Помоги проекту - поделись книгой:
Я почувствовал, что мне стало не по себе. Не имею ничего против духов при условии, что они ведут себя достойно. Но когда они начинают фокусничать, то я чувствую легкий ужас.
— Миссис Карманн, — сказал я, — видели ли вы в вашем сне еще что-то, кроме берега моря? Может, на море был какой-то корабль или лодка? Может, на берегу какие-то дома или деревенька?
— Ничего больше я не помню, — заявила миссис Карманн. — А почему вы спрашиваете?
— Дело в статье по поводу снов, которую я как раз пишу в журнал. Ничего особенного, миссис Карманн. Я подумал, что, может, смогу добавить описание одного или двух ваших снов. Они ведь всегда так интересны.
Я почти видел, как почтенная старушка хлопает ресницами.
— Ох, мистер Эрскин, как мило с вашей стороны, если вы так считаете.
— Еще одно дело, миссис Карманн. И очень важное. — Да?
— Прошу никому не говорить о нашем разговоре. Абсолютно никому. Понимаете?
Она громко засопела, как будто сплетни были последним делом в мире, которое могло прийти ей в голову.
— Никому даже не шепну. Клянусь.
— Благодарю, миссис Карманн. Вы очень мне^ помогли, — сказал я и повесил трубку более медленно и более старательно, чем делал это когда-нибудь в жизни.
Возможно ли, чтобы два человека видели идентичные сны? Если да, то, может, этот вздор о сигналах является истиной? Может, Карен Тэнди и ее тетка способны принимать сигналы откуда-то из глубин ночи и отражать их в своих умах?
Я не обратил ни малейшего внимания на заявление миссис Карманн о том, что это ее муж старался связаться с ней. Все дряхлые вдовы считают, что их мужья носятся вокруг них в эфире и занимаются только тем, что любой ценой пытаются им передать какие-то необычайно важные новости. Тем временем то, чем на самом деле занимаются их умершие половины в мире духов, — это игра в гольф, облапывание молодых душечек женского пола и радость от нескольких лет тишины и покоя, прежде чем к ним присоединятся их дражайшие половины.
Я подумал, что это одно и то же лицо пытается завязать с ними обеими контакт, чтобы передать неопределенную тревогу, которая его охватила. Я допускал, что это могла быть женщина, хотя о духах трудно сказать что-то конкретное. Они же наверняка должны быть более или менее бесполыми. Ведь вне всяких сомнений трудно заниматься любовью с привлекательной дамой-духом, не имея ничего более ощутимого, чем пенис из экзоплазмы.
Я сидел в своем жилище, пережевывая все эти фривольные мысли, когда неожиданно у меня появилось безумное впечатление, что кто-то стоит за мной, вне поля моего зрения. Я не хотел оглядываться, так как это означало бы признание в идиотском страхе, но одновременно чувствовал некий зуд на шее. Я не мог удержаться от того, чтобы не бросать быстрые взгляды по сторонам, чтобы проверить, не видно ли на стенах каких-то необычных теней.
Наконец я встал и молниеносно обернулся. Естественно, я ничего не увидел. Но я не мог избавиться от мысли, что кто-то или что-то еще секунду назад было здесь — кто-то мрачный и молчаливый, как монах. Громко насвистывая, я налил себе шотландского на три или четыре пальца. Если существовал какой-то «спиритус», который я полностью воспринимал, — так только этот. Резкий вкус солода и ячменя быстро вернул меня на землю.
Я решил раскинуть карты и проверить, что они могут сказать на эту тему. Из всего вздора на тему ясновидения и спиритизма лишь к Таро я питал невольное уважение. Не хочу в него верить, но каким-то образом он может точно определить, в каком состоянии вы находитесь, как бы сильно вы ни пытались это скрыть. И каждая карта пробуждает удивительное чувство, подобное воспоминанию о сне, который вы никогда не можете точно припомнить.
