Секс без правил (СИ)

— Это вызов, милая? Тогда я отберу у вас салат и на ваших же глазах его сожру, — он произнес это с явной угрозой.

Тимур ойкнул и нож на пол уронил. Да что же за бедлам такой?

— Хорошо, — процедила сквозь зубы, вмиг оценив ситуацию. — Но чтобы никаких претензий, если скажу что-то не так!

— Да-да-да! — он сразу обрадовался и вынул из кармана сотовый.

Я переглядывалась с таким же очумевшим Тимуром и не представляла, как вообще на подобное реагировать. На его вызов ответили мгновенно:

— Мам, вот Леночка смущается тут… Да понял я, понял! Чего сразу орать-то? Леночка, — это он уже ко мне обратился, — мама у меня жуткий холерик, ты сильно не дергайся от звуковых волн.

И передал мне телефон. Я кашлянула в воздух, закатила глаза к потолку и проблеяла жалобно:

— Здравствуйте!

— Леночка? — кричала трубка. — Ты действительно существуешь?

— Еще как, — я начала улыбаться от абсурдности происходящего. — Мы с Лешей чудесно проводим время. Летом Елисейские поля потрясающи! Вы не волнуйтесь, пожалуйста, я буду напоминать ему, чтобы звонил вам почаще. Ну, вы же его знаете… холерик!

— О как, — она будто мгновенно успокоилась и даже в голосе улыбка послышалась. — Лена, рада с тобой познакомиться, а то мне все казалось, что сын тебя придумал. Вы бы хоть фотографии скинули, я два года в Париже не была!

— Обязательно, обязательно скинем! Я тоже очень рада! А то уже переживать начала, вдруг он ко мне несерьезно относится, раз даже с мамой знакомить не хочет. Ай, не щипайся! — на самом деле Леша меня и не думал трогать, просто я в роль вошла.

Женщина рассмеялась:

— Тогда не буду отвлекать влюбленных своим занудством. И все же иногда звоните. А когда вернетесь, ждем в гости!

— Конечно!

Отдала мобильник владельцу, тот вскочил на ноги, наклонился и звонко чмокнул меня в щеку.

— Спасительница моя! Простите, друзья, не могу остаться! Теперь мне срочно нужен фотошопер и… какая-нибудь еще на все согласная девушка. Актрису найму для одного ужина! Потом я ее брошу, но надолго всех утихомирю. Сашке тогда о моем визите не говорите, а то он постоянно как черт бесится, что я в его жизнь хаос приношу, — последнее он кричал, уже уносясь за дверь.

Мы с Тимуром хохотали в голос. Надо же, насколько братья разными бывают: человек-порядок и человек-бардак. Но Лёха-брат мне явно пришелся больше по душе — он настолько балбес, что этим и очаровывает. Тимур успел закончить вовремя, несмотря на то, что сегодня ему активно мешали.

Глава 8

Следующим вечером ситуация повторилась. Но теперь, когда Тимур замер, я и сама расслышала звук подъезжающей машины.

— Что-то они зачастили, — буркнула и встала, чтобы встретить. Сразу облегченно выдохнула.

В дом влетела Вероника Ивановна — к ее визитам мы давно привыкли. Она часто забегала, чтобы нас проверить, но ни разу не высказала незаслуженной претензии. На этот раз она и поздороваться забыла:

— Карина, вы еще здесь? Не могли бы вы принести из кабинета Александра Дмитриевича красную папку?

Я с жалостью посмотрела на ее высоченные шпильки, как она за весь день с ног не валится?

— Конечно, Вероника Ивановна!

— Спасибо, Карина. На столе должна быть.

Я замерла, когда бросила взгляд через огромную стеклянную стену. Рядом с черной машиной стоял и наш босс, с кем-то по телефону разговаривал. Поднял взгляд, увидел меня и будто бы направился к двери. Я поспешила развернуться и скрыться на втором этаже — меня тут об услуге попросили!

Но не успела. В спину раздалось резкое:

— Стоять!

Методом исключения стало понятно, что начальник именно ко мне обращается: Тимур вон и так стоит, а с Вероникой шеф вряд ли именно в таком тоне разговаривает. Развернулась на лестнице и оторопело наблюдала, как мужчина шагает ко мне и… и протягивает свой телефон.

— Карина, это тебя.

— В смысле? — задала я самый закономерный вопрос.

— Вот и мне интересно, — в черных глазах промелькнул веселый огонек. — Ответь, потом объяснишь.

Я заторможенно взяла мобильник, приложила к уху. Собеседника я узнала мгновенно, не по голосу даже, а по манере радостно орать:

— Каринка, душа моя! Я тут подумал, а на фига мне семейный ужин? Давай ты меня бросишь уже в Париже! Великолепная идея, да? Я потом еще несколько месяцев из-за разрыва страдать начну!

Я видела, как мимо меня прошла Вероника Ивановна на второй этаж, сама решила папку забрать. Я же развернулась и прошла в гостиную — понятно, что все равно разговор слышен, но легче сосредоточиться.

— Великолепная, — согласилась я. — Но я-то здесь при чем?

— Как это? — орал Лёха-брат. — Ты мне свой телефон дай, я тебе на него номерок перекину, ты маманьке позвони. Поплачь там, бабникам и ловеласом меня обзови. Мол, оревуар, мадам, ваш канаилле разбил мне сердце, я так больше не могу, простите! От тебя прозвучит пафоснее и правдоподобнее!

— Нет! — перебила я. — Реализуй гениальный план без меня!

— Карина! — возопил он. — Это еще что за бунт во время боевых действий?! Слышь, ты берега-то не путай, мы с тобой напарники!

От такой наглости я забылась окончательно и выпалила на той же ноте:

— Слышь, Лёха-брат! Я на такое вообще не подписывалась! А если бедная женщина сильно расстроится? И мой номер у нее высветится! И что, я потом еще и утешать ее буду?

— Ну и поутешаешь! Тебе ж все равно делать нечего!

— Ах ты… канаилле! — не удержалась я и побыстрее отключила вызов, чтобы он ничего больше сказать не успел.

Повернулась и мигом потухла под заинтересованным взглядом. Александр Дмитриевич смотрел на меня очень пристально, хотя обращался к другим:

— Тимур, на сегодня ты свободен.

— Но я только начал!

— Свободен, — тихо, с нажимом повторил начальник. — Вероника, отвезешь документы в офис одна.

— Как скажете, — секретарь прижала папку к груди. — А ваши планы на остаток дня?

— Мои планы — выяснить, каким образом нанятая тобой уборщица оказалась действующим лицом моих семейных разборок.

— Понятно, — та и глазам не моргнула. — Тогда до завтра, Александр Дмитриевич. Напоминаю, что совещание в девять тридцать.

Уже через минуту мы остались наедине. Сам этот факт немного устрашал, но до паники доводили прищуренные глаза. Босс наступал на меня, а я спонтанно отходила спиной назад. И объяснить бы все — там же даже объяснять нечего! — но сухие вопросы сбивали с толку:

— Как давно вы знакомы? Почему он звонит на мой номер, чтобы поговорить с тобой?

— Потому что моего у него нет… Подождите! Вы неправильно…

— Как давно?

— Да не знакомы мы! Едва знаем друг друга!

— Ну да. По общению сразу видно — совсем чужие люди. Это Лёшка тебя сюда пристроил на работу? Зачем? Ты ведь не настолько дура, чтобы его наркоту здесь прятать?

— Наркоту?!

— Меня достало разгребать его проблемы. И уж я точно не дам ему возможности принести проблемы в мое жилище.

— Да не так все! — закричала я, хотя он голоса пока не повысил. — Не пугайте, и я все объясню! Да там и объяснять-то толком нечего! Я его вчера впервые увидела! И он попросил… маме вашей позвонить, для алиби!

— Так, а зачем ты пугаешься? Я же просто спрашиваю.

И сделал еще один шаг ко мне. А я, понятное дело, сделала еще один шаг от него. Но тараторила быстро:

— Девушкой я его представилась. По телефону! И это все!

— А. Ну тогда и ничего страшного не произошло. Никита говорил, что брат вчера забегал. Зачем так нервничать, как будто не только что-то жуткое задумала, но и реализовала?

Глава 9

Он снова попытался сократить расстояние, хотя вроде бы и не атаковал агрессивно — руки в карманах, лицо расслабленное. Но я по инерции отступала, и так все хорошо слышно, зачем нам ближе-то стоять? Натолкнулась спиной на высокий столик. И, еще до того, как успела сообразить, обмерла. Сердце ухнуло вниз за секунду до грохота. Я даже не обернулась, дала себе несколько секунд полной фрустрации. Да и по звуку ясно — столик качался, качался, ваза летела, летела, да и разбилась.

Александр Дмитриевич склонил голову набок, так и не вынимая рук из карманов, но почему-то улыбнулся. Эта улыбка оказалась пострашнее, чем предыдущий звук.

— Опа, — сказал очень мягко. — Семьсот тысяч.

Сердце так и не собиралось запускаться снова, в ушах зашумело, потому я даже удивилась, что смогла говорить:

— Ничего подобного. Это не моя вина. Если бы вы не спровоцировали, то ничего бы не разбилось.

Его улыбка стала чуть шире:

— Справедливо. Делим вину на всех участников. С тебя триста пятьдесят тысяч. Пункт договора о материальной ответственности.

У меня кровь от мозга вообще отлила. Голова закружилась. Я успевала только обрывки мыслей улавливать — буду работать бесплатно, пока долг не покрою? Или сейчас возмущаться о несправедливости? Или просто молча уйти — пусть в суд подает. И вот уже по решению суда и буду беспокоиться. Или… Ни одна мысль не оформлялась полностью, они просто мельтешили, кружа голову еще сильнее.

Потому я и не сразу расслышала тихий голос:

— Карина, только в обморок не грохнись, прошу. Жаль, что Вероника с Тимуром ушли, так бы на четверых раскидали.

Я уставилась на него — шутит, что ли? С другой стороны, а ему-то почему бы не пошутить? Но я по-прежнему молчала. И теперь, когда он сделал шаг ко мне, уже не отступала — ноги ватные стали, спасибо столику — покачнулся, но устоял, теперь меня немного поддерживал.

— Или мы можем решить вопрос иначе, — как-то слишком легко предложил босс. Если уж начистоту, то злости в его лице или тоне я вообще не улавливала. — Ты выполняешь две мои просьбы, убираешь этот мусор, и больше ничего не должна.

Чувствовала, что пожалею об этом вопросе, но не смогла его не задать:

— Какие просьбы?

— Первая — ты мне подробно рассказываешь обо всех отношениях с моим братом.

— И все? — удивилась я. Какая-то совсем мелочь. — Я почти все уже рассказала! Прискакал, заставил, ускакал. Ну, могу и весь разговор с мамой воспроизвести, если понадобится. И даже письменно всю историю изложить.

Он кивнул.

— Не надо, я понял. И вторая — мы вносим в твой трудовой договор правки. Например, изменяем пункт о материальной ответственности. Ты не будешь должна компенсацию, если речь будет идти о случайной, а не намеренной порче имущества. Сейчас я подумал, что так будет справедливее.

У меня челюсть упала. Вот так — натурально, некрасиво, но неизбежно. Хорошо, что я вопрос уже заранее придумала:

— И все?!

— Нет, конечно. Мы меняем этот пункт и твой график. Выходными станут понедельник и четверг. Теперь все. Можешь выдохнуть.

Происходящее было каким-то сумасшествием. Я тут вазу за семьсот штук разбила, а он… меняет договор в мою пользу? Но постепенно дошло:

— Подождите, то есть я буду работать в выходные?

— Именно, — ответил, а в глазах я видела иронию. — Чем быстрее мы его подпишем, тем меньше времени ты будешь мне должна приличную сумму.

Я закусила губу и отвела взгляд. Жаль, что соображала до сих пор с трудом, но понятным становилось многое. Нет наказания, нет долга, договор меняется в мою пользу. И малюсенькая деталька — он зачем-то хочет, чтобы я приходила в те дни, когда он дома. Зачем?

— И уволиться я могу в любой момент? — уточнила. — Даже в ближайшую субботу, но уже без долга?

— Конечно. Все остальные пункты не меняем.

Хм. Хм-м-м, я бы сказала.

— Идем в кабинет? Там болванка старого осталась, все сделаем сразу, — он направился к лестнице.

Я шла за ним, но соображала теперь немного быстрее:

— Вы ведь понимаете, что я сейчас его подпишу и сразу уволюсь? Но притом вам ровным счетом ничего не буду должна?

Александр Дмитриевич ответил, не оборачиваясь:

— Я произвожу впечатление человека, который что-то может не учесть?

— О нет, не производите! Это и напрягает. Думаю, что же не учла тогда я? Вы могли бы обязать меня долгом, но неожиданно сами же предлагаете вариант просто уйти. Сейчас внимательно прочитаю, подпишу и уволюсь. В чем же подвох?

Он открыл дверь кабинета и другой рукой подтолкнул меня внутрь, чтобы прошла первая.