Три капли на стакан (СИ)

Разбудил меня настойчивый трезвон.

— Кого там принесло?! — возмутилась я, накрывая голову подушкой. Посетитель не унимался. Еще и колотить в дверь начал! Спать под такую какофонию было решительно невозможно. А ведь я только-только легла! Я кое-как натянула халат и прошлепала вниз.

— Лейтенант, — простонала я, распахнув дверь.

— Какого?! В такую рань! — Девятый час, — произнес лейтенант сухо. Солнце уже вовсю сверкало в лужах, подтверждая, что он не врет.

— Где вы были ночью, мисс Вудс? — А вам какое дело? — грубо огрызнулась я.

— Спала! Темные глаза Эллиота сверкнули недобрым огнем.

— Не лгите! Я заезжал к вам около двух. И ведь наверняка не постеснялся войти и проверить! Знать бы еще, как ему удается при этом не оставлять следов взлома! — Послушайте, лейтенант, — я ухватилась за дверной косяк, — я могу ночевать, где хочу! С какой стати?.. А он вдруг шагнул вперед, схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Так, что зубы клацнули и сон слетел мигом. Я смотрела на разъяренного Эллиота, не в силах выдавить ни слова. Выглядел он отвратительно: небритый, встрепанный, под глазами синяки, шляпа сидит криво, а галстук вообще где-то потерялся.

— Очередное убийство! — сообщил он резко.

— Вчера вечером.

— К-кто? — слова с трудом вырывались из разом пересохшего горла. Имя упало, как камень: — Тобиас Толбот.

ГЛАВА 3

Внутри все дрожало от ужаса, но вслух я сказала: — Знаете, лейтенант, если уж вы взяли привычку будить меня по утрам, так хоть кофе бы купили! И посторонилась, впуская его в дом. Злость на лице Эллиота сменилась удивлением. Он вошел, однако раздеваться не стал. Только небрежно бросил на вешалку шляпу. Я насыпала в джезву молотый кофе, залила водой и поставила на огонь. В голове гудело от усталости. Вторая ночь толком без сна! Лейтенанту было недосуг ждать, пока я оклемаюсь.

— Так где вы были этой ночью, мисс Вудс? Сил что-то придумывать не оставалось, поэтому ответила я чистую правду: — Я была… с мужчиной. Эллиот застыл. Перед сном я долго-долго принимала ванну, так что ничего толком унюхать он не мог. Потом взял меня за руку — так, что его большой палец лег на жилку пульса.

— Повторите.

— Эту ночь я провела с мужчиной. С десяти вечера до половины седьмого утра. И я не убивала Толбота! Лейтенант смотрел на меня, хмуря брови. Из-за усталости и щетины его лицо казалось густо заштрихованным черным, как карандашный набросок.

— Вы не лжете, — наконец констатировал он, отпуская мою кисть.

— И как зовут вашего любовника? Он может подтвердить ваше алиби? — Бишоп! — сказала я быстро.

— Может, конечно. И занялась начавшим закипать кофе. Эллиот молчал, о чем-то напряженно размышляя. Только кивнул, когда я поставила перед ним чашку. (Надо пополнить запасы!) Я немного подумала и полезла в шкаф. В толстостенной бутылке синего стекла лениво переливалась маслянистая темная жидкость.

— Это вам, — я подтолкнула бутылку по стойке.

— Подарок.

— И что это? — Эллиот даже не опустил взгляд.

— Успокоительное! — рявкнула я.

— Вы же на грани нервного срыва, ведь так? Вас качает из стороны в сторону. То вы руки распускаете, то подозреваете невесть в чем, то таскаете за собой и называете помощником… И спите, похоже, исключительно со снотворным. Все симптомы. Я не знаю, почему. И не хочу знать. Только я не желаю иметь дело с неуравновешенным полицейским! Он криво улыбнулся.

— Диагнозы мне еще не ставили. Но радует, мисс Вудс, что вы уже не настолько меня боитесь. Так кто этот Бишоп? Надеялся сбить с толку сменой темы? — Мой давний и хороший знакомый, — отозвалась я, отпивая первый глоток. Эллиот не торопился приниматься за кофе. Щурил глаза и смотрел почему-то недовольно.

— Тот самый, который нанял вам адвоката? — Да, — честно сказала я. Ах, как давно я не говорила столько правды за раз! Лейтенант молча прихлебывал кофе.

— Значит, Толбота отравили черноголовником? — произнесла я, когда на дне в моей чашке осталась лишь гуща. Эллиот дернулся, едва не облившись.

— Откуда вы знаете? Я вздохнула, порылась под конторкой и щедро плеснула себе особой настойки. Мята, лимон, розмарин, эвкалипт… и чуточка магии — мертвого поднимет. А главное, заставит соображать. Налила порцию и Эллиоту. Успокоительного ему сейчас нельзя, хотя и стоило бы. Иначе вырубится прямо тут. Не хватало мне только спящего посреди аптеки полицейского! — Пейте! — и протянула ему стаканчик. Лейтенант подозрительно повел носом, но послушался. Проглотил залпом.

— Брр! — он передернулся, но от своего не отступился: — Так откуда вы знаете? Я пожала плечами. Эллиот явно чуял какой-то подвох. Только соображал сейчас не очень.

— Вы сказали, что заезжали ко мне в два часа. Зачем я могла вам понадобиться так срочно, да еще среди ночи? — Логично, — признал он.

— Только я же мог приехать и для допроса подозреваемой. Вы об этом не подумали? После моего настоя его землистое лицо порозовело, в глазах появился живой блеск. Только он все равно выглядел осунувшимся.

— Глупости, — отмахнулась я, собирая со стола посуду.

— Тогда утром вы бы вернулись с ордером на арест… И сейчас не пили бы мои зелья! Лейтенант дернул уголком рта.

— Хорошо, ваша взяла. Наш патологоанатом говорит, что Толбота отравили. Картина похожа на убийство Лили Брайс. Только на этот раз даже не пытались изобразить самоубийство — зелье ему влили силой. Но для уверенности я хочу, чтобы посмотрели вы.

— Нет! — отрезала я.

— В каком смысле — нет? — переспросил Эллиот холодно. Я не собиралась прятаться, поэтому сгрузила чашки в мойку и обернулась к нему. Допек! — В прямом. Вы обращаетесь со мной, как с комнатной собачкой. Везде с собой таскаете, врываетесь в любое время, прикасаетесь… А у меня, между прочим, есть своя жизнь! И работа, до которой я третий день дойти не могу. Я блондинка, но не совсем бесправна, в конце концов! Он стиснул руку в кулак. Зато сказал с обманчивой мягкостью: — Это ведь и в ваших интересах. Или вы забыли? — Если Толбота, Лили и Мастерса убил один человек, то это точно не я. Потому что на эти вечер и ночь у меня железное алиби. Откинувшись назад, он прислонился затылком к стене и закинул руки за голову.

— Тогда кто убирает ваших конкурентов, мисс Вудс? На фоне очень светлых деревянных стен Эллиот казался куском угля. А в глазах тлел огонь… Так и до пожара недалеко! Я потерла висок. Что за дикие мысли с недосыпа? — Вот и выясняйте, — я улыбнулась ему, как почтенной мисс Лавинии Росс, которая приходит каждый вечер перед самым наплывом покупателей и долго-долго болтает, нервируя очередь.

— Кстати, Мастерс моим конкурентом точно не был.

— А вы не боитесь, — он наблюдал за мной из-под полуопущенных век, — что я просто «спишу» это дело на вас? — Не боюсь, — без колебаний ответила я.

— Вам нужно что-то нарыть. И доказать, какой вы умный… Я права? — С какой стати мне кому-то что-то доказывать? Зато глаза — черные, недобрые — сразу открыл.

— Считайте это женской интуицией! — ответила я живо. Девушке, тем более блондинке, не стоит быть слишком умной. Он наконец выпрямился и посерьезнел: — Ладно. Так чего вы хотите, мисс Вудс? Денег? Я посмотрела ему в лицо. Все он понимал. Как бы я ни хорохорилась, никуда мне от этой истории не деться. Разве что выторговать условия получше. Затем медленно покачала головой.

— Мне нужна ваша помощь. Потом, когда все закончится. Думал он недолго.

— Хорошо.

— И протянул руку.

— Договорились, напарник! Пальцы у него оказались горячими и сухими, а пожатие крепким.

— Так что, поехали в аптеку Толбота? — спросил Эллиот.

— Я подожду в машине. Я украдкой потерла глаза (стимуляторы помогли, но под веки все равно будто песка насыпали) и напомнила: — Не забудьте успокоительное. Нервы подлечить ему точно не помешает!

* * *

В жилой части аптеки Толбота мне бывать не приходилось, и я с любопытством вертела головой. Комнаты оформлены по моде прошлого века. Все эти золоченые завитушки на мебели, изысканные ковры, томные девицы на портретах… И розы. Множество роз! Они вились повсюду: на обоях, обивке, светильниках, даже на посуде. Хм, а неплохая коллекция изысканного фарфора! И тоже сплошь расписан цветочками. Сам хозяин, распластавшийся на полу у стола, выглядел здесь чуждым, как булыжник в серванте. Полицейские рыскали вокруг. Вон и знакомый сержант.

— Что-то нашли? — осведомился у него Эллиот негромко. Сержант вытянулся по струнке и отрапортовал браво: — Кое-что… сэр! Эллиот чуть поморщился от наигранного почтения и велел: — Показывайте! Сержант разжал руку.

— Вот! — на грубой мозолистой ладони лежал диковинный ключ, больше напоминающий артефакт. К нему зачем-то приделали непонятные детали, шестеренки, странного вида зажим… Лейтенант нахмурился и повернулся к свету.

— Это еще что такое? — Был на цепочке на шее жертвы, сэр! Может, от сейфа? Только мы пока его не нашли. Эллиот рассеянно кивнул… и поднес эту штуковину к лицу. Прикрытые глаза, раздутые ноздри, напряженная поза — вылитая гончая! Такой — хищный — лейтенант впечатлил полицейских настолько, что они притихли и сгрудились возле тела. А Эллиот обходил (обнюхивал!) комнату за комнатой. Морщась, прошел вдоль стеллажей, наклонился к конторке и констатировал с досадой: — Пусто. Хм, смазкой пахнет… Похоже… Он не договорил, в задумчивости рассматривая диковинный ключ. Щелкнул каким-то крючком и спрятал в карман. Я вздохнула. А как хотелось, чтобы в сейфе нашелся заботливо припасенный компромат на убийцу! Эллиот обернулся ко мне.

— А вы уже осмотрели Толбота? Он опять выглядел неважно. Поиски явно отняли у него много сил.

— Нет, — призналась я.

— Сейчас займусь. При моем появлении полицейские расступились. Но к работе вернулись только после окрика сержанта. И все равно не отпускало чувство, что меня украдкой разглядывают… Молодой доктор, похожий на воробья, наградил меня взглядом исподлобья. Я передернула плечами и склонилась над телом. Аптекарь лежал навзничь. Его лицо исказил ужас, а на запрокинутом горле виднелись следы пальцев. Я присела, коснулась холодной кожи…

— Черноголовник. И брезгливо вытерла руку платком. Доктор подобрался. Цыплячья нескладная фигура разом стала внушительней. Вот он — пресловутый огонь, пылающий в сосуде! Интересно, каким ветром его занесло в полицию, да еще и в морг? И ведь наверняка специально тут торчал, дожидаясь меня! — Мисс…

— он запнулся, дернулся на тонкой шее кадык.

— Вудс, — подсказала я.

— Эйлин Вудс.

— Очень приятно, эээ… мисс. А я — доктор Блейз! — сбивчиво представился он.

— Я хотел спросить. Можно? — Можно, — разрешила я, украдкой потерев глаза.

— А почему ваш собственный…

— он запнулся и густо покраснел, — то есть я хотел сказать, яд, который делают блондины, убивает вас даже быстрее, чем брюнетов? И уставился на меня любопытными темно-карими глазами. Особой тайны тут не было, так что я объяснила: — Потому что это не просто отрава, а магическая. Ваша сила с ней борется, наша — принимает за свою. Так понятно? Он просиял и закивал.

— А почему? — не унялся он, но вмешался Эллиот, до сих пор молча стоящий в нескольких шагах.

— Простите, доктор Блейз. Не время для любопытства. Сержант, вы тут заканчивайте. А мне надо успеть на оглашение завещания. От огорчения молодой доктор поник и отвернулся.

— Конечно, я понимаю. Дела следствия… Лейтенант привычно взял меня за локоть и потянул к выходу, но я раздраженно высвободилась и вернулась к телу Толбота.

— Постойте, доктор! — окликнула я.

— Скажите, а можно узнать, кто был отцом ребенка той девушки, Лили? Блондинки. Эллиот хмыкнул, и я дернула плечом. Да-да, я не хотела расследовать эту историю. Только что еще остается? — Вам нужна экспертиза по конкретному претенденту на отцовство? — деловито осведомился Блейз.

— Нет-нет! Просто кто это был — блондин, брюнет или… рыжий? — Это я вам и так скажу, я же делал вскрытие. Точно не блондин и не брюнет. Но плод был еще слишком мал, чтобы выяснить цвет волос.

— Тогда как?..

— озадачился Эллиот и сам себе ответил: — А, ясно! Магия? — Ну да! — с энтузиазмом подтвердил доктор.

— Девушка была чистокровной, так что если бы ее ребенок был от блондина — он бы получил магию родителей. Если от брюнета — мальчик наследует отцу, девочка — матери. Но уже во втором поколении сила смесков становится латентной…

— он замялся и смущенно признался: — Я не очень в этом разбираюсь, если честно. Но могу почитать, хотите? Мы могли бы где-нибудь пообедать и… Голос доктора затих. Смотрел он с такой надеждой, что я не нашла в себе сил отказать: — Конечно. Буду рада. А заодно расспрошу его подальше от ушей Эллиота.

— Тогда я вам позвоню! — пообещал доктор с энтузиазмом, даже не подумав взять телефон. И тут же отвлекся на полицейского, едва не уронившего труп: — Эй, поосторожнее! Давайте я сам. Доктор Блейз перехватил носилки с телом Толбота с одной стороны. Удерживал он их на удивление легко, хотя с виду — задохлик задохликом.

— Мисс Вудс, мы опаздываем! — напомнил лейтенант резко.

— Уже иду, — отозвалась я. Какая популярность у брюнетов!

* * *

Лейтенант гнал свою колымагу в меру ее невеликих сил, но мы все равно немного опоздали. Поверенный уже начал читать завещание, хотя дальше общих фраз еще не продвинулся.

— Э, лейтенант? — он оторвался от своих бумаг и, стянув очки, начал протирать их платочком.

— Здравствуйте, мистер Харрис! — Эллиот склонил голову и потянул меня к свободному дивану. Мне было не по себе. И хватило же ума натянуть светлое платье! Среди одетых в черное людей я выглядела белой вороной. Присутствующие, как на подбор, были темноволосы, смуглы и темноглазы. Даже нотариус демонстрировал смоляные кудри и черты благородного.

— Что она здесь делает? — привстав, резко спросила пухленькая девушка в вызывающе коротком, да еще и отделанном бахромой и пайетками платье. Меня занимал тот же вопрос.

— Я видела ее в газетах! Это все она! — продолжила мисс Мастерс экспрессивно, растопырив пальцы с длинными ногтями.

— Она виновата! Убийца! Симпатичное чуть кругловатое лицо ее искажала неподдельная ненависть.

— Мисс Мастерс, — укоризненно покачал головой Эллиот, ухватив меня за локоть (видимо, чтобы не сбежала), — признать человека виновным может только суд. Вы ведь не хотите отвечать за клевету? — Какая еще клевета? — лениво вмешался увалень с сонным лицом, держащий за руку очень стройную женщину с мелкими чертами и недовольно поджатыми губами.

— Она же блондинка! Чтобы сдержаться, пришлось глубоко вздохнуть. И напомнить себе, что второе отравление в семье Мастерсов точно заставит полицию рыть землю носом.

— Здесь и сейчас мисс Вудс помогает мне, — парировал Эллиот, усаживая меня на диван.

— Да хватит уже! — не выдержала роскошная вдова, прячущая за вуалеткой следы слез (или их отсутствие?).

— Продолжайте, мистер Харрис, прошу вас. Поверенный кивнул и снова уткнулся в свои бумаги. Он монотонно зачитывал нудный перечень активов, ценных бумаг, предприятий, из которого я поняла только, что покойный действительно был очень богат.

— … а также все иное свое движимое и недвижимое имущество в полном объеме я оставляю своему сыну, Фойлу Мастерсу, — закончил юрист и спрятал завещание в портфель. Пара мгновений ошеломленной тишины — и гул возмущенных голосов.

— Не может быть! — выпалила мисс Мастерс.

— Отец не мог!.. Он же говорил, что все нам с Фойлом поровну! — Увы, мисс Мастерс, — вздохнул поверенный, явно мечтая оказаться сейчас где-нибудь подальше отсюда.

— Ваш отец изменил завещание.

— Вы хотите сказать, что он…

— голос вдовы дрогнул и она сжала пальцы в черных кружевных перчатках, — оставил нас с дочерью нищими? Глаза мистера Харриса забегали. Он суетливо начал протирать очки, глядя куда угодно, только не на родственников покойного.

— Когда он успел? — пробормотал красавчик с напомаженными волосами и прилизанными усиками. В наступившей тишине его голос прозвучал неожиданно громко. Интересно, а кто он? В гостиной собрались только члены семьи, а сын у Мастерса вроде был один.

— Хороший вопрос, мистер Рамзи, — похвалил Эллиот сухо.

— Мистер Харрис, мне бы тоже хотелось это узнать. Только желательно наедине.

— Конечно, — засуетился поверенный.

— Миссис Мастерс, где мы с лейтенантом можем поговорить? Она встала — прямая и гордая — и промолвила: — Полагаю, теперь этот вопрос нужно задавать моему сыну! Пойдем, Дженни! Мисс и миссис Мастерс вышли, а за ними выскользнул загадочный мистер Рамзи.

— Вы…

— единственный наследник запнулся, но жена ласково погладила его по плечу, и он выдавил: — можете поговорить тут. Пойдем, дорогая! Дождавшись, пока за ними закроется дверь, Эллиот поднялся. Куда и подевалась его расслабленность? Он остановился у стола, за которым сидел поверенный.