Мужчина из темных фантазий

Светлана Суббота

Мужчина из темных фантазий

Глава 1. Однажды тихим вечером…

Барбара оперлась ладонью о барную стойку, склонилась, прикрывая меня собой от любопытных взглядов, и зашептала, яростно кривя щедро напомаженные губы.

— Даже не думай из-за этого придурка расстраиваться! Если ему нужна девочка только для секса, пусть такую, с ограниченным функционалом, и ищет. А тебе нужен парень другого масштаба, не эта мелочь ушлепочная, а грандиозный чувак с глобальными ожиданиями и предложениями! Поняла? Глобальными! Вот такого и встретишь, просто не сейчас. Правильно, что не оглядываешься, не надо. Просто посиди и подожди меня. Найду свою сумочку и пошлепаем, подруга, домой, кино посмотрим, поболтаем о девчачьем. И никаких драм! Ты меня слышишь, Эмили?

Мы с Барбарой были соседками по комнате в общежитии и успели крепко подружиться, несмотря на разницу характера и опыта. Хоть она внешне и выглядела легкомысленно, но любила резать правду в глаза.

Я заторможенно кивнула головой, все еще пытаясь переварить, осознать происходящее. Со мной только что расстался лучший парень в мире, девичья мечта, красавчик Пэйтон Гордон.

Целую неделю, с тех пор как мы начали встречаться, я летала от счастья. О да! Старшекурсник, глава университетской футбольной команды, ведущий спортивной колонки факультетской газеты и при этом круглый отличник. Да-да, я получила волшебный куш всего на второй неделе учебы, причем не сделала ничего особенного, просто заглянула с Барбарой на новенький стадион рядом с кампусом. Пэй подошел сам, отвешивал комплименты, улыбался, неотрывно глядя на меня…

Через десять минут он коснулся моей руки, и сердце забилось от восторга. Вечером того же дня нежно, едва коснувшись, Пэй поцеловал меня в губы и торжественно предложил стать его девушкой. Я улыбалась как сумасшедшая и кивала, не в силах сказать ни слова от счастья. Влюбленность обрушилась на меня, как цунами, сметая с пути сомнения, захватывая в плен разум и волю. Я просыпалась с именем Пэйтона на губах и засыпала, представляя в мыслях его и только его.

На лекциях я мечтала и строчила сообщения, украшенные сердечками и улыбками. Вечерами мы с Пэйтоном гуляли по университетскому городку, танцевали в клубах и до распухших губ целовались во всех укромных и не очень укромных уголках кампуса. Все эти дни я чувствовала себя настоящей принцессой, хотя была всего лишь провинциальной девчонкой, приехавшей из заштатного лесного городка и видевшей в своей жизни только грубых молчаливых парней с лесопилки да служащих из охотничьего контроля.

Мой восторг от внимания популярного парня был предсказуем, да и сам Гордон не просто изображал интерес, а был по-настоящему увлечен. Даже сейчас, тупо уставившись в полированную поверхность стойки, почему-то я была уверена, что действительно ему нравлюсь.

Да только весьма своеобразно.

Пять минут назад Пэйтон Гордон сказал, что, если я не соглашусь на секс, нам не стоит больше общаться.

— Я закручивал шуры-муры с нормальной девчонкой, а не динамщицей, — сообщил Пэй, расстроенно покачав головой. После танца он пытался уговорить меня отправиться в его комнату, а я стеснительно отказала. — Эмили, детка, я здоровый парень с нормальными потребностями, и у меня нет времени на старомодные глупости, бесконечные свидания и ухаживания. Через пару дней я уеду на сборы по крутой программе. Прости, но или ты решаешься на секс прямо сейчас, или нам придется расстаться.

Так мне прямым текстом сообщили о последнем шансе лечь под парня своей мечты. Хотелось ущипнуть себя за руку, удостовериться, что я не смотрю кошмарный сон. В носу защипало — какое забытое чувство… Надо же, я не плакала с пяти лет, со времени смерти родителей. И точно не из-за тебя, Пэйтон Гордон, начну рыдать снова. Сжав зубы, я молчала, представив огромный ключ, на который я закрываю дверь в свое сердце. «Никому не давай ранить себя, Эми. Отстреливайся до последнего патрона, а потом бей прикладом,» — говорил мой дед. А он глупости не скажет.

Ничего против секса не имею, но решиться на него, только чтобы остановить бросающего меня парня? Я еще не сошла с ума.

Ко времени прихода Барбары в клуб я уже сидела одна и смотрела, как обиженный Пэй клеит девчонок на танцполе. Ему почему-то не понравилось пешее путешествие, куда я его прямым текстом отправила, хотя оно было весьма экзотическим и полным всех тех интимных впечатлений, которых он жаждал.

Музыка грянула с новой силой, я вздохнула и поманила бармена, чтобы заплатить за так и не допитый коктейль.

— Сдачи не надо, спасибо. Нет, орешков тоже. Дождусь подругу и уйду, на сегодня мне праздника достаточно.

Бармен почему-то не спешил считать деньги, вздыхал и поглядывал мне за спину. Вел он себя странно, скорее всего услышал часть разговора и решил посочувствовать как мог. Да только мне хотелось быстрее сбежать, а не вести задушевных разговоров с первым встречным, в нескольких метрах от задорно танцующего бывшего.

Я подняла бровь и постучала по столешнице кредиткой. Парень смутился и быстро провел оплату.

— Слушай, понимаю, что не вовремя, но твоя подруга, похоже, не подойдет.

О чем это он?

Резко развернувшись, я с трудом нашла взглядом Барб… Удаляющуюся в сторону выхода вместе с каким-то парнем. Кавалер почти уткнулся носом ей в ухо и прижимал к себе, по-хозяйски поглаживая Барб ниже спины. Было видно, как длинные пальцы вжимаются в тонкую красную ткань, задирая подол все выше

Несмотря на излишнюю худобу, в парне чувствовалась скрытая сила. В ленивом скольжении руки, в повороте головы. Эдакий харизматичный гот, темноволосый и брутальный. Только щеки в крупных прыщах и развязность движений несколько портили картину.

Не пойму, когда Барбара успела его подхватить? Всего пару минут назад она хотела уйти со мной из клуба, а сейчас даже не поворачивает голову в мою сторону. Незнакомец тянет ее к выходу, задрал платье так, что студенты за ближайшими столиками головы посворачивали, а обычно умеющая за себя постоять подруга идет следом, восторженно приоткрыв рот и глупо улыбаясь.

— Не поняла, — пробормотала я.

Ладно, не будем принимать во внимание пренебрежение гламурной Барб к мрачной готике. Мало ли что бывает в жизни. Раньше не нравились такие парни, а встретила нужного и оп — внезапно ее пронзило стрелой Амура.

Но в руках подруги не было сумочки, за которой она, собственно, и пошла. Барб и без своего драгоценного хранилища многочисленных девчачьих ценностей? Без розового телефона?

Парочка дошла до дверей, парень небрежно подтолкнул Барб, чтобы она вышла первой и, обернувшись, махнул рукой, подзывая еще одного смахивающий на гота прыщавого худого экземпляра. Который тут же отлепился от стены и двинулся за ними следом.

Мое сердце тревожно и гулко стукнулось в грудину.

В жизни не поверю, что Барб согласится на тройничок. Она, конечно, не сверх-скромница, но все же, по сумме фактов, происходящее смахивало на помутнение рассудка.

Сама не понимая, правильно ли поступаю, я прощально махнула бармену и поспешила к выходу. Что я скажу Барбаре, когда нагоню? Привет, хотела посмотреть, что вы тут затеяли? Или. Подруга, ты точно хочешь оторваться с двумя незнакомцами из клуба?

— Эмили!

Проклятие! Пэйтон.

Я оказалась совсем рядом с танцполом, в шаге от бывшего, обнимающего в танце какую-то, хм… кажется, как и я, первокурсницу. Девушка растеряно моргала, не понимая, почему они остановились. Судя по тому, как рука парня небрежно поглаживала стройное бедро, проблем с быстрым согласием на близость у него точно не будет. Сердце болезненно кольнуло, и я отвернулась. Нет-нет, я сейчас не расплачусь. Черт его подери! Надо бежать за Барб!

— Малышка, я вот что подумал… Подойди на пару слов.

Голос Пэйтона звучал мягко, мурлыкающе. Так знакомо интимно, что я вздрогнула и невольно остановилась. Понял, что был не прав? Или надеется, что простушка Эмили одумалась?

Я поймала себя на том, что смотрю ему в глаза, любуясь их теплым светом. И… чуть не надавала себе по щекам. Что. Я. Творю???

Этот чувак крутит мной, как игрушкой — захотел выкинул, захотел подобрал, а я застыла как суслик перед змеей? Только что лапками в воздухе не салютую. Нельзя так быстро сдаваться. Если хочет меня заслужить, пусть поработает, докажет, что достоин.

Я смерила прищуренным взглядом ладонь Пэя, сминающую ткань девичьего платья. И его рука мгновенно поползла вверх. Хм. Неужели мое мнение еще что-то значит?

— Эмили, ты зря оборвала разговор и не дала мне высказаться. Может быть, попробуем сейчас сесть вместе и спокойно обсудить ситуацию?

Сердце трепыхнулось. Вдруг захотелось выдернуть Пэя из чужих объятий, прижаться к крепкому плечу щекой…

Над головой грянула новая мелодия, и я вздрогнула, сбрасывая гипноз вновь появившейся надежды. Не ответила ничего, просто развернулась и быстро, торопливо сбежала, по-другому и не назвать.

Так и выскочила на улицу, чуть не выбивав плечом дверь. Барбара, извини, что задержалась на минуту, но ты вряд ли успела далеко уйти.

Хм… Барбара?!

На улице курили и болтали несколько человек. Красного платья Барбары не было видно ни на стоянке машин, ни на дороге к кампусам. Куда? Куда можно было исчезнуть за пару минут? Не сквозь землю же они провалились?

На мои вопросы курильщики недоуменно пожимали плечами.

Тревога горчила на языке, я в ужасе прокручивала в голове картину, где подруга уходила. Она смеется, брюнет нагло тискает ее за попу, зовет приятеля. О, ее же опоили!

Пробежав до конца здания, полная дурных предчувствий, я заглянула за угол. Темно, ничего не видно. Только фонари, мигающие от перепадов электричества, да мусор, гонимый ветром по тротуару.

Вдруг послышался женский вскрик.

Сдавленный, тусклый, оборванный в самом начале.

Или стон?

Я оглянулась на группу у входа.

— Эй, вы слышали?

Оглянулся только один парень. Посмотрел на меня недоуменно, пожал плечами и снова вернулся к медитативному покачиванию. Даже если рядом с клубом начнут стрелять… такие люди не сразу среагируют.

Я всмотрелась в темноту и сделала шаг вперед. Надо идти, двигаться, узнать, что происходит.

В моем родном городишке работы практически не было и после школы пришлось два года маяться. То есть помогать дедушке в лесничестве, в основном следуя за ним хвостом и уговаривая отпустить меня учиться дальше. После потери дочери и зятя он категорически не хотел куда-либо меня отпускать, подозрительно относился к любым приезжим, была бы его воля — так и прожила я всю жизнь у кромки леса. Не знаю, как дедушка представлял мое будущее, но разбирать звериные следы я начала раньше, чем читать, а по банкам стреляла с малолетства.

И сейчас, даже не в голове, а где-то в центре грудины, глубоко, я ощутила знакомую тяжесть охотничьего предчувствия. Инстинкты просыпались, царапали острыми когтями.

Наклонив голову, почти на цыпочках я двинулась дальше. Желтоватый свет фонаря высветил ряд мусорных баков у черного входа.

Ох, ты ж! Откуда ни возьмись появилась серая кошка, подняла трубой взъерошенный хвост и промчалась прямо передо мной. Проклятье, я так скоро сама на помощь звать буду, от страха рухну прямо здесь с инфарктом.

Хорошо бы хоть чем-нибудь вооружиться для уверенности. Проходя мимо, я быстро заглянула в бак и поморщилась, представив, как эпично получится отмахиваться полиэтиленовым мешком с отходами.

Куски разбитой стеклянной столешницы? Не то… Пара колченогих стульев? Неплохо наши студенты гуляют, от души. Недолго поколебавшись, я подняла острый обломок от ножки стула. Жаль, какого-нибудь железного прута не попалось, но хоть что-то. Глупо, конечно, выгляжу с деревяшкой в руке, зато увереннее себя чувствую.

Еще пару шагов. Из-за дальнего бака послышался стон. Низкий, откровенно чувственный и довольный. Я чуть деревяшку не уронила. Серьезно? Заниматься любовью рядом с пусть и полупустыми, но все же мусорными баками? Недооценила я интерес Барб к приключениям. Стало так неудобно, что я чуть не повернула обратно.

Ладно, раз уж пришла, проверю, вдруг это насильник от удовольствия выстанывает.

Мучимая смесью раздражения и удивления, я шагнула дальше и обнаружила подругу, прислонившуюся спиной к клубной стене. Она стояла, закрыв глаза, дорогое красное платье было надорвано на плече, одна из лямок выглядела срезанной, открывая загорелое плечо, сияющее под фонарным светом.

Тонкие девичьи руки удерживали молодые люди, стоящие с двух сторон. Они, склонившись темными шевелюрами, увлеченно целовали кисти подруги.

Вроде бы все нормально, и я уже стыдливо попятилась назад, но неожиданно один из кавалеров издал неприятный, какой-то «мокрый» чмокающий звук.

— Эй, Барб, все хорошо? — услышала я свой громкий голос. И почувствовала, как от стыда стали горячими щеки. Боже мой, что я творю?

Девушка вздрогнула, но глаз так и не открыла, продолжая блаженно улыбаться. Зато резко, словно пробудившись, дернулись парни. Одним движением, совершенно синхронно, они подняли головы. Мой разум зафиксировал странные красные потеки вокруг их ртов и… жуткие лоскутные раны на руках Барбары.

Быть такого не может! Кто это? Наркоманы? Вампиры?! Или придурки, возомнившие себя кровососами?

Один из них бросается ко мне.

И я слышу громкий вопль. Кажется, кричу я. Нет, точно ору я. Истошно. Считается, что самый сильный крик издают, когда голосят «как резанные», но поверьте, ПОДОЗРЕВАЮЩИЕ о скором разрезании вопят еще отчаянней, теперь я стопроцентно знаю.

Парень двигается с какой-то фантастической, ненормальной скоростью. Только что он стоял у стены, а в следующую секунду бьет меня кулаком в грудь, обрывая крик. Я так и не успеваю взмахнуть деревяшкой, лишь начинаю падать назад, молча, не в силах глотнуть даже крох воздуха, сгустившегося в плотную кашу.

От земли, ударившей в спину, и темного неба над головой начинает кружиться голова.

— Тише, тише, красавица, — говорит он мне своим жутким красным ртом. Нависает, усаживаясь прямо мне на ноги и скалясь. — Какая хорошая девочка. Пришла за подругой — это правильно. Ты же рада нас видеть? Улыбнись, я тебе нравлюсь!

Его уверенность поражает. Гипнотизер? Но нет, он мне категорически не нравится. По шкале симпатий от нуля до ста — твердая минус тысяча в обратную сторону от «нравится».

В его широко распахнутых глазах наркомански плавает огромный зрачок, а во рту блестят острыми иглами белоснежные клыки. Они вымазаны красным, как и улыбающийся от уха до уха рот.

Я понимаю, что на губах у парня кровь, кровь моей подруги, но ни слова сказать не могу, только пытаюсь вытолкнуть застрявший пробкой воздух.

— Сейчас ты получишь лучший поцелуй своей жизни. В шейку, — сообщает мне монстр и медленно наклоняется, смакуя каждый рывок моего дергающегося тела.

Хочется влупить ему свинцовой пулей между бровей, но хорошие городские девочки не носят оружия, и все что мне остается, это только крепче сжать царапающую ладони деревяшку.

— Такая нежная юная мордашка, — умильно шепчет он мне в лицо.

Секунда растягивается до бесконечности. Словно я попала внутрь фильма с замедленным действием. Вокруг все нереально, просто не может такое происходить по-настоящему, не со мной.

Монстр вдруг хмурится и отстраняется, к чему-то прислушиваясь, оставляя на моей шее каменную ладонь. Начинает оглядываться, я с трудом вижу смазанное начало движения, он опять становится нечеловечески быстр, но это его не спасает.

Чье-то рычание. Звук выстрела. Напавший на меня урод дергается, а его плечо… заливает странной, ярко-зеленой жидкостью.

Но я не смотрю по сторонам, не радуюсь, что кто-то пришел мне на помощь. По мнению моего охотничьего инстинкта, вампир слишком молниеносен, чтобы размышлять и рисковать. Поэтому я бью.

Что есть силы бью острым сколом ножки стула прямо в грудь. По центру, как показывают в фильмах. Не знаю, правильно я делаю, однако рука идет сама. Удар!

— Останови девчонку! Она его депортирует!

Кашель. Меня разрывает кашель от вновь появившейся возможности дышать. Да! Я сделала это. Мир перестает расплываться, картинка неожиданно становится идеально четкой, фокусируясь на лице напавшего урода, что сейчас навис прямо надо мной.

Лицо становится изумленным.

Потом искажается. Гот пытается что-то сказать, но только дергается и начинает… превращаться… в дым. Истлевает на глазах. Полностью.

Я слышу, как где-то совсем рядом визжит от страха Барбара. Поворачиваю голову и наблюдаю, как второй брюнет вгоняет себе в грудь что-то наподобие кинжала и тоже начинает исчезать со странным эффектом клубящегося тумана. Ох, одного ударила я, а этот что… самоубийца?

Все ближе стучат чьи-то ботинки, надеюсь, это подмога, потому что я все еще кашляю и мало на что пригодна. Еще пара долгих секунд и рядом со мной останавливаются двое мужчин, по одному с каждой стороны.

Это плохая ассоциация с напавшими на Барб монстрами, те тоже стояли по бокам, якобы лобызая руки. Я шиплю, крепче сжимая уже выручившую меня сегодня деревяшку, и пытаюсь выглядеть опасно.

Насколько может опасно выглядеть девушка, валяющаяся истерзанной тряпкой, с задранным платьем, багровым от напряжения лицом и поломанной ножкой стула в руке?

— Оба ушли? — спрашивает один из прибывших, кряжистый, неброско одетый мужчина с коротким военным ежиком и неожиданно по-гусарски закрученными усами. Вопрос он задает не мне, а своему спутнику, высокому плечистому блондину в льняном костюме.

— Оба, — тот присаживается на корточки и с холодным интересом наблюдает, как я дергаю за подол платья, пытаясь прикрыть слишком оголившиеся бедра. — Эта прелестница лихо депортировала первого. А второй ушел своим ходом, как только понял, что мы близко. Смотри, ее даже не укусили.

Мне не понравились его слова, а еще больше — слишком ровные брови вразлет, излишне чеканное равнодушное лицо. Сейчас мне все «красавчики» типа Пэя кажутся подозрительными, а мужчина, который ко всему прочему еще и спокойно воспринимает превращение живого человека в дым, вызывает желание отползти и покрепче ухватиться за волшебную ножку стула. У Гарри Поттера — палочка, а у меня целая палка, чую, я точно чародейка.

— Позвольте… так я его… не убила?

Руки никто не подал, пришлось подниматься самой. Голос хрипит, но я уже могу говорить — это бесценно. Значит, если что — буду орать сиреной.

— Ты никого не убивала, — сообщил светловолосый. Его голос звучал поразительно низко, хищная хрипотца нисколько не соответствовала изящным чертам. В лицо он мне не смотрит, продолжая с прежним равнодушием изучать ландшафты моих поцарапанных коленей. "Да-да, именно на них и надо искать улики!" — хочется крикнуть мне.