Холодная кровь

— Не смотри так, подавай вещи, — велела Агна.

— Поедешь, значит.

— Поеду, — Агна поднялась, сев на постели, опустив ноги, и ее качнуло, и тошнота подкатила к горлу.

— Отлежаться бы еще нужно.

— Нет, Ерия, не насылать же на Ледницы беду. Ты же видишь — они вон какие.

— Они все про капище спрашивали людей, — стянула с веревок вещи Ерия, полезла в сундуки.

— И что те отвечали?

— А что они ответят? Не знают ничего, слышать слыхивали, а где капище — ни сном, ни духом. Об этом только ты ведаешь. Староста повел их разговор вести в общую избу. Женщин туда не пускают.

Да, знала только она, ко все равно боязно было. Ерия хоть и приставлена была князем Карутаем в помощницы, но женщиной она была сведущей во всех княжеских делах, потому то и выбрал. Она выудила из глубины короба теплое шерстяное платье, расправила, осматривая.

— Напомни мне, Ерия, сколько сыновей у князя Найтара — правителя Роудука.

Женщина так и остолбенела, опуская руки, осела на стул, что рядом с сундуком и стоял.

— Так это что же — они, выходит?

— Они, — забрала Агна из ослабевших рук женщины платье, склоняясь, — говори, что знаешь о них?

— А что сказать, — задумалась Ерия, — знаю только, что раньше Роудуком правил князь Ворута.

— Почему Ворута, разве не Найтар? — просунула Агна голову через ворот, торопясь.

— Найтар — младший брат Воруты, он взял на себя правление, когда Ворута сгинул, оставив княжий стол и единственного своего наследника. Пятнадцать зим уже как прошло. На то время наследник еще мал был, чтобы сесть за княжий стол, и его место занял его дядя — Найтар.

Агна поморщилась, соображая, хотя головная боль мешала.

— Выходит, Анарад и есть сын пропавшего князя?

— Анарад — да.

— Они похожи, хоть и не родные.

— Вротислав, сразу видно молоком вскормленный материнским, холеный весь, видно что заботы много получал. А у второго взгляд такой цепкий, детина здоровый, такой в обиду себя не даст.

Агна одернула подол, поднимаясь. Да уж не даст, и в речке утопит — не моргнет, но говорить ничего не стала, чтобы лишний раз не пугать.

— Сама твердыня Роудук — крупное княжество, — продолжила Ерия, очнувшись от недолгого раздумья, поднимаясь со своего места, потянувшись за сумой, — правда, ходили слухи разные о нем,

— И какие же? — завязала тесьму на вороте, расправляя густые русые, как кора ольхи, волосы.

Им завидовали здешние девушки, видя, как парни, хоть и знают, кем была Агна, а проходу не давали. Особенно один, самый бойкий и, наверное, терпеливый — уж сколько лет отхаживала его, а он все не отступался. И тревога вдруг взяла — как бы не натворил чего.

— А то, что сколь бы оно воинственным ни было, — продолжила Ерия, — а разрушается изнутри. Волхвы поговаривали, что век крепких стен недолог, что опутывает черной сетью город этот чужая воля.

У служителей свое видение на все, и порой оно бывает слишком туманным и мутным. Непонятным. Но правда остается одна — древний род осхарцев отличается своей жестокостью. Так и есть — они ее украли, насильно везут в чужие земли. Сбежать не выйдет, тем более если поплывут по реке. И что ждет ее — только отцу-Велесу известно.

Агна поднялась на слабые ноги, подвязываясь поясом широким.

— Вот что, — подступила Ерия, бросая на плечи Агны полушубок, который девушка одевала разве что по празднованиям, — как только покинешь Ледницы, поеду я в Збрутич, расскажу князю обо всем.

— Нет, — встрепенулась Агна.

— Послушай сперва, — осадила ее женщина — хоть помощница, но старшая и мудрая, — не скажу, что силой увели. Не хватало еще вражду затеять, в словах своих буду осторожна. Скажу, что приехали, забрали, что ищут они Воймирко и просят тебя помочь его найти… — Хоть это было куда мягче, чем на самом деле, но в словах ее было зерно здравомыслия. — …Пусть знает князь, где ты и что с тобой. Пошлет за тобой людей своих.

— Хорошо. Пусть будет так, — согласилась Агна, хоть понимала, что после такого отец не отпустит больше от себя, но иного выхода и не видела пока.

Ерия собрала суму с немногочисленными вещами, теми, что взяла с собой она однажды из княжества и что женщины местные приносили ей в дар за помощь разную, пусть и незначительную: то злых духов с хлева прогнать, дитя от сипухи избавить… В Ледницах они ее уважали, не обижали никогда. Заплетя волосы в косу, Агна тоскливо оглядела ставшие за эти годы родными стены, скромную утварь и печь, о которую зимой она грела руки, как придет с морозного леса, и веретенце небольшое, что крутила вечерами, коротая их, нить сплетая.

— Надеюсь, расплетется вся эта путаница, и вернусь еще сюда. — Агна вздохнула

— надежды на то было никакой.

— Как бы батюшка твой не разгневался на меня, что одну пустила.

Агна повернулась к помощнице, оглядывая ее. Медного отлива коса, падающая из- под завязанного сложно платка, как носили все замужние этой деревни, глаза, как вода в пруду — зеленовато-серые, губы чуть вытянутые. Запомнит ее такой.

— Не разгневается, Ерия, князь знает мой нрав и других в том винить не станет.

Агна выдохнула, а потом крепко обняла Ерию, и та прижала к своей груди как дитя родное.

— Все, пора мне, — прошептала девушка, проглатывая слезы, отстранилась и подхватила мешок с одеждой и с едой кое-какой — все же путь неблизкий — и, не глядя больше на помощницу, к двери шагнула.

Глава 2

Агна, поправив кольца на очелье, вышла из теплой избы. Хоть земля под ногами все еще пошатывалась, она ступила на высокое крыльцо. Княжеские кмети ожидали у завалинки сруба — шесть человек. Местные — самые смелые — выглядывали кто из ворот, кто из дверей построек, близко не подходили — опасались. Оно и понятно — иные и вовсе видели оружейных впервые. Скрипнула дверь позади — Ерия все же не удержалась и вышла вслед за девушкой. И Агна не стала ее в том упрекать. Спустилась по высокой лестнице не спеша — а куда торопиться, братья еще были в доме старосты.

Небо сегодня низкое, тяжелое и тревожное, тучи серые солнечное коло уже давно скрыли, того и гляди посыплет снег. Изредка налетал ветерок, вороша волоски на висках Агны, они щекотали кожу. И как бы ни зеленели еще деревья, а холод тянул тепло из тела, как пряха нить из кудели.

С ее появлением по двору разлилась тишина. И ничего не оставалось, как тоже ждать. Приглушенные переговоры кметей и женщин, что разговаривали меж собой у хлева, раздавались будто издалека. Внутри росла тревога, хотя Агна уже и смирилась, что покинет Ледницы. Ничего, доберется до княжества Роудука, а там свидится с князем, и пусть он со своими сыновьями разбирается сам и делает с ними, что хочет, а ее назад отпустит и прикажет ни на шаг к ней не приближаться. Хотя в последнем, вспомнив взгляд старшего княжича, Агна сильно сомневалась: такой всю душу вытрясет — с него не станется.

Надышалась свежим холодным воздухом — и легче стало, и голова будто прояснилась. И все же зачем им нужен Воймирко? Агна задумалась. Много ли она сама знает о жреце? И осознание кольнуло вдруг остро — и не знает ничего. Все три года они встречались у капища, он учил разговаривать с духами — лесными и теми, что живут среди людей, и теми, кто под землей, об укладе Когана. Бывало, он пропадал на много месяцев, и Агна жила обычной жизнью в общине, занималась хозяйскими делами, теми же, что и все остальные: трудилась на земле, а зимой рукодельничала — пряла и вышивала. Хоть Ерия ее и берегла, не позволяла много брать на себя, а порой и не подпускала ни к чему, напоминая, что княжне не пристало тяготиться нелегким трудом, но Агна трудности в такой простой жизни и не видела, хотя не под силу ей дров наколоть, но на то добровольцы всегда имелись.

Агна встрепенулась, взглядом быстро пробежалась по постройкам, выискивая сына местного кузнеца, да так и не выискала. Может, на реку удить пошел — хорошо бы. Она перемялась с ноги на ногу — куда же эти осхарцы запропастились?! И не успела разозлиться толком, как из-за дальних срубов поднялась суета. Слава Богам!

Ерия вышла к пришлым, вернув им княжеские одежды, что высохли уже давно — и правильно: по примете ничего нельзя оставлять, чтобы не вернулись больше сюда. Едва Ерия поднялась на крыльцо, бросив на Агну взволнованный взгляд, кмети, что у избы толпились, подобрались вдруг.

Впереди вышагивал старший муж Гостибор — высокий и крепкий, в кожухе длинном нараспашку. За ними шли княжичи — уж в росте с ним не соперничали — тонкие и молодые, как ясени, и другие мужчины общины чуть позади. И по тому, как Гостибор спокойно глянул на Агну, чуть кивая, поняла, что мирно обо всем договорились. Да и как по-другому, коли сами княжичи Роудука явились в такую глушь! Даже если они и против были бы пустить княжну, то поперек вооруженным кметям не пойдут. Агна улыбнулась ему безмолвно. Гостибор шагнул к ней, обхватив теплыми мозолистыми ладонями лицо Агны, поцеловал в макушку, отошел.

Вротислав махнул своим кметям выходить со двора, пошел к воротам. Анарад, бегло глянув на крыльцо, где стояла Ерия, опустил взгляд на девушку, посмотрел свысока и по-прежнему холодно — ничуть его взгляд не потеплел, острый, как у ворона. Ветер смахивал ему на глаза пряди волос. Он развернулся и, не сказав ни слова, пошел прочь со двора, давая понять, чтобы за ним следовала. Агна выдохнула сдержанно, унимая поднимающуюся бурю негодования, да толку от того никакого не было, а только вред — нужно сохранять спокойствие да терпение обрести. Посмотрев ему вслед, пошла за ними, не оборачиваясь больше.

Спустились с пригорка, пройдя тропой, что вела к речке, а когда деревья расступились, Агна увидела крутобокую ладью: немаленькую — двенадцати весельную, оно и понятно — путь неблизкий, на простом ушкуе не пройти. С низкими бортами, со вздернутой носовой оконечностью, украшенной головой зверя с разинутой пастью. Резьба была и на бортах, висели на боках и круглые щиты, выкрашенные солнечно-желтой и красной краской.

И все же, как ни пренебрежительно отнеслись к ней, а пропустили-таки первую — Вротислав, улыбаясь елейно, широким жестом указал проходить, да, видно, и неспроста — рисовался перед общинниками, строя из себя порядочного. Двое кметей помогли спрыгнуть на борт, поддерживая. Сходни загрохотали под множеством сапог. Поднявшись по ним, мужчины один за другим разбрелись по своим местам.

Агна скользнула взглядом по лесистому берегу и взгорку, на который вышел староста Гостибор с остальными мужчинами да детишками, которые, едва воины опустили весла, срывая ладью с места, бросились к берегу с веселыми криками. Агна невольно улыбнулась, вздохнула и отвернулась, чтобы не рвать сердце понапрасну, да напоролась вдруг на взгляд Анарада.

Агна от его какого-то непримиримого неприступного вида дыхание потеряла. Княжич отвернулся, пройдя неспешно к самой корме.

Ладья поплыла ходко и весело, и вот уже берег дома затерялся среди лесистых оранжево-зеленых холмов. Агна так и стояла, смотря вдаль и сдавливая брусья пальцами, пока русло уже совсем чужим стало — так далеко она не забиралась от деревни. Это Красен — сын кузнеца — мог пропасть надолго и прийти только на следующий день, рассказывая, в каких местах побывал да что видел. А смотреть тут, кроме как на лес и болота, не на что — кругом дремучесть сырая, непролазная.

— Не замерзла? — раздался позади голос.

Агна обернулась. Вротислав щурился на ветер, подошел, посмотрев на берег умиротворенно.

— Не замерзла, — отозвалась Агна, не радуясь обществу княжича — хотя тот ей ничего дурного не сделал, а неприязнь выросла вперед всего, как бы они не пытались сгладить свое вторжение.

— К вечеру будет еще холоднее, но мы встанем вечерять на берег. Три дня нам пути до княжества. Если отдохнуть захочешь, вон там тебе место приготовлено, — он указал в сторону на скамью среди бочек и коробов, в которых были, видимо, припасы, спрятанные под навесом от дождя и сырости утренней. На скамье той ворох шкур для мягкости и тепла. — Не смогли предугадать, что с нами девица поедет, потому не обессудь.

Агна взглянула на него внимательно — неужели и впрямь не знают, кто она? Княжич хмыкнул, не дождавшись от нее ни ответа, ни слов благодарности, которые, по-видимому, он ждал. А с чего она должна благодарить — ехать с ними не собиралась. Или все же притворяются, что не ведают о княжне из Збрутича? Намеренно решили извести ее?

— Зачем вам нужен Воймирко? — вырвался словно сам по себе вопрос, что скреб ее изнутри когтями.

Вротислав посмотрел долго на нее, повернул чуть голову назад, косясь на своего брата, подошел к борту ближе, оперившись руками, опустил взгляд и задумался на миг.

— Это долгая и запутанная история, и я не вижу смысла рассказывать, если ты не собираешься нам помочь.

Агна нахмурилась: и в самом деле — зачем спрашивает? Действительно — не собиралась. Но слов назад не вернешь.

— Раз с мечом пришли — не доброе ему желаете, — смахнула она с лица ладонью налипшие волосы, что выбились из косы, тоже посмотрела на плывущий берег.

Молчание разлилось, только слышно, как бьются шумно о воду весла. Вротислав вдруг выпрямился, щурясь на ветер.

— Гнева он нашего заслужил, а вот смерти… Пока он нам живым нужен. А там посмотрим.

Говорит, как не о служителе и даже не о человеке, а о скотине какой, на убой предназначенной.

— Зачем вы меня забрали и везете в Роудук, если знаете, что я все равно ничего не скажу? — спросила Агна, поднимая подбородок, выказывая всю свою твердость, хоть, надо признать, внутри все ходуном ходило от волнения непонятного.

— Нам и не нужно, — ответил коротко Вортислав, разворачиваясь к девушке, и вся твердость ее разом сгинула, хоть и не двинулась с места. — Он ведь тебя будет искать. Придет сам к нам в руки.

— Что? — Агна растерянно моргнула. — С чего так решил?

— С того, что ты ему очень необходима. Ведомы нам его уловки, уловки Когана. Пьет он из тебя силу, голубка.

Агна фыркнула.

— Если не знаешь, что ответить, княжич, лучше молчи тогда.

Вортислав вдруг навис, подходя уже почти вплотную, вглядываясь в глаза.

— И откуда взялась такая? — Глаза его заскользили прохладно по ее лицу. — Ты — девка деревенская! — станешь мне рот закрывать? Дерзкая ты больно, спесивая, что молодая кобылица.

Агна вспомнив разговор братьев что слышала, лежа в бреду, попятилась было, да поздно. Ладонь тяжелая, что молот, легла на поясницу, к себе с силой прибивая — через одежду плотную тело его твердое ощутила.

— Не забывайся, — прошипел он, взгляд свой ледяной вонзая — до самого нутра достал, — а то быстро я тебя оседлаю и не посмотрю, что служительница.

— И ты остудись, княжич, ведь и проклясть могу, — прошипела в ответ, да все же колени задрожали от его напора.

Вротислав застыл на миг, потом улыбнулся шире, примиряюще оскаливая белые зубы, но отпускать — не отпустил, опустил ладони ниже поясницы, стискивая грубо.

— Серьезная какая… Дикая.

— Я смотрю, вы время зря не теряете? — раздался голоса Анарада, будто ком снега на голову.

К щекам так и прихлынул жар — и что же это такое?

— Да вот, Анарад, попутчица наша замерзла. Грею голубку, — засмеялся Вротислав, стискивая еще сильнее, будто играясь, силу свою не рассчитывая, а может, и нарочно — в отместку.

Агна задохнулась от смущения и стыда дикого, вцепилась в его руки, отрывая от себя.

— Когда на место прибудем, тогда и отогреешь, сколько тебе вздумается, — бросил Анарад, не глядя в ее сторону, будто и нет ее, сузив глаза в таком же прищуре, как и Вротислав. — Пойдем, переговорить нужно.

— Твоя взяла, — вернул взгляд на Агну княжич, да вдруг склонился резко, ловя ее губами, когда она отринула, тот — вот наглец! — за щеку ее зубами прикусил, выпустил резко, только в глазах еще больше ярью сверкнула напоследок.

Агна рванулась, ладонь так и заколола приложить ее куда нужно, да вовремя одернула себя — путь неблизкий, а ну чего сотворит в отместку. Скользнув между братьями, бросилась в укрытие с чужих глаз, стараясь не замечать, как остальные гребцы смотрели на нее, щерясь в ухмылках бесстыжих — они-то все видели, как княжич баловал.

