Помоги проекту - поделись книгой:
Едва удержавшись от того, чтобы с размаху кинуть невероятно надоевший учебник (вместе со всеми его собратьями по остальным предметам) в самый дальний угол, я аккуратно положила его у кровати, и, как бесформенное желе, перетекла из своей скрюченной полусидящей позы в лежачее положение, не в силах пошевелить даже пальцем.
Голова пухла от огромного переизбытка информации, мучительно раскалывалась и разрывалась на атомы, словно в мою несчастную тыковку запускали гранатой, воскрешали и проделывали то же самое ещё и ещё. Руки безвольно свесились с кровати, как плети, на лице — ни кровинки, словно выкачали всю кровь, а до боли сухие глазные яблоки едва ворочались.
Налитые свинцовой тяжестью веки закрылись как-то прям совсем незаметно.
…Я утопала в своём заоблачном пространстве, выпав из реальности — её словно не существовало. Лишь мелькали порождения уставшего разума — чьи-то размытые лица, обрывки далёких разговоров, образы, невнятные воспоминания, смешанные с фантазией…
И тут меня со всей дури долбанули подушкой.
Я возмущённо фыркнула, дёрнувшись и нелепо помахав руками, словно отмахиваясь от надоедливой мухи.
— Смотрю на тебя — и жалко становится, — вздохнула где-то рядом Ррыгра, — Но сама ведь потом расстраиваться будешь, если на тренировку опоздаешь. А как же «я буду работать над собой»?
Краем сознания всё-таки уловив преподносимую мне мысль, и, признав её логичность, мученически застонала в подушку.
Ненавижу учёбу. И тренировки. И этот мир. Пошло всё к чёртууу!
Именно так хотелось во всеуслышание заявить, но вместо этого я, кряхтя, аки древняя старушка, заставила свою тушку принять вертикальное положение.
— Видок что надо, — с едва сдерживаемой усмешкой оценила орчиха, расчёсывая изогнутым гребнем до блеска свои длинные голубые волосы.
Злобно взглянув на соседку, как Джек Потрошитель на жертву, я захватила всё необходимое и поплелась в ванную, словно раненный, подстреленный на обе ноги.
Надо сказать, после шести часов беспрерывного заучивания теории, формул, зубрёжки правильных жестов-ключей, рисования пентаграмм и магических закорючек, написания эссе — даже холодный душ не слишком взбодрил.
Наскоро одевшись и собрав ещё мокрые волосы в нелепый нечёсаный хвост, я вышла из корпуса через заднюю дверь, ведущую на стадион. Немного пробрало холодом после тёплого помещения, в лицо дыхнуло утренней свежестью и ожиданием пасмурного дня. Однако пока что было сухо, и на площадке уже появилось несколько адептов-любителей здорового образа жизни.
В детстве я безумно любила спорт, в особенности лыжи, коньки, лёгкую атлетику, танцы и фехтование. Занималась во всех этих кружках несколько лет, до тех пор, пока не увлеклась больше творчеством. Хотя, я ли увлеклась?.. Мною, моими желаниями и увлечениями манипулировали родители, причём я настолько к этому привыкла, что принимала их за свои. А теперь… может, хоть теперь это изменится, и у меня появится что-то и в самом деле принадлежащее только мне?
Набрав в грудь побольше воздуха, оглядела площадку сонным мутноватым взглядом и, наскоро размявшись, отправилась на пробежку.
Первый, второй, третий круг — легко. Я словно летела над землёй, не чувствуя тела. Четвёртый — уже сложнее. Пятый и половина шестого — из последних сил. И всё, выдохлась. Однако неудовлетворённой себя не почувствовала: на полтора круга больше, чем вчера. Прогресс.
Плеснув в разгорячённое лицо холодной водой из маленького питьевого фонтана, примостившегося в сторонке, не слыша ничего вокруг из-за бешеного биения собственного сердца, по отработанной за эту неделю схеме я вразвалочку, как пьяная, двигалась к уже поджидавшему меня магистру Эрриа, восстанавливая дыхание.
По завершению той памятной тренировки после возвращения из ведьминого леса, я уговорила его научить меня фехтованию и стрельбе. Кое-что я помнила, но только давнишние азы, какие мне преподавали, когда я была совсем маленькой. Фактически, это не счёт — всё заново. Вобще всё. И жизнь, и взгляды, и будто даже я сама — новая… хотя, может, это обманчивое ощущение.
— Светлого утра, магистр, — стараясь привести себя в порядок, поприветствовала я эльфа.
Высокий, статный, он будто излучал неизъяснимую, скрытую силу, похожую на грацию хищника, а зелёные глаза его этим холодным утром казались стальными.
— Светлого утра, мейс Лина, — чинно кивнул он и коротко, но тепло улыбнулся. — Приступим? — При этом он вдруг кинул мне молниеносно извлечённый из ножен меч, а я уже на автомате его поймала, незаметно для себя встав в боевую стойку.
Кстати сказать, это была излюбленная фишка магистра — в неожиданный момент проверять скорость моей реакции, и в первые дни тренировок я все эти проверки благополучно и довольно комично проваливала. Эльф же, виртуозно владеющий всеми видами оружия, откровенно смеялся надо мной, но при том так, что я не слишком обижалась. На правду не обижаются…
Не удержавшись, атакую первая. Слабый пробный удар — ленивый блок. Холодные зелёные глаза смотрят насмешливо и изучающе, но не вызывая липкого неприятного ощущения. Скорее, напротив, под этим взглядом хотелось чуть смущённо улыбаться, встать в выгодную позу, кокетливо прикусив губу и прикрывая лихорадочное сияние глаз скромно полуопущенными ресницами. Однако в данной ситуации подобное получалось плохо.
Удар — блок. Потом, наконец, ответная атака — словно играючи. Несколько невероятно быстрых выпадов — казалось, он везде и сразу. Я вращалась, как юла, лишь в последнюю секунду отводя удары. Неуловимо, завораживающе, будто танец с приправой адреналина…
Выпад-блок, пара неосознанных шагов назад. Выпад-разворот, и… захват.
Охнув, я ударилась спиной о грудь магистра, оказавшись в кольце сильных рук и с лезвием меча у горла.
Разочарованно вздохнула. М-дя, и чего ожидала? Он эти-то несколько минут явно поддавался…
В искристых зелёных глазах пляшут весёлые смешинки, а я замерла, как кролик, глядящий в пасть удава. Дыхание тяжело вырывалось из груди, сердце билось, как пойманная птица, а мне вдруг захотелось чуть дольше побыть в этих объятиях, глядя в завораживающие травянисто-зелёные глаза, вдыхая этот запах, и ощущая этот душевный подъём, как всякий раз рядом с ним за эту неделю.
С тех самых пор, как я оказалась в этой Академии, все вокруг пытались ко мне подмазываться, лебезили — преподаватели, адепты, даже домовые. С фальшивыми, обманчиво-сладкими улыбками завышали оценки, дарили цветы, признавались в любви с первого взгляда, набивались в друзья или подруги. Тех, кто этого не делал, можно буквально по пальцам пересчитать: Катя, Вернер, Дерек, Риан и магистр Эрриа. Последний, в отличие от других преподавателей, никогда мне не давал поблажек, наоборот — гонял до седьмого поту, не уставая напоминать, как сильно я отстаю от других в плане физической подготовки. И я честно не могла признаться даже себе, что же именно мне вдруг понравилось в этом заносчивом, прямолинейном, обожающем издеваться над адептами боевике, тогда как тут пруд пруди красавчиков-мачо, более симпатичных и титулованных. А вот поди ж ты.
— Плохо, адептка, — наконец, вынесли мне вердикт, — Вы не стараетесь.
— Неправда! — По хомячьи надулась я.
— Я лучше знаю. — Отрезал тот, — Сосредоточьтесь. Будто в облаках витаете.
Я нахмурилась, мысленно обругав себя за расхлябанность. Нашла время для романтических грёз и задумчивости…
Ещё минут десять-пятнадцать он на манекене показывал мне удары, потом пошли к стрелковым мишеням. С меткостью у меня никогда проблем не было, но вот стрелы до сих пор были непривычны: руки дрожали, лук не хотел натягиваться. Магистр промаялся со мной ещё немного, а затем отпустил готовиться к первому уроку, до которого осталось всего ничего.
— Успехи ваши малы, но похвально упорство, — вслед мне бросил он, — На одном этом можно кое-чего добиться. Светлого дня, мейс.
— Светлого, магистр, — с невольной полуулыбкой на губах кивнула я, лёгкой походкой направляясь к учебному корпусу.
Адепты шумными стайками кучковались и в коридорах, и в аудиториях. Многие мне улыбались, приветственно кивали, некоторые даже подзывали к себе или подходили сами, но я сбегала, ссылаясь на усталость. В итоге с блаженным вздохом села на самом верхнем крайнем ряду аудитории, и, приготовившись к уроку, сложила руки и положила на них голову, искренне надеясь, что нужная теория магии сегодня обойдёт меня стороной.
Фигушки.
Теория магии — это нечто вроде философии. Здесь рассматривались теории происхождения магии, её смысл и роль в Аанхтоне, различные виды магии, и так далее, и тому подобное. Достаточно скучный предмет.
Я как раз досматривала сон, где мой магистр пригласил меня на свидание в здешний аналог ресторана, когда мне по темечку прилетел лёгкий, но бодрящий подзатыльник.
Если в нашем университете подобное со стороны преподавателей было неприемлемо, то здесь как раз наоборот, в чём я уже имела «удовольствие» несколько раз убедиться.
— Может, вы соблаговолите проснуться, адептка? — Басистый голос коротышки-профессора заставил меня подскочить, сонно хлопая ресницами, — Урок всё-таки, имейте совесть. Всем, конечно, известно, что вы у нас на привилегированном положении, но могли бы хотя бы сделать вид, что слушаете!
— Я… слушаю, мейстр, — соврала, смутившись. Давно меня так не отчитывали на уроках.
— Да вы что? — Наигранно удивился тот, — И о чём я сейчас говорил?
— М-м… о видах магии? — Наугад закинула удочку я. Это была основная тема последних уроков.
— И каковы они? — заломил кустистую бровь тот.
— Официально принятых — пять: магия жизни, магия смерти, магия крови, стихийная магия и пространственная магия, — приободрившись, ответила я. — Но у каждой бесчисленное множество подпунктов и ответвлений, которые со временем вполне могут преобразоваться в отдельный полноценный вид магии.
— Неплохо, — удовлетворённо хмыкнул тот, — Но говорил я не об этом, а о теориях происхождения магии. Что скажете по этому поводу?
— Откуда появилась сама Магия — не знает никто, — отрапортовала я, вспоминая прочитанное сегодня утром, — Есть предположения, что она — одна из двух основополагающих сил, благодаря которым появились боги, и, следовательно, все миры. Теорий появления магии конкретно в Аанхтоне две: религиозная и научная. Сторонники религиозной теории полагают, что богини, Эриос и Кара, будучи сами порождениями магии, решили поделиться ею и со своими разумными детищами, дабы они могли выжить в созданном богинями мире. А научная отрицает как участие богинь в появлении у нас магии, так и само их существование. Согласно этой теории, магия имеет сугубо природное происхождение, и она так же, как и все расы, проходила множество ступней эволюции, прежде чем прийти в ту форму, в которой мы её понимаем и ощущаем ныне. Учёные полагают, что магия — такая же наука, как химия, физика и биология, только более трудная в изучении. Научная теория официально запрещена законом практически во всех странах, однако, поговаривают, у неё всё равно не так уж мало сторонников. Хотя, безусловно, приверженцев первой теории в разы больше.
— И какой же точки зрения на этот счёт придерживаетесь вы? — Одобрительно кивнув, явно напоследок спросил профессор.
— Тут, наверно, стоит учесть, откуда я, мейстр, — подумав, отозвалась я, — мой мир, в котором я родилась, магии совершенно лишён, она там есть только в книжках. Само моё попадание сюда уже заставило меня поверить в сверхъестественные силы, хотя я и раньше не была атеисткой… — сбилась, заметив непонимание, — ну, то есть, не верящей в богов. К тому же, переносясь сюда, я повстречала Хранителя — вероятно, того самого Азера, упомянутого в легендах, — в аудитории пронеслось несколько удивлённых вздохов, — И последний ориентир, убедивший меня в правдивости первой теории — роль, отведённая мне пророчеством. Полагаю, оно всем известно. Однако это моё личное мнение, и, безусловно, я никому его не навязываю — каждый имеет право на своё.
— Конечно, — кивнул профессор.
Вот именно из-за такой бессмысленной (хотя иногда и довольно увлекательной) болтовни этот урок и казался таким скучным. Я могла бы не учить его — мне бы это сходило с рук, но хотелось, чтобы меня воспринимали не просто как Избранную, а как усердную и, возможно, талантливую ученицу.
Дальше шла медитация. Вот где я, сев в позу лотоса и изобразив погружённость в себя, смогла вволю поспать. Этот урок вот уж действительно казался ненужным.
Затем — заклинания.
Этот предмет я обожала. Приходила на него всякий раз с горящими от нетерпения глазами, едва ли не высунув язык, и молча впитывая каждое слово могучего пучеглазого и страшного на вид профессора-тролля, но довольно мягкого на проверку.
Заклинания — это основа для стихийника-боевика. Собственно, именно на этом уроке мы учимся применять свою стихию для атаки, вычерчивая в воздухе жесты, произнося нужные слова.
В этот раз мы проходили большой огненный пульсар — по-нашему, файербол. Недавно изучили малый. Они входили в простейшие боевые заклинания, но могли нанести серьёзный ущерб невнимательному противнику. Профессор нарисовал какие-то формулы, велел их преписать, потом словесный призыв и показал жест активации. На первом курсе они все были не сложные.
В конце урока трёх студентов вызвали к доске, наказав применить изученное на одном из стоящих в ряд манекенов. В том числе и меня.
Вздохнув, ещё раз пробежалась глазами по конспекту в тетрадке, и лениво двинулась к указанному месту. Встав у одного из однообразных деревянных «пугал», я, повторяя про себя словесную формулу, сцепила руки в замок и вывернула ладонями к манекену, как можно чётче проговорив:
— Эст фиас рохесто.
Но огненного шара с рук не сорвалось, а манекен, вместо того, чтобы вспыхнуть, просто разлетелся на кусочки, будто взорванный, «забрызгав» щепками меня, преподавателя и двух стоящих рядом студентов.
— Адептка! Что за невнимательность?! — Возмутился профессор, — Вы перепутали слова. Эст фиас хесс.
Ну да. Перезанималась слегка. Их столько, этих формул — не счесть…
— Простите, профессор, — виновато потупившись, ответила я.
Потом была ритуалистика. Этот предмет мы, огневики, изучаем вскользь и больше в теории — в основном на нём специализируются некроманты. В чём-то этот урок походил на смесь ИЗО и геометрии — всё время что-то рисовали, чертили, правда, подробно расписывая значение каждой закорючки в пентаграмме, каждого слова-ключа, каждого ингредиента. Тоже бывает довольно интересно.
Затем шла травология. Половину урока мы конспектировали теорию (строение и свойства различных растений), а вторую собирали полезные травы в близлежащем лесу. Никогда я раньше не была прям восторженной поклонницей изучения флоры, но эти неспешные прогулки по красивому, словно живому лесу мне безумно нравились. Казалось, лес сам направляет меня в поисках той или иной травы, ягоды или тропинки.
После — зельеварение. Ох и намучалась я с этим предметом… а преподаватель — со мной. Я честно пыталась, но даже простейшие зелья выходят у меня из рук вон плохо. Увы, увы — полезное было бы умение…
И последним была, опять же, физподготовка. Только теперь я бегала и упражнялась вместе со всеми, хотя, кстати сказать, взор магистра останавливался на мне чаще, чем на других. Но я не тешила своё самолюбие иллюзиями на этот счёт: он видел во мне только упёртого, но проблемного адепта. По крайней мере, мне так казалось.
Отмучавшись, наконец, все занятия, я с блаженной улыбкой возвращалась к себе в корпус, когда встретила Катю.
Подруга за эту неделю сильно изменилась: постройнела, похорошела, стала выглядеть куда опрятнее. Иногда сияла так, что, и без того миловидная, казалась прям красавицей. «Иногда» — это преимущественно рядом с Вернером. С этим некромантом они за эту неделю спелись знатно — часто вижу их вместе, то на тренировках, то в коридорах учебного корпуса, то в библиотеке или даже в столовой. Не удивлюсь, если уже встречаются.
Как ни удивительно, помимо работы и общения с некромантом, Катя находила время и для меня. Практически каждый день вечером мы с ней болтали о прошедшем дне, о впечатлениях, делясь буквально всем. Как в детстве. И это было… здорово.
Теперь ли, в этой ли неопределённости снова поверить в дружбу?.. Даже звучит совсем по-детски, но тем не менее…
В этот раз она была чем-то взволнованна и явно целенаправленно искала меня.
— О, нашла, наконец-то, — чуть запыхаясь, выдала она, — Тут такое дело… я всё понимаю, конечно, но всё же слегка в шоке. Тебе посылка из императорского дворца.
Показалось, что ли?..
— Откуда? — Замерев и даже немного очнувшись от полусна, переспросила я.
— Я и сама удивилась, — согласно кивнула Катя, — Но домовой сказал — из императорского дворца. Просил передать, — и протянула мне какую-то довольно объёмистую, тяжёлую деревянную шкатулку.
Удивлённо выгнув брови, я стала рассматривать странный предмет. Начерченные на нём руны мы вот-вот недавно прошли: вроде как, простейшая привязка к определённому адресату. Провела по ним рукой — и шкатулка открылась, явив мне… кучку серебряных монет, на которых красовалось что-то вроде крохотного письма. С восковой печатью, как в исторических фильмах.
«
Я стояла, как громом поражённая. В императорский дворец? Меня?!
— Ну что? Что там?.. — Слюбопытничала Катя, приблизившись, — Ого… это с какой радости такая щедрость?
— Меня… кхм… приглашают на бал, — всё ещё в шоке, запинаясь, ответила я, — На большой бал в честь дня всех стихий… разрешили взять кого-нибудь с собой. Пойдёшь?
— Чего? — Недоумённо похлопала ресницами, — Я?! Ты что? В этом балахоне?!
— Чуется мне, тут и тебе на платье хватит, — оценивающе оглядев серебряные монеты, возразила я, — Не, ну ты как хочешь, конечно…
— Спрашиваешь!.. — Озорно сверкнула глазами та, — Хотя, тут определённо есть какая-то подстава. Неспроста же…
— Не нагнетай, — отмахнулась я, уже утопая в чисто девичьих мечтах, — Завтра пойдём по магазинам?
— Ладно, — подумав, кивнула подруга, — А когда сам бал?
— Через два дня, — с придыханием отозвалась я.
Чёёрт, и как теперь эти два дня спокойно прожить?..
Происходящее в моей жизни иногда и впрямь походит на спектакль. Или какой-нибудь долгий непредсказуемый сериал, где каждая серия заканчивается на самом интересном моменте. Ведь в жизни тоже не всё логично и последовательно, хотя так или иначе поддаётся объяснению. Однако как оставаться спокойной и принимать как должное, если всё вокруг — набирающее обороты заразительное безумие?.
Холодный мелкий дождь непрерывной ритмичной дробью стучался в тонкие цветные стёкла окон одной маленькой монстонской таверны, или, как её называла я, кафешки. Различий немного: те же деревянные круглые столики на одной ножке, застеленные некогда белыми, посеревшими от стирок скатертями, те же жестковатые стулья и дешёвая, но довольно вкусная еда. Разве что, посетители здесь были совсем другие — хотя бы потому, что не все из них люди. Все эти мелочи отмечались лишь краем моего усталого сознания, а в остальном не оставалось более ничего, кроме удовлетворения, расслабленности и лёгкого веселья.
Никогда не думала, что это так уютно — молчать, мерно попивая сладковатый тёплый напиток, напоминающий какао, и невольно улыбаться уголками губ, вглядываясь, незаметно, будто невзначай, в беспросветно тёмные глаза собеседника.
Он был задумчив и казался непривычно рассеянным.
— У тебя такой вид, будто ты прямо сейчас решаешь глобальную проблему, — прокомментировала я, нарушая повисшую паузу.
Теперь задумчивый взгляд а-ля «великий философ» достался уже непосредственно мне.
Поделиться книгой: