Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну что ж, хорошо, — смерив меня странным взглядом, пожала плечами она, и хлопнула в ладоши, — Стража, — Я вздрогнула от резкого звука и вытянулась струной, когда словно из ниоткуда появились двое высоких сильных стражей, — В озеро ее.
Что? В озеро? Она имеет право утопить меня, эта самодовольная мымра? Да, управляющая гаремом, но…
Стражи, равнодушно взглянув на меня, подхватили под руки, и я похолодела.
Это все всерьез. Меня утопят.
— НЕТ, — В ужасе крикнула я, но меня волокли дальше, — Нет, пожалуйста. Да что ж вы все за изверги тут такие? Хорошо, я… я согласна.
— Ну вот. Зря упрямилась. — Мерзко улыбнулась тахри, — А теперь быстро ступай в баню, я пришлю тебе девушек в подмогу. — Сказав это, она жестом освободила стражу и ушла.
А я осталась одна в коридоре, пытаясь успокоить бешено рвущееся из груди сердце.
Господи, спаси…
Душный белый пар, теплая вода по телу, мягкая пена, запах травяных отваров, масел и благовоний… Здешние бани в принципе понравились мне, похожи на турецкие, но отсутствие родного русского банного веника и парилки огорчило в первый день пребывания здесь. Сейчас же было все равно на любую подобную мелочь.
Напряжение стало настолько явственным, осязаемым, что мне казалось, будто я чувствую его прогорклый вкус на языке. Руки мелко дрожали, как бы я не пыталась себя успокоить.
«Так, соберись. Ничего страшно не случится. — Как-то не совсем убедительно утешала себя я, — Это всего лишь секс. Чай, не девочка, переживу как-нибудь. Наверное…».
В памяти всплывали полузабытые истории — романы, прочитанные некогда мною еще в родном мире. Некоторые героини шли на подобную жертву ради жизни дорого человека или своей собственной относительно легко, внушив себе воспринимать это как медицинскую процедуру, перетерпеть. Но я… смогу ли? Уже сейчас от одной подобной мысли я содрогаюсь от отвращения, и прежде всего — к самой себе. Да, я не какая-нибудь героиня сентиментальной драмы, которая выпивает яд, лишь бы не достаться нелюбимому — жизнь одна, черт побери. Конечно, я не могу утверждать этого наверняка, все-таки у меня были неопровержимые доказательства существования сверхъестественного, но и обратное тоже. Однако ничего не могу с поделать с непримиримым стойким сопротивлением внутри, будто жизнь потеряет смысл, если я сейчас сдамся. Бред, конечно, но сердцу этого не объяснишь.
Между тем, пока я вела кровавую войну с самой собой, омовение завершилось. Я благоухала, как цветок, а кожа мерцала на свету от притираний и масел. Мне дали невесомый шелковый халат, в подоле которого можно запутаться десять раз, и почти как царицу повели под белы рученьки в Зеркальную комнату — так здесь называли будуар.
Там и впрямь было много зеркал, а так же всяких баночек-скляночек с духами, кремами и косметикой. Меня переодели в выбранное главной тахри удивительно красивое золотое платье с нескромным декольте, сидящее по фигуре как влитое, и, усадив на табуретку, принялись всячески «украшать»: мудрено завивали волосы (без плойки и пластиковых бигудей это та еще морока), пудрили, румянили, сурьмили лицо, красили губы, и, наконец, надели длинные золотые серьги, а так же тоненькое изящное колье, кокетливо теряющееся в ложбинке меж грудей.
Посмотревшись в зеркало во весь рост, я не могла не отметить, что выгляжу просто потрясающе: пышные волосы — золотой шелк, водопад до самой талии, испуганные синие глаза блестят, а платье, достаточно откровенное для Ранхарда, достойно султанши. Но именно сейчас, впервые в жизни мне всерьез захотелось быть уродливой.
Потом мне накинули на голову полупрозрачный золотистый платок — так здесь принято. Ни дать ни взять — невеста.
— Ну вот, ты готова. Такой красавицы еще поискать надо. — Удовлетворенно заметила тахри (чтоб ей провалиться, гадине). — Будь почтительна и женственна, соблюдай правила. Ну все, ступай.
Вот это напутствие, блин.
Едва сдерживаясь, чтобы не начать прицельно плеваться отборным ядом, пропустила вышесказанное мимо ушей и покорно проследовала за ожидающими меня девушками, как осужденный на казнь.
Шла сомнамбулой, не помня себя, совершенно ничего не замечая вокруг. Узкие каменные коридоры, уже освещенные факелами, сливались перед глазами в одно плывущее размытое пятно, пока мы не нашли до дверей, кои мне открыли безмолвные стражи.
В покои «хозяина» я вошла одна, оставив сопровождение позади.
Ноги дрожали, подкашивались, не слушались, от волнения все вылетело из головы, я тяжело дышала и сердце билось так безумно, так бешено, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Поэтому я не двигалась, замерев, как статуя, хотя по правилам следовало подойти и упасть на колени, низко склонив голову и оставаясь в таком положении до тех пор, пока господин не разрешит встать.
Минута… вторая… третья… Время показалось вечностью в этой тяжелой тишине. А потом с меня резко и зло сорвали платок, отшвырнув его в сторону. Глаза «хозяина» метали громы и молнии.
— Как ты смеешь не соблюдать обычаи?
Дай подумать… наверное, потому, что они у вас до крайности унизительные и идиотские. Был бы обычай, позволяющий выбить тебе пару зубов — я бы, так и быть, соблюла их. Причем с удовольствием и от души.
«А вы так жаждете поклонения, что это сильно смахивает на больную манию величия. Боюсь, „величия“ в вас столько, что не знаешь, плакать или смеяться» — Так и подмывало меня сказать, но я стояла молча, глядя в пол и поджав губы, на что уходили все силы. Однако молчание взбесило его больше, чем любые слова.
Зарычав, как раненный зверь, он с такой страшной силой толкнул меня к стене, что я больно ударилась затылком.
— Что за неуважение? — Закричал чуть ли не док хрипоты. Еще завизжи, свинья.
Я молчала, чувствуя, что быстро теряю терпение: он практически вдавил меня в стену, буравя бешеным взглядом — так и хотелось со всей силы врезать по этой наглой роже. С ноги. Желательно, несколько раз.
— Отвечай, — Он так сильно ударил по стене в миллиметре от моего лица, заставив вздрогнуть, что терпение на этом все-таки лопнуло, как проколотый шарик.
— Я вас еще и уважать должна, серьезно? Интересно, за что? Не за то ли, что вы забрали у меня свободу, а теперь собираетесь забрать еще и честь? — прозвучало излишне пафосно, но от души.
— Свободы, значит? То есть, ты думала, что с султанским советником тебя ждет свобода? — Хищно улыбнулся он, а я похолодела, — Странно, и откуда же такие мысли? Значит, вы все-таки были знакомы. Знаешь, а ведь он приходил сегодня с весьма интересными предложениями… Можешь успокоиться, я отдам тебя ему. Вот только… слегка подпорчу. — Глаза его нехорошо блеснули, и он как вампир впился в мою шею грубым поцелуем.
Что? Гард был здесь? Он… пытался меня спасти? И что же такого предложил, если… Черт, о чем я вообще думаю.
Закусив губу до крови, недвижимо замерев, как дерево, я всеми силами пыталась абстрагироваться, да даже барашков пробовала считать — не помогло. А между тем его руки жадно шарили по всему телу, и в какой-то момент я просто не выдержала — оттолкнула что было сил. Я так не могу…
Однако не так-то просто оттолкнуть от себя мужчину, навалившегося всем весом. В какой-то момент я окончательно рассталась с разумом, перестав осознавать и контролировать свои действия — отчаянно дралась, кусалась, лягалась, расцарапала лицо, а он только шипел проклятия и ругательства, рвал на мне платье и все больше распалялся, в какой-то момент со всей дури приложив лбом об стену.
Перед глазами поплыли «звезды»… уж не знаю, как я после такого удара осталась в сознании, но совершенно осатанела: молниеносно схватив какой-то попавшийся под руку продолговатый предмет и, развернувшись, ударила им по голове.
«Хозяин», не успев ни вскрикнуть, ни осознать произошедшего, рухнул, как подкошенный.
В ужасе глядя на распростертое у ног тело, на небольшую лужу крови, выронила статуэтку.
Я… убила его?
Едва удалось заставить себя двигаться, я первым делом прощупала пульс. Есть. Он жив.
Кроме как спокойной совести это мне не дало абсолютно ничего: после такого моя участь однозначна — казнь. Вряд ли даже предложение Гарда его остановит, каким бы заманчивым оно не было…
Осознав это как никогда отчетливо, я пулей бросилась к окну, молясь, чтобы стража ничего не заподозрила и этот мерзавец не очнулся раньше времени. Руки по-прежнему дрожали, однако задвижка поддалась легко, и в следующую секунду в лицо дыхнул холодный ветер.
Как для здания, высота относительно небольшая, примерно четвертый этаж, плюсом камни выступающие, с пробоинами — лазать удобно, но не на такой высоте это точно.
Не раздумывая, резким движением сдернула простыню и балдахин, накрепко связав их (благо, ткань оказалась вполне подходящая) между собой и намертво привязала к исполинской, массивной деревянной кровати — надеюсь, выдержит.
Глядя вниз, я гулко сглотнула вязкий комок в горле, не решаясь действовать, когда заметила краем глаза, что хозяин пошевелился. Это подарило мне космическое ускорение.
В любой другой момент я бы ни за что на свете не решилась бы на подобное, но тут адреналин и необходимость действовать максимально быстро, без раздумий, сделали свое дело: скинув неудобные туфли и оборвав подол и без того порванного платья, я практически одним прыжком взобралась на подоконник и, крепко вцепившись в получившуюся «веревку», босой ногой нащупала мельчайший выступ и медленно поползла вниз.
Это было… непередаваемо жутко. В любой момент мог порваться узел или что-то сломаться, и я полетела бы спиной вниз. Но этого, слава богу, не случилось…
Я была крайне осторожна, вымеряла каждый шаг, и все-таки веревка оказалась недостаточно длинной, немного не хватило — несколько метров мне пришлось карабкаться вниз без нее, что значительно замедлило и без того отнюдь не быстрое движение.
Когда наконец мои стопы коснулись мягкой теплой земли, странное чувство заставило поднять голову… и обомлеть: свесившись из окна, на меня смотрел «хозяин» с наскоро перемотанной чем-то головой. В его глазах читалось обещание мучительной смерти — это я разглядела, несмотря на расстояние и сумерки.
Сердце пропустило удар, весь воздух вышибло из груди, и в следующую секунду я уже мчалась ТАК, как никогда в жизни. Каменная стена, коей был огорожен особняк, оказалась точь в точь такой же, как у графа Торнхальда, по которой я столько раз лазила, так что это препятствие перемахнула быстро — да что там, практически перелетела. Успела пробежать всего метров триста, прежде чем всю округу огласил набатный звон…
А дальше… дальше началось нечто невообразимое. Я бежала, придерживая разорванный лиф, не замечая боли от нанесенных ударов и рассекаемых в кровь босых ног, бежала на пределе сил, незнамо куда, по плохо знакомым местам города, который почти поглотила темнота… Мне не надо было даже останавливаться и оборачиваться, чтобы знать — за мной уже следует погоня, они нагоняют меня, и вскоре догонят, ибо силы мои не бесконечны… И так примерно полчаса, может, больше, лишь изредка останавливаясь, чтобы отдышаться… мне казалось, что еще немного — и я просто упаду замертво, но погоня приближалась, а я бежала… бежала и бежала, как безумная… Редкие прохожие в шоке смотрели вслед.
И вдруг — темная подворотня, тупик. Осознавая, что обратно выбежать и нестись дальше я уже не успею, я вдруг вспомнила, что здесь живет знаменитый на весь мир мудрец и богослов, которого я немного знала, славящийся добрыми делами. Возможно, он поможет мне?..
Пронзенная этой мыслью, я со всех ног помчалась назад, выискивая глазами смутно знакомую дверь, и… со всего размаху налетела на кого-то.
Тихо вскрикнув, я хотела было отскочить от темной фигуры в плаще, но сильные мужские руки не дали мне этого сделать.
Это конец…
— Вы? Тьма, какого… что вы здесь делаете? — Быстро скинув скрывающий лицо капюшон, сказал… султан?
Действительно, какого.?…
— Спасите, — Едва держась на ногах, но почувствовав крышесносную волну надежды, я вцепилась в него, как утопающий в последнюю соломинку. — Помогите мне, пожалуйста…
Окинув меня быстрым взглядом, повелитель нахмурился, в его глазах явственно читалось недоумение и… беспокойство?
Он явно собирался что-то сказать, когда совсем рядом послышался громкий топот копыт нескольких лошадей, и что-то пискнувшая от испуга я мгновенно была задвинута за спину.
Из-за поворота показались трое всадников — стража из свиты «хозяина». Заметив меня, они быстро переглянулись, и, спешившись, вытащили сабли.
Я замерла не жива не мертва, язык прилип к гортани. А между тем, устав ждать, что мы сдадимся, стражники кинулись на повелителя… безоружного…
Завизжав от страха, я хотела было уже закричать, что согласна, но… НО.
Но… когда я набралась смелости и отлепила руки от лица, все трое стражников уже лежали в луже собственной крови… мертвые…
Как? Но КАК?
Нет, я, конечно, знала, что он умелый воин, по нему видно, нооооо…
От этого жуткого зрелища, похожего на кадр из фильма ужасов, я всхлипнула и покачнулась, пытаясь нащупать стену, чтобы удержаться на ногах, но оказалась прижата к твердой мужской груди. И от боли, от пережитого ужаса, позорно разрыдалась.
— Тшш, тише. Все прошло. — Он мягко перебирал мои волосы, и бархатистый его голос подействовал на меня просто гипнотически.
Все беды вдруг немного отступили… И сердце теперь билось чаще не от страха…
Однако в следующее мгновение появились другие всадники, их было еще больше, и, к тому же, их возглавлял сам «хозяин». Его мерзкий довольный голос разорвал тишину:
— Набегалась, тварь? Залезай на лошадь. Лучше по-хорошему, иначе твоему «спасителю» придется несладко.
Я судорожно всхлипнула, зажмурившись, не в силах выпутаться из этих теплых крепких объятий, чтобы вновь смотреть на мерзкие рожи этих ублюдков.
Султан неожиданно успокаивающе поцеловал в нос зажмуренную меня, как маленькую девочку, заставив удивленно распахнуть глаза, а после с усмешкой повернулся к всадникам.
— Вы абсолютно уверены в своих словах, эр Орхан? — Насмешливо поинтересовался он.
— Повелитель? — Словно сквозь вату услышала я шокированный, совершенно обескураженный голос «хозяина», и… «да будет свет» — сказал монтер, обрезав провода.
ГЛАВА 10
Но нет смирения, взгляд прямой
Тарисхон с холма виднелся еще издали. Сердце забилось чуть чаще от радости, я светло улыбнулась: вот он, город, ставший почти родным… я вернулась. Возможно, уже вернулся и Освальд, нашедший свою сестру, с которой я наконец познакомлюсь, и малышка Рози приехала на каникулы… Но радость померкла, когда я проводила взглядом фигуру леди Мейларас, лихо скачущей галопом — последние километры она решила проехать верхом вместе со мной, оставив слуг довозить груз.
Я, конечно, подозревала, что тот побег мне так просто с рук не сойдет, а графиня отнюдь не ангел, но не настолько же.
«— Знаешь, как в нашем обществе относятся к мезальянсам? — Вкрадчиво, с ухмылкой поинтересовалась она тогда, на корабле, после того, как меня накормили и дали сухую одежду.
Я насторожилась. Безусловно, все высшее общество Эардана знала о помолвке герцога Айрана с обыкновенной художницей без роду и племени, пусть и достаточно знаменитой — некоей Азалией Хайлан. Но вот доподлинно о моем происхождении не знал никто, кроме меня, Рокси и Освальда — возможно, даже сам король. А вот у леди Мейларас хватило и связей, и смекалки, чтобы связать свою сбежавшую художницу с этим именем.
— Догадываюсь, госпожа, — Осторожно ответила я, — Но к чему этот вопрос.
— Ах, оставь, — отмахнулась она, как от назойливой мухи, — Мы обе знаем, что тебе удалось… добиться некоторых успехов в столице. Ты ведь теперь невеста герцога, друга и лучшего дипломата его величества — надо же, как умудрилась? Вот только высшее общество относится к этому браку с недовольством и настороженностью, у многих ведь были свои планы на женитьбу герцога, а тут ты — какая-то художница, о происхождении которой ничего неизвестно. Боюсь, они даже представить себе не могут, что ты не просто простолюдинка — служанка, а главное, бастард. Это издавна считается неснимаемым клеймом, знай они это — не стали бы даже есть за одним столом с тобой. Брак же с незаконнорожденной — позор вовсе несмываемый, за такое снимают со всех должностей, лишают земель, а иногда и титула. Уверена, ты не хочешь всего этого для своего мужа.
Я поникла. Все, что она говорила — правда, это я выяснила наверняка, и все время с момента помолвки боялась, что это каким-то образом выплывет наружу, и все мое заново отстроенное счастье рухнет, как карточный домик. Освальд только смеялся над моими страхами, говорил, что все это бред, пережиток прошлого и никакого вреда нам не принесет, даже если все узнают. А вот я не была так уверена, более того, прекрасно знала, как дорожит любимый своей карьерой — ему нравится быть политиком, влиять на дела страны. Однако ничто из этого не может быть важнее семьи — это он обозначил сразу, но я не хочу быть виноватой в том, что он лишится любимого дела. Очень не хочу.
— И что вам от меня нужно? — Подумав, сдалась я.
Леди Мейларас улыбнулась удовлетворенно и сыто, как сожравшая курицу лиса.
— У меня есть сын. Он давно состоит на королевской службе, вот только с некоторых пор его карьера не продвигается. Я бы хотела, чтобы ты замолвила за него словечко. К сожалению, мое влияние при дворе не сравнимо с влиянием лорда Айрана, моих возможностей не хватает, а вот твоих, как его невесты…
— Я поняла вас. — Сухо перебила ее я. Звучит все это весьма неприятно, но, в сущности — не так уж невыполнимо. Не стоит забывать, что это ее корабль, и она спасла меня. — Я сделаю все, что в моих силах.
— Уж постарайся. Надеюсь, твоих сил окажется достаточно — тебе же лучше, — напоследок произнесла она, выходя из каюты».
С тех пор я ломаю голову, как бы мне это провернуть…
Уже спустя каких-то пятнадцать минут я была уже в своем особняке.
— Госпожа. Наконец-то вы вернулись, — радостно воскликнула служанка, Эмили, и лицо ее сияло.
— Я тоже рада тебя видеть, — искренне улыбнулась я ей, — Скажи, а… его светлость вернулся?
— Нет, госпожа, — отрицательно помотала головой та, заставив меня горько вздохнуть.
— А Лили?
— Маленькая госпожа еще в пансионе, миледи, — развела руками та, — зато недавно приходил гонец его величества, король велел вам прийти во дворец, когда вернетесь, чтобы написать портрет, который пошлют его невесте.
Однажды я уже писала ему такой, но тот брак был недолгим — королева умерла в родах.
Король… В голову пришла гениальная в своей простоте мысль, точнее, идея, подсказавшая, как убить двух зайцев одним выстрелом.
Поделиться книгой: