Помоги проекту - поделись книгой:
– Вы новенькая ученица? – Он окинул Василису еще одним взглядом, явно пришел к выводу, что для ученицы она старовата и сильно озадачился.
– Нет, я новая учительница.
Мужчина оживился:
– Очень рад, коллега. Очень рад! А вы по какому предмету учительница?
– По математике.
– Замечательно! Это просто замечательно! Вы знаете, мне очень нужен математик. Елисей Назарович великолепный специалист, гениальный ученый, но знаете ли, возраст дает о себе знать. – Мужчина в очках неопределенно покрутил в воздухе рукой, выразительно пошевелил пальцами и пояснил: – Косность мышления появляется с возрастом, понимаете? Он все по старинке жить хочет, все утверждает, что статистические методы надежнее методов численного интегрирования на произвольных множествах в уравнениях типа звездной статистики. А вы как считаете?
Василиса, честно говоря, никак не считала. Нет, она изучала в институте высшую математику, но про звездную статистику слышала только краем уха, поэтому решила проигнорировать вопрос.
– Меня зовут Василиса Алексеевна Горенко, – представилась она, отвлекая внимание мужчины от интегральных размышлений.
– Ах, извините. Иванов Алексей Семенович, учитель физики этой школы. Так как вы считаете…
Но Василиса поспешила перебить ученого, дело которого когда-то расследовал ее отец:
– Пожалуйста, покажите мне, где входная дверь, – попросила Василиса.
Дядя Олег верно сказал, что с этим доктором наук все с первого взгляда ясно и расследовать тут нечего.
Алексей Семенович снова поправил очки и взглянул на Василису крайне неодобрительно:
– Косность мышления, везде и всюду косность мышления, – проворчал он. – Вы так молоды, а уже загоняете себя в катастрофически узкие рамки всяческих традиций и условностей! Дверь в школе – какая нелепая идея! Зачем школе дверь? Да еще во время каникул? Косность и обывальщина… А ведь вы еще так молоды. – Тут мужчина двинул очки верх и уточнил с сомнением: – Вы ведь молоды?
– Э-э, – откровенно растерялась Василиса. Она так плохо выглядит после долгой дороги? – Мне двадцать два года.
– Вот! – Мужчина вздернул вверх указательный палец. – Всего двадцать два, а уже такой ограниченный взгляд на мир!
Сзади Василисы раздалось громкое фырчание, и она испуганно обернулась. За ее спиной, у куста шиповника с краю дорожки сидел кот. Черный с белой грудкой и лапками, большущих размеров кот, неприязненно сверлящий Василису ярко-зелеными круглыми глазищами.
– Кис-кис, – автоматически пискнула Василиса.
Кот зевнул, встал и вальяжно пошел прочь, помахивая толстым пушистым хвостом и мягко ступая белыми лапками.
«Гигантский котик, такого только на деревенских сливочках выкормить можно», – ошеломленно подумала Василиса, проводила взглядом спускающегося к домам кота и обернулась к учителю физики, бывшему сотруднику Сколково.
Учителя не было.
Вперед и назад тянулась дорожка вдоль длинной школьной стены, но на дорожке никого не было. На лужайках под окнами школы и на дороге в деревню тоже было пусто, если не считать неспешно бредущего кота. За спиной, с другой стороны холма, на широком лугу пасся какой-то мелкий домашний скот, и людей также заметно не было.
– Куда он делся? Я на секунду отвернулась… И шагов не слышала… Он что – сквозь землю провалился?
Опешившая Василиса обежала еще раз вокруг школы, ни двери, ни очкарика не нашла и вернулась на прежнее место. Поверив в невероятное, она присела на корточки и осторожно постучала по песку дорожки, а потом – по бордюру вокруг нее. Подземный вход (если он тут был) не обнаружился и открыться не пожелал. Василиса чуть сместилась и постучала правее.
– Хм, извините, что отвлекаю вас от вашего занятия, но хотелось бы знать – а чем это, собственно, вы заняты у моей школы?
Василиса, так и сидя на корточках, подняла глаза на спрашивающего. Ух ты, у нее даже дыхание перехватило от нереальной красоты стоящего со сложенными на груди руками мужчины. «Чернобровый, черноглазый, в плечах широкий, а стан стройный, да ноги длинные», – вспомнились слова бабки Агафьи Федоровны. Только годков этому красавцу было явно не девяносто пять! Может, внук?
– Здравствуйте. – Василиса поднялась и отряхнула руки с таким видом, будто простукивать дорожки на предмет потайных ходов – самое тривиальное занятие для пришедшего трудоустраиваться молодого специалиста. – Меня зовут Василиса Алексеевна Горенко, я учительница математики. Анисий Аркадьевич говорил, что у вас в школе вакансия имеется.
Ровная смоляная бровь приподнялась, взгляд мужчины посуровел, а Василиса страшно пожалела, что стоит перед ним в запыленном виде в старых джинсах и выцветшей футболке, тогда как красавец брюнет возвышается перед ней в бежевых отглаженных хлопковых брюках и синей рубашке-поло с короткими рукавами, открывающими загорелые мускулистые руки. И почему она не переоделась в машине перед выходом? Ведь взяла с собой в дорогу платье, чтобы в приличном виде после долгого пути перед районным начальством предстать! Но сломавшаяся машина спутала ей все мысли и выскочила она в раздражении в том наряде, в котором была.
– У нас нет вакансий, – отрезал красавец.
– А Анисий Аркадьевич…
– Он ошибся.
– Извините, а вы кем будете? – прищурилась Василиса. Что-то слишком настойчиво ее отгоняют от этой странной школы без дверей.
– Елисей Назарович Навь, директор этой школы, так что можете быть уверены в достоверности того факта, что вакансий в школе нет.
– Как – Елисей Назарович? Тоже Елисей Назарович? – подивилась Василиса.
– Что значит – тоже?
– Агафья Федоровна из Верного Пути говорила, что в этой школе директором после войны тоже был Елисей Назарович Навь. По описанию очень похожий на вас. Это ваш дед?
Вопрос Василисы не удостоили ответом. Черноокий и чернокудрый Елисей потер ладонью крепкий подбородок, потом пожал плечами, окинул Василису еще одним взглядом с нечитаемым выражением лица и сказал:
– Анисий Аркадьевич предложит вам много других мест, куда более подходящих молодой девушке, чем наше удаленное село. Кстати, на чем вы прибыли к нам?
– На машине, но она сломалась на развороте, так что последние километры я шла пешком.
– Вот как? Шли пешком по дороге? До самого села? – На лице красавца промелькнуло изумление.
– Да, а что? – насторожилась Василиса, припомнившая жуткий ужас, испытанный ею по дороге.
– Ничего. Пойдемте, я провожу вас назад. – И мужчина зашагал вниз с холма, на котором стояла школа.
– А я хочу задержаться здесь, – с вызовом отозвалась Василиса. Она не для того проделала такой длинный путь, чтобы тут же бежать назад. Она останется и прояснит все странности, что здесь творятся!
– Не хотите, – прожурчал бархатный голос Елисея, который вдруг снова возник перед ней. Когда успел вернуться?
Но этот вопрос, как и все остальные, внезапно перестал интересовать Василису: ее волновали только глубокие темно-карие глаза стоящего рядом мужчины. Он хочет, чтобы она уехала? О, ради Елисея она сделает, что угодно! По битому стеклу босыми ногами пройдет! Уедет, приедет, переплывет океан…
«Ради твоей матери я готов на все», – созвучно мыслям всплыл в памяти глухой голос отчаявшегося отца, и Василиса очнулась от навеянного прекрасными очами дурмана. Директора, о котором рассказывала бабка Агафья – почти столетнего мужчину, громившего фашистов, заново отстроившего и возродившего село и школу, уважаемого всей округой – Василиса никогда не заподозрила бы в темных делишках, но этот м
Отступив на шаг от обольстительного красавца, Василиса упрямо заявила:
– А я все-таки осмотрюсь тут и уточню в районном управлении образования относительно вакансий. Очень мне у вас понравилось: гуси ходят, козочки на лугу пасутся.
