Помоги проекту - поделись книгой:
— Да я пошутил не своим голосом! — попытался толково объяснить Влекомов.
— Он какой-то милицией назвался! — дополнила божий одуванчик.
— Не пущу! — стойко, как истинная блокадница, отвергла соседка предложение впустить врага.
— Тогда извините! — Влекомов оттеснил её и прошёл к Эмильиной двери. Дважды позвонил — пугливое затишье.
Соседка уже стояла рядом:
— Вы мне руку вывихнули!
— Я же вас руками не трогал! — удивился Влекомов.
— А я вас тронула за рукав, но вы выдернули его!
— Не понял: вы мне вывихнули или я вам? — Влекомов услышал шорох за дверью. — Милка, открой! Это я! — воззвал он.
Замок щёлкнул, дверь приоткрылась, показался перепуганный Милкин носик:
— Ты? А чего ты себя полицией обзываешь?
— По глупости, матушка, и по легкомыслию! — радостно покаялся Влекомов. — Ты же меня знаешь!
В обоих случаях при переборе может случиться инфаркт.
— Знаю! — кивнула ещё не пришедшая в себя Эмилия.
— А ты что, и вправду чем-то незаконно занимаешься? — невинно поинтересовался Влекомов. — Испугалась!
— Заходи давай! — рассердилась Эмилия и тут же, улыбнувшись, извинилась перед героической соседкой: — Шутник он у меня!
— Хулиган он! — не согласилась соседка и подняла большой палец, словно восторгаясь. — Вон как палец распух у меня!
— Извините! — оглянулся Влекомов, отметив, что для такой увесистой дамы пальчик выглядит весьма изящно.
— Извините! Извините, Клавдия Петровна! — подхватила Эмилия, запихивая экс-супруга в комнату. — А я вам пяточную мазь достала! Сейчас принесу!
— Ой, спасибо, Милочка! — пропела соседка и, умиротворённая, удалилась к себе.
Через десять минут, поупрекав для приличия друг друга, экс-супруги принялись за доставленную Влекомовым горластую бутылочку под состряпанную наскоро Эмилией закусочку.
Милое дело, скажу вам, вот так — в тепле и уюте, в мире и согласии — потреблять водочку с вышедшей из употребления, но приятной во всех отношениях экс-супругой. Знающей толк, между прочим, как в водочке, так и, что особенно приятно, в закусочке. Львиную долю которой она ласково подкладывает на твою тарелку.
Этакая дозированная семейная жизнь. Или — избранные места из семейной жизни.
В такой обстановке легко идут разговоры об отдельных пробелах в воспитании совместной дочки Танечки, уже давно замужней, но никак не родящей, часто меняющей места работы, но обожающей промежутки между трудовыми периодами.
Главное в таких посиделках — не перебрать. Речь не о водке. Не умилиться до потери бдительности и свободы.
Пикник тем и хорош, что проводится свободными людьми в свободной обстановке. А если становится рутиной, это уже не пикник, а «не пикни!».
Они уже порядком расслабились, когда снова позвонила Елена.
— Да Влекомов это пошутил! — смеялась в трубку Эмилия. А потом стала мямлить что-то непонятное: — Нет, не говорила. Да он не захочет! Какое слово? Ладно, спрошу. Нет, не сейчас, погодя.
Эмилия положила трубку, села и поёрзала.
— Ну, колись! — сказал Влекомов.
— Я чего? Я ничего! — заверила Эмилия.
— Какое слово? Что Ленке надо?
— А! Это… Это она взяла в метро две штуки «Метро», газеты бесплатной. Там кроссворд, точнее, такая загадка.
Отгадаешь — триста тысяч выиграешь! — Эмилия протянула руку к журнальному столику. — Вот! Смотри здесь! Какой-то Макс фон Ригель обещает. Надо послать ответ, а потом разыграют, наверное…
— Понял — повелась на своих родственничков, немцев, — кивнул Влекомов. — Да ещё с «фоном».
— А что?! — вспыхнула урождённая Вальтер. — Немцы — люди серьёзные!
— Если судить по тебе! — улыбнулся Влекомов.
— Мама у меня русская! — оправдалась Эмилия.
— Ты хочешь сказать, что легкомыслие тебе по наследству от мамы перешло? — уточнил вредный экс-супруг.
— Пошёл ты! — воскликнула разгневанная фольксдойче.
Папа Эмилии был поволжским немцем и дал ей имя в честь своей младшей сестры. Эта сестра оказалась в Германии ещё во время войны, и никакого слуха-духа от неё не было.
Эмилия во всех анкетах честно писала: родственников за границей не имею. Правильно делала. Напиши «имею» — потребуют доказательств, в том числе адресок. И к работе в «оборонке» не допустят. А зарплата где? У неё, защитницы нашей. Так что скромность — подруга зарплаты. Хотя многие в нынешние времена со мной не согласятся. Зато я с ними теперь соглашусь.
Был, правда, момент в начале совместной незаконной жизни Влекомова и Вальтер, когда Эмилию, тогда работницу одного из филиалов подводного КБ «Рубин», пригласили в «Большой дом» и показали письмо.
Тётушка Эмилия из Дортмунда, не братской ГДР, а небратской ФРГ, разыскивала племянницу в городе Ленинграде.
— Что мне за это будет? — спросила испуганная Эмилия.
Органы добродушно засмеялись.
В результате переговоров на четвёртом этаже БД тётушке Эмилии стало известно, что ни о каких её родственниках, кроме умерших, официальным властям СССР не известно.
А блаженный период застоя продолжался ещё более десяти лет.
— Учти: выгнать меня не так просто! Тем более, ещё столько вкусного не съедено! — предупредил Влекомов. Эмилия бессильно поникла головой, а Влекомов вернулся к прежней теме:
— Дурёхи вы! — проникновенно поведал он. — Кто станет дарить такие деньги за какую-то глупую загадку?! Как думаешь, чего этому «фону» надо от вас?
— Он ничего не просит, только отгадать, — промямлила Эмилия.
— Деньги ему нужны! — членораздельно произнёс Влекомов. — Даже если он кому-то эти обещанные триста тысяч отдаст, ему их надо у кого-то взять. Не своими же кровными расплачиваться! Тем более дураки не переводятся. И ещё ему навар нужен.
Эмилия вздохнула.
— Ты что, про бесплатный сыр ничего не слышала? — съязвил Влекомов.
— Хорошо бы триста тысяч выиграть! — с очередным вздохом призналась экс-супруга.
— Поплыла девушка! — констатировал Влекомов и налил ещё по одной. — Ленке твоей всё неймётся!
3
Вот это он правильно отметил. Ленке неймётся. Хоть она и ровесница Эмилии и Влекомова, а энергии, цепкости, расчётливости у неё — на дюжину таких простофиль хватит!
Сказ о Ленке
Эх, запоздала малость перестроечна! А то бы Елена Николаевна и Абрамовича за пояс заткнула! Ну, хорошо, хорошо! Будем считать это заявление художественной гиперболой. Но за карьеру её тёзки Батуриной не поручился бы.
Уж если кто-то чего-то добился за последние полтора десятка лет, то это — она! В материальной сфере, разумеется. При сопоставимых условиях, естественно.
Пенсионерка — а у неё за этот период три мужа перебывало! В том числе — один олимпийский чемпион.
Да что мужья!
И эту проблему Елена Николаевна блестяще решила. Не только с мужем.
Не подумайте дурного. Квартирки сделала и себе, и дочке с зятем, и внучонку.
— Откуда? — изумилась Эмилия после второй (квартирки).
— Помнишь, у меня тётя Маша была? — ответствовала Ленка. — Она мне завещала свою.
— У тебя вроде тётя Аня была, — пробормотала Эмилия, напрягая память. — Так её не стало ещё до перестройки.
— Тётя Аня — само собой! — пояснила Елена. — А это тётя Маша! Старенькая уже была, под девяносто. Я за ней столько лет ухаживала!
«И ни разу не пожаловалась!» — добавила мысленно Эмилия.
— Три года ездила на Гражданку, продукты возила, купала. Столько сил извела! — покачала головой Елена. — Всё-таки тётя! Хоть и двоюродная.
— Тётя Лёля завещала, — скорбно поведала она после третьей. — Я за ней столько ухаживала! Продукты возила, лекарства. Купала… Всё-таки тётя, хоть и троюродная.
Эмилия понимающе качала головой. Попутно выяснилось, что и два последних мужа тоже были… двоюродные, что ли. Незарегистрированные, словом. «Они прошли, как тени», — сказал по сходному случаю Есенин. И исчезли тихо, без фанфар. Даже олимпиец.
А Елену Николаевну постигла тихая грусть. Ибо жизнь без любви — не жизнь, а дожитие.
И не терпящая бездействия и пустоты Елена Николаевна направилась на приём к известной (в специфических кругах) целительнице, предсказательнице и указательнице бабе Глаше.
— На той неделе пойдёшь в гости — и встретишь его, — сообщила баба Глаша. — Сердце подскажет. Но учти: помешать тебе может один человек! Какой? А вот сойдётесь, и кто первый тебе позвонит — тот твой тайный недоброжелатель и помеха счастью!
И ведь всё сбылось, как Глаша огласила!
Пошла Елена на день рождения к подруге по работе ещё на фабрике наглядных пособий Лидочке Сапрыкиной. Елена Николаевна там мастером приёмки служила во времена оны и дослужилась до председателя профкома — должность такая выборная была для прохиндеев и дебилов.
Дебилами признавались те, кто должностью пользоваться не умел. Чего о Елене Николаевне сказать было нельзя.
Основными задачами председателя профкома являлись: призыв трудящихся к трудовым подвигам и укреплению трудовой дисциплины, умелое распределение материальной помощи и дешёвых санаторно-курортных и туристических путёвок.
Очень уважаемым человеком был председатель профкома.
Подруга Лидочка была тогда заместителем Елены Николаевны. Сколько вёрст было накатано и налётано ими по историческим и курортным весям СССР! Всем хороша была подруга, за исключением одного маленького недостатка: любого мужика могла заговорить и уложить.
Ленка не без оснований считала себя привлекательнее Лидочки. Но коммуникабельность подруги превосходила все разумные, а иногда и неразумные пределы, опровергая даже научное утверждение: мужчины любят глазами.
Впрочем, наука в последнее время отмечает феминизацию мужского поголовья. Может, с этим связано усиление роли органов слуха мужчины в пробуждении влечения к особям не такого уж слабого пола.
Не меньше, чем предсказание бабы Глаши, влекло Ленку в гости известие Лидочки о проведённой косметической операции. Даже сердце заныло — опередила! А откуда деньги у неё взялись?
Войдя из прихожей в комнату, Елена увидела Его. Рост — под метр девяносто. Рожа — красная. Глаз — похотливый. ОН!
Чей он — Ленка не спрашивала. Неважно чей — будет её! Потом выяснилось, он — принадлежность дальней Лидочкиной родственницы. Но там тоже что-то недооформленное было — брак, но гражданский. Зато дети от первого брака уже взрослые.
Словом, через неделю сошлись. А насчёт подтяжки Лидкиной даже не слушала, что она бормотала. Главное — увидела, что неудачная операция: у Лидки физиономия стала как арбуз.
И вот утром, ни свет ни заря — одиннадцатый час всего — телефонный звонок. И кто бы, вы думаете, звонит? Тамарка Ульянова! Лучшая подруга ещё с техникумовских времён! Мастер спорта международного класса. Призёр первенства Европы по трековому велосипеду. Какого года — неважно. У неё до сих пор темперамент двадцатилетней. Преподаёт физкультуру в колледже и всех молоденьких девчонок на дискотеках переплясывает.
Вот она, угроза, предсказанная Глашей!
— Ты что это с утра пораньше? — строго спросила Елена. — Приключений ищешь?
— Мать, ты что? Не с той ноги встала? — изумилась жизнерадостная Тамарка по прозвищу Томагавк.
— С той, не с той, а ты — постой! — отрезала Ленка и положила трубку. И с этого момента отлучила Томку от себя. Согласно учению бабы Глаши.
И зажила счастливо с Жорой. И даже скрепили они свой союз в загсе. И поселила Ленка Жору у себя. А его комнату уговорила продать, а вырученные деньги отдать в общак. В смысле — в банк под проценты, с обоюдным доступом, естественно.
Поделиться книгой: