Ларин Петр и фабрика волшебства

Город пронёсся под ними, как под крылом самолёта, мелькнули крыши окраин. Теперь внизу простирался лес, прорезанный ртутно переливающейся лентой реки. За ним показалось болото, мрачное даже в солнечный день. Но именно оно, неприветливое, порадовало вредин.

«Как красиво…», «Как мило…» — перебрасывались они словами.

Летели уже низко, почти касаясь вершин сухих редких деревьев. Впереди показалась громадина дворца, какие-то постройки и огромный ухоженный парк.

— А вот это мрачное место, — красноносая презрительно скривила губы, — тоже мне, придумали — «фабрика»…

Черноносая приложила палец к губам и покачала головой. Мол, подружка, много болтаешь.

— Никогда не знаешь, где окажешься завтра, правда, мальчик?

— У меня, между прочим, имя есть. Я Ларин Пётр. А вы кто?

— Много знать захотел. Кто ж тебе правду скажет?

Они уже летели над лужайкой в парке, посреди неё виднелся камень, а вокруг него стояли мальчишки, девчонки и пожилой мужчина в широкополой шляпе и плаще, расшитом звездами. Дети махали руками, что-то кричали.

— Они нас прогоняют? — спросил Ларин.

— Нет, приветствуют.

— Тогда спустимся, — предложил Пётр.

— Спустишься — не поднимешься, — услышал он в ответ, — заманят к себе. Потом не отпустят. Ты же не хочешь остаться здесь до конца жизни?

— Что ты его уговариваешь? Сам понимать должен.

Ларин прислушался, ему показалось, что он слышит, как его зовут с земли, но, что именно ему кричали, разобрать не сумел. Только имя прозвучало отчётливо. Но тут же вмешалась черноносая:

— Нечего там тебе делать в ближайшие год-два, вот потом, когда… — и тут же осеклась: — Смотри!

Ларин, поддавшись на уловку, глянул, куда показывал тонкий костлявый палец с зелёным лакированным ногтем, но ничего толкового не увидел — только небо.

— Обманули дурака, — в два голоса прокричали подружки, подхватили мальчика под локти и помчали к городу, даже не поинтересовавшись, хочет ли он возвращаться.

По дороге они попеременно шептали ему:

— Мы тебя научим делать великолепные гадости…

— Тебе за них ничего не будет. Никто не станет ругаться, наказывать…

— Самое лучшее на свете — это безнаказанность…

— Все хотят делать другим плохо, только боятся. А мы научим тебя не бояться, быть сильным. Ты же хочешь стать сильным?

От этой болтовни уже звенело в ушах. Ларин больше не задумывался над услышанным, ему казалось, что это его собственные мысли проносятся в голове.

«Кто же не хочет вырасти? Стать сильным? Уметь постоять за себя?» — думал он.

— Обижают слабых, а сильные сами обижают. Не обидишь ты — обидят тебя, — щебетали подружки.

И все они говорили правильно, возразить было нечего.

«Сколько раз я и сам думал так», — признался себе Пётр.

Ларин перевёл дыхание, когда все трое опустились на землю возле какого-то странного строения — то ли стадион, то ли манеж.

— Ты знаешь, что такое ипподром? — тоном учительницы поинтересовалась красноносая.

— Ну… это… где лошади скачут.

— Скачут! Лошади! Это не ответ! Ипподром — то место, где люди делают ставки на лошадей и наездников, кто из них первым придёт к финишу. Ты, смотрю, ни разу на скачках не был.

О.

— Не был, — честно признался Ларин.

— Пошли.

У входа на ипподром стоял солидный дядька с кожаной сумкой на груди и продавал билеты. Посетители рассчитывались бумажными деньгами. Ларин засомневался:

— У меня и денег таких нет. Вот всё, что у меня осталось, — он выгреб из кармана джинсов пару монеток, их явно было мало для того, чтобы расплатиться за вход.

— Ты посмотри, какой честный дурачок. Платить собирается! Тяжело же тебе в жизни придётся. Когда словят, тогда и заплатишь. Можешь украсть — укради. Ты же невидимый. Если хочется, то можно всё делать.

Дядька с сумкой уставился на дорожку перед собой, он видел, как на песке проявляются следы, потряс головой. Осторожно протянул руку. Черноносая остановилась и щёлкнула билетёра по носу. Тот, не понимая, что произошло, сдвинул глаза, пытаясь рассмотреть кончик носа. А вдруг как пчела ужалила. Подружки прошли мимо него, зажав между собой Ларина.

— Видишь, как просто. Зачем платить?

На ипподроме уже готовились к скачкам. Жокеи прогуливали лошадей. Публика заполняла трибуны. Вредины пробрались к самому барьеру из толстых струганых брусьев. У кассы выстроилась очередь, делались ставки.

— Смотри, наш знакомый.

От окошка кассы отходил, зажав в руке тощий кошелёк, господин, которому сегодня на террасе подожгли газету. Мужчина был бледен, явно волновался, в его пальцах подрагивала программка и чек на сделанную ставку.