Широким жестом Василиса указала на стадо небольших животных на лугу под холмом.
– Это не козочки, это овцы, – усмехнулся Елисей.
– Отсюда плохо видно, – покраснела Василиса. Нет, вблизи бы она точно разобралась, кто есть кто, картинки часто видела! Скрестив за спиной пальцы, девушка вдохновенно соврала: – Я всех животных люблю, всегда мечтала жить в деревне!
Елисей Назарович Навь продолжал буравить ее пристальным взглядом, но девушка смотрела в ответ твердо и решительно, не опуская глаз. На накатывающие теплые волны восторга Василиса внимания не обращала, помня, что она явилась в эту деревню не для того, чтобы восхищаться ее жителями, а для того, чтобы вывести их на чистую воду.
– Вот, значит, как… – протянул черноглазый Елисей.
Не понравился Василисе его чересчур понимающий взгляд. Складывалось устойчивое впечатление, что ее имя он узнал сразу, о настоящих причинах ее появления также догадался, и с отцом ее определенно знаком был. В похолодевшем взгляде черных глаз девушке померещились настороженность и недовольство. Легкое недоумение также проскальзывало, но злобы или страха она не заметила. Впрочем, это ничего не значило – мужчина мог быть хорошим актером, умело скрывающим свои чувства и мысли.
За спиной Василисы раздалось хриплое зловещее карканье, в котором померещилась ядовитая насмешка. Что-то много ей мерещится в последнее время… Крик птицы молотом ударил по натянутым нервам. Судорожно обернувшись, девушка увидела черного ворона, сидящего на рябине у окна.
– Кар-ррр! – Еще раз выкрикнул ворон, взмахнул крыльями и пронесся над самой Василисой, заставив ее испуганно присесть и прикрыть голову руками.
Охнув, девушка распрямилась и погрозила кулаком птице вослед. Перевела взгляд…
Директора не было. Елисей Назарович Навь как в воду канул. Вперед и назад тянулась все та же дорожка вдоль длинной школьной стены, но на дорожке никого не было. Нигде никого не было!
Скрипя зубами от досады, Василиса пробежала еще один круг, осматривая местность у школы. С южной и восточной стороны холма – деревенские дома, между которыми широко простиралась центральная дорога, ведущая от ворот до школы, и расходились лучами тропки поменьше. С северной стороны – луг с овцами и тонкий голубой серп речки, круто огибающей этот луг с дальней стороны и скрывающейся за лесом, с запада – поле, тот же лес за ним и одинокая гора, возвышающаяся над деревьями. Гора, до середины поросшая зеленью, а выше – пустая и голая, блестящая серо-белой каменной вершиной. В самом деле – «лысая гора».
«Куда они все исчезают? Меня специально так мистифицируют?! Запугать черными котами и в
С этими мыслями Василиса незаметно добежала до своей машины. Та на удивление безропотно завелась и послушно развернулась, покатив обратно к селу Верный Путь.
Глава 5. Одно и то же разным людям мерещиться не может
Проехать мимо дома Агафьи Федоровны девушка никак не могла. В этот раз у ее калитки был припаркован большой серебристый джип, явно новый и очень дорогой. Василиса встала на противоположной стороне дороги у обвалившегося забора заброшенной избы и пошла к знакомой бабушке.
На скрип калитки залаял старый пес, на крыльцо вышел крепко сбитый широкоплечий и бородатый мужчина лет шестидесяти на вид, в военной расцветки брюках, таком же жилете и в рубахе с коротким рукавом. Мужчина приветливо улыбнулся и пробасил низким голосом:
– Василиса?
– Да, вы угадали, – улыбнулась в ответ Василиса. – Здравствуйте!
Мужчина ответил:
– Здравствуй. Не великое дело – угадать, тут люди проездом раз в год бывают, а так чтобы за один день два разных человека объявились – это событие немыслимое. Не смогла до Лысой Горы доехать, да?
– Смогла, – ответила Василиса, – теперь в районное управление образования ехать надо. По карте тут два пути до райцентра: короткий, по сельским дорогам, и длинный – по трассе. Я сомневаюсь, что стоит ехать по короткому пути…
– Правильно сомневаешься, по трассе гораздо быстрее выйдет и надежнее – на деревенских дорогах могут поваленные деревья лежать, мосты разрушенные встретиться могут, я сам ни разу по короткой дороге не ездил, так только – на десяток километров до ближайшей речки, рыбки поудить.
– Не держи гостью на пороге, Игнат, – проскрипел из дома голос бабки Агафьи, – не вежливо это! Заходи, Василисушка, мы как раз обедать садимся. Сегодня у Игната успешная рыбалка была, так что ныне – рыбный день в нашем меню.
– Спасибо, да я не голодна еще, даже к пирогам и киселю вашему еще не притронулась, – отозвалась Василиса, но в дом прошла.
– И ничего, мои пирожки и завтра мягкими будут, как только из печи, – засуетилась Агафья Федоровна, ставя на стол еще одну тарелку, ложку, кружку. – Давай-ка, присоединяйся, а потом Игнат тебе покажет, как быстрее до города доехать.
За обедом Василиса рассказала о своем визите в Лысую Гору, умолчав о странных исчезновениях, отсутствующих дверях, в
– Значит, не видела ты прежнего директора, – вздохнула бабка Агафья, – жаль! Его, наверно, и в живых уж нет. Говоришь, внук его теперь в школе заправляет? А я и не слыхала, чтоб Елисей женился и детьми-внуками обзавелся. Вот она, современная жизнь – живем рядышком, а ничего-то про своих соседей не ведаем.
– Это верно, – подтвердил Игнат. – Я, когда в Москве жил, своих соседей по лестничной клетке по именам не знал, да и в лицо особо не помнил.
– А почему вы из Москвы уехали? – робко полюбопытствовала Василиса. – Все наоборот – в столицу стремятся, а вы уехали.
– Шум надоел, толчея вечная, и работа, все больше напоминающая крысиные бега – когда несешься со всей мочи, а в итоге только круги наматываешь, вперед не двигаешься. Всю жизнь так прожил: с утра до вечера на работе, мысли лишь о том, как заработать больше, да доверие начальства оправдать, чтобы повысили и зарплату прибавили. В итоге и сам в начальство вышел, а все только хуже становилось: времени совсем свободного не осталось, семью видеть перестал – то командировки, то авралы с ночевками на работе. Раз в год полумертвым две недели у моря пролежишь – и опять в вечную гонку впрягаешься. Жена в итоге вместе с дочерью ушла – нашла себе другого мужа. А я и не заметил как-то их ухода – все некогда было заметить-то. Очнулся, когда уже внук народился. Дочь жаловаться начала, что у сына аллергия на молочные смеси, аллергия на лекарства, на фрукты, на пыльцу цветов, на пыль, на кошачью шерсть… Господи, думаю, откуда у новорожденного ребенка столько проблем?! А потом думаю: а чем мы питались все эти годы? Магазинным молоком, разведенным из сухого порошка? Мясом свиней и кур, выращенных на гормонах? Фруктами и овощами, привезенными из чужих земель, неизвестно на каких химических удобрениях выращенных? Жалко мне внука стало, говорю дочери: «Бросай все, поехали в деревню жить!» Она в ответ только пальцем у виска покрутила: «Ты, говорит, отец, совсем с ума сошел со своей работой. Кто ж добровольно из Москвы уезжает?! Мы с мужем еще молодые, у нас перспективы карьерного роста хорошие». Дочь-то в шутку сказала, что с ума сошел, а я задумался – может, и впрямь с ума сошел? Ради чего, ради кого я кручусь днями напролет, как белка в колесе? Денег себе на две жизни заработал, а семью растерял, друзей не нажил – одни деловые контакты и коллеги по работе в телефонную книгу внесены. Детство внезапно вспомнилось, как к бабушке в деревню на каникулы приезжал, как бегал босиком по лужам и молоко парное прямо из ведра кружкой черпал, да так, чтоб пенки свежей побольше захватить… Землянику лесную вспомнил – не крупную и кисловатую, как в супермаркетах, а мелкую, душистую и сладкую, как мед. В общем, бросил все и уехал. Полтора года тут живу и жалею только о том, что вокруг никого нет, что не хотят люди в села возвращаться.
За разговорами время пробежало незаметно.
– Не успею в районо! – спохватилась Василиса.
– А ты не спеши, до первого сентября еще, почитай, две недели, – придержала ее Агафья Федоровна. – Не думаю, что молодые учителя валом бегут в отдаленные сельские школы устраиваться, так что переночуешь у нас, а завтра с утречка спокойно поедешь в свое районо. Что тебе на ночь глядя в городе делать? Где ночевать там?
– В гостинице поселилась бы, – ответила Василиса, смущенная неожиданным гостеприимством и добротой хозяев дома. – Я с самого начала планировала в ней жить, если в деревне разместиться не удастся.
– Не советую, – хохотнул Игнат. – В нашем захудалом районном центре гостиница одна-единственная, а основные постояльцы в ней – тараканы. Этот «роскошный отель» за счет муниципалитета содержат, поскольку «свыше» дано указание туризм в районе развивать, а без единой гостиницы его не разовьешь. Впрочем, туризм у нас и с гостиницей не бурлит: развалины крепости шестнадцатого века третий год в лесах стоят, прокуратура области всё ищет выделенные на реставрацию деньги, которые таинственно растворились, не дойдя до подрядчиков. А больше и показывать нечего – только новехонькую церквушку, возведенную на месте старинного большого собора, разрушенного до основания еще во времена революции.
Василиса осталась. В доме бабки Агафьи было тепло, светло, уютно, пахло жареной рыбой, молоком и опарой для теста, яблоками и сушеными грибами. Городскую гостью провели по подворью, показали коз с козлятами, свиней и кур. За домом было большое поле картошки, грядки со всякими овощами, которые усиленно предлагали Василисе взять с собой, поскольку свежая морковка, да помидорчики с огурцами обязательно ей пригодятся.
– Если устроят меня на работу в Лысую Гору, то завтра на обратной дороге проеду мимо вас, тогда и возьму – мне на первое время и впрямь продуктами запастись надо будет, пока школьная столовая работать не начнет, – отговаривалась Василиса.
– А ты планируешь в столовой питаться? Вот чего удумала, – покачала головой бабка Агафья. – Одно слово – городская! Жить – в гостинице, питаться – в столовой! Может, у нас жить будешь? Тут недалеко до твоей Лысой Горы ехать, а Игнат все порывается корову взять. Я ему толкую: «Куда мы летом по три ведра молока каждый день девать будем?», а он все о корове да о корове речь заводит. Вот поселилась бы ты у нас – и молочко пошло бы.
«Три ведра молока в день?! С одной коровы?! – поразилась жительница большого города. – А куда малочисленные жители Лысой Горы молоко девают? У них стадо – ого-ого!»
Василиса благодарила бабушку и отказывалась от всех предложений, уверяя, что ведро молока в день ей никак не осилить, ни в виде творожка, ни в виде простоквашки. Думала о том, что не перевелись на свете добрые люди, а также о том, что расследование вести удобнее, когда постоянно живешь рядом с теми, за кем следить требуется. А она с этого красавца писаного глаз не спустит, все про него разузнает! И с ученым-физиком нужно познакомиться поближе, навести его на разговор о сделанных им открытиях и об отце, с которым он наверняка встречался. Решено: жить она будет в Лысой Горе, несмотря на то, что у Агафьи Федоровны ей куда спокойнее, чем в той странной, какой-то ненастоящей (или чересчур настоящей?) деревне.
Вечерело. Василису заселили в небольшую чистую комнатку с одним окном, столиком у этого окна, односпальной кроватью, бельевым шкафом и торшером. На полу лежал плетеный коврик, на подоконнике цвела герань, в окно билась большая темно-коричневая с крапинками бабочка. Распахнув створку, девушка выпустила пленницу на волю, поставила на зарядку мобильный телефон и вернулась во двор с намерением помочь хозяевам по хозяйству. Однако до хозяйства ее не допустили:
– В таком наряде свиней кормить? – удивилась бабка Агафья. – Вот выдумала! А переодеться тебе не во что – нет у меня вещей такого маленького размера, чтобы тебе подошли.
– Да какой же это наряд? Джинсы и футболка старые! – попробовала возразить Василиса, но ей напомнили, что переодеться ей, кроме как в платье, не во что, а в шелковом платье по избе щеголять – только мышей смешить.
– Да и делать особо нечего, – заключила Агафья Федоровна, – курей сейчас закрою, свиньям обрата с хлебом плесну, а Игнат коз в хлев загонит – вот и всех делов-то.
Ну, насильно помогать не будешь. Василиса села на лавочку, прислонилась к теплым бревнам стены дома и смотрела, прищурившись, на красное закатное солнце, медленно валившееся за горизонт. Пели цикады, выводили трели невидимые в густых кронах деревьев птички, небо над головой темнело, а редкие облачка плавно меняли цвет с розового-оранжевого на темно-красный. У ног свернулся клубком пес, признавший Василису за своего человека, после того, как она втихаря от бабки Агафьи скормила ему под столом две рыбные котлеты. Котлеты были настойчиво подложены в ее тарелку заботливой хозяйкой, обеспокоенно причитавшей, что городской гостье нужно больше кушать, а то слишком она тоненькая.
Рядом присел Игнат. Агафья Федоровна все возилась с курами на заднем дворе, был слышен ее голос, что-то недовольно бормочущий про обнаглевшего петуха.
– Хорошо тут. Спокойно, – обронил Игнат, закуривая сигарету.
– Да, – согласилась Василиса. В самом деле: здесь никто не исчезал, черные коты не смотрели подозрительно разумными взглядами, не кричали насмешливо черные вороны, а знойные красавцы не гипнотизировали глубокими очами, волнуя душу неведомыми прежде чувствами. Тут действительно было спокойно.
– Я все думаю: как ты до Лысой Горы доехать умудрилась? Я по просьбе Агафьи Федоровны раз пять пытался до этой деревни добраться, но на развороте машина глохнет, как заколдованная, и что хочешь делай – едет только в обратном направлении!
– У меня было также, – встрепенулась Василиса. Сердце заколотилось, как бешеное – сбой в машине не был случайностью?! – На развороте машина встала, как вкопанная, мне пешком идти пришлось.
– А я и пешком дойти не смог, – склонившись к ней и говоря шепотом, чтобы не тревожить бабку Агафью, рассказал Игнат. – Такой страх на меня по дороге напал – не помню, как и вернулся обратно! Несколько заходов делал – не идут ноги и всё! Сердце холодеет, руки трясутся и такая жуть нападает, что впору умереть от страха. Агафье-то рассказать стыдно, мужик как-никак, бояться чёрти-чего не след, так все отговариваюсь, что времени нет в Лысую Гору завернуть.
– И у меня также, – закивала Василиса, – если б не мысли об отце – ни за что не дошла бы!
Поделиться книгой: