Счастье на снежных крыльях. Назначена истинной

Она поморщилась, вымученно улыбнулась, а потом, немного наигранно откинувшись на спинку кресла, начала рассказывать:

– К сожалению, моя история мало чем интересна. Я сирота, родители погибли. Отец – под обвалом в шахтах, в Блаке, а мать… тоже погибла. Папу она любила больше, чем меня. – Кажется, мама у Деларии совершила суицид. – В Ларане верховные шаазаты держат приюты для детей, вот там меня до двенадцати лет и воспитывали. Потом отправили на работу, сначала в одно место, потом в другое… В восемнадцать я попала в горничные в поместье рода Люверно; Хтон – младший брат наследника главы. Он показался мне тогда таким… таким умным, сильным, красивым, что просто забыла, кто он, а кто я. Я старалась, так сильно старалась, чтобы он заметил меня, выделил. Мечтала, чтобы полюбил. Ну и пусть бы я рано умерла, но тогда считала, что его любовь стоит всего на свете. Даже моей жизни.

– А он не оценил, – посочувствовала я.

– Он просто не замечал. – Делария отвернулась и грустно смотрела на светлячков, разгонявших наступающие сумерки. – Я крутилась изо всех сил: за четыре года пробилась в старшие горничные, потом – в личные помощницы хозяйки. Тогда он меня и заметил, на пару ночей. Забрал невинность, получил мои признания в любви – и выгнал взашей из своей спальни.

– И тогда…

– Было так больно, обидно, я не знала, что делать со своими чувствами и как отомстить или вернуть его внимание, и… совершила еще большую глупость! Задумала соблазнить эрата, чтобы стать богатой и важной! Хтон последнее время, как безумный, пробивался в личную охрану семьи Арэнк, поэтому я решила: сведу с ума шааза Йелли и попрошу его выгнать Хтона. И тогда он сам приползет просить у меня прощения и… милости. А я…

– А ты? – я подперла кулаком щеку, в сущности, зная о концовке истории, но решив, что лучше узнать из первых уст.

– О, я не только пустышка, о чем не раз говорил Хтон. Я вообще ничто! Мечтала соблазнить? Властвовать умами мужчин? Ха! Мне потребовалось четыре года, чтобы привлечь Хтона, а его внимания хватило на пару ночей. Эрат меня выкинул из кровати сразу же, как приблудного тошика, когда я тайком пробралась в его покои впервые. Представь, сколько безрассудства и смелости нужно, чтобы решиться на связь с эратом. О нем ходит очень жуткая молва, как о суровом и очень жестком шаазе. Я лежала в его пустой кровати и тряслась от страха. А он лишь взглянул раз – и за шкирку прочь, на террасу… Потом я умоляла его оставить меня хоть ненадолго, наврала, что мне лары во сне это приказали. А кто из леаров рискнет не выполнить волю ларов? Я даже не думала, что эрат настолько силен и моих жизненных сил практически ни на что не хватит. Что он такой… холодный. Хотя… может, это было наказание ларов за вранье.

– То есть ваши отношения с Йелли…

– Наши несуществующие отношения завершились гораздо раньше, чем он встретил тебя, шааза. Просто я снова… наврала всем, что он увлечен мной и околдован. Вчера я с трудом попала к нему в кабинет и попыталась добиться какой-нибудь должности во дворце. Он отказал. Я в ногах валялась, а он лишь деньги предложил в качестве подъемных – не захотел портить настроение жене. Так все глупо вышло, неправильно. Но меня будто кто в спину толкал, гадкий и дурной. Дергал за язык… Стыдно, но не исправить уже.

Я наблюдала за Деларией. Рассказывая об особо грустных и неприглядных событиях, она явно играла веселую самоиронию, улыбалась, помогала себе жестами. Если бы я не жила с несколькими актрисами в одном доме почти всю сознательную жизнь, могла бы ошибиться в эмоциях этой леары. Но я четко видела, что веселости в ней ни на грош нет. Самобичевание – да, уязвленные самолюбие и гордость – да, стыд – с лихвой. Вот это актриса!

Я крутила бокал с соком в руках, откинувшись в кресле, внимательно слушая и разглядывая ее. А в голове появилась и неотступно свербела совершенно безумная идея. Что же, почему бы и нет? Чем не занятие для юной по местным меркам шаазы, когда все бразды правления находятся в руках более старшей?

