Внутренняя война. Том 2

Королева в полусне пыталась понять услышанное, но вскоре сдалась и только через некоторое время опять начала вслушиваться в разговор.

Отвечая на какой-то другой вопрос, ассасин объясняла:

– Часто вместе, но порой отдельно, мы странствуем по землям, мы, служительницы Духа и Плоти, ищем, где бы проявить себя. Мы открыли много возможностей для этого с Сетом Унгабуэем и его караваном. Он стал нашим союзником. Но когда мы обнаружили Последнее Книгохранилище, мы приняли его дары. Там мы сформировали новый союз. Мы не служим библиотеке. И не навязываем ей свои цели. Вместо этого – служительницы Духа и Плоти – мы делаем все возможное, чтобы сохранить это сокровище, которому угрожает враг.

На этот раз Эстия разобрала ответ командира Крейна. В его голосе слышалось замешательство. Восхищение. Но не Книгохранилище потрясло его.

– Вы скитаетесь, – резко сказал он. – А ваши – мужчины нет. – Если бы он был менее сбит с толку или менее очарован, его слова звучали бы презрительно. – Как выживает ваш народ? Как вы продолжаете свое существование? Ваши мечты, их любовь к оседлости, к родному очагу – все это связано с детьми. Должно быть связано. Уж конечно, ваши мужчины не рожают детей вместо вас?

Еще один интересный вопрос, но Эстия не услышала ответа Лилин. Ее муж отказался прикасаться к ней. Она никогда не узнает его объятий и не родит ему детей. Это было старое горе, но слова Крейна освежили его. Убегая от него, Эстия снова заснула.

* * *

Утром королева и ее отряд продвигались вперед по кедровому лесу сквозь пятна тени и просеянного ветвями солнечного света; на свету воины обретали телесность, видимость, а уходя в тень – исчезали, потом снова появлялись, словно игра света и тени перебрасывала их из одного момента времени в другой. Но когда перед полуднем отряд вышел из леса Утешения, обнаружилось, что погода меняется. Сильный ветер развевал волосы Эстии, хлестал ими ей по лицу. А на востоке вскипали черные облака. Они были еще далеко, но накапливались на линии горизонта, подобно пене. Эстия уже видела удары молний среди грозовых туч. Короткие серебряные вспышки придавали буре зловещий вид, облака словно покрылись синяками.

– Боги! – выдохнула она и, тотчас подозвав Крейна, спросила, сможет ли отряд, пока шторм не настиг их, двигаться дальше.

– Если это потребуется, ваше величество, – ответил он. Прищурившись, он изучал грозовые тучи. – Но у нас есть лишь несколько часов. В худшем случае гроза не застанет нас до полудня. Тогда… – Он пожал плечами. – У нас имеются дождевики и достаточно холста, чтобы соорудить два или три маленьких укрытия. Мы сможем переждать ливень.

Затем он добавил:

– Но было бы лучше, ваше величество, остаться там, где мы сейчас. Лес приютит нас во время шторма. Тогда ведь будет нулевая видимость. Мы можем сбиться с пути или вообще пропустить нуури.

Королева засомневалась и задумалась. Погода срывала ее планы. Эстия не знала, как далеко они от земель нуури и как далеко нуури углубятся в земли Амики, если они отклонят ее предложение встретиться с ними. Они могут находиться сейчас на расстоянии одной лиги или тридцати. Но это был не самый сильный страх. Крейн был прав. Наибольшая опасность заключалась в том, что она и нуури могут вообще не встретиться. Если видимость сойдет на нет…

Эстия взяла Лилин за руку, притянула поближе к себе.

– Скажи мне, – начала она, – сможешь ли ты вести отряд в такой шторм? И не пропустить нуури?

Лилин подняла бровь. Уголок ее рта изогнулся в усмешке.

– Я всего лишь женщина, ваше величество, – ответила она. – Я смогу провести вас в шторм. Но не пропустить нуури, верно выбрать направление – нет. Послушайтесь командира. Если мы останемся здесь, мы не собьемся с пути. Нуури сами придут к вам.

Лилин скользнула взглядом куда-то за плечо Эстии, и улыбнулась.

– Ваше беспокойство беспочвенно, ваше величество. Взгляните туда!

Жестом служительница Духа указала на север.