Агна спряталась за коробами, села удобнее, подбирая ноги, чтобы отдышаться, как следует, да куда там — сердце прыгало так, что в грудь отдавало, и в глазах темнело то ли от гнева, то ли еще от чего. Яростно потерла лицо убирая следы укуса, вроде не сильного, а щека горела.

Агна решила не выходить из своего укрытия до самого вечера. А как начало темнеть, ладья к бережку пологому примкнулась.

Подняв весла, мужи засуетились, загорланили весело да гулко, сходя на берег. Агна выходить не хотела, желая тут остаться, да все же нужно было по женской надобности. Спустилась последней, когда все уже на земле были, разбрелись каждый по своим делам, только и слышен был треск ломающегося сухостоя да всплески воды. Анарад вместе со своим братцем костром занялись — место подходящее расчищали. Агна думала мимо них незаметной пройти, да куда уж там.

— Далеко не отходи, — ткнулся, будто палкой в спину, голос Анарада. — Не хватало еще от зверя лесного тебя отбивать.

Гогот остальных разнесся по тонущему в сумерках берегу. Остро захотелось обернуться да ответить что-нибудь поострее да покрепче, да только стиснула зубы

— пусть тешатся до поры, а потом она над ними потешится, как придет время.

— И бежать не вздумай, — едва она шагнула в сторону леса, добавил Анарад. — Найду… не обессудь потом…

Агна фыркнула, но лед все же скользнул к пояснице. Зашага прочь, углубляясь в холодные недра зарослей, пропахших грибами и сыростью.

Бежать она никуда не собиралась. Не нужно показывать свою трусость. Агна хоть и боялась, но никогда на поводу у страха не шла и впредь идти не собиралась, как бы ни пугали ее неведение да тревога за Воймирко. А если бы даже и захотела убежать, то не составит ей никакого труда запутать след свой, которой бы княжичи смогли найти разве только под утро, но тогда она будет уже далеко. Агна решила этого не делать. Приедет в Роудук, а там виднее станет. Да и теперь как сбежать, коли такая путаница кругом. Любопытство разгоралось внутри узнать, что княжичи осхарцев замышляют, что за тайну они скрывают и зачем им нужен жрец. Может, и хорошо, что в Роудук едет, может, узнает, что полезного да нужного, а потом Воймирко и расскажет.

Агна отошла от места становища достаточно далеко — хотелось побыть одной да подумать над тем, что сказал ей Вротислав. Воймирко ни за что так с ней не поступил бы — тянуть из нее силы. Она бы обязательно почувствовала. Хотя оклеветать человека, хоть и жреца, холеному княжичу ничего не стоило, да и ее запутать тоже. Агна остановилась возле поваленный сухой сосны, присела, глядя в прорехи крон. Запах груздей и смолы древесной здесь был насыщенней. Сумрак помалу топил чащобы в тенях, пополз с лощин холодок, оглаживая ноги, поднимаясь к коленям, слышны только треск ветвей, тревожащий диким зверем, гудела где-то в глубине сова.

Агна устало выдохнула, опустила взгляд, переложив свою суму на колени, вспомнив, что Ерия положила ей кое-какую снедь, а с ними — невольными путниками — она за один круг не сядет никогда.

Развязав узел рушника, в который был заботливо завернут пирог — по запаху слышно, что начиненный тушеными грибами — отломила кусочек. Аромат от сладкого теста закружил голову, а в животе свернулось все от пустоты — даже и не думала, что настолько проголодалась. Отломив край, принялась жевать, стараясь не спешить, наслаждалась вкусом пряным, и до того пирог сочным был, что не отказалась и еще от одного кусочка — наверное, сильные переживания, что сотворились с ней, все же сказались. Как закончила трапезу, сделала из бурдюка пару глотков — вода в ней тоже показалась на удивление слаще меда. Пока складывала обратно все в суму, поняла, как темно стало, и нужно возвращаться поскорее, иначе спохватятся — искать пойдут чего не добро. Агна, не забыв, отломив еще кусок пирога, оставила на земле — духам лесным, чтоб добры к ней были. Уложив вещи, вдруг пальцами что-то холодное нащупала, выудила да так и замерла.