– Чего ты хочешь от жизни? Только скажи хоть раз абсолютно честно! – предложила я Деларии, очень пристально вглядываясь в ее глаза.

И она не подвела:

– Быть известной… уважаемой… богатой…

– Короче, ты хочешь славы и денег? – хихикнула я.

– Можно и так сказать, – смутилась моя тень.

– В моем мире есть такой… вид искусства, деятельности – телевидение. Почти как ваша ледая, только круглые сутки показывает интересные программы.

– Моих сил на ледаю не хватит, – приуныла она.

– А моих – да! – подняла я указательный палец вверх. – Мы сделаем тебя великой актрисой, звездой телевидения!

– Звездой… этого теловидения… зачем? – опасливо уточнила она. – Может, не надо, я…

Я махнула рукой с досадой:

– В общем, создадим свой телик. Звезда у нас уже есть, осталось только выбрать интересный сюжет и набрать других актеров. А потом покажем всем жителям шаазата нашу постановку и…

– Ой, а что скажет шааза Амила? – всплеснув руками, забеспокоилась Делария.

Я постучала пальцами по столу – и решительно отмела любые «нет»:

– Это я беру на себя. А ты набери труппу леаров – десять мужчин и женщин. И найди здесь светлое, просторное помещение.

– Трупы? Целых десять штук? – вытаращилась она на меня.

Чуть не плюнув с досады, я пояснила, что представляет собой актерская труппа. Идея начала стремительно обрастать подробностями, а энтузиазм – фонтанировать. Делария прямо светилась от радости и робкого предвкушения.

– Только знаешь что, – встрепенулась я, – для звезды у тебя имя длинное, давай сократим. К примеру, Делла тень Арэнк. Звучит?

Агатовые глаза новоиспеченной Деллы заискрились ярче черных бриллиантов.

– Еще как звучит!

– Значит, завтра с тебя к полудню группа леаров, согласных играть в нашей постановке. И помещение! С меня – идеи и руководство…

В этот торжественный момент рождения в Мире телевидения и кино на террасу приземлился Йелли. Весь в белом. Наверное, как был на площади, так и не переодевался. Я замерла, во все глаза разглядывая мужа: высокий, стройный, буквально пронизанный силой и властью с головы до ног! Пока он шел к нам, спрятал крылья, перестав походить на ангела, но не потеряв и толики невероятно мощной ауры хозяина жизни.

Белые брюки и рубашка мягко облегают его мускулистое тело. Золотистая от загара кожа, блестящие белоснежные волосы и брови, удивительно прозрачные глаза, пронзительные, голубые. Сжатые в тонкую линию губы и глубокая, ярко выраженная ямочка на подбородке. Мой муж!

Белая прядка упала ему на лоб, прикрыв глаз; у меня руки зачесались, до чего захотелось убрать ее и еще – пожалеть, ведь я видела, какой ценой далось ему восстановление порядка не только в шаазате, но и в Леарате.

Делла сразу вскочила, закрыв лицо ладонью, затем глазами попросила у меня разрешения уйти и – сбежала, словно мышка от голодного кота.

– Не понимаю: зачем ты решила ее приблизить? Была возможность сразу все исправить, – спокойно, но с легкой досадой спросил Йелли, присаживаясь на освободившийся стул рядом со мной.

Я пожала плечами, устроилась поудобнее, подобрав ступни под себя, и предложила:

– Будешь ужинать?

– Нет, я только что поел с родителями. Они сказали, что ты сейчас отдыхаешь, приходишь в себя.

Йелли устал, очень заметно устал. Темные круги еще сильнее подчеркнули слишком светлые глаза, придав им опасного блеска. Но мне больше не страшно. Наоборот, в очередной раз чуть не умерев, я решила брать от жизни все и по полной, не откладывая на потом. А то ведь может и не случиться. Муж сел напротив, внимательно, чуть сощурившись, прошелся взглядом по моей фигуре. Криво усмехнулся и похлопал по коленям:

– Иди ко мне!

Я хмыкнула, подалась вперед и, положив локти на стол, с некоторой веселой иронией спросила:

– Знаешь, твоя ситуация выглядит немного странно.

– Какая именно? – удивился он.

– Для моего бывшего мира более чем странно, когда взрослый мужчина живет с родителями. И предпочитает ужинать с ними, а не с молодой женой… Там бы такого посчитали незрелым маменькиным сынком!

Йелли весело расхохотался, запрокинув голову, и потом, кажется, нисколько не обидевшись, ответил:

– К счастью, в нашем мире мы живем родами. У нас принято совместное проживание сразу нескольких семей. Если откровенно, то мама выразила опасение, что после казни ты могла решить, будто я чудовище, и попытаться сбежать. Она просила дать тебе время успокоиться и… забыть об этом.

Я поморщилась, вновь откидываясь на спинку кресла, в котором уютненько уселась, согнув ноги в коленях, словно отгораживаясь от проблем. Но ответила честно:

– Йелли, я слишком мало знаю об этом мире, однако успела убедиться, что он не так прост и хорош, как хочется. К тому же была с тобой ночью и помню… знаю, что вас… нас предали. – Закусила губу от волнения, а потом призналась: – Я, если тоже откровенно, рада, что подобные решения и вопросы лежат не на мне. Могу лишь посочувствовать тебе.

Арэнк молча смотрел на меня, как и на Совете, когда я увидела его впервые; так же, как его мать, сложив пальцы домиком перед собой. А потом неожиданно глухо спросил:

– Почему ты спасла меня? Ведь могла сбежать? Или еще что-то придумать? Я заметил, что фантазия у тебя богатая и самобытная. Думаю, могло бы получиться…

Я машинально выпрямилась. Не обиделась на него, нет, ведь не раз и не два рассматривала вариант побега, – ощутила в хрипловатом, будто простуженном, бесстрастном голосе Йелли нотку заинтересованности, надежды, тайной, глубоко спрятанной. Но улыбнуться не решилась, зато ответила максимально откровенно, ведь мы впервые наедине беседовали по душам:

– Я не могла бросить чел… того, кто ценой своей жизни меня защищал. Больше того, когда ты проснулся, наверняка почуяв опасность, первым делом вытолкнул меня из-под удара.

– Не обольщайся, Кайя! Первым делом я подумал о тебе по той причине, что ты – будущее моего шаазата. Без тебя все остальное уже не имело бы смысла!

– Ты правда так думаешь? Совершенно искренне? – горько улыбнулась я. – А мне кажется, что во сне человек… леар за долю секунды не может думать рационально – действует на инстинктах. Ты рефлекторно сначала позаботился о моей жизни, о женщине рядом с собой, а потом уже подумал о себе и шаазате.

– Откуда ты знаешь?! – хмыкнул муж.

– Не знаю, могу лишь догадываться, что в той ситуации по-другому ты поступить не мог, – я настояла на своем.

Мы посидели молча пару минут, разглядывая друг друга. В глазах Йелли затеплились хороший интерес, прогнав ледяной, бездушный холод, и та самая надежда, которую он, несомненно, скрывал и не собирался кому-либо выдавать. Я умею видеть сквозь маски, опыт большой.

– Может, поделишься, о чем ты грустишь сейчас? – нарушил хрупкую тишину Йелли.

– Может, о моем вынужденном браке? Не по любви. – Я рисовала пальцем по мраморно-белой столешнице, искоса глядя на него.

– Знаешь, Кайя, в нашем мире очень высока цена счастья. Поверь, твоя цена за безопасную и благополучную жизнь не очень высокая. Всего лишь быть моей женой, – муж иронично улыбнулся уголками губ.

– Скажи, Йелли, я тебе хотя бы нравлюсь? Как женщина? – решилась я на важный вопрос.

– Более чем! – До чего бесит его безэмоциональный ответ и неподвижная фигура! Сухарь!

– Твое красноречие меня порой поражает. Ты бываешь таким убедительным.

Он усмехнулся, неожиданно тепло и по-дружески:

– Я рад, что ты оценила мои старания. Идем спать, я слишком устал сегодня, чтобы вести длинные дискуссии. Хвала ларам, у нас для этого еще много времени.

Йелли встал и легко поднял меня на руки. Бережно уложил на кровать и присел рядом. Мы вновь смотрели в глаза друг другу: я – настороженно, опасаясь, что вот сейчас меня поставят перед фактом обязательного обмена сокровенными жидкостями, а он – просто рассматривал мое лицо, наверное.

Я тяжко вздохнула, в душе прекрасно понимая, что необходимо закрепить связь. Иначе мы оба будем по лезвию бритвы ходить. Не хочется повторения прошлой ночи. С другой стороны, вот как вынужденно переспать с вполне законным мужем, но пока еще практически незнакомцем? Внутри все переворачивалось.

А Йелли смотрел, проникая мне в душу, читая сомнения, впаиваясь в мои чувства, ощущения, завладевая мыслями. Затем с понимающей, даже немного грустной улыбкой произнес:

– Успокойся, сладкая, сегодня ты пустая, как ша, а завершение связи требует полного обмена энергией.

Простите меня, лары, но я не сдержала облегченного выдоха. Он покачал головой, еще шире улыбаясь.

– Это не из-за тебя, – поспешила я успокоить его самолюбие и гордость. – Просто обязательные постельные игрища это… сложно.

– Игрища? – белые брови взлетели на лоб, а потом он меня добил: – Да ты шалунья!

Я было нахмурилась, но Йелли осторожно погладил меня по волосам, затем обхватил лицо ладонями и медленно, предоставив возможность отстраниться или отвернуться, наклонился и поцеловал. Не спеша, мягко, лаская каждый миллиметр моих губ, проник внутрь и углубил поцелуй. Не знаю, в какой момент я расслабилась полностью, растворилась в этом поцелуе, горячей волной побежавшем по моим венам. Йелли творил свое волшебство, ласкал мои губы своими, а руками знакомился с моим телом, заставляя его просыпаться, откликаться на прикосновения. Тянуться за ними…

– Нам будет хорошо вдвоем. Поверь! Я понял это сразу, как увидел тебя в зале Совета, с первого взгляда, – хрипло, напряженно выдохнул Йелли, неожиданно прервав волшебный поцелуй.

– Ты решил отдать за меня шахты до того, как узнал, что я твоя истинная, или после? – прошептала я, отчаянно желая получить заветный ответ.

– До, – не задумываясь, порадовал Йелли. И едва все не испортил, ухмыльнувшись, как бандит с большой дороги: – Когда я увидел знак избранности, то отдал бы за тебя и больше. Хорошо, что никто его не заметил!

После недолгих размышлений «финансовые» откровения мужа пришлись мне по душе. Если восемь советников и самых богатых леаров страны сочли, что шахты Блак – огромная цена за невесту, значит, я ему действительно очень понравилась. Во всех отношениях.

Последовавшее затем раздевание Йелли я восприняла как короткий стриптиз и вовсю любовалась представлением. И даже не сопротивлялась, когда, улегшись рядом, он по-хозяйски притянул меня к себе под бок.

Глава 3

Единение

Розовый утренний свет Комка мягко пробрался под ресницы, заставляя проснуться. Открыв глаза, я сладко потянулась, всем телом ощущая что-то новое в себе, словно избавилась от тяжести целого мира. Усевшись на постели, огляделась и заинтересовалась еще спавшим рядом Йелли. Мой атлетически сложенный, большой мужчина вольно раскинулся на огромной кровати. Загорелая кожа на фоне белых простыней, чуть согнутая нога и такое истинно мужское узкое колено, переходящее в мускулистое бедро. Я не могла оторвать взгляд от красивой фигуры мужа, едва прикрытого простыней, а мое сердце ускоряло бег.

Йелли тихо посапывал, лежа на спине, отвернувшись от меня, дав возможность беззастенчиво, неторопливо, подробно изучить его. Более острое ухо, чем привычно землянам. Необычайно белые растрепанные волосы, блестевшие в утреннем свете подобно снегу. Такие же искрящиеся белизной брови и ресницы. Резкие скулы и чуть впалые щеки. Машинально протянула руку и, едва дыша, осторожно поправила прядку на высоком лбу, чтобы не лезла в глаза. До зуда в пальцах хотелось коснуться его золотистой гладкой груди, но остановилась, не решаясь. Ведь муж может проснуться, и тогда мое прикосновение послужит толчком, знаком к переходу на новый уровень. Отдернула руку, чтобы не передумать, и тихонько встала, прислушиваясь к звукам раннего утра и своим ощущениям.

Почему-то сейчас тонкая нежная ткань леарской «пижамы» ощущается особенно остро, касаясь вершинок груди, раздражая кожу, даже не так – скользит по коже, словно легкое прикосновение чужих пальцев. Наваждение какое-то!

Упрямо мотнув головой и потерев лицо, я направилась в ванную. Да, воды вдоволь, еще бы самый обычный душ. Хотя… леары магичат с водой – вот бы направить ее вверх и постоять под освежающими струями. А пока, вымывшись в «полупоходных» условиях, я надела оставленный с вечера горничной наряд цвета свежей зелени. Топ и шаровары идеально сели, новые мюли порадовали тонкой кожей, мягко обнявшей стопу. Привычно собрала волосы в высокий хвост, закрепив на макушке красивой изумрудной заколкой, подаренной Амилой. Единственным моим украшением. Даже немного расстроилась их отсутствием. Поразмыслив, пристыдила себя: будет время – будут и радости. Какие мои годы?

Муж по-прежнему спал, а я, налив себе в стакан сока, вышла на террасу насладиться рассветом. Горы-исполины быстро окрашивались в розовый цвет, который заливал все вокруг, спускаясь в долину, к неспешно просыпавшейся зеленой, благодатной Ларане. Кристальный дворец на вершине буквально искрил, словно розовый бриллиант, – невероятное зрелище! К нижним ярусам дворцов на работу спешили серые и чернокрылые. Только мне почему-то было неуютно и одиноко, хоть и чувствовала себя прекрасно физически, в отличие от вчерашнего убийственного состояния «старая кляча».

Не знаю, сколько я так простояла, любуясь неповторимым ларанским восходом, зябко обняв себя за плечи и печально вздыхая. Вдруг на мои руки легли крепкие мужские ладони – и мне в собственном теле стало тесно и жарко. Хотелось выплеснуться, согреть собой все вокруг, заполнить.

– Снова грустишь? – сипло со сна прозвучал голос Йелли у меня над головой.

Жар его тела, а может, и магии, с которой я связана божественными узами, словно коконом окутывает меня, горяча кровь, заставляя ее бежать быстрее. Бодря и вызывая томительно чувственную жажду! Боги, ему даже не надо прикасаться ко мне, просто подойти – и я начинаю думать только о нем и ощущать его кожей. Моя сила действительно полностью восстановилась, раз так ярко и остро откликается на свою идеальную пару. Но… нужно быть честной с собой: я очень сомневаюсь, что это только магия неодолимо влечет, притягивает меня к мужу.

Обернувшись, я посмотрела ему в лицо:

– Да, немного. Доброе утро. Ваш мир такой необычный и по-своему красивый!

– Доброе…

Вместо обычных кожаных штанов, муж надел легкие свободные, которые низко сидели, точнее, держались на внушительном «честном слове». Да-а-а… Одно дело – видеть этого великолепного мужчину спящим, отстраненным, другое – смотреть на полуобнаженного, слишком горячего и сверлящего меня внимательным взглядом. Я смутилась и без резких движений, словно ничего «такого» не испытала, не видела, отвернулась и постаралась дышать спокойно, чтобы унять не согласившееся со мной сердце. Черт! Не девственица уже, и с Игорем у нас был довольно страстный секс, но впервые чувствовала себя неопытной, стыдливой девчонкой.

Затылком почувствовала, как мой великовозрастный и чересчур опытный муж насмешливо хмыкнул – все подметил! В следующую секунду он сдвинул ткань на моих плечах и начал медленно массировать, мягко, но настойчиво. Ловкие горячие пальцы пробежались по моей шее, ключицам, затем недвусмысленно забрались под топ, приласкали мою грудь. И опять, как в храме, золотистое облако полностью накрыло нас, сияло и переливалось, играло со светом Комка и нашей магией, приятно покалывая кожу, призывая… обещая…

Я всей спиной и ягодицами ощутила, как Йелли придвинулся и готов хоть сейчас! И вот вроде я тоже готова отдаться его молчаливому чувственному напору, но вот обязаловка-ради-жизни мерзко засвербела в душе, мешая наслаждаться.

– Ты привыкнешь, я уверен.

– А?.. – я не сразу поняла, о чем речь, но, вспомнив про красоты Леарата, немного хрипло мурлыкнула: – Наверное, уже привыкла. Им невозможно не восхищаться.

Йелли начал поглаживать мои предплечья, его длинные красивые пальцы спустились к локтям, оставляя на коже возбужденные мурашки, затем неожиданно перебрались на живот… Муж довольно выдохнул мне в макушку, когда мои мышцы непроизвольно «испуганно» поджались, пытаясь отстраниться от горячей мужской ладони. Очередной насмешливо снисходительный «хмык» – и его руки медленно, словно крадущиеся хищники, передвинулись на мои бедра, подобрались к сокровенному местечку, вызывая у меня горячий внутренний отклик. Напряжение от неумолимой развязки росло…

– У тебя были мужчины… до меня? – Йелли огорошил неожиданным вопросом, вырывая из чувственного плена своих рук и неги золотистого сияния.