Лес Утешения заканчивался там, где заканчивалась плодородная почва. За деревьями земля спускалась в долину, столь же широкую, как и поляна вокруг усадьбы. На ее дне, казалось, не было ничего, кроме гравия, склон был покрыт рыхлой грязью. И со всех сторон, кроме южной, котловина была окружена низкими, изрезанными холмами. Они напоминали каменные головы, некоторые из них стояли вертикально, некоторые лежали на боку, отовсюду торчали кривые кусты, как если бы какой-то неосторожный гигант решил посадить их, но потерял бы к ним интерес еще прежде, чем хорошенько закопал их в землю. То тут, то там из-под земли выглядывали гранитные лбы и скулы. Некоторые точно хмурились. В других местах гранитные шишки напоминали кулаки. В трещинах между холмами громоздились валуны, похожие на переломанные пальцы.

– Вы видите? Там, – настаивала Лилин, указывая, – и там. Видите ли вы, как складки в холмах плавно спускаются на землю? Если первое желание нуури – наказать короля Смегина, они должны будут использовать тропу, по которой мы прошли, – а чтобы добраться до нее, им придется перейти через эту лощину, что под нами.

Ждите здесь, ваше величество. Рано или поздно нуури придут к вам.

– Но Вы сказали… – запротестовала было Эстия. Голова ее кипела от мыслей, и связные предложения давались ей с трудом. – Когда вы передали сообщение их разведчикам в лесу. Вы попросили их подождать. Вы сказали им, что я приду…

– Ваше величество. – Тон служительницы Духа походил на упрек. – Я не ожидала, что они подчинятся мне. А как бы поступили вы на их месте? Если бы жители Амики были подвергнуты пыткам, если бы их убивали, вы сами сдержались бы, доверившись незнакомой женщине? Отложили бы возмездие за преступление? Кто стал бы доверять вам потом?

Да, я сказала это, но только чтобы дать повод разведчикам прекратить свои неудачные попытки шпионажа и передать мое сообщение. Но нуури придут сюда и по другой причине. От вашего имени я сказала им, что вы встретитесь с ними. Зачем им изливать свой гнев на беззащитные деревни и села, если они могут бросить вызов самой королеве Амики?

Королева Эстия отвернулась, чтобы скрыть свое огорчение. Лилин была права. Конечно, она была права. На каждом этапе пути она делала и говорила то, что было нужно, тогда, когда это было нужно. Эстия же – нет. Она была настолько напугана своим отцом и его преступлениями, что позволила отчаянию управлять собой. Сколько времени она потеряла из-за разочарования и предательства? Она не знала – она не считала дни с тех пор, как услышала признание канцлера Постерна.

Без помощи служительницы Духа Эстия вряд ли выполнила бы смелые обещания, которые дала своему мужу.

Королева сделала вид, что изучает расщелину среди холмов, где могут появиться силы нуури, но на самом деле она не хотела встречаться взглядом с Лилин. Будто ожидая от ветра, что он услышит ее и ответит, королева спросила в сторону:

– А что вы здесь делаете?

Неужели женщины, подобные служительнице Духа, могут отказаться от своих собственных целей просто потому, что Элгарт обратился к ним за помощью?

– Ваше величество? – переспросила Лилин.

– Я слышала вас прошлой ночью. – Оглядываясь назад, Эстия начинала понимать, почему Элгарт настоял на компании служительницы. – Вы сказали, что навязываете свое чувство правильного. – Но она не могла даже представить, почему эта женщина выполнила его просьбу. – Вы не можете заниматься этим здесь. – Широким жестом королева охватила сразу и убежище короля Смегина, и приближающихся нуури. – Здесь все неправильно.

– Ах, ваше величество, – ответила Лилин: вздох понимания. – Без сомнения, это так. Но взгляните шире, и вы поймете, что здесь – это только маленький клочок обширной земли. Вы не ошиблись. Элгарт не ошибся, попросив меня помочь. Ваш союз с Беллегером – не ошибка.

Амикой и Беллегером воспользовались, это неправильно, но ваш ответ не соответствует тому, как с вами поступили. И ответ короля Бифальта тоже. Вы вроде Последнего Книгохранилища. Я здесь, чтобы спасти находящееся под угрозой сокровище.

Эти слова заставили королеву замолчать. Эстия не считала себя сокровищем, но слишком хорошо знала, что ей грозит опасность.

Она никогда не видела нуури. Они казались ей такими же странными, как и любой представитель тех народов, с которыми ее муж встречался во время своего путешествия в библиотеку. И Эстия не знала, как верно ответить на их праведный гнев.

