Свистопляска с расследованием

– Думаю, что не стоит волноваться. Надо немного подождать. Все и прояснится.

Обстановка прояснилась к вечеру. Как только вернулась с озера и вошла в квартиру, ко мне бросился Рыжик. Он соскучился и желал немедленно поздороваться. Чуть было не наступила на него, мешающегося под ногами и орущего «мяу», и едва смогла удержаться за тумбочку в углу коридора, чтобы не упасть. Потом вспомнила, что ночью отключила домашний телефон. И верно, розетка была пуста. Восстановила связь, а потом прослушала записи. Ничего нового.

Тогда я решила еще попробовать дозвониться до Татьяны. Достала свой мобильный и прошла с ним в комнату. Там села в кресло и стала искать ее номер. Позвонить не успела. Ожил мой домашний телефон. Кинулась к нему, схватила трубку, но еще не слыша голоса, знала, что это звонил кто-то неизвестный, его номер определился именно так.

Это был мужчина. Он представился. Только я, отчего-то так разволновалась, что имени не запомнила. Правда, поняла, что он из полиции и что его дело ко мне связано с Татьяной. Что мне говорил, воспринимала с трудом. А в конце решилась и спросила, где сейчас была моя подруга. Четко услышала, что ее отпустили домой. И тогда с души как камень свалился.

Повесив после разговора трубку, снова пошла в комнату. Только взяла в руки мобильный, как он звонком заставил меня вздрогнуть. Теперь это уже была точно Татьяна. Я ей обрадовалась, она мне тоже, хоть и поворчала немного, что с моей стороны было большим свинством отключить телефон, когда ей так необходима была поддержка в трудную минуту.

– Ну, да это все не телефонный разговор, – вздохнула она глубоко и горестно. – Можно я к тебе приеду?

– Приезжай. Тем более что мне звонил какой-то мужик…

– Колесников, наверное. Это я ему дала твой телефон.

– Не запомнила имени…

– Николай Николаевич. Больше некому.

– Похоже. Да, точно. Николай Николаевич. Вспомнила. Он. И теперь мне просто необходимо знать все об этой твоей истории, Таня, раз ты меня в нее втянула.

– Это не история. Это моя трагедия, – снова начала она вздыхать в трубку.

– Приезжай быстрее. Я тебя жду.

Она появилась у меня всего через двадцать минут. Сказала, что смогла легко поймать такси, и улицы были вполне свободны, чтобы доехать быстро. В квартиру прошла вся какая-то притихшая и на себя непохожая. Зная Татьяну много лет, была уверена, что должно было случиться что-то из ряда вон, чтобы она вот так выглядела. Я расчувствовалась, забыла о былых разногласиях и принялась хлопотать вокруг нее, как мать родная. Понемногу у нас завязался разговор, из которого и смогла узнать о неведомом мне Вадике.

Оказывается, подруга познакомилась с ним как раз в то время, когда наши с ней отношения дали трещину после очередной ее «заботе» обо мне. Имела в виду именно тот случай, о котором только что рассказывала Марине. Я, как говорится, только вышла из Танькиной жизни, а у нее и появился этот самый Вадик. Спрашиваю, что за человек? А она в рев.

– Хорошо. А как он внешне-то выглядел, можешь описать?

Опять мне в ответ были слезы. Совсем моя подруга расклеилась. Пришлось сделать в разговоре паузу. И помог нам чай. Выпив по кружке, мы снова возобновили беседу.

– Ладно. Про твоего сердечного друга потом поговорим подробнее. Ты мне скажи, каким боком я оказалась в твоей истории?

– В трагедии.

– Пусть так. В трагедии.

– Я очень испугалась, когда нашла его… нашла, а он… У меня не было выхода. Понимаешь?! А ты… ты у нас умная, всегда такая серьезная. Я даже и подумать ничего не успела… Все случилось само собой… А потом уже поздно было что-то менять. Еще я ничего не соображала. Совсем… ничего. Извини меня. Не знала, что делала… И как теперь быть? Это я тоже не знаю. Как думаешь, меня посадят?

Вот так она рассказывала мне о происшествии. Заикалась, глотала слова и целые фразы, плакала, размазывая слезы, а суть все никак не выходила на поверхность. Я отчаялась добиться от нее толка и стала подумывать, как бы уговорить ее принять успокаивающее лекарство и лечь отдыхать. Выходило, что разговор надо было откладывать до завтра. Мучить Татьяну вопросами было бессмысленно.

– Ты когда спала последний раз, можешь вспомнить? – дотронулась я до ее плеча, а она вся дернулась, как от удара, и потом непонимающе уставилась мне в лицо. – Тебе надо отдохнуть. Я дам таблетки, чтобы могла заснуть. А завтра мы поговорим.

– Разве, тебе не надо быстрее разобраться во всем этом?

– У меня будет время. Сейчас, давай ляжем спать.

Она послушно приняла таблетки и скоро заснула. Я еще немного посидела рядом, а потом тихонько вышла из комнаты. Прошла на кухню, а оттуда на балкон. Моей целью было не дышать свежим воздухом, а заглянуть в окна квартиры этажом ниже. Там жил мой давний друг. Тот самый Вовка, которого Танька называла ментом. Но это он только для меня был Вовкой, а для большинства, кто его знал, Владимиром Евгеньевичем Кондратьевым.

Я свесилась с балконного парапета, перегнулась с него головой вниз, и смогла увидеть, что на кухне горел свет. Это означало, что хозяин квартиры только недавно пришел домой и пытался организовать себе холостяцкий ужин. Не раздумывая дольше, направилась к нему. Спустилась на этаж ниже по лестнице, игнорируя лифт, и позвонила условленным манером. Точка, тире, точка. Долго не ждала. Он открыл мне дверь, распахнул пошире, чтобы могла зайти, а сам, не дожидаясь этого, развернулся и пошел в комнату за футболкой, чтобы прикрыть свой голый торс.

– Проходи. Я сейчас.

– Привет, – не задерживаясь в прихожей, пошла сразу на кухню.

Заметила там, на плите, сковороду с яичницей и убавила под ней огонь, чтобы не подгорела. Потом взяла в руки нож и принялась нарезать для него хлеб, хорошо зная, сколько кусков ему понадобится. За этим занятием он меня и застал, когда вошел уже одетым в выцветшую синюю футболку и бриджи цвета хаки.

– Чего пожаловала?

– Если ты снова в этой страшной футболке, то значит, что снова со своей разбежался…

– Наблюдательная, да? – прищурил Вовка на меня глаза, усаживаясь за стол и пристально следя, как я выкладывала ему на тарелку готовую яичницу. – Вот, скажи мне, почему всех моих баб эта вещь бесит, а тебя нет?

– Может, потому, что я не твоя баба? – пожала я плечом.

– Может, – фыркнул он и принялся за еду. – Чай сделай, подруга детства.

Я неспешно налила воды в стеклянную колбу, нажала кнопку, включая нагрев, и принялась наблюдать за движением пузырей, подсвеченных синим светом. Через пару минут уже ставила перед ним горячий сладкий чай.

– Опять же, знаешь, сколько ложек сахара надо положить мне в стакан. Другие будут переспрашивать и запоминать месяцами… Может мне на тебе надо было жениться?

– Совсем сдурел, Вован?

– Что-то мне тоскливо сегодня, Галка. Покаркай чего-нибудь, чтобы смог немного забыться. Ты всегда на меня действуешь успокаивающе.

– Я за тем и пришла, чтобы, как ты говоришь, покаркать. Или как еще?

– Галдеть!

– Точно. Я тебе сейчас такого нагалдю, что точно забудешься. Только спокойствия после моего карканья, я тебе не обещаю.

– Тогда, может не надо?

– А куда мне еще податься, если не к тебе, к лучшему своему другу?

– Тоже верно. Но хоть поесть-то мне дай спокойно.

– Это ладно. Я подожду, – уселась напротив него и принялась грызть сушку, взяв ее из глубокой тарелки, стоящей на столе.

– Ладно. Уже можно, – отставил Вовка быстро опустевшую тарелку, а сам придвинул к себе чай и потянулся тоже за сушкой. – Давай, выкладывай, что там у тебя в детективе не склеивается.

– Нет. Не в детективе. Не про книжную историю пойдет речь, а про реальную жизнь. Помнишь мою подругу Таньку Лукину?

– Такая, пухленькая? Как же, помню. Ножки у нее очень даже ничего.

Я смерила его взглядом, особенно присмотрелась к ухмыляющемуся лицу, но на провокацию не поддалась и сохранила серьезность в голосе.

– Беда у нее. Любовника у нее убили сутки назад.

– Сочувствую, – посерьезнел и он, только я заметила, что тема его не тронула.

– Застрелили его. Прямо у нее на даче. И теперь она подозреваемая.

– У нее что, оружие на даче имелось? И она что, пользоваться им умеет?

– Нет. И оружия не имела, и в руки никогда ничего кроме, может, рогатки, и то в детстве, не брала. Правда, когда-то мы с ней ходили в один кружок, где…

– И ты в ней так уверена?

– Я ее хорошо знаю. Со школы дружим. Характер у нее… в общем, мы, бывало, ссорились. Но убить человека! Это не про нее.

– Постой, это та Татьяна, из-за которой тебя тогда в отделение загребли? А я тебя оттуда вынимал? Ну-ка, посмотри мне в глаза. Детка, ты за кого пришла ко мне хлопотать?

– Она нормальная девчонка!

– Так, так! – он сжал в кулаке сушку, та хрумкнула и оказалась потом у него за щекой. – А еще помню ее розыгрыш на первое апреля. Тебе надо напоминать о том случае, или сама еще не смогла забыть? А ее хлопоты со сватовством? Тебя хотела пристроить за женатого…

– Откуда про это знаешь?

– От верблюда.

– Я тебе точно не рассказывала.

– И что?! Я же всезнающий!

– И про это дело знаешь? – насторожилась я. – Фамилия убитого Некрасов.

– Нет. Про это точно не знаю. И знать не хочу.

– А если я тебя очень попрошу?

– Напрасно потратишь усилия. Точно тебе говорю. Давай, лучше про другое что поговорим. Например, про твою последнюю книгу.

– Не получится.

– Это почему? Обычно, ты любишь про это щебетать, и спаса от тебя нет, часами можешь галдеть.

– Напрасно стараешься меня отвлечь от темы. Не получится. Танька меня свидетельницей назвала. Некому Колесникову Николаю Николаевичу.

– Свидетельницей чего? Убийства?!

– Нет, ее алиби. Сказала, что была у меня в ту ночь.

– А она была у тебя?

– Откуда? Мы с ней не разговаривали после того, как… В общем, та история про жениха была правдой.

– Черт! Опять она тебя втравливает в историю. А ты, совсем дура, если снова дашь себя затянуть. Что молчишь, глаза опустила? Только не говори мне, что уже влезла в это дерьмо по самые уши.

– Нет. Не влезла. Он мне только сегодня вечером позвонил. Этот Николай Николаевич велел явиться к нему завтра.

– Значит, еще не успела. Это хорошо. Во сколько тебе назначено? Это совсем хорошо. К этому времени я уже смогу что-нибудь разузнать. А что твоя подружка, где на самом деле была во время убийства ее любовника? Что говорит?

– Они поссорились. Она собралась и уехала в Москву. Он остался на ее даче. Танька переночевала у себя дома, а утром вернулась к этому Вадику, решив, что погорячилась, устроив ему скандал. А он мертвый, в луже крови лежит. Она вызвала полицию, ее забрали, как подозреваемую, телефон отобрали, пугали, требовали признания. Танька перенервничала и сказала, что ночевала у меня, душу мне всю ночь изливала, жаловалась на судьбу и на любовника. Просит меня это подтвердить.

– Но ты же не станешь этого делать, правда?!

– Я же не законченная идиотка. Или ты во мне не уверен?

– Кто тебя знает? – с сомнением посмотрел на меня, и стало даже обидно, когда поняла, что он сказал это вполне серьезно. – Вроде, умная женщина, но временами…

– Как ты можешь?!

– Ладно, ладно. Сдаюсь. Не хватало мне и с тобой поссориться… Да, еще и на ночь глядя. Иди уже к себе, Галчонок. От греха подальше. А еще и от искушения. Я, все же, холостой мужик, а ты молодая и соблазнительная…

– Вот, пересмешник! – фыркнула на него, но с места поднялась и направилась на выход.

– И помни, говорить надо завтра, а так же и по жизни, конечно, только голую правду. Начнешь выдумывать и фантазировать, и мои коллеги тебя там в момент расколют. Нас этому хорошо учат, ловить на вранье и нестыковках, имею в виду. Это тебе не романы писать…

– Я уже все поняла. Не беспокойся.

Мы распрощались у самого порога его квартиры. Я выскользнула на лестничную площадку, и за мной сразу же захлопнулась дверь. Только хотела нажать кнопку лифта, как он и подъехал и остановился передо мной. А из него вышла Вовкина соседка, что из квартиры напротив. Она держала на руках свою маленькую брехучую собачку. За ней показался и ее супруг, Степан Иванович, увешанный сумками. В одной руке их было две, а в другой целых три.

– Здравствуйте, Варвара Игнатьевна. С дачи возвращаетесь? – посторонилась я перед ней, давая возможность пройти им к квартире с удобствами.

– Да. Припозднились, вот. На дорогах столько машин! А вы, Галиночка, от Владимира Евгеньевича, значит, к себе возвращаетесь?

Что-то в ее тоне меня насторожило. Может, оттого, что вспомнила только что произнесенную Вовкой шутку, где он намекал на мою неотразимость и возможные между нами лирические отношения.

– Заходила. К нему. Совет нужен был, – отчего-то слова застревали в горле, и чувствовала себя при этом неловко, и все, вместе взятое, начало здорово меня раздражать.

Нет, ну зачем он так сегодня пошутил? Взял и направил ход моих мыслей в совершенно ненужное русло. И эта хороша, Игнатьевна, чтоб ей пропасть совсем. Смотрела на меня так подозрительно… Не хватало еще, чтобы придумала про нас какую-нибудь чушь, а потом и поделилась ею с другими соседями. Я посетовала, но недолго этим занималась. Были у меня мысли и поинтереснее. Например, надо было подумать, что следовало завтра вытянуть из Татьяны и как вести себя с этим Николаем Николаевичем, свалившимся мне на голову нежданно-негаданно. Точно, вот к этому надо было отнестись со всей серьезностью.

На следующее утро я просыпалась в обычное для себя время. Слава богу, не было никаких ночных или ранних утренних звонков. Оттого процесс пробуждения проходил приятно плавно. Сначала меня покинули сновидения. В тот раз это была романтическая история, в которой мне отводилась самая главная роль. Я там жила в образе восхитительной платиновой блондинки, от которой сошла с ума половина мужского населения города. А город, скажу я вам, был не маленьким. Но, правда, и не Москва, и не Питер. Но, все равно, мой успех был грандиозен. Да. И еще, не обошлось там и без пикантных сцен. Даже после пробуждения, когда я лежала в постели с закрытыми глазами и вспоминала некоторые вещи, мои щеки, чувствовала, начали розоветь, а потом, возможно, и заалели. Я, как раз, пыталась вспомнить своего соблазнителя, совершенно рокового мужчину, когда совсем рядом услышала Танькин голос.

– Может, хватит уже лежать в постели и улыбаться с закрытыми глазами так, будто ты кошка, объевшаяся сметаны?

Я быстро распахнула глаза и, первым делом, увидела ее, подругу. И не мудрено. Она сидела на стуле, пододвинутом прямо к моей кровати, и смотрела на меня в упор.

– Давно здесь сижу, – покачала она головой, отвечая на мой невысказанный вопрос. – Все боялась тебя потревожить. Я же знаю, как важно для тебя проснуться самой и не раньше восьми утра. Взгляни, восемь тридцать.

Татьяна приподняла руки, и я увидела в них свой будильник. Придраться было не к чему. Надо было вставать. Эх, жаль, что так и не удалось рассмотреть лица любовника из сновидений. А мысль в голове посетовала за меня, «такого в реальной жизни не бывает».

– А я тебе уже и завтрак приготовила, – заигрывала со мной Татьяна, а ее желание угодить и без слов бросалось в глаза.

Она подала мне халат и первой устремилась на кухню, подогревать этот самый уже приготовленный ранее завтрак. Мы с Рыжим последовали за ней. Я с любопытством, что там сотворила подруга, а кот с высоко поднятым, на манер трубы, хвостом. В итоге, я немного разочаровалась, заметив пару отварных яиц. Чего, спрашивается, можно еще было ждать от Таньки? Она и кулинария, это разные полюса. А все равно, могла бы и постараться и сделать усилие, чтобы меня хотя бы удивить, раз порадовать, это вряд ли.