Я перетасовал карты и разложил их на сукне стола. Обычно я использую раскладку кельтского креста на 10 карт, так как она наилегчайшая… «Это в тебе, это ждет тебя, это под тобой, это за тобой…»
Я задал Таро один простой вопрос и согласно правилам твердо думал о нем все это время. Вопрос звучал так: «Кто говорит с Карен Тэнди?»
Выкладывая карты одну за другой, я не мог удержаться от того, чтобы не морщить брови. Со мной еще в жизни не случалось подобного — настолько необычный был расклад. Некоторые карты Таро почти никогда не открываются, а когда это случается, то бросаются в глаза сразу — настолько они особенные. Расклады большинства людей полны мелких, мало что говорящих карт или карт, указывающих на желание денег и ссору в доме — кубков, жезлов и денариев. Очень редко встречаются карты страшных катастроф, такие хотя бы, как Башня, на которой маленьких людей сбрасывает вниз зигзагообразная молния. Но ни разу мне еще не встречалась Смерть.
А на этот раз она открылась — в своем черном вооружении, на черном красноглазом коне, с кланяющимися ей жрецами и детьми. Так же открылся мне Дьявол с неприятным враждебным взглядом, бараньими рогами и голыми людьми, прикованными к его трону. Так же и Чернокнижник, перевернутый. Этой стороной карта означала врача или мага, психическую болезнь и беспокойство.
Я всматривался в эти карты почти полчаса. Что, к дьяволу, они могут значить? Может, Карен Тэнди психически больна? Возможно. Эта опухоль на затылке вполне могла повредить ей мозг. Проблема с этими проклятыми Таро состоит в том, что они никогда не дают конкретных ответов. Существует четыре или даже пять интерпретаций, и в них нужно самому просекать.
Чернокнижник? Я снова стасовал колоду и положил карту Чернокнижника как вопрос. Для этого нужно положить карту в' центр, прикрыть ее другой картой и разложить кельтский крест с самого начала. Тогда карты должны дать мне более подробную информацию, что он значит.
Я разложил девять карт, после чего перевернул десятую. Я почувствовал позывы к рвоте, и мне снова показалось, что на меня кто-то смотрит. Десятой картой был тот же Чернокнижник.
Я поднял карту, прикрывающую мою карту-вопрос. Внизу лежала Смерть. Может, я и ошибся. Все равно я был уверен, что положил сначала Чернокнижника. Я собрал карты, еще раз уверенно положил его на стол и прикрыл двумя магическими лозами, и дальше раскладывал карты, пока у меня не осталась только одна.
Но на ней ничего не было! Это была чистая карта!
Сам я, собственно, не верю в предсказание судьбы, но у меня появилось непреодолимое ощущение, что кто-то решительно велит мне не совать свой любопытный нос куда не надо.
Я посмотрел на часы. Была полночь. Самый подходящий час для духов и привидений. Самое время ложиться спать. Завтра я должен увидеть, что Карен Тэнди оставила для меня в конверте.
II
В темноту
На следующее утро, в субботу, примерно около половины одиннадцатого вышло апельсиновое солнце, и снег на улицах начал превращаться в коричневое болото. Все еще было пронзительно холодно, и мой «кугуар» по пути в Госпиталь Сестер Иерусалимских дважды отказывал в послушании. Прохожие, закутанные в шали и плащи, сновали, заляпанные, по грязным тротуарам, словно лишенные лиц фигуры, видимые из зимнего окна.
Я остановился перед воротами и вошел в холл. В нем было тепло и элегантно. На полу лежали толстые ковры, в горшках росли пальмы, слышался приглушенный шум разговоров. Все это больше подходило к какому-нибудь отелю на модном курорте, а не убежищу для больных. За стойкой стояла молодая девушка в белом накрахмаленном фартуке и с белыми, как будто тоже накрахмаленными зубами.
— Могу ли я вам как-то помочь?
— Считаю, что можете. У вас должен быть конверт для меня. Меня зовут Эрскин, Гарри Эрскин.
— Минуточку.
Она перелопатила кучу писем и открыток, пока, наконец, не вытянула маленький белый конверт.
— Невероятный Эрскин? — прочла она, приподнимая бровь.
Я немного озабоченно кашлянул.
— Такое прозвище. Знаете ли, бывает так.
— У вас есть какой-нибудь документ?
Я обыскал карманы. Водительские права я оставил дома вместе с кредитными карточками. Наконец я предъявил ей визитку. На ней было написано: «Невероятный Эрскин. Прочитываю будущее, объясняю предсказания, растолковываю сны».
— Да, пожалуй, это наверняка вы, — она улыбнулась и вручила мне письмо.
Я сдерживал желание открыть его, пока не вернулся домой. Я положил конверт на стол и внимательно присмотрелся к нему. Именно такого почерка я и ожидал от образованной девушки, вроде Карен Тэнди — четкого, уверенного и смелого. Особенно мне понравилось, как она написала «Невероятному». Я нашел ножнички для ногтей и отрезал краешек письма. Внутри я нашел три или четыре листика разлинованной бумаги, вероятно, вырванных из записной книжки. К ним было приложено краткое письмо, написанное рукой Карен Тэнди.
Я осмотрел листки из блокнота внимательнее. Нарисованная от руки карта побережья мало чем могла мне помочь. Это была всего лишь извилистая линия, могущая представлять любой из земных берегов. Но рисунок корабля оказался интересным. Он был достаточно подробным. Флаг тоже был не плох. В библиотеке наверняка должны были найтись книги о кораблях и флагах, так что я мог проверить, что это был за галеон. Если, конечно, это был настоящий галеон, а не только бред возбужденного опухолью воображения Карен.
Я долго сидел, обдумывая удивительный случай «моей подруги Карен Тэнди». У меня было большое желание выйти и проверить этот корабль. Но было уже почти 11:30, и вот-вот должна была явиться миссис Герц — еще одно милейшее ископаемое, имеющее намного больше денег, чем мозгов. Прежде всего ее интересовало одно: будут ли у нее какие-то хлопоты с сотнями ее родственников, которых она всех упоминала в завещании. После каждой встречи со мной она посещала адвоката и переписывала завещание. Адвокат на этом заграбастал столько, что на последнее Рождество прислал мне в виде благодарности целый ящик «Джонни Уокер Блэк Лейбел». Ведь, по сути, он и я работали в одном и том же деле.
Точно в 11:30 зазвенел звонок у двери.
— Прошу, миссис Герц. Прекрасное утро для всего, что связано с оккультизмом.
Миссис Герц было около 75 лет. Она была всегда бледна и сморщена, имела куриные лапки вместо рук и очки, увеличивающие ее глаза до такой степени, что они выглядели плавающими в аквариуме устрицами. Она вошла, трясясь и опираясь на трость.
Распространяя густой запах нафталина и лаванды, она с громким вздохом и со скрипом сложилась на стуле.
— Как вы себя чувствуете, миссис Герц? — спросил я вежливо, потирая руки. — Как чувствуют себя ваши сны?
Она не ответила, поэтому я пожал плечами и взял карты Таро. Тасуя их, я старался найти ту чистую, которая открылась мне вчера, но ее, казалось, и след простыл. Конечно, я мог ошибиться из-за усталости, но почему-то уверенности в этом у меня не было. Несмотря на свою работу, я вовсе не любитель мистических переживаний. Я разложил карты и поощрил миссис Герц, чтобы она подумала о вопросе, какой она хотела бы мне задать.
— Мы уже давно не говорили о вашем племяннике Стенли, — напомнил я ей. — Может, взглянем, что творится в его скромном доме? А что с вашей родной сестрой Агнес?
Она не ответила. Даже не взглянула на меня. Она глазела в угол комнаты, погруженная в свои мысли.
— Миссис Герц! — сказал я, вставая. — Миссис Герц, я разложил для вас карты.
Я обошел столик и склонился, чтобы посмотреть ей в лицо. Казалось, что с ней ничего не случилось. Во всяком случае она дышала. Ну, уже это хорошо. Последнее, чего я мог бы пожелать, так это, чтобы эта археологическая древность испустила дух в ходе прочтения мной ее судьбы. Стань подобный факт достоянием гласности, я бы разорился. А может, и нет…
— Миссис Герц, — вновь заговорил я, взяв в руки ее сухие ладони. — Хорошо ли вы себя чувствуете? Может быть, рюмочку коньяка?
Ее глаза удивительно вращались под толстыми, как бутылка кока-колы, стеклами очков. Она смотрела в мою сторону, но вовсе не на меня. Казалось, будто она смотрит сквозь меня, куда-то назад. Я невольно обернулся, чтобы проверить, есть ли еще кто-то в комнате.
— Миссис Герц, — попытался я еще раз. — Может, вам нужно принять какое-то лекарство? Миссис Герц, вообще, вы слышите меня?
Между ее блеклых губ прорвался тихий, свистящий шепот. Мне казалось, что она пытается что-то сказать, но никак не может. Масляная лампа начала мигать и шипеть. Трудно сказать, вызваны были тени, двигающиеся на щеках миссис Герц, удивительным выражением ее лица или нет.
— Бооо… — сказала она еле слышно.
— Миссис Герц, — не выдержал я, — если это какая-то шутка, то прошу вас немедленно прекратить. Вы меня перепугали, и если вы тут же не придете в себя, то я вызову скорую помощь. Понимаете ли вы меня?
— Бооо… — зашептала она снова. Ее руки задрожали, а большой перстень с изумрудом застучал о поручень кресла. Она дико вращала глазами, а нижнюю челюсть как будто заклинило в положении широкого вывиха. Я видел узкий язык и вставные челюсти стоимостью в 4000 долларов.
— Хорошо, — сказал я. — Как хотите. Я вызываю скорую помощь, миссис Герц. Вы сами видите, я подхожу к телефону, набираю номер. Миссис Герц, я звоню.
Неожиданно археологическая древность встала. Она неуклюже потянулась за тростью, с треском поворачивая ее на полу. Она стояла, шатаясь и переступая с ноги на ногу, так, как если бы танцевала под какую-то неслышимую для меня мелодию.
— Я весь внимание, чем могу помочь? — спросил телефонист, но я положил трубку и подошел к моей подпрыгивающей клиентке.
Я попытался обнять ее рукой, но она оттолкнула меня своей сморщенной лапой. Она тряслась и танцевала, все время что-то ворча и бурча, а я не знал, что, ко всем чертям, я должен с ней делать. Видимо, у нее был какой-то припадок, но я никогда не видел припадка, жертва которого в одиночестве отплясывала бы шейк посреди комнаты.
— Бооо… — проговорила она еще раз.
Я запрыгал вокруг нее, стараясь не выпадать из ритма ее неуклюжих движений.
— Что значит это «бооо…»? — спросил я. — Миссис Герц, может, вы соблаговолите сесть и объяснить мне, что, к черту, происходит?
Так же неожиданно, как она начала свой танец, она его закончила. Уровень ее энергии, казалось, падал в темпе лифта, спускающегося на первый этаж, в фойе и на улицу. Она протянула руку, чтобы опереться на что-нибудь, и я вынужден был схватить ее за руку, чтобы она с треском мумии не грохнулась на пол. Я осторожно усадил ее негнущееся древнее тело в кресло и встал на колени рядом.
— Миссис Герц, я не люблю вынуждать своих клиентов к чему-либо, но я на самом деле считаю, что вас должен осмотреть врач. Не считаете ли вы, что это было бы разумно?
Она смотрела на меня, не видя, а ее губы снова раскрылись. Признаюсь, что я должен был отвернуться. Внешняя наштукатуренность и нанафталиненность древних дам мне не мешает, но я не имею особого желания заглядывать внутрь них.
— Боот, — прошептала она. — Боот.
— Бот? — переспросил я. — Что, ко всем чертям, имеют со всем этим общего какие-то «боты»?
— Боот, — сказала она дрожащим голосом, еще более пискляво. — Боот! БОООООООТ!!!
— О, Боже, — застонал я. — Миссис Герц, прошу вас успокоиться. Я немедленно вызываю скорую помощь. Прошу вас не двигаться, миссис Герц, все обойдется. Наверняка вы вскоре почувствуете себя намного лучше.
Я встал, подошел к' телефону и набрал номер скорой помощи. Миссис Герц тряслась, дрожала и бормотала свое «боот», «боот». Мне показалось, что прошел век, пока кто-то не ответил мне:
— Алло?
— Наконец-то. Немедленно нуждаюсь в скорой помощи. У меня находится пожилая дама, у которой какой-то приступ. Она богата, как тысяча дьяволов, поэтому скажите тем, кто на машине, чтобы они не делали по пути объездов через Бронкс. Поспешите. Я боюсь, что она может умереть или что-то в этом роде.
Я продиктовал свой адрес, номер телефона и вернулся к миссис Герц. Она на минуту перестала дрожать и сидела удивительно спокойная, как будто в раздумье.
— Миссис Герц… — заговорил я.
Она повернула голову в мою сторону. Ее лицо было старым, неподвижным и застывшим. Водянистые глаза всматривались в меня.
— Де боот, минньер, — сказала она грубым голосом. — Де боот.
— Миссис Герц, прошу вас ни о чем не беспокоиться. Скорая помощь уже в пути. Только сидите и постарайтесь успокоиться.
Миссис Герц схватилась за поручень кресла и встала. Она с трудов удерживала равновесие, будто ходила по льду. Но наконец она выпрямилась и встала с опущенными по бокам руками, более высокая и сильная, чем я когда-либо ее видел.
— Миссис Герц, наверное, будет лучше…
Она игнорировала меня и заскользила по ковру. Никогда я еще не видел, чтобы кто-то так двигался. Ее ноги словно не касались пола. Она бесшумно добралась до двери и открыла ее.
— На самом деле будет лучше, если вы подождете, — заявил я довольно убежденно. Честно говоря, я начал чувствовать неприятную дрожь и совершенно не знал, что мне нужно говорить. Мне казалось, что она меня не слышит, во всяком случае, не обращает на меня внимания.
— Де боот, — хрипло проскрипела она, после чего выскользнула за дверь, в коридор.
Естественно, я побежал за ней. То, что я увидел, было так неожиданно и ужасно, что я едва не пожалел о своем решении. Только что она стояла за дверью, а я протягивал руку, чтобы схватить ее за плечо, и тут же она помчалась от меня по длинному светлому коридору так быстро, как будто от кого-то убегала. Но она не бежала. Она удалялась от меня, вообще не двигая ногами.
— Миссис Герц! — закричал я, но из моего горла вырвался сдавленный чужой писк. Я почувствовал нарастающую где-то внутри меня волну страха, как если бы посреди ночи неожиданно увидел мелово-бледное лицо за окном.
В конце коридора она обернулась еще раз. Она стояла на вершине лестницы. Казалось, она пытается кивнуть мне или поднять руку, или даже, скорее всего, что-то оттолкнуть от себя. Потом она исчезла, и я услышал, как ее высохшее мумиеподобное тело падает, гремя на ступенях.
Я побежал за ней. На всех этажах открывались двери, показывались обеспокоенные и любопытные лица.
Я посмотрел вниз. Миссис Герц лежала там, свернувшись, а ее ноги выступали из-под тела под удивительными углами. Я сбежал вниз, упал рядом с ней на колени и взял за твердую, как палка, руку. Ничего, ни следа пульса. Я поднял ее голову. Изо рта вытекла струйка густой крови.
— Что случилось? — спросил один из моих соседей, остановившись наверху лестницы. — Что с ней?
— Упала, — ответил я. — Ей семьдесят пять лет. Передвигалась с трудом. Наверное, она мертва. Я уже вызвал скорую помощь.
Поделиться книгой: