Помоги проекту - поделись книгой:
— То есть врагу нужно отомстить обязательно?
— Конечно, — утвердительно кивнул ему Ко.
— А у вас? — обратился он к Володе, — тоже так?!
— У нас? — и Володя криво усмехнулся. — У нас наша вера велит нам прощать своих врагов, что если тебя ударят в одну щеку, то надо подставить ему другую, чтобы он понял, что поступает нехорошо.
— И вы так делаете? — удивился Солнечный Гром.
— Конечно, нет! Но это и есть грех, и нам потом приходится в нем каяться и просить у бога прощения.
— Как странно… — произнес мальчик в задумчивости. — Получается, что вам нельзя убивать, нельзя мстить, потому, что это запретил бог, но вы все равно поступаете так, как хотите, но потом просите у бога прощения. И он вам его дает?
— Дают прощение его жрецы, — опять усмехнулся Володя. — А как сам бог я не знаю.
— У них, у европейцев с религией все очень сложно, — заявил вдруг Ко. — У нас, японцев, не так. У нас все очень просто и понятно. Например, если ты член секты Будды Амиды, то тебе достаточно всего лишь провозгласить его имя — «О, ты, сокровище в лотосе, аминь!» — и ты можешь быть уверен, что спасен! А ваша вера может быть хороша для женщины, но никак не для мужчины, который должен постоянно полагаться на свой меч.
— А как насчет того, чтобы обмануть врага? — продолжал допытываться мальчик. — Это как? Хорошо или нет?!
Ко пожал плечами.
— Что тебе на это сказать? В «Записках Кусуноки Масасигэ» об этом сказано, что если ты окружен врагами и думаешь им сдаться, чтобы их обмануть и уже после отомстить, то ты перестал быть мужественным воином. Если ты думаешь о том, чтобы выжить и обмануть врага, ты никогда не осуществишь задуманного, потому, что самурай думает, прежде всего, о смерти, а не о том, как сохранить свою жизнь!
— Вот-вот, — воскликнул Володя, — а вот в священной книге христиан по этому поводу написано: «Живая собака, лучше мертвого льва!» — то есть все совершенно иначе, чем у Ко.
— А как ты сам думаешь?
— Я ведь не самурай и у меня другое воспитание, поэтому я… думаю, что иногда собака действительно лучше, потому, что потом у неё ещё будет время тебя укусить, а вот мертвый лев уже вряд ли на что-то годится. Но, это только мое мнение, а Ко имеет полное право думать иначе.
— Если господин не возражает, — сказал вдруг Ко, — то я расскажу вам одну историю о том, что было у нас в прошлом. В Японии эту историю знает каждый, единого мнения по ней нет, но мне будет интересно услышать ваше суждение.
— А было так, — начал он, — что перед рассветом пятнадцатого дня — пятнадцатого года Гэнроку (по-вашему, это 1702-ой) сорок семь самураев ворвались в дом Кира Ёсинака в городе Эдо и убили хозяина и многих его слуг. О своем поступке они немедленно сообщили властям, представив им список участников нападения и объяснив его причину: они убили Кира, чтобы отомстить за своего господина Асано Наганори. Причина же смерти Асано была та, что, ровно за год и восемь месяцев до этого, будучи на приеме у сёгуна он напал на Кира и нанес ему несколько ударов своим малым мечом, но не убил его.
То есть он совершил серьезный проступок — обнажил оружие в покоях сёгуна, чего делать было категорически нельзя. Посовещавшись, власти вынесли решение, приговорить Асано к смерти и похвалить Кира за сдержанность. При этом важно иметь в виду, что в это время существовал судебный порядок кэнка рёсэибаи: или равной ответственности за одно преступление. Было известно, что Кира жадный взяточник и вымогатель, и что он пользовался своим положением при дворе, чтобы получать деньги с тех, кто должен был предстать перед сёгуном, за то, что знакомил их с правилами церемоний. Асано бросился на него, потому, что Кира оскорбил его, то есть вынудил совершить этот поступок. Поэтому в соответствии с правилами к смерти нужно было присудить обоих, однако присудили только одного!
По военному обычаю его приговорили сделать сэппуку, которую он и сделал, оставив после себя следующие стихи:
Не все приближенные сёгуна одобрили такое решение. Многие говорили, что закон одинаков для всех и что Кира виноват не меньше, так как это он спровоцировал Асано. Но что было делать, если несправедливость уже совершилась?! У семьи Асано было 300 вассалов, и смерть их господина также означала для них смерть. Конечно, каждый из них вполне мог остаться в живых и жить с таким позором, однако в глазах людей все они были бы опозорены навсегда. И надо сказать, что многие так и поступили — то есть сразу же после этого разбежались из замка Асано. Но нашлись и такие, что решили сдать замок сёгуну, сделать вид, что жизнь для них дороже чести, а затем любой ценой добраться до Кира и убить его. После этого, обо всем договорившись, 47 самых верных самураев Асано разошлись в разные стороны и притворились, что избрали путь бесчестья. Чтобы усыпить бдительность тех, кто мог бы за ними следить, некоторые из них предались пьянству, стали завсегдатаями веселых домов, а один и вовсе изображал из себя сумасшедшего.
Прошел год и восемь месяцев, прежде чем все подозрения в отношении их улеглись и за ними перестали следить. Вот тогда-то 46 его вассалов, переодевшись пожарными, вошли в Эдо и атаковали дом Кира и обезглавили его самого, ранили сына и убили множество его слуг. Утром 15-ого дня они отправились в храм Сэнгаку в Сиба, и положили голову Кира перед могилой своего господина. Одновременно с этим они отправили письмо местному губернатору и объявили, что ожидают решения сегуна. Сегун решил, однако, что все 46 виновны в неуважении к властям и приказал им покончить с собой, что все они тут же и сделали.
— А что стало с 47-ым са-ми-ри? Или же его там не было? — спросил Солнечных Гром, едва только Ко перестал рассказывать.
— Да, действительно, — последовал ответ, — после убийства Кира властям сдались только лишь 46 человек, а вот о последнем, Тэрасака Китиэмоно, все говорят по-разному. Одни считают, что он испугался и сбежал после того, как его товарищи ворвались в дом Кира, другие — что он получил особые указания от их вождя Оиси и покинул отряд уже после того, как акт мести был совершен, чтобы в случае чего восстановить истину о своих товарищах.
— Ну и что же здесь такого, о чем необходимо размышлять? — снова спросил его озадаченный мальчик. — По-моему эти люди поступили как надо…
— И тем не менее об этом поступке спорят до сих пор! — ответил Ко. — Ведь обстоятельства таковы, что Асано напал на Кира из личной ненависти, будучи во дворце сёгуна и нарушил закон. Он вытащил меч за спиной Кира и ударил его сзади, причем так неловко, что даже не убил. Некоторые говорят, что он лишен отваги и искусства и что наказание, постигшее его, поэтому вполне заслужено. Что до самого Кира, то он не обнажил меча, хотя и был в сознании, а упал на пол с побелевшим лицом. То есть то, как он отреагировал на это нападение — позор, который хуже смерти.
Что до того, как люди оценивают этот поступок 46-ти, то одни считают их героями. Другие, напротив, утверждают, что если понимать долг самурая буквально, то мстить за господина им следовало бы тут же, а не многие месяцы спустя, а после этого покончить с собой, не дожидаясь решения сёгуна. Неужели не ясно, говорят те, кто придерживается подобной точки зрения, что если нарушен закон, то незачем ждать указаний, ведь эти люди не дети. Значит, они поступили так, специально рассчитывая на милость, так как этот Кира был жаден и хитер, а эти качества недостойны самурая, и тогда возможно их действия посчитали бы оправданными. Правда, все сходятся во мнении, что поскольку из-за него погибло так много людей, а в Эдо произошло смятение, то он поистине заслуживает ненависти. Но вот о том, считать ли героями этих самураев, спорят до сих пор. Ведь есть же кодекс Бусидо, и в нем четко сказано, что слуга господина обязан отомстить за его смерть. Поэтому и Оиси и его люди должны были действовать сразу и не раздумывая, и не искать хитроумных путей, достойных торговцев, но никак не самураев. То есть вассалы Асано, прежде всего, думали о том, чтобы утвердить свою честь и тем самым добиться славы и удачи, и что это очень бесцеремонно с их стороны. Потом, когда они все же убили Кира, то они исполнили свой долг и добились поставленной цели, но рассуждали наверно так: «Если мы умрем, то по закону. А может быть, за исполнение столь трудного дела к нам отнесутся по-другому, и тогда зачем же нам тогда умирать заранее?» С другой стороны, эти воины успокоили прах своего господина и уже за одно это они достойны похвалы, утверждают другие.
— А как думаешь, ты сам, Ко? — спросил его мальчик, которому все эти рассуждения показались не слишком понятными и какими-то уж очень далекими от реальности. — Ты сам одобряешь их действия или осуждаешь?
— Я? — и Ко в недоумении пожал плечами. — Конечно, с точки зрения кодекса Бусидо в их действиях есть что-то такое, что… вызывает у меня сомнения. Но… если честно, то мне нравится их находчивость и смекалка и то, что этот жадный и зловредный Кира в итоге был наказан.
— Вот как! — рассмеялся Володя. — Все-таки значит, цель оправдывает средства?
— Да… иногда — да!
— По-моему, — заметил Солнечный Гром, — главное это добыть скальп врага, а во всем остальном нет никакого смысла.
— Возможно ты и прав, — задумчиво произнес Ко. — Во всяком случае, ведь и «Кодекс Бусидо» придуман людьми, а люди и их мнения со временем изменяются. Я вот тут вспомнил первые строки из «Повести о доме Тайра» — это у нас ещё в тринадцатом веке был такой могущественный род, и вот что о них там было сказано:
— Я помню, — добавил он, — обстрел англичанами Кагосимы. Это было совсем не по Бусидо, но… это было очень эффективно. Так что я думаю, что и нам тоже нужно научиться поступать точно также!
Они все трое настолько увлеклись рассказом Ко, что заметили подкрадывающихся к ним пауни только когда те появились перед самой оградой их жилища. Все пауни были в боевой раскраске, обнаженными до пояса, с боевыми дубинками и томагавками в руках. Первым на их появление отреагировал Ко, который резко толкнул Володю в сторону и тем самым спас его от брошенного одним из пауни томагавка. Володя, никогда не расстававшийся с револьвером, успел несколько раз выстрелить по нападавшим и, хотя ни в кого из них не попал, это позволило им выиграть время: и Ко, и Солнечный Гром скрылись в хижине, а затем к ним присоединился и Володя, на бегу расстрелявший по индейцам весь барабан своего двадцатизарядного лефоше. Дверь за ним в ту же секунду захлопнулась, и в неё одна за другой вонзились несколько стрел.
— Ну, вот, — переведя дыхание, сказал Володя. — Уж здесь-то им нас ни за что не взять, да и пожара тут можно не опасаться. Крыша-то у нас из дерна, и на ней растет трава.
Он приоткрыл ставень на одном из окон и осмотрел местность в подзорную трубу.
— Мне кажется, что их десять человек не больше, — заметил он, задвигая ставень. — До наших лошадей им не добраться, потому, как они хорошо заперты, однако длительная осада нам противопоказана, потому, что у нас очень мало воды.
— Пусть, мой господин об этом не беспокоится, — успокоил их Ко. — Пока вас тут не было, я как раз об этом подумал и… сделал в задней стене, что выходит к реке, лаз. Достаточно осторожно извлечь из стены вот этот камень, чтобы спокойно покинуть этот дом.
— Может быть, стоит попробовать убедить их уйти? — задумчиво произнес Володя. — Мне что-то не хочется их убивать. Да и чего ради?
— Но это же пауни! — воскликнул Солнечный Гром. — Враги!
— Вот это и есть ваша главная беда, — наставительным тоном произнес Володя, — что вы, индейцы, враждуете друг с другом. Вам следовало бы давным-давно объединиться и сообща противостоять попыткам белых людей захватить ваши земли. А вы вместо этого только и делаете, что сражаетесь друг с другом, а эти американцы этому только радуются.
Сначала эта мысль показалась мальчику настолько дикой, что он сначала даже подумал, что он просто не понял Володю. «Спрошу его об этом позже, подумал он, — а пока, чтобы он ни думал об индейцах, надо отбить нападение этих пауни. Скорее всего, они пришли, чтобы отомстить за своего вождя. И если так, то нам придется убить их всех, иначе они не уймутся!»