Красноносая бесцеремонно глянула в бумажку:

— На пятый номер поставил. Ого! — мужчина как раз расстегнул кошелёк, и красноносая заглянула в него. — Только мелочь оставил. Всеми деньгами, какие у него были, рискнул. А ты бы на кого поставил?

Ларин осмотрел лошадей, уже выстроившихся на старте. Служитель ипподрома держал в руке верёвку от колокола. Больше всего ему приглянулся пятый номер.

— Он первым придет.

— Посмотрим. Но ты не угадал.

Раздался резкий удар колокола, и лошади сорвались с места. Пятый номер после первого круга шёл вторым. Публика неистовствовала. Господин, поставивший всё на пятого, побагровел от напряжения, он мял программку и шептал:

— Ну же… давай, давай…

Черноносая повернулась к Ларину и предложила:

— Посмотрим, кто придёт первым?

— Как это?

— Очень просто. Смотри. — Она щёлкнула пальцами и дунула.

Тут же крики смолкли. На трибуне воцарилась мёртвая тишина, люди замерли в тех позах, в каких их застал щелчок вредины. И только лошади продолжали лететь по кругу.

— Что это? — спросил Ларин.

— У тебя видеомагнитофон есть? Вот и тут мы можем перемотать время вперёд. На трибунах я время остановила. Ну же, и кто придёт первым?

Лошади пронеслись невероятно быстро, Пётр их даже не разглядел. Черноносая вскинула руку — и движение замедлилось. Теперь уже пятый номер шёл впереди. Копыта лошади оказались над финишной чертой и замерли, как в стоп-кадре.

— Пятый номер, — вредина явно осталась недовольна. — Это же сколько он выиграет?

— Ничего он не выиграет, — встряла красноносая, — мы все переделаем.

— Погодите, — возмутился Ларин, — скачки — это игра, а играть нужно честно.

— Кто тебе сказал такую глупость? Играть нужно так, чтобы выигрывать! Раз он ставил деньги, значит, они у него лишние. Всё, пошли к началу.

И тут же, по щелчку пальцев, лошади вернулись на старт. Загудели трибуны. Черноносая поднырнула под ограждения. Вскоре она оказалась у лошадей, быстренько расстегнула пряжку седла у пятого номера. И еле успела взлететь в воздух — ударил колокол. Наездник упал с лошади на первом круге. Господин с программкой окаменел.

— Вишь ты, расстроился, — захихикала черноносая. — И ты так можешь, — толкнула она Ларина в бок.

— Я могу вернуть лошадей на старт?

— Конечно. Сколько хочешь раз. Но только подумай, хочешь ли ты, чтобы этот господин выиграл деньги.

— А зачем они ему? — задумался Ларин.

— Тебе дело?

— Дело.

— Тогда смотри, — черноносая очертила в воздухе круг, и в нём тут же возникла картинка.

Господин, подобострастно улыбаясь, брал в долг у знакомого деньги — у одного, у второго, третьего…

— Если он не выиграет, то ему нечем будет отдать, — ужаснулся Ларин.

— Конечно.

— И что тогда?

— У него всё заберут. Ха-ха. Выгонят на улицу. Будет сидеть, просить милостыню. Красота!

— Но так же нечестно! Он же выиграл, я сам видел.

— Мы тоже видели. Но ты видел и другое, как наездник упал с лошади.

Ларин уже перелез через ограждение и бежал к лошадям, чтобы успеть застегнуть пряжку пятому номеру.

— Не успеешь, — в один голос закричали ему вредины.

Ударил колокол, и лошади понеслись. Пётр оказался прямо у них на пути и в растерянности замер. И тут он увидел, как женская тень легла на высыпанную песком дорожку, обернулся, забыв о летящих на него лошадях. Никого за ним не было. Но должен же был кто-то отбрасывать тень!

— Это я, — услышал он вкрадчивый голос.

— Мама… — прошептал он, — но ты же пропала.

— Погоди. Потом.

Пётр почувствовал, как ладони коснулись его головы. Он увидел несущихся на него лошадей, пена клочьями падала на песок.

— Надо только захотеть, — прошептала ему мать, — не слушай их, они глупые и плохие.

И тут Ларин увидел, что ремень на седле у пятого номера уже застёгнут. Лошади пронеслись мимо, не задев его.

— Всё будет хорошо, ты захотел, чтобы всё было по-честному, так и стало. И они уже ничего не испортят.

— Почему?

— Потому что это сон. И я тебе тоже снюсь. Ты захотел меня увидеть…

— Но я не вижу тебя!

— Всему своё время.

Пропали лошади, ипподром. Было только золотое небо и солнце.

— Но ты обещаешь, что я тебя увижу?

— Если захочешь по-настоящему.

— А что для этого надо сделать?

— Приди в парк, сядь на лавочку и внимательно смотри. Ты увидишь…

Голос мамы растаял в пронизанном солнцем и теплом воздухе.

«Это сон», — подумал Пётр Ларин и проснулся.

Ещё несколько секунд он помнил свой сон в малейших деталях, а потом забыл всё. Только перед глазами стояла картинка: парк и лавка.

«Где этот парк? Кажется, я уже был там… Ну точно, вспомнил», — мальчик улыбнулся.