Принцесса по ГОСТу

— Он успел? — пристал ко мне бородатый, держа меня за плечи. — Отвечайте, Ваше Высочество!

— Что успел? — удивилась я, вспоминая остатки йогурта в холодильнике, которые уже никуда не спешат в отличие от меня. — Я не понимаю, о чем вы?

— Слава Богам! — закатил глаза толстяк. — Мы успели раньше! Еще бы немного и наша дорогая, бесценная Эванжелина была бы испорчена! Еще бы! Она у нас такая красавица, что мы вынуждены ее прятать! Влюбляются в нее не на жизнь, а на смерть! Роковая женщина!

Я вспомнила свои зеленоватые волосы, понимая, что таки да! Любовь нечаянно нагрянет и до могилы доведет! Дедушка в бабушкином платье снова нахмурился и скривился, словно мы пили йогурт на брудершафт, но я оказалась проворнее и наглее, заняв стратегически важную точку с целью облегчить почку.

— Но мы все равно вынуждены доложить его Императорскому Величеству! — заметил старик, пока клуб любителей женского белья собирал какие-то мутноватые кристаллы и стирал мел с пола.

— Дитя мое, — как-то ласково и по-отчески заметил мужик с бородой, накидывая на мои плечи(, принесенный слугами плащ. — Вы — единственная наследница Эстергарда. Я никогда себе не прощу то, что произошло! Можете казнить меня! Я обещал вашему покойному батюшке, что буду присматривать за вами!

Мужик неожиданно упал передо мной на колени, целуя руку. На колени плюхнулся и лысый, и толстяк, отдуваясь и морщась. «И я И я» — причитали они, глядя провинившимися котятами, орошая мою самооценку комплиментами, а руку соплями.

Делегация любителей женской одежды молча удалилась. Судя по сумрачным лицам, они ожидали бурных оваций, но я была сдержанна в эмоциях. Как только дверь за ними закрылась, бородатый осмотрелся по сторонам, вставая с колен и уставился на меня:- Ты что вообще такое? — подозрительно спросил он, пока другие окружили меня, глядя с дружелюбием нищей подруги, узнавшей, что у тебя в гардеробе появилась третья норковая шуба. Где-то дружно махали белыми платочками, провожая в бессрочный отпуск Вежливость. «Заходи к нам еще!», — улыбались Наглость, Подозрительность и Презрение.

— Эм — я подняла брови, прикидывая с чего лучше начать. — Я — хомо, иногда даже сапиенс

— Что будем с ней делать? — меня больно схватили за предплечье, с недоверием глядя на мои зеленые волосы и всматриваясь в мое лицо.

Театр «Любви и Обожания» отправился гастролировать в параллельную вселенную, а на меня смотрели, как на незаслуженного артиста.

— Куда теперь ее девать? — нервничал толстяк, оглядываясь по сторонам.

— Если что, — мрачно отозвалась я, протирая глаза и одергивая футболку. — Могу спрятаться за занавеской!

— Заткнись! — прошипел на меня толстяк, сузив поросячьи глазки. — И так все чуть не испортила! Вот угораздило тебя появиться не вовремя!

— Тише, господа! Это же наша драгоценная принцесса! — мужик с бородой нахмурился, изображая долгий и мучительный мыслительный процесс. — Она появилась как раз вовремя. Мы ее как бы коронуем, потом как бы выдадим замуж за Императора

— И будем уже как бы особо приближенными к Императрице? — на меня снова посмотрели с явным интересом, потирая ручки. — Императрица имеет право на собственный двор Это влияние, могущество, деньги

На меня снова смотрели глазами лучших друзей, но я предпочла бы иметь сто рублей, глядя на столь внезапные перемены политических настроений.

— Слушай сюда, — меня снова дернули, подозрительно осматривая. — Будешь делать то, что мы тебе говорим! Ты поняла? Лишнее слово, непослушание — мы объявим тебя самозванкой и бросим в темницу, где ты проведешь остаток своих дней! Итак, ты — принцесса Эстергарда Эванжелина. Твой отец умер, а завтра ты выходишь замуж за его Императорское Величество!

Пока моя биография взывала к географии, пытаясь понять, в каком классе я это пропустила, меня уже тащили за руку по мрачному коридору с плесневелой каменной кладкой. На стенах уютно расположился кружок «умелые ручки» в виде сотканных полотен, размалеванных гербов и еще какой-то дребедени, а я с каждой секундой мечтала открыть кружок «Умелые ножки» и исчезнуть отсюда подобру-поздорову.

— Слушай внимательно! Тебя зовут Эванжелина! Запомни! — твердили мне, пока я пыталась вырваться и сбежать.

— Так, я завтра собиралась на работу, а не замуж! — возмущалась я, чувствуя босыми ногами холод каменных плит, по которым неуверенно шлепала, подгоняемая эскортом. — Я вообще замуж не планировала! У меня родственники не оповещены! Так, граждане, успокойтесь!

Так и хотелось заорать, что хулиганы девственности лишают, но мне зажали рот.

— Тише! — прошипели мне, увлекая по лестнице вверх и впихивая в гостеприимно открытую дверь, которая тут же гостеприимно хлопнула и очень радушно закрылась на ключ.

— Я хочу выйти! — орала я, чувствуя запах пыли и сырости, которыми веяло из мрачной комнаты в стиле Вампир.

— Ничего, завтра выйдешь замуж! — утешили меня.

— Хорошо! Я хочу сойти! — не унималась я, пиная дверь.

— Завтра сойдешь за принцессу! — обрадовали мою самооценочку.

— Я хочу, чтобы меня выпустили! — прохныкала я, понимая, что в ответ на такой радушный прием не мешало бы выучить пару хороших приемов самообороны.

— Выпустят тебя из родительского дома и даже благословят! — насмешливо ответили мне, а я слышала, как кто-то уронил ключ на пол.

Я выругалась, возмущенно сопя, а потом вспомнила, что это — всего лишь сон, улыбнулась своему отражению в огромном пыльном зеркале, провела рукой по старинному столу, понимая, что тут уже не уборщица — тут археолог нужен, а потом брезгливо подошла к огромной пыльной кровати. Неподалеку от кровати стоял унылый ушат для лягушат, а из-под кровати игриво выглядывал ночной горшок, похожий на ту огромную кружку, которую мне подарили на новый год, как бы намекая на то, что в новом году мне предстоит не только хлебнуть, но и расхлебывать!

Содрав покрывало и перевернув подушку, ужасаясь отпечатку чьей-то давно немытой головы, я отряхнула покрывало и упала на кровать. Стоило мне только задремать, в надежде обнаружить себя в своей кровати, или хотя бы с шашкой наголо ой! С шишкой на голове на белом стареньком коне, как вдруг послышался топот и голоса.

— Вот она! Хватайте ее! — меня тут же стянули с кровати, поволокли в какую — то бадью, полоща в четыре руки, как котенка в центрифуге.

— Потерпите, Ваше Высочество! — заметил низкий, грудной женский голос. — Вы же хотите быть самой красивой на свадьбе!

У меня складывалось ощущение, что в данный момент отмывают не меня, а чьи-то деньги. К моей нежной коже устремилась лохматая щетка, способная по степени загрязнения посоперничать со стареньким туалетным ершиком. Едкое и вонючее мыло застилало глаза, заставляя кашлять. Если в этом спа-салоне «Принцесса» и есть жалобная книга, то будьте — так любезны, заверните! — Красавицей будете! — добродушно заметила толстая тетка, поливая меня кипятком. — Просто незабываемой девушкой!

— Незабиваемой! — сопротивлялась я, чувствуя, как меня купают прямо в одежде.

— И мерки мы снимем! — успокаивала тетка, неся в полных руках кипяток, намекающий, что мерки придется снимать уже посмертно.

— Трусы и футболку снимите сначала, а потом уже ме, — договорить я не успела, как на меня опрокинули еще ведро.

— Ну вот! Совсем другое дело! — порадовали меня, растирая таким полотенцем, от которого хотелось попроситься ударником в ансамбль «Блохи». — Красотулечка! Ымператрыца! Сейчас мы тебе личико натрем, чтобы еще красивше быть!

Мне на лицо ляпнули комок какой-то едкой грязи, щедро размазывая его по всей поверхности.

— Нет лучшего средства для отбеливания кожи, травы вперемешку с целебной грязью! — порадовал меня салон красоты «Вычтотворите!».

— А можно хоть жениха посмотреть? — скривилась я, пытаясь смыть с себя народное средство природного происхождения. — Для кого я эту гадость на лице держу?

Через минуту в мою комнату учтиво внесли огромный портрет такого красавца мужчины, что я на секунду даже забыла, от чего отплевываюсь. Красивые русые волосы струились по широченным плечам, мужественное лицо с горделивой усмешкой, роскошная одежда способны были произвести впечатление на любую женщину. Я усмехнулась, с горечью понимая, что, скорее всего, проснусь под одним одеялом с бледной немощью, у которой постоянно мерзнут ноги, но пока что сон продолжался.

— Мы приносим свои глубочайшие извинения, Ваше Высочество, — подобострастно поклонился бородатый, приторно улыбаясь. — Наше поведение было продиктовано заботой о вас! Смерть нашего достопочтенного государя подкосила нас, поэтому мы ни в коем случае не хотим вас потерять! Любой ваш каприз будет исполнен, любое ваше желание — закон для нас!

Я смотрела на портрет, пытаясь найти хоть один изъян, но даже наметанный женский глаз не мог зацепиться за какую-нибудь деталь, чтобы выдать придирчивое «Фэ!».

— Его Императорское Величество объединил разрозненные земли, создал величайшую Империю! О его подвигах слагают легенды! — вмешался толстяк, пока я недоверчиво смотрела на будущего «мужа». — Со всех земель к нему прислали портреты принцесс, но его взор пал на вас и на наше скромное королевство!

Я посмотрела на себя в зеркало, пока с меня смывали «маску», пытаясь понять, что он во мне нашел? «Природа не оставила улик красоты, дорогой Ватсон!», — послышался скрипучий голос Шерлока Холмса. «Друг мой, давай сбегаем за лупой!», — ответил Ватсон, присматриваясь ко мне. «Нет, я так еще не бегал!», — обронил Шерлок, пока я смывала с лица «целебную маску».

— Он прислал вам свой портрет и послание, в котором заверяет вас в самой пылкой любви! — сообщили мне, пока я украдкой поглядывала на красавца. — Завтра утром он прибудет сюда, чтобы сочетаться с вами законным браком. По традиции свадьба проходит в королевстве супруги, а потом ее увозят в столицу Империи.

— Тут прическа никак не получится! — пожала плечами служанка, перекладывая мои коротенькие волосы.

— А мы бантик прицепим! И побольше! — предложил толстяк. — Принцессы любят бантики, не так ли?

— Там все равно корона будет! — высморкался лысый, пока на меня натягивали какое-то старинное платье. — Не нужно ничего мудрить! Мы ее быстренько коронуем! Народ уже собирается под стенами замка, чтобы взглянуть на нашу красавицу!

Вот это сон! Меня запихнули в белое платье, разрисовали, как матрешку, а потом повели по тем же мрачным коридорам, чтобы торжественно вытолкать на большой балкон.

— Граждане Эстергарда! — зычно заметил бородатый, а я смотрела на приутихшую публику. — На смертном одре Его Величество поведало тайну о том, что у него есть дочь и повелел разыскать ее! Мы тот час же выполнили приказ, поэтому трон Эстергарда не опустеет! Позвольте вам представить ее высочество, принцессу Эванжелину — будущую Императрицу!

— Ура-а-а! — кричало целое море людей под балконом. — Да здравствует принцесса Эванжелина! Да здравствует будущая Императрица!

Я дружелюбно помахала им рукой и послала воздушный поцелуй, а заодно и тех, кто шептал позади меня, что это — верх неприличия!

Мое имя скандировали, а я наслаждалась своим чудесным сном и минутой славы!

— Его Императорское Величество послал гонца и сообщил, что прибудет в течение часа! А также выразил недовольство нашими дорогами! — усмехнулся бородатый, разворачивая послание.

— А кто у нас ответственный за дороги? — поинтересовалась я, поглядывая на свою свиту, читающую свиток.

— Эм А еще он признается в вечной любви к вам! — тут же улыбнулись мне, пытаясь спрятать послание.

— Дайте почитать! — настаивала я, а министры переглянулись.

— Не зачем портить зрение столь скучным чтивом, дорогая принцесса! — улыбались мне приторными, как мед в сиропе улыбками. — Столь скучный и официальный документ — не самое лучше чтиво для столь юной и очаровательной особы! — Послание! — я протянула руку, чувствуя, как по моим губам ползет улыбка. — Стража! Слушать свою принцессу! Если мне немедленно не отдадут документ, то

— Вот, ваше высочество! — занервничали министры, протягивая мне бумаги, которые я тут же развернула.

— И где здесь о любви? А? — поинтересовалась я, нехорошим взглядом глядя на бумагу. — Про дороги вижу, про нищету — вижу, про задворки империи — вижу, а про любовь что-то нет!

— Там любовь сквозит в каждой строчке! — нашелся бородатый, глядя на меня с улыбкой. — В каждой точке и запятой!

— Судя по отсутствию большинства оных, меня недолюбливают! — заметила я, возвращая послание.

И тут дверь распахнулась, продудели трубы, едва не оглушив меня, а с улицы под радостные крики: «Император!» ввалилась целая делегация. Министры вытянулись в по стойке смирно, успев усадить меня на продавленную подушку трона.

Толпа разодетых придворных ввалилась в полупустой зал.

— А почему с нашей стороны никого нет? — поинтересовалась я. — Где наши придворные?

— Есть придворные! — заметил бородатый. — Так вот, придворные находятся там, где им полагаются. При дворе. Покойный король их всех казнил, подозревая в измене! Их прямо и закопали при дворе!

Я представила, как орет лысый и бородатый мужик, что не изменял, причем, не жене, а королю, но тот качает головой, мол, «Не верю!».

— Его Величество, Император объединенных земель Сигизмунд Первый! — торжественно выкрикнул какой-то молодой человек, пока всех прижало в поклонах и реверансах. Сначала на пороге появился вооруженный отряд, плотной кучкой двигаясь в нашу сторону. Я закусила губу, предвкушая незабываемую встречу, как вдруг телохранители расступились, и мне навстречу шагнул сгорбленный старик. Я почувствовала себя ослепительной женщиной, ибо старик стал щуриться в мою сторону. Мутный блин передает тебе привет! Мутный блинчик может помахать тебе ручкой.

— Красавица, — прошамкал роскошно одетый дедушка, трясясь передо мной. «Давайте разделимся! Мы на разведку, а ты — Длинный, Седой и Третий — останетесь прикрывать Лысину! Держитесь, ребята!», — прозвучало пару десятилетий тому назад. Ко мне потянулась костлявая рука, унизанная перстнями. — Ну, здравствуй, любовь моя!

Что-то мне подсказывало, что любовь сродни инфаркту. В данный момент статистика смертности от инфаркта среди людей до тридцати пяти, стала присматриваться ко мне.

— Моя будущая супруга! — снова прошамкал дед, глядя на первого министра, кашляя так, словно «будущая вдова». — Ты просто ослепительна! Твои роскошные кудри свели меня с ума!

Это — не кудри, это маразм. Я вспомнила портрет, понимая, что нужно было сразу уточнять дату. Причем не только год, но и век!

— Свадьбу сыграем немедленно! — прошамкал дедушка, пытаясь понять мое точное местонахождение, но пока что его «любовью» наслаждался бородатый. — Недурна! Ой, недурна! Я рассчитываю, что у нас с тобой будет наследник!

— Подследник! — сглотнула я, глядя, как старикан лезет целовать руку первому министру с требованием родить ему сына. Ни пособие, ни пенсия венценосного дедушки первого министра не прельщала, поэтому он учтиво нацелил «голубой огонек страсти и старости» в верном, так сказать, направлении.

Если где-то есть шапка-невидимка, то мне сейчас срочно нужна шапка-недадимка нас в обиду! Я нервно оглядывалась по сторонам, понимая, что жених с истекшим сроком годности вызывает у меня примерно ту же реакцию, как и злосчастный йогурт.

— Я умираю от страсти! — шамкает старичок, протягивая ко мне холодную руку. — Желаю свадьбу! Немедленно!

Какая свадьба? О чем это вы? Но старик Хоттабыч не унимался, почесывая жиденькую бороденку. Видимо, желаний он исполнил уже предостаточно, но я как-то больше склонялась к доброй фее.

— А пока все готовятся к церемонии, — заметил дед, — расскажи мне, красавица, о себе!

— О! Ваше Величество! — смахнул скупую слезу толстяк. — Это очень грустная история! Как только наша принцесса появилась на свет, ее прокляли!

— Какой у тебя приятный голосок, милочка! — умилился Император. — Просто нежный, как у птички! Продолжай, дитя мое!

— Принцессу прокляли, — повторил толстяк, увернувшись от поцелуя руки и сделав шаг назад.

— Да, проказа — это скорее проклятие, чем награда! — горестно вздохнула я, расчесывая руки. — Но ничего! Чешется, значит, еще не отпало! Кашляю, значит, дышу! Все в порядке! Мне сказали, что до свадьбы заживет!

— Для того, чтобы снять проклятие, мы отдали ее на воспитание волкам! — продолжил бородатый, искоса глядя на меня.

— С волками было вполне неплохо! Если бы не блохи, то вообще бы замечательно! Никак не могу от них избавиться! — ядовито заметила я, снова почесываясь.

— У нашей принцессы — хорошее образование! — вставил лысый. — Что является очень важным качеством для будущей Императрицы! — Да, помню-помню, как волки собрались всей стаей и спросили меня: «Куда поступать будешь? В политех или в ин. яз?». Вопрос застал меня врасплох. Вожак стаи, Акелла, сказал, что я — гуманитарий, так что политех отменяется! А вот в ин. яз слишком дорого! А потом они повыли на луну, и решили, что лучше в медицинский! На санитара — леса! — зевнула я, гаденько улыбаясь.

— Потом(, ее подобрал добрый дровосек и удочерил ее! — продолжил бородатый, утирая скупую слезу.

— Помню-помню, как лес валила! — вставила я, откидываясь на спинку. — Я еще помню, как мы всей семьей песенки пели: «Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла! Гоп-стоп! Ты кошелечек отдала!». У меня еще татуировка есть!

— Но добрый дровосек скоро скончался, — горестно закивал толстяк, прищуриваясь в мою сторону.

— Еще бы! Рудники — не лес! Я ему говорила, мол, не надо бежать, а он мне: «Прорвемся!», — согласилась я, украдкой щипая себя. В этот момент противный звон будильника казался мне райской музыкой, а ненавистная работа, эксплуатирующая меня и в хвост и в гриву — курортом!

— Но мы за ней наблюдали! — вдруг заметил бородач. — Все это время мы внимательно следили за ней!

— Так это вас я в кустах видела? Ай-я-яй! — всплеснула руками я, кусая губы. — Помню, помню! Куда ни плюнь — вы утираетесь!

— Потом ее отдали в семью сапожника! — продолжил сказку толстяк, сердито глядя на меня. — Он был добр к ней!

— Ага, когда напьется! — согласился я. — Там я научилась отшивать настырных мужиков

— Что-что? — переспросил Император, а ему принесли нечто похожее на патефонный усилитель.

— Вышивать! — ласково заметил толстяк, награждая меня нехорошим взглядом. — Там она научилась вышивать! Из пустырных цветков! Узор у нее такой любимый! У нашей принцессы очень много талантов! О! Как она шьет!

— Уголовные дела! — я подперла руку кулачком, умоляя чертов будильник поскорее поднимать меня на работу. — За незаконный принцессооборот!

— И готовить она умеет! — закивал лысый.

— Все, кто пробовали — не жаловались! Еще бы! Лежат себе тихо под мраморными плитами! — улыбнулась я, не желая замуж.