в полусотне километров от границы. Снова не обошлось без травм, но в общем всё закончилось благополучно: местные поляки нашли ему убежище и помогли добраться до Варшавы. Там представители Хельсинкского комитета по правам человека укрывали беглеца, а «Газета выборча» опубликовала с ним интервью под названием «Икар».

Состоялась и пресс-конференция. Михайлов пояснил польским журналистам ход своих радикальных мыслей: «В этой схватке с дьяволом я побеждаю при любом исходе. Или я удачно перелетаю границу, и я в свободном мире, или я погибаю, но поскольку душа бессмертна, я обретаю свободу в вечности».

Через несколько месяцев Михайлов был уже в Германии, а оттуда выехал в США. Закончил университет, занялся ювелирным бизнесом. И часто летает в Россию. На «Боинге», как и все нормальные люди.

Коротко о том же

Выигрышный ход

Игорь Иванов — советский шахматист. Среди его соперников был и тогдашний чемпион мира Анатолий Карпов, который проиграл ему в 1979 г. на Спартакиаде народов СССР.

Побед, кроме этой, было немало, благодаря чему год спустя спортсмену разрешили принять участие в мемориале Капабланки на Кубе. На обратном пути, когда самолёт сел на дозаправку в канадском аэропорту, Иванов выбежал из самолёта на взлётную полосу, имея при себе только одежду и карманные шахматы, и попросил политическое убежище.

Он поселился в Монреале и четырежды побеждал в чемпионатах страны. В начале 1990-х переехал в США, несколько раз выигрывал Гран-при Шахматной федерации США, и ему было присвоено звание гроссмейстера.

Бег с препятствиями

Фамилия этого простого украинского туриста, поехавшего посмотреть Северную Корею, осталась неизвестной. Но он сумел прославиться во время одной из экскурсий по достопримечательностям этой народно-демократической страны.

Туристов привезли посмотреть на демаркационную линию — границу с капиталистическим Югом: «Там уже наши враги. Реакционная клика. Видите, как они близко?»

Было действительно настолько близко, что украинец бросился к врагам, огибая часовых, со скоростью, на которую только был способен. И всё у него получилось. Зато пограничникам, оказавшимся не готовыми к такой ситуации, пришлось отвечать по всей строгости северокорейских законов.

Сигнал бедствия услышан

Весной 1970-го советское рыболовное судно, проходившее в сотне миль от Нью-Йорка, передало береговой охране сигнал бедствия: на борту умирает молодая официантка, срочно требуется госпитализация. Когда прилетел вертолет, 25-летняя латышка Дайна Палена была без сознания. Как потом выяснилось, девушка приняла сверхдозу лекарств только ради того, чтобы оказаться на американском берегу.

Она провела в больнице десять дней, где её неусыпно опекали сотрудники советской дипмиссии. С помощью латышской диаспоры девушка обратилась к властям: «О серьезности моих намерений говорят те меры, которые я приняла, чтобы попасть на берег и попросить политического убежища», — сказала она.

Разобравшись в обстоятельства дела, американцы вскоре выполнили её просьбу.

Труба зовёт…