* * *

Пока ветер усиливался, а грозовые тучи приближались, вздымаясь в небе, словно горы, королева Эстия и ее отряд поспешили укрыться в лесу Утешения. Они остановились возле опушки, чтобы наблюдать за оврагами, ведущими вниз, в долину, а лошадей отвели глубже в лес, чтобы оградить их от надвигающейся опасности. Под аккомпанемент далекого грома и шум веток командир Крейн и его люди делили пищу и передавали из рук в руки меха с водой.

Эстия была не голодна – ей едва хотелось пить, – но она заставила себя поесть, несмотря на приступы острой боли в животе. Шторм был еще на расстоянии по крайней мере одной лиги, но сильные раскаты грома глухо отдавались в груди. Временами в ветвях промелькивали серебристо-белые вспышки молний, но так быстро, что если бы они не стояли перед взором еще несколько секунд после своего исчезновения, то заметить их было бы сложно. С каждой минутой воздух становился прохладнее. Скоро станет холодно. Когда начнется дождь, во всем лесу похолодает.

Эстия не удивилась, заметив, что тоскует по мужу. Она часто чувствовала эту изматывающую тоску и привыкла носить ее с собой, куда бы ни направлялась. Но она удивилась, когда поймала себя на том, что тоскует по «удобствам» Кулака Беллегера. Даже ненавистная ей кровать в крепости короля Бифальта была в разы уютнее, чем лес под бесконечным промозглым дождем.

Пойдут ли нуури, если начнется шторм? Или же они дождутся его окончания?

Они пасут своих жеки по широким степям в любую погоду. Разве простая гроза заставит их отсрочить месть?

– Ваше величество, – прошептал командир.

Его голос прозвучал так тихо, что Эстия едва расслышала его. Возможно, он не хотел, чтобы кто-то посторонний обратил внимание на его слова. Что-то насчет укрытия? Или требуется установить часовых? Остались ли в лесу шпионы короля Смегина или он бросил их всех в бой в тщетной попытке застать королевских гвардейцев врасплох? Насколько это все вероятно? Может быть, ей и сейчас угрожает опасность от слуг отца?

«Нет, – решила она. – С Лилин нельзя попасть в засаду. Служительница Духа слишком хитра для этого. Любой шпион, достаточно глупый, чтобы подкрасться близко, будет схвачен или убит, прежде чем сможет причинить отряду хоть какой-то вред».

– Ваше величество, – снова позвал Крейн. Теперь в его голосе королева слышала напряженные нотки.

Она подняла голову, моргнула, глядя на него. Ее мысли путались. Королеве казалось, что она уже ответила ему, но, должно быть, она лишь вообразила это.

Сумев привлечь ее внимание, командир произнес только:

– Нуури.

Эстия на автомате подошла к нему. Командир взял ее за руку и указал на открытое пространство между деревьями, росшими на краю леса. Служительница Духа присоединилась к ним, будто материализовавшись прямо из воздуха.

Присев на краю тропы, они смотрели вниз, в долину.

Долина была залита ярким солнечным светом, и больше ничего. Грозные тучи приближающегося шторма скоро закроют солнце, скоро, но не сейчас. Свет был настолько ярким, что королева Эстия могла различить камешки гравия на дне долины. На востоке передний фронт шторма уже нависал над ними, словно десятки магистров объединили свои Казни, чтобы вызвать наводнение и потопить всех, кто встанет на пути их теургии. Эстия услышала еле различимый звук, похожий на резкий порыв ветра, раскат грома – знак того, что катастрофа близка.

Но нуури там не было.

Тут Эстия поняла, что командир Крейн указывает на один из оврагов слева от нее. Взглянув туда, она увидела приближающихся людей.

Десятки людей. Больше. На ветру трепетала сшитая из кожи одежда, хлеща их по рукам и ногам. Меньше всего они были похожи на марширующее войско, скорее на толпу. Но люди в этой толпе держались вместе.

Все они были мужчинами. Все они несли оружие – тяжелые костяные дубины. Защищали их нагрудные пластины да набедренные щитки, изготовленные из мелких костей, связанных кожаными ремешками. Шли они быстро и тихо. Но не бежали. Они приспосабливались к темпу длинных шагов высокой фигуры в центре.

Если бы служительница Духа не сказала Эстии, что женщины нуури были больше их мужчин, королева все равно бы догадалась, что эта фигура принадлежала женщине. У мужчин были короткие волосы, ловкие и выносливые руки и ноги. Женщина носила длинные локоны, которые сейчас трепал ветер. Руки и ноги ее были крепкими, с выступающими мышцами. Толстые кости нагрудника выпирали вперед, чтобы вместить массивную грудь.

Женщина тоже несла дубинку – достаточно тяжелую, чтобы разбивать камни.

Крейн перевел дыхание.

– Ваше величество, – пробормотал он. – Я насчитал восемьдесят.

– Их женщины высоко ценятся, – отметила Лилин, – потому что их мало, а также потому, что они сильные. – Ее слова звучали неестественно спокойно, почти беззаботно. – Каждая из них держит табун мужчин, которые охотятся и добывают ей пищу, пасут ее стадо, воспитывают ее детей. Я читала, что восемьдесят мужчин для одного стада – это уже много. Норма – сорок-пятьдесят.

«Эта женщина, – подумала Эстия, – королева своего рода».

Затем командир тихо присвистнул. И снова указал куда-то.

По склону другого ущелья сходила вторая толпа нуури, в костяной броне и с оружием в руках. Этот отряд был меньше первого примерно вдвое. Но женщина в его центре была такой же крупной, такой же сильной. И выглядела еще более свирепой.

Постоянный гул, тихий, но непрерывный, раздражал слух королевы Эстии. На мгновение ей показалось, что она слышит, как в ее жилах завывает от страха кровь. Но тут же она сообразила, что это был звук далекого ливня.

Как и нуури, он приближался.

Через мгновение командир Крейн снова вытянул руку, указывая уже в другом направлении. Близ выступающего скального лба у третьего оврага появилась еще одна группа нуури.

Последняя. По-видимому, нуури были готовы рискнуть только тремя женщинами и, возможно, ста пятьюдесятью мужчинами в прямом нападении на короля Смегина – или на королеву Эстию.

Эстия ни секунды не сомневалась, что, если ей не удастся остановить эту армию, начнется война. Тысячи других нуури могут напасть на амиканцев в других местах.

Она ожидала, что отряды пойдут прямо через долину и спустятся по склону без остановок. Но она оказалась не права. Первая толпа остановилась в центре покрытого гравием дна долины. Туда же подошла и вторая, и две женщины залаяли, то ли приветствуя друг друга, то ли отдавая друг другу команды. Их язык казался знакомым, но женщины стояли слишком далеко, чтобы можно было расслышать отдельные слова. Третья группа, или табун, присоединилась к войску. Женщины разговаривали. Мужчины не издавали ни звука.

Но уже через мгновение все они направились вверх по склону, к тропе через лес Утешения.

«Вперед, – приказала самой себе Эстия. – Вперед!» Для этого она и пришла сюда. Настало время забыть о девочке, любившей своего отца, о женщине, страдавшей от холодности своего мужа. Им здесь не место. Здесь место королеве Амики, настоящей королеве, а не пародии на нее.

Служительница Духа подсказала ей:

– Обратитесь к женщине, которая выйдет навстречу вам, назвав ее хранительницей. Женщины у нуури – хранительницы очага. Та, что заговорит с Вами, и будет одной из таких хранительниц.

Дрожа всем телом, Эстия встала.

Голос ее чуть дрогнул, когда она обратилась к командиру:

– Десятеро ваших людей выйдут из-под укрытия деревьев вместе со мной. – Пусть нуури увидят, что она не одна. – Остальных попридержите! Если я не позову, не двигайтесь. Ни в коем случае.

Вы слышите меня, сэр? Этот вызов не для вас. Стойте там, где стоите, и этого уже будет достаточно. Я не хочу рисковать ни одной жизнью из-за преступлений короля Смегина.

– Как скажете, ваше величество, – ответил Крейн. Если он и был возмущен или недоволен, на его тоне это не отразилось.

Она неуверенно, будто падая, шагнула вниз по склону, еще шаг, и еще один.

Мужчины-нуури заметили ее и оглушительно ударили дубинками в грудь, перекрыв шум приближающегося дождя и гул грома. И замерли в ожидании. Каждая вспышка молнии освещала их дикие лица, вычерчивала их звериные фигуры.

Еще десяток шагов. Два десятка. Половина склона позади. Дальше. Эстия изо всех сил пыталась идти уверенно. Она бросила вызов своему страху. И с каждым шагом на негнущихся ногах, с каждым трудным шагом вниз она выпрямляла спину, расправляла плечи, выдвигала вперед челюсть. Она была королевой Амики по праву рождения и наследования, и она бала достойна своего престола.

Но боги! Эти нуури! Мужчины выглядели так, будто готовы были вцепиться зубами ей в горло. Женщины возвышались над ней. Они смотрели свирепо, словно ожившие грозовые тучи, и в их глубоко посаженных глазах отражались вспышки молний.

Одна из женщин приблизилась к Эстии. Хранительница, та, у которой табун превышал численностью все прочие. Это была самая высокая женщина, какую только королева видела за всю свою жизнь. И если бы хранительница захотела схватить Эстию, то вся голова королевы поместилась бы в одном кулаке женщины-нуури. А ее тяжелая дубинка запросто могла пробить железный панцирь.

Эстия остановилась всего в десяти шагах от нее. Высоко подняв голову, она гордо встретила грозный взгляд нуури.

– Хранительница. – Королева Эстия подавила желание закричать. Закричать не для того, чтобы перекрыть завывания бури, они были еще не столь громкими, нет, Эстии захотелось закричать от охватившего ее ужаса. – Я Эстия, королева Амики, дочь короля Смегина, ставшая королевой по праву наследования. Я пришла…

– Довольно! – огрызнулась хранительница. Ее голос напоминал раскаты грома. Черты ее лица были словно выложены плитками сланца. Гранитный выступ лба нависал над грозными глазами. – Я убью тебя. Я убью каждого, кто встанет у меня на пути. Я отплачу за зло твоего отца, ломая каждую кость его тела до тех пор, пока не сокрушу его настолько, что он станет умолять меня о смерти. Только тогда я взыщу с него ту цену, что нуури заплатили на вашей презренной земле. Я потребую плату кровью и болью от каждого амиканца, который бездействовал, пока мой народ подвергали пыткам и обращали магией в рабство!

Похоже, в этот момент она хотела уничтожить Эстию.

Но дубины она не подняла.

– Нет, хранительница, – возразила королева, – ты не сделаешь этого. Пока не сделаешь. Пока не выслушаешь меня.

Я знаю, что натворил мой отец. Это вызывает у меня отвращение. – Эстия собралась с духом. – У каждого порядочного мужчины и каждой порядочной женщины в Амике это вызывает отвращение. Мой отец заслуживает той кары, что ты ему уготовила. Но ты не сможешь сокрушить его. Я уже сделала это. У него нет прежней силы, он выпотрошен, осталась только оболочка, шелуха. И те, кто служил ему, теперь в моих руках, я вольна миловать или наказывать их. Они займут место тех нуури, что были рабами. Всех ваших людей, всех до последнего, кто только остался в живых, мы вернем вам, мы позаботимся об их ранах.

Я – королева Амики. Мое слово – закон для моих людей. Вам больше не причинят зла. Больше не будет жестокости. Пока я жива…

И снова хранительница прервала ее:

– Этого недостаточно, – прорычала она. – Разве мы дети, чтобы нас можно было умиротворить пустыми обещаниями, после того как нас обидели? Вы не знаете нас. Бесчисленные годы, бесчисленные поколения мы жили в мире с такими, как вы, торгуя только по необходимости – и всегда честно. Вы говорите, больше не будет жестокости? Конечно, не будет – для вас. Вы боитесь нас. Вы скажете все, что угодно, чтобы добиться вашей цели. Но мы не уйдем до тех пор, пока в расплату за наши страдания не прольем кровь. Мы не уйдем до тех пор, пока не прольем целые реки вашей крови, чтобы установить равновесие.

– Нет, – повторила королева Эстия. – Я еще не закончила. Вы не прольете ни капли амиканской крови, пока не выслушаете меня. Вы не станете еще больше рисковать жизнью нуури, пока не выслушаете меня.

Ты говоришь, что вы не дети? Я тоже не ребенок. Я королева Амики, и мое слово твердо. Амиканская кровь в расплату за страдания? А кровь нуури? Она ведь тоже прольется. Есть ли причина проливать невинную кровь? Есть ли причина лишать жизни и амиканцев, и нуури? Амика все равно выдержит. Кровь нуури прольется впустую.

Это правда, что вы всегда поступали по совести. Ваша честность доказана. Моя – тоже. И вы знаете, что такое справедливый обмен. Договоримся сейчас, со мной. Я выплачу вам любое возмещение, любое по вашему требованию, только не проливайте кровь.

Хранительница подняла лицо к грозному небу, навстречу надвигающемуся шторму.

– А я говорю, – прорычала она, – этого недостаточно! Твои слова – дождь. Они падают и пропитывают землю и уходят. Мы не торгуемся, когда потеряны жизни нуури. Наши люди вынесли больше, чем рабство и смерть. Их пытали! Твой отец терзал нас молниями, и теперь нет такого крика, который мог бы выразить наши муки! Мы возьмем возмещение кровью!