— Так… на один раз. — Признался, с интересом оглядывая ее ладную фигурку, обтянутую коротким белым платьем.
— Или на два, — заржал Левицкий, упираясь локтями в поручни.
— Может быть. — Усмехнулся, заметив, как Илья нехотя оторвался от изучения грунта, посмотрел на них и коротко махнул рукой в знак приветствия.
— А эта Карина ничего такая… — Хищно облизнулся Тим, почесывая скулу. — Пригласишь ее сегодня на тусу в честь празднования моей победы?
Его победы. Как же самонадеянно.
— Обойдешься. — Развернулся и пошел надевать остальное снаряжение. — Она на Илюху запала. Все по пятам за ним ходит уже почти год.
— Да ему же по хер, — задумчиво протянул Тим. — Он у тебя не «по мальчикам» случаем?
— Слушай, ты задрал, Тим. — Резко обернулся к нему. — Прикрой пасть, ладно? Никакой он не педик, понял? Уясни это себе уже хорошенько. — Подошел ближе и процедил сквозь зубы угрожающе: — Еще раз так скажешь…
— Все-все! — Левицкий испуганно поднял руки. — Ты чо, Кирюха, шуток не понимаешь? Спокойно, братан. Заведенный ты какой-то сегодня…
— Тим, сука, о чем угодно, только не о моем брате, слышишь?!
— О’кей! — Он указал пальцем куда-то через плечо. — А вот и твоя Ниночка. Гляди, даже свисток накрасила. — И уже шепотом. — Для тебя старалась.
— Вот же урод, — опустил руки и обернулся.
— Привет! — Радостно воскликнула Нина, с разбегу бросаясь мне на шею.
Высокая светловолосая девушка со слегка вздернутым носом. Стройная, с упругим прессом и накаченной задницей, с модной стрижкой, открывающей изящную шею. Красивая и удобная. А главное, никаких обязательств.
— Привет, девчонки, — приобнял ее и, случайно выронив перчатки, поморщился. Плохая примета. — Привет, Карина…
Худенькая шатенка, скромно прячущаяся за спиной подруги, улыбнулась и тут же покраснела.
— А меня ты, значит, по имени уже не приветствуешь? — Блондинка по-хозяйски вцепилась в ткань моей экипировки. Прижалась так близко, что защекотало в носу от сладости ее духов.
Нагнулся, поднял перчатки, сжал в руке.
— Нина, — сказал в лицо с подобающим придыханием, и на лице девушки тут же зажглась довольная улыбка. — Привет,
— Другое дело, — Орлова прижалась накрашенными губами к моим губам.
Женщины любят такие приемы — метят территорию. Меня это всегда раздражало.
— Осторожней, детка, скоро старт. — Мягко отстранился, улыбнулся ей, и, напустив виноватый вид, прошелся пальцами по своим губам, стирая красные следы, которые могли там остаться.
Проследовал в другой угол бокса, чтобы продолжить подготовку к гонке. Взял из сумки защиту для шеи, покрутил в руках.
— Карина, — Левицкий протянул смущенной девушке руку. — Помнишь меня? Я — Тимофей. Просто хороший парень, который собирается сделать сегодня всех в финальном заезде.
— Очень приятно, — даже не оборачиваясь, я по одному только голосу девушки понял, что она продолжала смущаться. — Карина.
— Далеко не уходи, — тоном знавшего дело охмурителя проворковал Тим, — совсем скоро мы сможем вместе выпить из Кубка, который я завоюю. Если ты не против, конечно.
— Я…
Ответить он ей не дал, развернулся, на прощание кивнув блондинке:
— Ниночка, — отвесил шутовской полупоклон и удалился.
— Клоун, — прорычал я сквозь зубы, надевая наколенники.
— Ты какой-то сегодня нервный, — промурлыкала Нина, подобравшись ближе.
Какой же она может быть назойливой…
— Главный старт сезона, — пояснил, стараясь нервничать меньше.
Но чем ближе приближались стрелки часов к двенадцати, тем сильнее сжимались мои внутренности в тревоге.
— Ты обязательно победишь. — Прошептала, но так и не дождалась ответа. — Ладно, пойдем мы… — Произнесла уже обиженно. — Места пока займем. Повыше…
— Угу.
Мне нравилось, что Орлова была легко отходчивой. Долго не дулась, когда ее отталкивали, быстро забывала былое и охотно шла на контакт. Вот и сейчас, списав все на мою нервозность перед стартом, взяла за руку подругу, махнула рукой и оправилась к зрителям.
— Не жалуешь ты ее. — Хмуро заметил Илья, появившись откуда-то со спины.
Как черт из табакерки, честное слово.
— Кого? Нинку? — Пытаясь унять сердцебиение, спросил я и посмотрел вслед удаляющимся к трибунам девичьим фигурам.
— Ее. — Подойдя к моему мотику, ответил брат.
— Сам же знаешь. — Пожал плечами. — Что там объяснять? Это ж Нинка.
Он только вздохнул и опустился на корточки рядом с Драконом.
Отличный байк, папа не пожалел для меня денег. На стандартной базе, настроенный специально под спортсмена. С новыми примочками сделавшими его даже излишне мощным, так, что механикам пришлось его поумерить, чтобы меня не выдергивало из поворотов. С другой коробкой, в которой я пользовался вовремя гонки только третьей и четвертой передачами. Со смещенными вниз и назад подножками — специально под мой рост.
— Настроил тебе подвеску. — Илья надавил на сидушку. — Задний амортизатор жестче — как раз под профиль трассы и тип грунта.
Мимо нашего бокса теперь уже в обратном направлении прошелся Псих. На этот раз не так вальяжно — старт близился, и он торопился покончить со снаряжением. Взглянул в нашу сторону мельком, специально сузив зрачки. Не на меня — на Илюху. Ухмыльнулся довольно и подмигнул. Брат выпрямился, тяжело задышал, но отвечать не стал. Сжал руки в кулаки.
— Илья, — я положил ладонь ему на плечо, привлекая внимание.
Сердце в груди забилось, как бешеное.
— М?
Черт. Черт. Черт.
— Ты должен меня спасти…
Его лицо нахмурилось.
— Что?
Момент истины.
— Выступишь за меня?
Не верю, что эти слова вырвались сейчас из-за меня. Не то, чтобы мы не проделывали этот номер раньше. Проделывали и много раз. На экзаменах и даже, бывало, с собственным отцом. Илюха выручал меня, наверное, миллион раз. Но теперь по его расширенным зрачкам я понимал, что подошел слишком близко к границам дозволенного.
— Подожди, ничего не говори. — Обхватил его плечи. — Смотри, никто ведь не знает, что ты уже восстановился после травмы. Никто не сможет отличить нас. Я же видел, ты вчера весь день здесь круги наматывал. Помоги, брат. В долгу не останусь. Обещаю.
— Спятил? — Тихо выдохнул он, опасливо оглядываясь по сторонам.
Илья
— Останешься, дядь Саш? — Кирилл быстро подозвал механика, который отходил взять себе кофе, и направил меня в сторону нашего фургона.
Буквально втолкнул внутрь, усадил на сидение и вытянул вперед руки, призывая к спокойствию. И зря. Я бы с удовольствием сейчас сказал все, что о нем думаю.
— Я совершенно серьезно. — Кирюха запустил обе пятерни себе в волосы и дернул так, что чуть не выдрал пару клочков.
— Иди на хер! — Я встал и направился к выходу. — Ты просто паникуешь. Успокойся.
— Стой, стой, стой! — Сложил ладони в молитвенный жест. — Послушай. Илюха — ты здесь лучший. Мы оба это знаем. —
И почему
Мужик должен идти до конца, мужик не может трусить перед самым финалом.
— Ты же просто обосрался… — Шокированный услышанным, оттолкнул его от себя. — Соберись, тряпка, и иди на старт! Соберись!
— Брат! — Он схватил меня за грудки. — Спаси меня. Это в последний раз, обещаю. Я не могу так облажаться! — Его трясло. — Серьезные люди на меня поставили. Понимаешь? Этот Псих… он же просто меня зароет. Это мой последний заезд, и я завязываю. Обещаю. Не могу же я уйти с позором? — Дернул, делая умоляющие глаза. — Прикрой мою задницу. Пожалуйста! — Опустил голову. — Ты же видишь, в каком я состоянии. Меня все еще потряхивает с вчера…
— Вот же придурок, — поразился, отдирая от себя его руки. — Думал, ты мужик. Только на показные покатушки перед бабами и способен. Твой Тим знает, что приедет последним, и все равно идет! Не стремно тебе?
— Но
Рассмеялся нервно.
— В этом весь ты. — Покачал головой, видя, как Кирилл весь съежился. — Любой ценой, лишь бы победить. Самому не противно потом будет? Вчера так красовался, аж задрочил мотоцикл на заездах, а сегодня вдруг зассал.
—
Остановился, бросил на него испепеляющий взгляд и сплюнул. Нельзя. Невозможно. Даже речи быть не может. Только не это и только не так!
— Ты чертов разгильдяй, — покачал головой, протянул руку и ухватил край его джерси. — Снимай! Чо вылупился? Снимай, говорю, быстрее!
— Спасибо! — Счастье, облегчение, ликование. — Спасибо!
— Неужели, ты так уверен, что я выиграю? — Выдохнул устало.
Ему очень не хотелось этого признавать, но это было единственным шансом не ударить в грязь лицом.
— Да, — пробормотал, стаскивая амуницию. — Если кто и сможет, то только ты.
Это было желанием Кирилла пойти в мотокросс. Мать только умерла, мы попали к отцу, которого не знали с самого рождения. Обеспеченный, вечно занятой, стремящийся всеми силами во власть — ему не было дела до двух мальчишек-подростков. «Решили записаться в секцию? Замечательно. Скажите, куда и сколько нужно оплатить»
Все, что угодно, лишь бы не видеть нас. Или видеть как можно реже.
Мотоциклы… Кирюха ими бредил. Просто сходил с ума. Овладеть стихией, подчинить ее себе, обуздать. Затем этого стало слишком мало. Для подпитки чувства собственной важности нужно было постоянно кого-то побеждать. И он выигрывал у всех. Каждый раз. За несколько лет во всей области не осталось ни единого достойного соперника, кто бы ему не подчинился.
Кроме меня.
И это жутко давило на мои плечи чувством вины. Он старался, буквально из штанов лез, пытаясь овладеть нужной техникой и приемами. А у меня все получалось само собой. Кирилл злился, раскручивал отца на все более крутые примочки, на новый байк, обмундирование, собственную команду механиков. А я по-прежнему мог одержать над ним верх на своем старом Звере.
Но, конечно же, поддавался все чаще и чаще. Так часто, как только было возможно.
Потому что по-прежнему чувствовал свою вину за то, что дающееся ему с таким трудом, значившее для него несоизмеримо больше, давалось мне без особого труда. Брат продолжал злиться и требовал не поддаваться ему, а когда я следовал его совету — он злился еще сильнее. И теперь все вокруг чувствовали, что он устал от нашего соперничества. Знали, что финал Чемпионата — отличный шанс для него уйти на пике формы и победителем. Чтобы потом можно было сказать, что ему просто стало скучно. И надоело.
Совершенно разное восприятие. С самого начала. Он укрощал байк, я с ним договаривался. Он стремился раздавить соперников, я — перехитрить. Он одерживал победу над трассой, я — над самим собой.
Мы же с ним даже в суперкроссе были разные абсолютно во всем. В подходе, в ритуалах, касающихся старта, в манере и стиле езды, а теперь я вдруг подписывался на то, чтобы нацепив номер «71» вместо своего «17», сесть на байк брата и преодолеть всю дистанцию под его именем.
Для чего? Неужели, я такой же сумасшедший, как и он?
Последнее, что промелькнуло в голове перед тем, как согласился на это безумие, было лицо Психа. Этот больной придурок лишил меня всего несколько месяцев назад, оставив лежать лицом в грязи в буквальном смысле слова. Я выиграл четыре последних гонки, был лидером по очкам в пятой. Помню, тогда прошел ливень, трасса терялась где-то под глубокими лужами, и мы все знали, что будет страшное рубилово, но мне даже не довелось поучаствовать в самом интересном.
Он подрезал меня на старте, на первом же повороте. Обгонял по внутренней стороне, ударил заднем колесом своего байка мне в переднее, резко вытолкнув в край. Я слетел, ударившись плечом о землю, и самостоятельно поднять мотик уже не смог. Почувствовал резкую боль в области ключицы и увидел натягивающую кожу переломанную кость.
Полз, вымешивая грязь, по скользкой трассе, прижимая руку к телу. Еле встал на ноги. Когда механики утаскивали мой байк, перелез за ограждение и сел на покрытый грязью холм, чтобы увидеть, как Псих будет финишировать. И тот, весь облепленный жидкой глиной, все-таки прилетел к финишу первым.
Потом была операция, обезболивающие, месяцы покоя и далее месяцы тренировок, на каждой из которых я снова чувствовал боль в плече на каждой кочке, потому действовал скованно и тормозил раньше обычного. А теперь мне предстояло вспомнить все, что умел до травмы. Сделать даже больше, чем сделал бы, выступая за себя. Рисковать.
Потому что хотел отомстить?
Вряд ли.
Просто знал, как брату
Поделиться книгой: