Маниту

Он подошел к экрану для подсветки в углу комнаты.

— Совершенно не знаю, доктор. Ясно только одно — что это не поддается осмыслению.

Макевой взял черный рентгеновский снимок, прикрепил его к экрану и включил свет. Они увидели изображение затылочной части черепа мисс Тэнди, снятой в профиль. Опухоль была на месте — большой сероватый нарост. Внутри его вместо типичного волокнистого разрастания был небольшой перепутанный узел тканей и жил.

— Посмотрите сюда, — Макевой указал концом авторучки. — Выглядит как разновидность корня, удерживающего опухоль на шее. Что же это может быть, черт побери?

— Не имею ни малейшего понятия, — заметил Хьюз. — Еще никогда ничего подобного не видел. Это мне вообще не напоминает опухоль.

Макевой пожал плечами.

— Ну, хорошо. Это не опухоль. Тогда что это?

Хьюз присмотрелся к снимку. Маленький узелок хрящей и тканей был слишком бесформен и невыразителен, чтобы удалось что-то распознать. Можно было сделать лишь одно — оперировать. Вырезать это и подробно изучить. И, учитывая темп его роста, — чем скорее, тем лучше.

Хьюз подошел к столу и поднял трубку телефона.

— Мэри? Слушай, я еще внизу, у доктора Макевоя. Не могла бы ты посмотреть, когда у доктора Снайта будет свободное время для операции? У нас тут есть кое-что, что требует быстрых действий… Точно… Да, опухоль. Не злокачественная, но если мы ее быстро не прооперируем, то могут возникнуть осложнения. Да. Спасибо.

— Злокачественная? — удивился Макевой. — Откуда же нам знать, что злокачественная?

Хьюз повертел головой.

— Не знаем. Но пока не удастся точно выяснить, опасно это или безвредно, держу пари, что это опасно.

— Я только хотел бы знать, что это, — хмуро заявил Макевой. — Я просмотрел всю медицинскую энциклопедию и ничего такого там не нашел.

— Может, это новая болезнь? — Хьюз, несмотря на усталость, улыбнулся. — Может, ее даже назовут вашим именем. Синдром Макевоя. Вы же всегда хотели быть известным, разве не так?

— Теперь мне хотелось бы только кофе и бутерброд с ветчиной. А Нобелевскую премию я могу получить и потом.

Зазвонил телефон. Хьюз поднял трубку.

— Мэри? Хорошо. Великолепно… Да, очень хорошо. Передай доктору Снайту благодарность.

— Ты свободен? — спросил Макевой.

— Завтра в десять утра. Пойду и сообщу мисс Тэнди.

Он прошел через двойные двери в приемную, где мисс Тэнди курила очередную сигарету и невидящим взглядом смотрела в разложенный на коленях журнал.

— Мисс Тэнди?

Она резко подняла голову.

— Да?

Хьюз подвинул кресло и сел рядом с ней, сцепив ладони. Он старался выглядеть серьезно, спокойно и достойно, чтобы уменьшить ее заметный страх. Но он был таким усталым, что ему удалось лишь произвести впечатление больного.

— Мисс Тэнди, по моему мнению, нужна операция. Мне кажется, что опухоль дает пока повод лишь к огорчению, но при таком темпе роста я предпочел бы ее удалить как можно скорее. Думаю, что и вы тоже.

Она подняла руку к затылку, опустила ее и кивнула головой.

— Понимаю. Конечно.

— Не могли бы вы явиться сюда завтра утром к восьми часам? Доктор Снайт вырежет у вас эту опухоль в десять утра. У него многолетний опыт обращения с подобными опухолями.

Мисс Тэнди попыталась улыбнуться.

— Очень мило с вашей стороны. Благодарю вас.

— Не за что, — Хьюз пожал плечами. — Я только выполняю свой долг. На самом же деле я не считаю, что вам нужно огорчаться. Не буду утверждать, что ваше состояние совершенно нормально, это не так. Но частью нашей профессии как раз и является занятие необычными случаями. Вы пришли куда надо.

Девушка погасила сигарету и собрала свои вещи.

— Нужно ли будет взять что-то особое? — спросила она. — Пару ночных рубашек, например. И что-то, чем укрыться?

Хьюз кивнул.

— Возьмите еще и домашние тапочки. Вы ведь не будете полностью прикованы к кровати.

— Хорошо, — ответила она. Хьюз проводил ее до дверей. Глядя, как она быстрым шагом идет по коридору к лифту, он думал, какая она стройная, молодая и похожая на эльфа. Он был не из тех врачей, которые думают о пациентах как о единицах болезней, — как доктор Поусон, специалист по болезням легких, подробнейше помнящий случаи очень долго после того, как забывал связанных с ними лиц. «Жизнь — это нечто большее, чем бесконечная череда опухолей и наростов По крайней мере, так думал Хьюз.

Он все еще стоял в коридоре, когда Макевой высунул свою лунообразную физиономию за дверь.

— Доктор Хьюз?

— Да?

— Войдите на секунду и посмотрите.

Он грузно вошел в кабинет. Во время его разговора с мисс Тэнди Макевой просматривал свои книги. Столик был завален рисунками и рентгеновскими снимками.

— Вы нашли что-то?

— Не знаю. Это мне кажется таким же бессмысленным, как и все в этом деле.

Макевой подал ему толстый учебник, открытый на странице, полной схем и диаграмм. Хьюз наморщил брови и внимательно присмотрелся к ним. Затем он подошел к экрану и еще раз изучил снимки черепа мисс Тэнди.

— Это же безумие, — заявил он.

Макевой встал рядом с ним, уперев руки в бока.

— Вы правы, — кивнул он. — Безумие. Но вы сами должны признать, что сходство большое.

Хьюз закрыл учебник.

— Но даже если вы и правы… но — всего за два дня?!

— Что ж, но если возможно такое, тогда возможно всё!

Два врача стояли в кабинете на пятнадцатом этаже госпиталя, смотрели с побледневшими лицами на снимки, и ни один из них не знал, что сказать.

— Может, это мистификация? — наконец выдавил Макевой.

— Невозможно, — Хьюз покачал головой. — Каким образом? И зачем?

— Не знаю. Люди выдумывают такие вещи по самым удивительным причинам.

— Вы могли бы упомянуть хотя бы одну такую мистификацию?

Макевой скривился.

— А можете вы поверить, что это правда?

— Не знаю, — сказал Хьюз. — Может, это и правда. Может, это тот один-единственный подлинный случай на миллион.

Они снова раскрыли книжку и изучили снимки. И чем больше они сравнивали рисунок с опухолью мисс Тэнди, тем больше они находили сходства.

Согласно «Клинической гинекологии» клубок хрящей и тканей, который мисс Тэнди носила на затылке, был человеческим эмбрионом. Его размер соответствовал возрасту восьми недель.

I

Из глубин ночи

Если вам кажется, что быть предсказателем — легкий кусок хлеба, то попробуйте сами ежедневно выдумывать пятнадцать предсказаний по двадцать пять «зелененьких» за каждое. Сами увидите, долго ли это вам будет нравиться.

В ту минуту, когда Карен Тэнди разговаривала с доктором Хьюзом и доктором Макевоем в Госпитале Сестер Иерусалимских, я — с помощью карт Таро — открывал перед миссис Винконис ее ближайшие перспективы.

Мы сидели в моем жилище на Десятой аллее у покрытого зеленым сукном столика и при плотно задернутых занавесках. Благовония убедительно тлели в углу, а моя поддельноантичная масляная лампа надлежащим образом отбрасывала таинственные тени. Миссис Винконис была сморщенна и дряхла. От нее несло протухшими духами и лисьим мехом. Она приплеталась почти каждую пятницу вечером за подробными предсказаниями на ближайшие семь дней.

Когда я раскладывал карты в кельтский крест, она вертелась, вздыхала и всматривалась в меня, как горностай, чувствующий добычу. Я знал, что она умирает от желания спросить, что я вижу, но я никогда ничего ей не говорил, пока все не было уложено на столике. Чем больше напряжения, тем лучше. Я должен был разыгрывать полный спектакль с наморщиванием лба, тяжкими вздохами, закусываниями губ и демонстрацией того, что я вхожу в контакт с силами вне сего мира. В конце концов, именно за это она и платила мне свои двадцать пять долларов.

Но она все же не могла справиться с соблазном. Когда я положил свою последнюю карту, она хищно склонилась вперед и проскрипела:

— Что вам говорят карты, мистер Эрскин? Что вы видите? Есть ли что-нибудь о Папочке?

«Папочкой» она называла мистера Винкониса, толстого старого директора супермаркета, который курил одну сигару за другой и не верил ни во что более метафизическое, чем первая тройка на гонках Акведук. Миссис Винконис никогда ничего подобного не одобряла, что было видно по тону ее слов, и было ясно, что самое горячее желание ее сердца заключается в том, чтобы сердце Папочки наконец отказало в послушании и к ней перешли бы все владения Винконисов.

Я смотрел на карты с обычным, доведенным до совершенства выражением сосредоточенности. О Таро я знал ровно столько, сколько и любой другой, кто дал себе труд прочитать книгу «Таро для начинающих». Главное было — стиль. Если кто-то хочет быть мистиком, что ничуть не легче, чем стать секретаршей в рекламном агентстве, инструктором в летнем лагере или гидом на автобусных экскурсиях, то прежде всего ему следует выглядеть как подобает мистику.

Меня вполне удовлетворяла моя серая тридцатидвухлетняя личность, живущая в Кливленде, штат Огайо, с зачатком лысины — как говорится, «от ума» — с темными волосами и довольно стройная, хоть и с немного великоватым носом на бледном, с правильными чертами лице. Я дал себе труд покрасить брови в сатанинские дуги и непрестанно носить изумрудный атласный плащ с нашитыми лунами и звездами. На голову я насадил трехгранную зеленую шапку. Когда-то на ней был значок «Грин Бей Пейкерс», но по очевидным причинам я снял его. Запасшись благовониями, парой оправленных в кожу томов «Британской энциклопедии» и замусоленным черепом из лавки старьевщика в Вилледж, я поместил в газетах объявление. Оно гласило:

НЕВЕРОЯТНЫЙ ЭРСКИН Предсказание прочтенное, будущее отгаданное.

Твоя судьба ясна.

В течение нескольких месяцев я получил больше клиентов, чем мог обслужить. Впервые в жизни мне хватало на «меркури», «кугуар» и стереокомбайн с наушниками.

Но, как я уже сказал, это было нелегко. Постоянный наплыв идиотски ухмыляющихся дам среднего возраста, толпящихся в моем жилище, умирающих от жажды услышать, что случится в их нудной серой жизни, — этого почти хватало мне для того, чтобы на веки вечные погрузиться в бездну отчаяния.

— Ну, так что? — проскрежетала миссис Винконис, сжимая в сморщенных пальцах блокнот, оправленный в кожу аллигатора. — Что вы видите, мистер Эрскин?

Я повертел головой — медленно и с огромным достоинством.

— Карты передают сегодня важные известия, миссис Винконис. Они несут много предостережений. Они говорят, что вы слишком сильно стремитесь к будущему, которое, если наступит, может оказаться не таким приятным, как вы думаете. Я вижу серьезного джентльмена с сигарой, наверное, Папочку. Он говорит что-то — с сожалением. Он говорит что-то о деньгах.

— Что он говорит? Говорят ли карты, что он говорит? — прошептала миссис Винконис. Каждый раз, когда я говорил слово «деньги», она начинала вертеться и подскакивать, как рыба на раскаленной сковородке. Я повидал немало отвратительных страстей, но страсть к деньгам у женщины такого возраста может отбить у наблюдательного человека аппетит.

— Он говорит о чем-то, что слишком дорого, — продолжал я своим особым глухим голосом. — О чем-то, что решительно слишком дорого. Знаю, что это. Вижу, что это. Он говорит, что лосось в консервных банках слишком дорог. Он беспокоится, что люди, не станут покупать его за такую цену.

— Ох, — вздохнула миссис Винконис с раздражением. Но я знал, что я говорю… Я проверил утром колонку цен в «Супермаркет Рипорт» и знал, что лосось в консервных банках должен подорожать. На будущей неделе, когда миссис Винконис услышит ворчащего Папочку, то вспомнит мои слова и будет находиться под впечатлением моей необычной способности ясновидения.

— А что тогда со мной? Что со мной случится?

Я хмуро присмотрелся к картам.

— Увы, это не будет хорошая неделя. Совершенно… В понедельник вас подстерегает несчастный случай. Ничего серьезного. Ничего страшного, вы всего лишь уроните тяжелый груз на ногу, однако удар будет не настолько болезненным, чтобы вы не могли спать ночью. Во вторник вы будете играть с друзьями в бридж, как обычно. Кто-то из вас будет мошенничать, но я не открою вам, кто. Прошу вас играть низко и не рисковать. В среду — неприятный телефонный звонок, может быть, даже непристойный. В четверг вы съедите что-то, что вам повредит, и будете жалеть, что не отказались есть.

Миссис Винконис вперила в меня взгляд своих мутных выцветших глаз.

— На самом деле так плохо? — прокаркала она.

— Не настолько. Прошу не забывать, что карты могут и предостерегать, не только предсказывать. Если вы предпримете шаги для того, чтобы избежать этих ловушек, то эта неделя не будет для вас плохой.

— Благодарение Господу и за это, — пропыхтела она. — Стоит платить деньги хотя бы за то, чтобы знать, чего следует избегать.

— Добрые духи о вас хорошего мнения, миссис Винконис, — заявил я своим особым голосом. — Они переживают за вас и не хотели бы видеть вас в беде или в несчастье. Если вы будете хорошо к ним относиться, они ответят вам тем же.

Она встала.

— Мистер Эрскин, не знаю, как вас и благодарить. Мне уже пора, но мы увидимся в следующую пятницу, не так ли?

Я улыбнулся своей таинственной улыбкой.

— Естественно, миссис Винконис. И прошу вас не забывать своего мистического мотто на всю эту неделю.

— О, нет, наверняка не забуду. Каково оно на этой неделе, мистер Эрскин?

Я раскрыл крайне потрепанную старую книгу, лежащую рядом со мной на столике.

— Ваше мистическое мотто на этой неделе звучит так: «Крайне берегитесь косточек, и плод вырастет без затруднений».

С минуту она стояла неподвижно, с отсутствующей усмешкой на сморщенном лице.

— Это прекрасно, мистер Эрскин. Я буду повторять его каждое утро, как только проснусь. Благодарю вас за чудесное предсказание.

— Чрезвычайно рад сообщить вам это, — ответил я театрально. Затем провел ее до лифта, следя, чтобы никто из соседей не увидел меня в этом идиотском зеленом плаще и шапке. Я нежно помахал ей ручкой на прощание, а как только она исчезла у меня из глаз, вернулся к себе, зажег свет, потушил кадило с благовониями и включил телевизор. При удаче я имел возможность посмотреть солидную часть одной из серий «Коджака».

Я как раз шел к холодильнику за пивом, когда-зазвонил телефон. Я придержал трубку подбородком и открыл жестянку. Голос на другом конце провода был женским и беспокойным. Конечно, как же иначе. Лишь обеспокоенные женщины пользуются услугами таких типов, как Невероятный Эрскин.