Корбо. Под знаменем корсара. Книга 2

Глава 1

Вальяжно опускаясь к горизонту, солнце раскрашивало зыбкие бледно-сизые облака немыслимыми красками. Словно подвыпивший художник махнул кистью, и пурпур, перемешавшись с золотом, залил небо, а в океан просочились густые фиолетовые чернила. И всё это сверкало в лучах заходящего светила, переливалось хрустальными бликами и отражалось розово-сиреневыми оттенками на парусах фрегата, величественно скользящего по кроткому океану.

Корабль грациозно раскланивался перед томными волнами, которые неспешными рядами подкатывали к кавалеру и игриво тёрлись о его элегантный корпус. Но, несмотря на заигрывание ветреных кокеток, фрегат настойчиво следовал к намеченной цели, весело шурша белоснежно кружевными бурунами на бирюзовых юбках своих поклонниц. Ничто не говорило о том, что ещё вчера ему пришлось красться через рифы и сражаться с превосходящими по силе испанцами; сегодня «Поцелуй Фортуны» напоминал счастливого дельфина, беззаботно резвящегося на ласковых волнах.

Вспоминая минувший день и свою неожиданную встречу с давно потерянным другом, капитан Корбо ещё раз оглядел корабль и горизонт. Лицо мужчины озарила добрая улыбка. «Это ж надо через столько лет встретиться! Да ещё где? Посреди океана! Одэлон – молодец: добился всего, чего хотел. Теперь он уважаемый человек… Да и семья у него, похоже, замечательная», – размышлял Тэо, и вполне ожидаемо мысли отослали пирата к воспоминаниям о пленнице.

Да, почти каждая их встреча заканчивалась неприятностями и ссорами, а о последнем вечере в порту Англии мужчине и вовсе было стыдно вспоминать. Но Корбо уже решил для себя: он больше не будет возводить ненужные заслоны и не станет изводить душу дурацкими сомнениями насчёт испанской аристократки. «Нужно жить сегодняшним днём, – рассудил пират, – и не стоит отказываться от того, что благосклонно преподносит тебе судьба».

Вернувшись в каюту после дня, проведённого под безжалостно палящим солнцем, капитан задумал освежиться. Обдавшись прохладной водой, Корбо почувствовал, как бодрость возвращается к телу. Сменив любимую чёрную рубашку на свежую белую, он оценивающе оглядел себя в зеркало. Теодор Эмери остался доволен увиденным: с другой стороны стекла на него смотрел широкоплечий загорелый мужчина с уверенным горячим взглядом и густой иссиня-чёрной шевелюрой. В каюту заглянул стюард:

– Корбо, ужин подавать? Ребята уже все поели, а кок уже два раза разогревал тебе еду.

– Да, Жюлиан, – ответил капитан и, вновь вспомнив о своей пленнице, добавил: – И приведи сеньориту дель Маркос, – попросил он.

– Ожидая ужина и появления гостьи, Тэо наугад открыл том Лопе де Вега и начал читать.

Строчки поэта настолько взволновали и увлекли мужчину, что он не заметил появления девушки. Эстель тихо зашла и, настороженно взглянув на пирата, растерянно остановилась на пороге. Корбо поднял глаза, улыбнулся и, заметив её неуверенность, предложил сесть.

– Капитан, разрешите, я вернусь к себе, – робко проговорила девушка и пояснила: – Я себя неважно чувствую.

– Не беспокойтесь, сеньорита, хоть я и пират, но не деспот, – усмехнулся Корбо. – Просто поужинать со мной вы можете? Прошу вас, составьте мне компанию, – любезно попросил он, и Эстель была вынуждена пройти в комнату и сесть за стол. Обходительно придвинув даме стул, капитан неожиданно произнёс: – Я хотел бы извиниться за моё поведение в последнюю нашу встречу. В порту Англии, – уточнил он.

Эстель искренне удивилась: пират решил извиниться перед ней?

– Я ваша пленница, – грустно ответила она, – и вы просите у меня прощения?

Капитан промолчал, он и так сказал слишком много. Корбо никогда не просил прощения за свои поступки и не оправдывался ни перед кем, но взглянув в невинные прекрасные глаза сеньориты, вновь устыдился:

– Я не хотел обидеть вас… Не знаю, что на меня нашло, но вы разозлили меня…

– И чем же я разозлила вас? – неподдельно не понимала испанка.

– Своим упрямством. Вы с таким упорством пытаетесь доказать себе и мне, что любите своего жениха, что это просто выводит из себя, – честно ответил Корбо.

– Но я на самом деле люблю его, – удивлённо проговорила Эстель.

– Хорошо, пусть будет так, – не стал спорить капитан. – Только когда вы таете в моих руках, я начинаю сильно сомневаться в этом, – усмехнувшись, добавил мужчина и, заметив, как бедняжка снова покраснела, остался доволен её реакцией. Но Корбо решил больше не дразнить пленницу и перевёл разговор. – Вина? – поинтересовался он. Сеньорита, вспоминая своё похмелье, отчаянно замотала головой. Пират улыбнулся. – Хорошо, тогда воды, – и налил в бокал. – Угощайтесь, запасы адмирала дель Альканиса оказались довольно богатыми, – сообщил пират, показывая на богато накрытый стол.

– Так корабли, которые вы вчера потопили, принадлежали дону Хосе?

– Вы его знаете? – вскинул брови капитан.

– Да, он друг моего отца, – пояснила девушка.

– Понятно, – проговорил Корбо и, вспоминая рассказ англичан о том, как адмирал намеревался получить с отца девушки деньги, усмехнулся: – «Хорош друг!» – но вслух произнёс. – Не думал, что у вашего отца есть такие высокопоставленные друзья.

– Ничего удивительного, – пожала плечами Эстель. – Пусть наш род не столь богат, как, например, семья моего жениха, но он отличается доблестью и исключительно уважаем в Испании, – с гордостью произнесла сеньорита. – А вот ваша дружба с таким обходительным человеком, как граф де Тюрен, удивила меня, – призналась она.

– Вынужден вас разочаровать, сеньорита дель Маркос, но Одэлон тоже своего рода изгой: он бастард, – пояснил капитан. – Наверное, общее презрение со стороны общества и сблизило нас в детстве, – предположил Корбо.

– Так граф незаконнорождённый? – изумлённо взглянула на капитана Эстель и взволновано добавила: – Да, это ужасно… Такого не должно происходить. Дети должны рождаться в браке, а не от порочных связей.

– Я не был бы столь категоричен, дорогая моя Эстель, – грустно улыбнулся мужчина. – Какую связь вы называете порочной? Разве брак, навязанный родителями без желания самих детей, не порочен? Когда совершенно чужие люди вынуждены жить под одной крышей и делить постель, не испытывая друг к другу нежных чувств – разве это не ужасно? А если такие супруги всё же встретили человека, который им близок и дорог… За что осуждать их, если они счастливы вместе? – поинтересовался Тэо и, взглянув на растерявшуюся гостью, продолжил: – Но общество предвзято. Оно установило безобразные законы, опутало ими человека и заставляет следовать им. И вот искренняя страстная любовь считается преступной и порочной, а испытывающие её люди становятся презираемыми. А брак, который, по сути, является коммерческой сделкой, и в котором нет места чувствам, признаётся достойным, а сами супруги слывут добродетельными людьми. Много всяких «нельзя» придумало общество и церковь: нельзя полюбить человека более низкого статуса или достатка, нельзя питать чувства к избраннику, если он исповедует другую веру, нельзя воспылать нежностью к человеку, если родителям он не по нраву, как в Ромео и Джульетте, – хмыкнул пират. – А любовь порой не спрашивает разрешения. И любящие сердца вынуждены страдать и разбиваться о стену выстроенных обществом условностей.

Эстель, осмысливая сказанное, изумлённо смотрела на пирата:

– Вы же говорили, что никого не любили, откуда вы можете знать это?

– Если кто-то не испытывал подобных чувств, это не значит, что он не слышал о них, – пожав плечами, ответил Тэо.

– Наверное, вы правы, не стоит осуждать людей за их чувства, – задумавшись, ответила сеньорита. – Но всё равно дети не должны страдать из-за ошибок родителей.

– А что считать ошибкой? – вновь усмехнувшись, поинтересовался капитан. – Вы не понимаете этого, поскольку вам не пришлось испытывать подобных мук. Вам посчастливилось полюбить человека, с которым вы помолвлены. А если бы такого не произошло? Если бы отец вашего Альваро не захотел, чтобы его сын женился на вас, и подобрал для наследника другую, с его точки зрения, более подходящую партию? Или ваш отец решил породниться с кем-то из своих хороших друзей? Ну, например, с тем же адмиралом? – высказал предположение Тэо. Эстель только фыркнула в ответ, она не представляла себя рядом с адмиралом и ни на минуту не могла предположить, что отец решился бы на такое, а Корбо вновь поинтересовался: – Что бы вы тогда делали? Согласились бы отказаться от своего Альваро? Смирились бы? Смогли бы хранить верность нелюбимому супругу? Или всё же чувства заставили вас тайно встречаться с возлюбленным? – с интересом взглянул на собеседницу капитан и заметил растерянность в её глазах. Девушка молчала, и Корбо снова спросил: – Так что? Вы готовы были бы отказаться от своей любви в угоду отцу или обстоятельствам?

– Отец никогда не сделал бы такого. Он любит меня, – так и не ответила на прямой вопрос сеньорита.

– Именно ведомые любовью и благими желаниями, родители заключают браки, не спрашивая детей. Так вы не ответили… Как бы вы поступили в подомном случае?

– Не знаю… – неуверенно проговорила Эстель.

– Вот видите… Вы не знаете… Поэтому не стоит осуждать других людей. Хотя в одном я с вами абсолютно согласен: дети ни в чём не виноваты. Но зачастую именно они страдают от презрения общества, поскольку вся ненависть лицемерных ханжей обрушивается, прежде всего, на них. Я не понаслышке знаю об этом, – печально улыбнулся пират.

– Вам, наверное, много пришлось пережить в детстве? – сочувственно поинтересовалась девушка, и Корбо удивлённо взглянул на Эстель. Он не привык к жалости, тем более, чтобы жалели его.

– Да, безоблачным моё детство не назовёшь, – усмехнувшись, согласился капитан. – Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы моя мать осталась жива… – задумался Тэо. – Но зато невзгоды закалили меня. И теперь заносчивым господам вроде вашего адмирала приходится считаться с незаконнорожденным сиротой, в чью сторону люди раньше изрыгали язвительные и обидные слова, – гордо вскинув голову, улыбнулся мужчина, и, пристально взглянув на Эстель, добавил: – А сегодня со мной ужинает очаровательная леди, которая при других обстоятельствах не подала бы мне руки для поцелуя. Разве не так? – насмешливо спросил Корбо, и Эстель, понимая справедливость его слов, промолчала, а капитан неожиданно решил подразнить девушку: – А, кроме того, эта леди скрашивает одиночество пирата, согревая его постель.

Эстель вспыхнула:

– Да как вы смете говорить об этом?! Вы взяли меня в плен! Вы, по сути, сделали меня своей наложницей! Вас не интересует, насколько я хотела бы этого!

– Позвольте не согласиться, – наблюдая за горячим возмущением испанки, улыбнулся Корбо. – Я не мальчик! И чувствую, когда женщина желает меня, а когда нет. Вы сдались не потому, что у вас нет другого выхода, и не потому, что я сильнее вас. Просто вас тянет ко мне, – уверено заявил он и, заметив испуганный взгляд сеньориты, не дожидаясь новой гневной тирады, неожиданно сознался: – А меня к вам. И гораздо больше, чем я сам этого хочу.

– Это неправда! Меня вовсе не тянет к вам! Я просто вынуждена вам подчиниться, – пытаясь сохранить лицо, пылко возразила Эстель, но, чувствуя, как затрепетало её сердце, с досадой осознала: пират произнёс то, в чём ей не хотелось себе признаваться.

– Неправда? – переспросил Корбо и встал с места.

Он уверенно направился к девушке. Она тоже непроизвольно поднялась и, не зная, где спрятаться от горячего взгляда пирата, в панике наблюдала за его приближением. Капитан подошёл совсем близко и нежно провёл рукой по лицу девушки. Душа Эстель беспомощно заметалась, а он тихо проговорил:

– Ты можешь отрицать это… Можешь и дальше убеждать меня и себя, что это не так… Но тебя тянет ко мне… Поверь, я больше твоего сопротивляюсь этому влечению. Ты мешаешь мне, – с досадой вздохнул он. – Но раз такое происходит, я больше не хочу бороться с собой. Я должен насытиться тобой и успокоиться, другого выхода я не вижу.

– Так я для вас словно тарелка супа или кусок мяса? – обиженно нахмурилась Эстель. – Или грошовая приглянувшаяся игрушка, которой вы наиграетесь и выкинете? – догадалась она и холодная дрожь пробежала по телу оскорблённой сеньориты.

– А разве я для вас не то же самое? – чуть улыбнувшись, ответил Корбо. – Завтра вы вернётесь к своему жениху и забудете обо мне… Или же будете вспоминать, как о захватывающем приключении, как о некой пикантной интрижке, которая у вас случилась до свадьбы? – предположил капитан.

– Нет! Я не могу так думать о человеке. Нельзя так легко относиться к близким отношениям, – отчаянно возразила девушка.

– Почему нет? Жизнь быстротечна, и надо успеть насладиться ею. Зачем отказываться от радостей, которая она дарит нам? – словно змей-искуситель, вкрадчиво говорил пират.

– Вы дьявол! – воскликнула Эстель, отшатнувшись от мужчины.

– А ты ведьма! – огрызнулся Корбо и, не позволяя отойти, схватил её за плечи, но уже более мягким голосом добавил: – Нет, русалка, – поправил себя капитан. – Русалки заманивают моряков своими песнями и своей красотой, а потом губят их, увлекая на дно морское, – улыбнулся он. – Я не позволю тебе погубить меня, и намерен, избавиться от твоих чар, как бы ты этому не сопротивлялась.

Мужчина стоял рядом и не спускал с Эстель глаз. Нежно прикоснувшись к щеке, капитан провёл пальцами по её губам и неожиданно проникновенным голосом начал читать стихи:

О, женщина, услада из услад1

И злейшее из порождений ада,

Мужчине ты и радость, и награда,

Ты боль его и смертоносный яд.

Ты добродетели цветущий сад

И аспид, выползающий из сада,

За доброту тебя прославить надо,

За дьявольскую ложь – отправить в ад.

Ты кровью нас и молоком взрастила,

Но есть ли в мире своенравней сила?

Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть.

Тобою нежим мы сердца и раним,

Тебя бы я сравнил с кровопусканьем,

Оно целит, но может и убить.

Корбо произносил четверостишия столь нежно и в то же время страстно, что девушку буквально обдало жаром. Слова мужчины вновь звучали, словно признание в любви, и Эстель почувствовала, как запылали её щёки. Сердце сеньориты заметалось в бешеной скачке, готовое вырваться из груди, и если бы ему это удалось, наверное, оно упорхнуло бы в окно, только бы избавиться от завораживающего голоса и обжигающего взгляда пирата.

Но Эстель не была настолько наивна, чтобы поверить, будто отпетый разбойник испытывает к ней глубокие чувства, и, справившись с нахлынувшим волнением, сеньорита как можно спокойнее проговорила:

– Не понимаю, в чём вы меня обвиняете? – обиженно нахмурилась испанка. – Вполне по-мужски свою похоть и распущенность вменять в вину женщине. Я вовсе не пыталась вас погубить. Это вы только тем и занимаетесь, что губите меня. Вы лишил меня чести, чего ещё вам от меня надо? Оставьте меня! – взмолилась Эстель. – Позвольте мне до конца путешествия оставаться в своей каюте.

– Не позволю, – спокойно ответил Тэо. – Поскольку на самом деле ты этого не хочешь.

– Прекратите решать за меня, чего я хочу! – разозлилась девушка. – Я…

Но капитан не дал ей договорить, а, обхватив хрупкую фигурку, запечатал губы пленницы поцелуем. Некоторое время она пыталась вырваться, потом, осознавая тщетность своей попытки, смирилась. Вскоре Корбо, отпустив её губы, прошептал:

– Главное, я этого не хочу…

– Отпустите, – чувствуя, как мужчину охватывает желание, жалобно пропищала сеньорита. – Я же вам говорила! Я больна… – стыдливо опустила глаза Эстель.

Озабоченно нахмурившись, Тэо попытался выяснить, что с ней. Девушка смутилась, не зная, как рассказать мужчине о женской болезни. Наконец, догадавшись о причине недомогания пленницы, капитан проронил:

– Простите, сеньорита дель Маркос.

Неожиданно для себя Корбо осознал, что он совсем не задумывался, чем для девушки может закончиться близость с ним. Хотя Тэо всегда помнил о своём зароке, что у него не будет детей, о которых он не сможет позаботиться, и всегда был осторожен с другими женщинами. Теперь капитан с облегчением отметил: слава богу, всё обошлось, и тут же поинтересовался, какой по счёту день её «болезни».

От бесцеремонного вопроса мужчины аристократка густо покраснела и нехотя сообщила, а Корбо в уме прикинул, сколько ему можно не заботиться об осторожности. «Пожалуй, на самом деле будет лучше, если она уйдёт, – чувствуя неловкость, охватившую гостью, подумал пират. – Иначе меня и её «болезнь» не остановит», – осознал он и, выпустив добычу, отошёл к окну.

Мужчина налил вина и, стараясь успокоиться, отпил из бокала.

– Хорошо, можете вернуться к себе… – согласился капитан. – Благодарю вас за приятно проведённый вечер, – добавил он, и Эстель, облегчённо вздохнув, исчезла за дверью.

Корбо уставился на ночной океан, но кровь продолжала стучать в его висках. «Нет, просто я очень сильно хочу её, вот и всё» – вспоминая прекрасный образ сеньориты, убеждал себя пират.

Вернувшись в каюту, Эстель присела на диван, но перед её глазами стоял вездесущий образ капитана, страстно читающего строчки великого поэта. Душа девушки взволновано дрожала, и неожиданно она поймала себя на мыли, что Альваро никогда «так» не читал ей стихи. Бедняжка вздохнула: она опять не понимала себя и вновь взялась ругать за слабость и глупость.

Глава 2

Два следующих дня море не давало покоя морякам, заставляя ублажать свои капризы. Напоминая разозлившуюся любовницу, оно взволновано вздымалось, шумело и ругалось и беспрестанно старалось залепить мокрой ручищей по физиономиям мужчин увесистую пощёчину. И когда ему удавалось выполнить задуманное, оно, удовлетворённо урча, откатывалось и со злорадным шипением сползало за борт, чтобы в следующий момент, вновь вспомнив старую обиду, разразиться очередным ревнивым буйством.

Слушая путанную и непристойную тираду стихии, промокший до нитки капитан нёс непрерывную вахту. Корбо безропотно сносил утомительные рыдания вспыльчивой подруги и, не позволяя расслабляться ни себе, ни команде, спал лишь урывками.

Утром третьего дня из-за туч показалось солнце, погода улучшилась, и море перестало бесноваться. Своенравная кокетка, чувственно изгибаясь перед уставшим кораблём, принялась благосклонно тереться о его борт и, чуть слышно мурлыча, лукаво подмигивала отраженьем солнечных лучей.

За время шторма «Поцелуй Фортуны» отклонился от курса, но пираты не торопились выправлять его, а решили пополнить запасы воды на острове, до которого оставалось «рукой подать». Вода этого безымянного кусочка суши была удивительной… Она не портилась несколько недель, продолжая оставаться такой же свежей и вкусной. Однажды обнаружив эту расположенную несколько в стороне от привычных морских путей необыкновенную землю, моряки всякий раз, когда путь корабля пролегал неподалёку от острова, не жалели нескольких лишних часов и заходили сюда.

Капитан отправился отдохнуть и попросил Жюлиана разбудить его, как только они доберутся до места.

Вскоре на горизонте появилась крохотная полоска суши, которая медленно приближалась, пока, наконец, взору людей не открылась завораживающая картина райского уголка. Окружённый бирюзовыми прозрачными водами небольшой остров радовал глаз буйством изумрудной зелени и обещал мореплавателям долгожданный отдых. После утомительной качки корабль поспешил к живописной бухте и бросил якорь. Над зелёным морем растительности возвышалась небольшая одинокая гора с плоским плато на вершине, придавая ему особое очарование и указывая на вулканическое происхождение этой затерянной в океане земли.

Прибрежный мелкий белый песок приглашал растянуться на нём, буквально уговаривая насладиться своим мягким теплом. Для тех, кто не желал жариться на солнце, стройные пальмы, распахнув резные тёмно-малахитовые зонтики, создавали над пляжем благодатную тень, а далее заросли экзотических растений с удивительными цветами и плодами манили окунуться в наполненный красками и терпкими ароматами мир. Между деревьев порхали дивные солнечные птахи, щебетание которых казалось перезвоном весёлых серебряных колокольчиков. Правда, возгласы других странных пернатых вовсе не напоминало пение райских созданий.

Корбо объявил, что вся команда должна сойти на берег и тщательно помыться. Сосем скоро они должны прибыть в порт назначения, а арабы порой демонстративно воротили носы от избегающих водных процедур дурно пахнущих европейцев. Но в планы капитана не входило выглядеть иноземцем…

За последние пять лет Людовик XIV трижды предпринимал походы против алжирцев, которые с настойчивой периодичностью тревожили берега Франции. После последней компании 1687 года прибрежная часть Алжира была обращена в груду развалин, а целых шесть кораблей бея безвозвратно погибли в огне. Правда, это не помогло… Турецкие корсары продолжали бесстыдно беспокоить берега его величества Короля-Солнца и грабить его суда.

Хотя сам Корбо оставаясь полноправным членом морского братства и считал, что он далёк от разборок сильных мира сего, но всё же разумно полагал, что не стоит афишировать свою нынешнюю принадлежность к французской короне, а лучше вовсе не привлекать к «Поцелую Фортуны» ненужного внимания османов. А потому, желая избавиться от колорита цивилизованных европейцев, капитан вместе с командой, не откладывая, сошёл на берег.

Женщин тоже выпустили из кают, предложив пленницам немного отдохнуть. В отличие от команды, испанки не ступали на землю уже давно и искренне любовались экзотической красотой необитаемого острова. Радуясь возможности прогуляться, дамы без умолку болтали, шутили и хихикали над своими же шутками. В бухту стекала небольшая речушка с пресной водой, к ней женщины и направились.

Корбо строго наказал парням оставить дам в покое и дать им возможность прийти в себя после долгого перехода. Выполняя приказ капитана, пираты остановились ниже по течению, а Тэо лично проводил женщин до места. Испанки скрылись в зарослях и, поднявшись выше по руслу, расположились у небольшой излучины.

– Вы покидаете нас, капитан? – явно заигрывая, томно взглянула на мужчину Долорес. – А вдруг на нас нападут дикие звери? – капризно надула губки графиня.