Так он об этом и сказал Володе, а тот осторожно отодвинул заслонку на окне и оглядел окрестности.
— Их всего десять, — сказал он. — Лошадей оставили неподалеку. А сами все здесь. Давай, поговори с ними, если можешь. В любом случае мы узнаем, чего огни хотят.
Солнечный Гром кивнул головой и направился к запертой двери и открыл её.
«Чего вы хотите?» — обратился он к пауни на языке знаков и получил в ответ на это целую речь.
— Вы, койоты, трусливые земляные мыши, недостойные имени мужчин. Вы убили наших воинов и ранили нашего вождя Быстрее Оленя. Я его сын Старший Ворон. Со мной мой брат Младший Ворон и наш долг отомстить за его кровь. Бейтесь с нами в открытую или мы так или иначе убьем вас обоих, а мальчика-дакота захватим с собой, и он станет одним из нас, и будет жить в наших палатках.
— Пусть мой господин настаивает на единоборстве с холодным оружием, — вмешался в разговор Ко. — И пусть он скажет, чтобы сражаться один на один. Если победит его воин, то тогда пусть забирает мальчишку. А если я, то тогда он уйдет и оставит нас в покое.
— Переводи, — сказал Володя, и Солнечный Гром тут же передал все это знаками, добавив от себя: — Если ты не согласишься, то потеряешь много воинов. А если согласишься, то ружья будут молчать и все решит поединок, в котором победит тот, кого поддержит Великая Тайна.
— Хау! Пусть будет так! — согласился вождь и сделал знак своим воинам подойти поближе.
Дверь снова закрыли и заперли на засов и Ко начал готовиться к бою. Володя посмотрел на него с тревогой. — Ты точно уверен, что справишься? — спросил он. — Ведь это же индейцы и… ты только посмотри, какие они все здоровые!
— Ха! — усмехнулся Ко. — Вот это-то как раз и хорошо. Человек большой силы, как правило, полагается именно на силу, но для того, чтобы сразить человека, сила не нужна. Количество противников также не имеет значения, если ты мастер клинка, потому, что они будут скорее мешать друг другу, чем помогать, и тогда их можно будет убивать по одному. А, кроме того, у меня есть ещё это! — и он показал небольшую плоскую коробку, которую он только что закрепил на животе. Затем он надел на правую руку тонкую перчатку, блестевшую, словно рыбья чешуя и встал перед дверью. — Ну, что? Я готов!
— Подожди, Ко, я хочу принять кое-какие меры предосторожности, — сказал Володя, вновь взялся за подзорную трубу, и посмотрел через неё в окно.
— Ну, так и есть, — заметил он, закрывая заслонку. — Два их воина уже стоят слева и справа от двери с томагавками в руках.
— Как ты узнал об этом? — удивился Солнечный Гром. — Ведь ты же смотрел через неё вдаль и не мог увидеть того, что увидел…
В ответ Володя тихо рассмеялся: — Ко позаботился о подкопе, а я о том, чтобы нас не застали врасплох, стоя у двери. Вон там, на столбе у ворот я укрепил маленькое зеркало, и оно смотрит на нашу дверь. Так-то в него, разумеется, отсюда ничего не увидишь. Но в подзорную трубу видно все очень хорошо.
— А я было подумал, господин, что вы повесили его отпугивать злых духов, и очень удивлялся почему это оно смотрит сюда на нас, а не наружу, — усмехнулся Ко. — А это, оказывается, военная хитрость. Это очень, очень предусмотрительно с вашей стороны.
— Да, но как же ты теперь выйдешь? — нахмурился Володя. — Ведь это же явная смерть?!
— О-о, нет, конечно, потому, что тот, кто предупрежден, тот вооружен! — ответил Ко совершенно спокойно. — Но только мне теперь понадобится взять кухонный нож, — и он показал на большой нож, который они использовали в хозяйстве. — Большой меч понадобится мне потом!
С этими словами он вооружился двумя ножами — одним кухонным и своим более коротким мечом и встал у двери, которую затем по его сигналу распахнул Солнечный Гром.
А вот то, что случилось потом он, конечно же, увидел, но как ни старался, так и не сумел этого понять. Прежде всего он так и не успел заметить, как Ко оказался снаружи. Только что он стоял прямо перед ним и вот он уже за распахнутой дверью и обе его руки с ножами раскинуты в стороны, и каждый из них торчит из груди воина пауни! А те даже не успели отреагировать на его появление, хотя стояли с занесенными томагавками в руках. Затем они повалились на землю, а Ко смело выступил вперед и обратился к врагам по-английски: — Военная хитрость и трусливое предательство не одно и тоже, и вам бы нужно это знать!
Ответом на его слова был громкий рев остальных и самый рослый из воинов, стоявший в воротах, бросился на него с томагавком. А Ко, которого они видели со спины, встретил его в совершенно расслабленной позе, положив руку на рукоять меча и при этом даже улыбался. Тот уже занес томагавк для удара, а Ко лишь в самое последнее мгновения с молниеносной быстротой выхватил меч и выставил прямо перед собой. Пауни уже не мог ни уклониться, ни остановиться, и меч вошел ему прямо в солнечное сплетение, так что воин тут же упал на землю прямо перед ним.
Остальных пауни стоявших перед ним у ограды, все это так поразило, что они даже замерли от изумления, и именно эта заминка решила их судьбу. Потому, что Ко тут же перехватил меч левой рукой, а правой принялся бросать в них метательные звездочки-сюрикэны — оружие ниндзя, которые доставал из своей плоской коробки на поясе. Одному из них сюрикен попал в лоб, залив глаза и лицо кровью, другому разорвал горло, а третьему — живот. Индейцы отпрянули — такого странного оружия они не знали, а Ко опять-таки этим воспользовался и бросился на них сам.
Его меч взлетал раз за разом, словно серебристая молния, и тут же превращался в багрово-красную полосу, с которой при следующем взмахе во все стороны разлетались капли крови. Все мастерство школы Ити, и всю мудрость «Книги пяти колец» Миямото Мусаси сейчас Ко применил на практике, работая одновременно и длинным и коротким мечом. При этом ему почему-то казалось, что он слышит голос своего наставника Ода Сумида, и он словно эхо отдается у него в ушах при каждом его движении или ударе: «Как бы вы не действовали, вы должны собрать их всех вместе, словно вы нанизываете рыбу на одну нить, и когда они собрались вместе, рубите как можно быстрее, не оставляя врагам времени на перемещение. Работайте левой и правой рукой поочередно. Не выжидайте. Постоянно меняйте положение и отражайте удары тех нападающих, которые находятся к вам ближе всего. Главное — это поразить противника, а как вы это сделаете это неважно. Куда важнее действовать мечом, разгибая локти до конца, и тогда победа над одним или несколькими противниками придет к вам сама!»
Когда, наконец, он опустил свои мечи, то не увидел перед собой никого из противников. В живых из пауни оставался только их вождь — Старший Ворон, да и того все увиденное заставило буквально оцепенеть от страха. Он бросил в Ко томагавк и промахнулся, после чего побежал к лошадям, вскочил на коня, и что есть духа помчался по прерии. Ко бросил ему вслед последние три оставшиеся у него сюрикэна и одним из них, несмотря на расстояние, все-таки сумел задеть ему плечо.
— Он все равно умрет, — сказал он спокойно, возвращаясь к Володе и Солнечному Грому, смотревших на него с немым восхищением. — Я на них все острия смазал соком дохлых рыб и ядом какой-то местной змеи, которую поймал пока вы отсутствовали. Так что даже если он и сумеет добраться до лагеря, живым ему не быть. И, я надеюсь, что это отобьет у них охоту на нас нападать. Мы-то ведь ничего плохого им делать не собирались!
— И это поэтому ты её надел? — показал Володя на его металлическую перчатку. — Ну, ты и мастер!
— Да, такая перчатка хорошо помогает, потому что сюрикэны очень острые, и к тому же намазаны ядом. Достаточно просто наколоть палец, чтобы очень серьезно заболеть, а то и умереть даже. Поэтому перчатка в таких случаях никогда не помешает, к тому же она позволяет вырвать клинок из руки врага, что иногда бывает очень важно. Такие поединки вещь очень серьезная, поэтому я постарался предусмотреть все возможное.
— Не знаю, как ты это сделал, — честно признался Володя, — но я такого до этого не видел ни разу, и, честно говоря, поражен до глубины души.
— Это всего лишь то, чему меня учили, — скромно заметил Ко. — Будь здесь моя сестра, она бы стравилась с ними куда быстрее.
— И у вас учат владеть мечом не только мужчин, но и женщин?!
— Только дочерей самураев, да и то не всех. Но, разумеется, всякая женщина из семьи самураев должна уметь постоять за себя и свой дом в случае отлучки мужа, иначе её просто никто не возьмет замуж.
— Однако у вас и нравы…
— Да, это так господин, но такова наша жизнь и мы к этому привыкли.
— А ты можешь научить меня драться так же, как и ты? — и Солнечный Гром дернул Ко за рукав.
— А я уже учу вас обоих, — усмехнулся в ответ Ко. — Мы же ведь вместе каждый день делаем упражнения, разве не так? Но только вряд ли мне стоит учить тебя владеть мечом, потому, что время холодного оружия проходит. Ведь если бы против меня выступил мой господин с револьвером в руках, то никакое искусство не спасло бы меня от пули. А то, что ты видел сейчас — для сегодняшнего дня это скорее исключения, чем правило — случайность и не более того.
— А вот как насчет этих самых… звездочек, — обратился к нему Володя. — Ведь ты же мне как-то рассказывал, что это оружие этих самых ваших… тайных шпионов и убийц, а оказывается, что и ты им владеешь, причем ничуть не хуже, чем мечом?
— Пускай мой господин этому не удивляется и не подумает ничего дурного, — ответил Ко, — потому что к синоби-но-моно я не принадлежу. Просто когда я был совсем ещё маленьким, случилось так, что мой отец, обнаружил раненного ниндзя у себя во дворе. Каким образом он туда попал, отец так и не узнал, равно, как и отчего тот оказался в столь бедственном положении. Он мог бы зарубить сам, либо отдать страже, но подумал, как самураи пытают попавшим к ним в руки ниндзя, и сжалился над этим несчастным. Отец стал за ним ухаживать и вылечил его, а тот в благодарность за это обучил его кое-чему из того, что он знал и умел, а когда уходил, то подарил ему этот набор сюрикенов. А отец был рад изучить синоби-но-дзюцу — приемы боевые приемы синоби, потому что был сведущ во многих боевых искусствах, но только не в том, что знали и умели только ниндзя. Тот человек потом признался отцу, что несколько раз хотел убить его, чтобы их тайны не распространились, но потом передумал, потому, что тот был очень добр к нему. Я видел, что они нередко беседовали часами, обсуждая технику сэкко — шпионов, тэйсацу (разведчиков), кисё (нападающих из засады) и приемы кантё — шпионажа и все такое, что было с этим связано, ну а после того, как этот человек ушел, отец всему, что узнал, научил меня. Вот так это было, — закончил он свой рассказ. — И вот откуда я владею умением ниндзюцу. Ну а кэндзюцу, умению драться на мечах меня с семи лет обучали и дома, и потом ещё в школе в Эдо, так что неудивительно, что с того времени я чему-то научился. Хотя до настоящего мастера мне ещё очень и очень далеко.
— Да, так он сказал, — продолжил рассказывать Солнечный Гром, — но для меня было удивительно это слышать, и я опять подумал, было, что я не очень хорошо его понял. Какого ещё мастерства хотелось этому человеку, когда он в одиночку справился с целым десятком воинов пауни, которых мы, дакота, всегда знали, как умелых и бесстрашных врагов? Тем не менее, потом он сказал нам, что тот человек, с которого он всегда брал пример, но имя которого я, к сожалению, запамятовал, сражался в одиночку против сотни противников и вышел из этого боя победителем. И уже тогда я подумал о том, какой странный народ эти японцы и что лучше всего будет жить с ними в мире, либо, как сам Ко и сказал, использовать против них то оружие, против которого они сами бессильны!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В которой Солнечный Гром наконец-то встречает отца и мать, однако дух его не знает покоя
Тела убитых пауни Ко и Володя побросали в реку, а их оружие и коней они забрали и продали торговцам из Литлл Биг Пойнт. Вот только Солнечный Гром попросил на память отдать ему томагавк вождя пауни, потому что ещё ни разу не видел столь красивого и смертоносного оружия. Широкое блестящее лезвие было сделало явно из стали, к которому прикреплялась отлитая из серебра фигурка стремительно бегущего оленя, все четыре ноги которого были вставлены в отверстие на обухе. Длинная рукоятка была обтянута красным сукном и обита медными гвоздями с выпуклыми шляпками! Без сомнения это было замечательное оружие, стоившее больших денег, но Володя считал, что тот его вполне заслужил и с радостью отдал его мальчику.
Больше пауни их не беспокоили, а затем лето закончилось, наступила осень, а потом в ноябре — месяц первого снега у дакота, они узнали, что «война Красного Облака» наконец-то закончилась подписанием мирного договора между белыми и индейцами. В сеттльменте все только и говорили об этом договоре, подписанном в форту Ларами, и что президент Эндрю Джексон обещал им, что он будет действовать «пока текут реки и растет трава, а на деревьях появляются листья». Говорили, что таким образом вождь Красное Облако получил огромную территорию и самое главное Хе-Запа или Черные Холмы, которые индейцы считали своим священным местом и центром мира.
Часть фортов, оказавшихся на индейской территории должны были быть эвакуированы, поэтому многие говорили, что договор этот плохой, так как нельзя «капитулировать перед дикарями». Солнечный Гром уже достаточно хорошо говорил по-английски, чтобы понять, что это были «плохие слова» о его народе. И он спросил Володю, почему это белые считают их, индейцев, дикарями?
— Потому, — ответил тот, — что вы кормитесь охотой и там, где может прожить один индеец, белых может быть очень много. Ну, скажем, сто человек. Вот они и считают, что это несправедливо.
— Но эта земля наша! — искренне удивился Солнечный Гром. — Мы не звали к себе этих людей, и мы живем так, как жили наши предки.
— Да, ты прав, — согласился с ним Володя, — однако они так не считают. По их мнению, если ты хочешь удержать землю в своих руках, то… держи её. А если такой возможности у тебя нет, то… уступи свое место другому.
— Но так нельзя, — Солнечный Гром выглядел очень растерянным, — ведь это значит, что тот, кто сильнее, тот и прав!
— Да, но разве вы сами не поступаете так с теми же пауни, и прочими своими врагами?
— Пауни койоты, а мы…
— Пауни точно также думают и о вас, разве не так? Так почему же ты считаешь, что белые люди не могут думать также и про индейцев? Запомни, мальчик, тот, кто сильнее тот всегда прав!
Сказать, что Солнечный Гром был потрясен словами Белого Отца, значит сказать очень мало. Он пытался найти доводы против того, что он сказал, но не находил их, потому, что открывшаяся ему истина была настолько же банальной насколько и очевидной.
Но не желаю признавать своего поражения, он все-таки добавил: — Нам от белых ничего не надо. Мы всегда прекрасно обходились и без них. Бизоны нам дают все, что нам нужно. А наши кони помогают нам на них охотиться.
В ответ Володя только усмехнулся.
— Ты прав, конечно, но только лишь отчасти. Разве ты не знаешь, что лошадей на ваш континент завезли белые много лет назад, а до этого все индейцы ходили пешком и на тех же бизонов охотились от случая к случаю. А ты вот попробуй охотиться на бизонов без коня…
— Неправда! — воскликнул Солнечный Гром. — Лошади у индейцев были всегда!
— Да нет же, — спокойно ответил Володя. — Это один из подарков, хотя и невольный, от нашей цивилизации вашей. Европейцы когда-то очень давно, больше 300 лет назад, начали ввозить сюда лошадей и длиннорогий скот. Некоторые из лошадей убежали и одичали, а затем и расплодились в большом количестве. Индейцы в свою очередь сначала их боялись, но потом научились верховой езде и уже вскоре после этого освоили и охоту на бизонов в том виде, в каком ты её знаешь. Ну, а про железные котлы, ножи и даже те же самые ружья я и не говорю. Конечно, без всего этого прожить можно. Но вот уже без лошади ну никак нельзя, потому, что тогда вам опять останется только одно — ютиться на краю у прерий, потому, что иначе как на лошадях пройти сами прерии просто невозможно! И поверь мне, Солнечный Гром, мне нет никакого смысла тебе обманывать. Всякая ложь это грех перед Богом. А уж тем более, когда человек знающий и более опытный лжет тому, кто молод и неопытен!
Поделиться книгой: