Помоги проекту - поделись книгой:
В ней сошлось всё — и личная симпатия, и выгода, и надежда на внимание к этому союзу отца. Вряд ли он стал бы игнорировать одно из знатнейших семейств Элидианы.
После такого убедительного свидетельства склонности девушки Жерар просил у её отца руки Эвелины и получил ответ, который счёл положительным. Сейчас бы он усомнился в этом, но тогда ему казалось, что всё хорошо и свадьбе быть рао или поздно.
Граф Энтор ничего не имеет против брака дочери со столь перспективным молодым человеком, но не кажется ли ему, что она ещё слишком молода? Всего шестнадцать. Что? Семнадцать будет через неделю? Ах, это такие пустяки! Всё равно девочка ещё не доросла до взрослых отношений. Брак она воспринимает как игру. Пусть юноша пару лет поухаживает, поездит в дом на правах жениха, и вот тогда…
О том, что юноше лет уже порядочно, никто не упоминал. Маг молод настолько, насколько позволяет себе быть молодым.
Жерар подумал, что граф ждёт, когда его будущий зять займёт достойное положение. Действительно, пара лет — и он станет начальником столичного отделения Коллегии магов, а это уровень, выше которого любой маг сможет подняться только в весьма зрелом возрасте.
Все в столице знали, что это вопрос времени, так что карьера младшего сына герцога Хелиера обещала быть впечатляющей.
Руководитель Коллегии магов собирался на покой как раз через два года, по традиции начальник столичного отделения должен был занять его место, таким образом в столице образовывалась очень заманчивая вакансия. Все уже точно знали, кто её займёт, и даже не интриговали. Мало того, что Жерар был достоин, он к тому же сын герцога, родственника самого короля. Как с таким бороться? Да и зачем?
В то время у молодого мага сомнений не было.
Сейчас Жерар подозревал, что хитрый лис Энтор что-то знал и именно поэтому не стал спешить с оглашением помолвки.
Всё рухнуло в одночасье.
Жерар сидел в своём кабинете и заканчивал писать обвинительное заключение по одному из дел, когда за ним пришли. От неожиданности он не смог и не успел ничего предпринять. Потом он сообразил, что так лучше: его не в чем обвинить, он не оказывал сопротивления. Но тогда… В его святая святых влетели четверо неизвестных в форме простой полиции. Это потом он разглядел, что они из особого подразделения, занимающегося преступлениями против государства.
Антимагические наручники защёлкнулись на том, кто сам их частенько защёлкивал на других. Оказалось, это ужасно. Он как будто ослеп и оглох, сердце стало биться с трудом, дыхание прерывалось. Всю сущность сковал безусловный, непреодолимый страх.
Среди пришедших по его душу был незнакомый маг Коллегии: он наложил печать молчания и в таком виде ничего не понимающего Жерара препроводили в антимагическую камеру. Далеко идти не пришлось, заперли в подвале той же Коллегии. Наручники сняли, но это мало что дало, разве что дышать стало легче. Зато страх усилился.
Ему ничего не сказали, не предъявили никаких обвинений. Заперли и ушли. Это могло значить что угодно, начиная от простой ошибки и заканчивая обвинением в государственной измене. Причём одно не исключало другое.
Вспомнив недавно прочитанный роман, Жерар сразу начал отмечать дни заключения чёрточками на деревянных нарах. В подвале без окон он определял время по смене тюремщиков, приносивших еду. Сначала это казалось какой-то дурацкой игрой, но уже на третий день он оценил стратегию, вычитанную в дурацкой книжонке, как в высшей степени полезную.
Подсчёт визитов тюремщиков, ковыряние ногтем старой краски, нанесение еле заметных чёрточек, означающих дни, давало хоть какую-то опору, связывало прошедшее с будущим и не позволяло потеряться во времени, впасть ни в безумие, ни в родственную ему апатию. Ему было наплевать на то, что кормили его скверной, подгорелой кашей и поили простой водой. Неизвестность мучила больше, чем голод и даже сильнее, чем отсутствие магии.
Почему его схватили? В чём обвиняют? Ответа на эти вопросы не было. Мало того, на допрос его так ни разу и не вызвали, никаких обвинений не предъявили, хотя по закону полагалось это сделать.
Только в одном случае его могли схватить просто так и держать, сколько пожелается: если король лично распорядился это сделать. Но по какой причине? Он всегда верно служил своему монарху.
Жерар просидел в этой камере две декады. То, что бедняга не сошёл с ума от неизвестности, можно было село считать его личной заслугой: он приложил к этому все свои силы. Так что, когда на утро двадцать первого дня заключения за ним пришли, он был готов вступить в бой за свою свободу и доброе имя.
Но сражаться не пришлось.
Его привели на второй этаж, в хорошо ему знакомый кабинет, который он рассчитывал вскорости занять, и оставили наедине с родным начальником, который тут же приложил палец к губам, призывая к молчанию. А затем, когда двери за стражниками закрылись, опустил на кабинет полог тишины и расстегнул на растерянном подчинённом антимагические наручники.
Первые его слова были:
— Я знаю, что ты ни в чём не виноват.
— Но почему?… - воскликнул было Жерар, и тут же замолк.
Его начальник жестом показал: садись и слушай.
А потом рассказал просто ужасные вещи.
Оказывается, его отец и братья замыслили ни много, ни мало государственный переворот. У короля не было наследников мужского пола и об этом все отлично знали. Со времён короля Диона этот вопрос решался просто: королём становился старший сын старшей дочери. До его совершеннолетия правила принцесса-наследница, а чаще регентом становился её супруг, по совместительству отец юного короля. Герцог Хелиер очень рассчитывал на то, что этим супругом и регентом станет его старший сын Гийом.
Но прекрасная принцесса Камилла не захотела выходить за троюродного братца. Почему-то она питала к нему неприязнь. Из всех предложенных кандидатур девушка выбрала в мужья сальвинского принца Зенона. Понять её выбор мог не каждый: принц Зенон отличался не выдающейся красотой, хотя, как все сальвинские принцы, внешность имел привлекательную, не воинскими достижениями, а глубокими познаниями в области теоретической магии. Проще сказать, он был серьёзным учёным, увлечённым своей наукой. Власть его не интересовала, а вот возможности элидианского университета — очень даже.
— Видимо, её высочество решила, что будет править сама, - вздохнув, изложил свои соображения начальник, - при таком муже это вполне достижимо. Дать ему волю, так он из архивов и лабораторий носа не покажет. И уж точно не будет вмешиваться в государственные дела. В отличие от твоего брата, который спит и видит себя на троне.
Жерар обругал сам себя. Вот ведь! Проклятая политика, с которой он никогда не желал иметь ничего общего. Он даже не подозревал, что братец Гийом претендует на роль мужа принцессы и что она выбрала другого. Слышал краем уха что-то такое, но оно никаким боком не относилось к раскрытию магических преступлений, поэтому его не интересовало.
Но не зря говорят: если ты не интересуешься политикой, рано или поздно политика заинтересуется тобой.
Начальник продолжал излагать события.
Когда Гийом получил отказ на своё сватовство, это сильно задело его отца, герцога Хелиера. Настолько сильно, что он начал интриговать, пытаясь сорвать женитьбу принца Зенона. Если бы удалось вывести из игры сальвинца, будущий герцог Хелиер становился наиболее вероятным кандидатом. По крайней мере ему так казалось. Он и представить себе не мог, что принцесса Камилла ни за что не свяжет свою жизнь с тем, кого знала с детства.
В любом случае план герцога был обречён на неудачу. Всё зло заключалось в том, что он пошёл дальше, чем это было разумно и безопасно. Если бы он ограничился интригами, то сейчас его младший сын не терялся бы в догадках, чем провинился перед королём, а сидел бы на своём рабочем месте и ревностно трудился на благо государства.
Но, подстрекаемый Гийомом, герцог попытался помешать принцу Зенону прибыть на собственную свадьбу. Самым простым способом: отправил наёмников, чтобы они заставили жениха повернуть обратно, а если не получится, то убили.
По сальвинской традиции жених не должен был пользоваться порталами, наоборот, требовалось показать себя и свой кортеж всем в тех землях, через которые доведётся проехать. Этим он давал множество возможностей для покушений. Неудивительно, что с того момента, как Зенон пересёк границу родной Сальвинии, на него как из ведра посыпались всевозможные несчастные случаи.
Будь он глупым или суеверным, повернул бы назад. Но Зенон не был тем, кем его желал себе представлять Гийом. Тот, кто его знал, никогда не назвал бы принца ни слабаком, ни дурачком не от мира сего. Он являлся настоящим учёным: тем, кто ищет истину. Обрушившаяся на него лавина неприятностей заставила его не испугаться, а задуматься. Поразмыслив и сличив факты, он послал сообщение будущему тестю: некто желает сорвать свадьбу во что бы то ни стало. Скорее всего, кто-то из отвергнутых женихов принцессы.
Зенон правильно определил, к кому обращаться.
Его величество всегда отличался крутым нравом и не любил размазывать кашу по блюдечку. Он тут же отправил особо доверенных агентов изучить ситуацию. Очень скоро, Зенон ещё не успел проехать Лиатин, агенты дали ответ: кортежу жениха вредят люди, нанятые герцогом Хелиером. После чего за посланцами, за самим герцогом и за его семьёй было установлено строжайшее наблюдение, каждый шаг становился известен королю практически в тот момент, когда совершался.
Принц Зенон со своим кортежем ехал уже по Гремону и приближался к границе Элидианы, когда Хелиеру надоело его пугать и он решился отдать приказ об убийстве. На этом всё и завершилось. Нанятых им убийц взяли, что называется, с поличным.
Они не стали упрямиться и дожидаться пыток, выдали своего нанимателя с головой. Когда же схваченный герцог стал возмущаться произволом и утверждать, что этих людей впервые видит, ему предъявили записи следящих кристаллов, которые уже давно тайно разместили во всех резиденциях Хелиеров.
Под грузом неопровержимых доказательств старый герцог сломался. Он признался во всём и попытался взять всю вину на себя. Но имевшиеся в распоряжении королевских следователей данные доказывали, что в заговоре участвовали оба его старших сына и один из зятьёв, который как раз и нашёл исполнителей.
— Что с ними? - упавшим голосом спросил Жерар.
— Казнены, - односложно отозвался его начальник, - с Хелиерами покончено, мой мальчик. Герцогство будет разделено на две части и каждая получит новое имя чтобы даже памяти не осталось. Вся собственность герцога конфискована. Твои сёстры со своими семьями отправлены в ссылку в отдалённые имения, на столичное имущество их мужей наложен арест.. Король приказал, чтобы даже духу семьи Хелиер не осталось в столице.
— Меня тоже сошлют.
Это был не вопрос, а утверждение, но начальник не спешил сказать «да».
— Милый мой, - заговорил он после довольно длительной паузы, - мы с тобой отлично знаем: ты в играх своей родни не только не участвовал, но даже не подозревал ни о чём таком. Королю это тоже известно. Иначе тебя бы уже не числили в живых. Но решение принято: никого из семьи Хелиер в Элидиане быть не должно. Ты прекрасно осведомлен: я хотел, чтобы ты стал моим преемником. К сожалению, это невозможно. Я не вправе оставить тебя в столице.
Твоя собственность, полученная через отца, арестована, точно так же, как и у твоих родных. Ты больше не можешь пользоваться собственным именем. С другой стороны, ты не провинился перед короной, совесть твоя чиста, как и послужной список. Так что решено перевести тебя в провинцию с повышением. Графство Ворсель, слыхал?
Жерар промолчал. Зачем признаваться, что это название ничего ему не говорит?
А начальник принял молчание за согласие и продолжал:
— Там где-то находятся городской дом и имение дяди твоей матери по другой линии. Он завещал всё единственному сыну своей единственной же племянницы, то есть тебе.
Жерар вскинул на начальство удивлённый взгляд. Но отродясь ни о чём такой не слышал. Какое такое имение? Что за дом?
— Да-да, - подтвердил собеседник, - именно. Это случилось совсем недавно, полгода не прошло. Твой отец принял наследство вместо тебя и ещё не успел сделать никаких шагов по вводу тебя во владение. Теперь ты отправишься в Ворсель, примешь там департамент расследований и вступишь во владение своим наследством, благо оно получено не через Хелиеров. Король подписал назначение тебя исполняющим обязанности начальника департаментов полиции и магического сыска.
Жерар был в шоке. Как? Всё сразу? Полицию тоже на него собираются навесить? Это же совсем не его профиль, что он понимает в кражах или разбойных нападениях? Но раз король подписал назначение, обратного хода нет.
Начальник, увидев, что подчинённый кротко принимает изменения своей жизни, продолжил:
— Ничего, справишься. Ворсель — не столица, преступления там простые, справишься. Так пожелал король. Фамилию тебе тоже решено поменять. Мы с придворным архивариусом долго думали, изучали родословные. Вот что у нас получилось. Твой двоюродный дедушка со стороны матери Эстервик умер, не оставив наследника, а ты — единственный потомок мужского пола его сестры. Так что будешь Эстервиком.
После всего это казалось уже не важным. Эстервик так Эстервик. Хорошо, что имя собственное оставили, не велели именоваться каким-нибудь Пьером или Жаном. Жизнь всё равно кончена. Кстати, а почему посылают не начальником департамента, а исполняющим обязанности?
Этот вопрос показался ему безобидным и он его задал.
Ответ оказался странным.
— Понимаешь, номинально там есть и начальник полиции, и начальник департамента магического сыска. Но они пропали примерно полгода назад. Как раз тогда когда умер твой родственник. До сих пор на их места никого подходящего не нашли. Когда я предложил королю этот выход, он даже обрадовался и сказал, что одной из твоих первоочередных задач будет их найти. Но возвращать их на прежние должности он не собирается, поэтому не волнуйся: как только ты их найдёшь живыми или мёртвыми, так сразу станешь не исполняющим обязанности, а настоящим начальником. Понял?
Чего ж тут непонятного? Вот только… Странно это: люди уже полгода как пропали, а искать их посылают лишь сейчас. А если бы не подвернулся такой случай, то и вовсе бы плюнули? Видно, это такая дыра, что никто не обеспокоился бы, если бы весь город совсем исчез. Кстати, где этот самый Ворсель? На севере или на юге? Хоть на карте посмотреть, а о география родной страны совсем из головы вон.
Жерар метался от отчаяния до совершенно естественного интереса к новому, незнакомому месту куда его посылали. Отказ был невозможен, значит, следовало привыкать к мысли, что он теперь на много лет будет отлучён от столичной жизни. Начальник сказал, что всё конфисковано, значит, и собственный дом, в котором он жил, тоже вместе со всем, что там находилось. Теперь и у него ни мебели, ни пристойной одежды, ни посуды, ни белья, ни книг, ни картин, ни экипажа, ни лошадей. Новомодную игрушку мобиль вместе с гаражом тоже конфисковали, а он только что его купил, чтобы катать Эвелину. Деньги… Деньги остались только на том счету, куда переводили его жалованье.
Придётся постараться в этом Ворселе, привести в порядок дом и поместье, чтобы Эвелина могла там жить, ни в чём не чувствуя недостатка. Сейчас он не может на ней жениться, но через два года король успокоится и снимет опалу, вот тогда…
Наивный! Он ещё не знал, что дом графа Энтора для него закрыт навсегда, а сама Эвелина уже официально помолвлена с неким гремонским маркизом и даже назначен день свадьбы.
На три дня, которые король дал на сборы, к нему приставили двоих стражников, которые должны были за ним следить денно и нощно. Они и следили, время от времени сообщая, что ему запрещено то или другое. Не позволили посетить конфискованный дом, чтобы забрать хотя бы носильные вещи, даже в гараж не пустили, несмотря на то, что мобиль он приобрёл на собственные доходы, не имевшие отношения к имуществу рода Хелиер.
Для удобства наблюдения его поселили в казённой квартире для командировочных, где он нашёл всё своё имущество сложенным в сундуки и упакованным для переезда. Жерар всё понял и был тронут. Это не король проявил милость, а начальник постарался для подчинённого, которого ему было безумно жалко.
Жерар даже не обрадовался своим вещам. Всё его существо рвалось объясниться с невестой, но этого ему не позволили тоже. Даже проехать мимо дома Энторов и посмотреть на окна не получилось. Письма писать, правда, не запретили, только проверяли каждый раз текст перед отправкой. Но что толку?
Его письма к Эвелине возвращались нераспечатанными, это мучило больше, чем потеря всего остального.
Один из стражников сжалился и сунул поднадзорному газету от прошлой декады. Видно, решил, что самое ужасное известие лучше полной неизвестности. На второй странице в столбце частных объявлений располагалось сообщение о помолвки графской дочери Эвелины Энтор и гремонского маркиза Дитриха фар Зимгиля.
Дитриха Жерар знал. Богатый вельможа, уже не юный и ещё далеко не старый, он исполнял обязанности гремонского посла при дворе его величества и вскоре должен был возвратиться на родину, чтобы занять там пост министра иностранных дел. Ему никто не стал ставить условий и уверять, что Эвелина слишком юна для брака. В объявлении, заключённом в изящную виньетку, сообщалось, что церемония бракосочетания состоится через четыре декады в главном столичном храме Доброй Матери.
Ниже располагалась картинка с изображением счастливых жениха и невесты. Прелестная Эвелина улыбалась и смотрела на Дитриха так нежно, как никогда не смотрела на него самого. Видимо, перспектива стать гремонской маркизой грела её больше, чем чувство будущего начальника столичной Коллегии.
С этого момента Жерар перестал метаться. Принял свою судьбу и в назначенный день кротко позволил впихнуть себя в портал на Этан. Оттуда он должен был добираться в соседний Этин водным путём, а уж из Этина в Ворсель шла сухопутная дорога по берегу реки.
Ему, уроженцу знойного юга, предстояло надолго поселиться на самом севере Элидианы, в отрогах Драконьих гор.
Глава 3. Ноэль и её кошка
***
Пока Жерар Эстервик заседал со своими помощниками в главном зале придорожного трактира, в уютном доме, в который рыжая ведьма превратила старую башню мага, происходил очень странный диалог. Ведьма разговаривала со своей только что вернувшейся кошкой. Женщина только что не орала, кошка же мыла хвост и время от времени кидала на хозяйку взгляд, полный презрения профессора к тупому ученику.
Но, судя по репликам Нувеллины, беседа между ними велась полноценная и кошка давала ответы на вопросы. Другое дело, устраивали ли они ведьму?
— Батильда, он совсем ушёл?
…
— Нет? Сидит в трактире? Демоны! А ты куда смотрела?
…
— Почему он вообще сюда попал? Как вышло, что он оказался не снова у тракта, а на нашем дворе?
…
— Какое тебе было дано задание, помнишь?
…
— А почему не выполнила? И не надо приплетать сюда лешего, спрашиваю я с тебя. Зачем пустила?
…
— Право? По-твоему, он имел право? С какой такой радости?…
…
— Альбер был его дядей со стороны матери? С чего ты взяла? И почему я ничего об этом не знаю, если это правда?
Кошке надоело отвечать, она спрыгнула с лежанки, на которой охорашивалась, и, гордо задрав хвост, выскочила в окно. Ведьма в сердцах швырнула в угол половник.
— Вот так всегда! Ни на кого нельзя положиться!
Зря она отвлеклась. Варево на плите забурлило и вспенилось. Пришлось снимать чугунок с огня, подбирать половник и продолжать приготовление зелья с того места, на котором оно прекратилось. Хорошо ещё, что не какое-то особенное, где рецептуру следует выдерживать в мельчайших деталях, а обычное средство от простуды. Но всё равно: не стоит давать мимолётным эмоциям власть над собой
Откуда он взялся, этот Альберов племянник? Приехал вступать в наследство? Так поздно уже, больше года прошло с тех пор, как его дядя умер. Хороший был человек, мир его праху, хоть и зануда ужасный. Видно, из-за своего нудного характера так и остался один. Даже в последний путь его провожали двое старых, преданных слуг да она сама, та, кого он пригрел ради её ведьминского дара. Нотариус опоздал, а из богатых и знатных родственников никто так и не приехал даже на могилку полюбоваться.
Ноэль грешным делом думала, что родных, которых Альбер поминал в своём завещании, не существует, и немного жалела, что ей досталась всего лишь башня мага с прилегающими участками под огород. Поместье было куда как обширным, пусть и заброшенным. Приложить к нему руки и немного денег — расцветёт так, что не узнаешь! Альберу было не до того, его сводила в могилу страшная, неизлечимая болезнь, Ноэль сумела только продлить его дни и избавить от боли, но не исцелить. Больше пяти лет тянула, хотя во всех учебниках значилось, что три — это предел. Но Альбер этого не знал, надеялся на большее. Наверное, именно поэтому ей и не досталась главная часть наследства.
Ну и ладно! Денег у неё всё равно отродясь не водилось а башня мага давала убежище и средства на жизнь. Пять окрестных деревень и одно большое село только что не молились на свою ведьму. Правда, располагались они в соседнем графстве, на границе с которым находилось поместье.
Ещё при жизни Альбера Ноэль свела всё общение с Ворселем к нулю: запутала тропу, чтобы к ним никто оттуда не совался. Только жизненная необходимость позволяла преодолеть защиту. Слишком живы были в ней воспоминания о том, как беззастенчиво использовали её власти и жители Ворселя. Владельцу же поместья она была слишком важна, чтобы спорить, а в главный город графства он не ездил уже много лет, рассорившись с тамошним градоправителем и его присными.
Зато от соседей из чужого графства ни она сама, ни хозяин усадьбы гадостей не ждали, поэтому дорожки, ведущие в их деревни, оставались проходимыми в любую непогоду. Вдруг кому-нибудь потребуется помощь? За покупками ездили туда же на ярмарку, благо в большом селе она была постоянной.
После смерти благодетеля Ноэль жила практически в своё удовольствие. Никто не мог ей указывать, никто не мог помыкать. А то, что всё приходилось делать самой, она за недостаток не считала. Трудно ли подоить козу и корову и выгнать их на пастбище? Ухаживать за огородом? Приготовить еду? Помыть посуду? Убрать в доме и натопить печь? Да ерунда это всё, если не на дядю корячишься, а для себя делаешь.
Поделиться книгой: