Помоги проекту - поделись книгой:
Пролог
Они летели уже достаточно долго, чтобы догадаться: что-то пошло не так. Но, к сожалению, осознание этого факта пришло слишком поздно, и теперь им было не с руки возвращаться в исходную точку, чтобы исправить положение и начать всё сначала.
Навигационное оборудование вышло из строя сразу после прыжка. То, что показывали приборы, было попросту физически невозможно. Собственно, их предупреждали об этом записи тех, кто некогда пробросил этот портал в
Портал, через который они вошли в «Запределье», был их последним связующим звеном с тем уютным и столь хорошо знакомым миром, огни звёзд которого остались далеко позади, за сотни прыжков отсюда. Сейчас они углубились в неизведанные пространства, заполненные миллиардами чужих звёзд, расположенных далеко за пределами освоенной части Галактики. И передвигаться здесь они могли лишь посредством спонтанных прыжков, что было крайне опасно ввиду непредсказуемости результата. Каждый раз, готовясь к очередному прыжку в гиперпространство, вся команда тревожно замирала, опасаясь непоправимого, прощаясь с этим миром перед тем, как отдаться на волю мощных гравитационных течений этой чужой и необъятной Вселенной. То, что происходило во время прыжка, было им совершенно неподвластно. Любой просчёт или случайность могли привести к катастрофе. И тогда они так и останутся концентрированным пучком энергии, несущимся вдоль гравитационных каналов, соединяющих звёздные системы, постепенно рассеиваясь в пространстве. Оставалось лишь уповать на удачу. Однако им пока везло. Да и не существовало никакого иного способа передвижения между звёзд в области, где не установлено ни единого портала.
Итак, прыгая вслепую от звезды к звезде, они сумели посетить порядка сотни звёздных систем. Однако их запасы сигнальных буёв подходили к концу, поэтому вскоре им предстояло отправиться в обратный путь. Последнюю пару «сигналок» было решено израсходовать на прыжок к жёлтой звезде, расположенной на расстоянии примерно двух Гарров от того места, где они сейчас находились.
Неизвестно, какое бы решение принял капитан, расскажи ему кто-либо заранее о тех последствиях, к которым приведёт его жажда открытий. Но исследователи, как правило, не задумываются о последствиях своих экспериментов, совершая их из чистого любопытства и прикрываясь красивым лозунгом: «во имя науки и прогресса». Поэтому капитан действовал, как и полагается капитану исследовательского корабля - решительно и без тени сомнения. Предпоследний буй стравили за борт. Его пару - последний сигнальный буй, - оставили на борту, чтобы установить на той стороне в точке выхода из гиперпространства, сразу после прыжка. Как только бортовой интеллект завершил расчёты прыжка, старший пилот запустил генератор гиперпространственного поля и, дождавшись сигнала готовности, совершил прыжок.
Неяркая мимолётная вспышка обозначила момент прыжка, словно стёклышко от разбитого скафандра блеснуло в тусклом сиянии местного светила. Это генератор сбрасывал излишки энергии в момент перехода корабля в гиперпространство. Окружающая небесная панорама на несколько мгновений «поплыла» радиально расходящимися кругами оптических искажений, словно кто-то бросил камень в застывшую водную гладь, отражающую мириады звёзд. Корабль исчез. Пространственные флуктуации вскоре также успокоились, и лишь одинокий сигнальный буй, висящий в вакууме посреди чёрной космической пустоты, усыпанной мириадами далёких застывших звёзд, напоминал о том, что здесь побывали разумные существа.
Глава 1
Эл мчался по лесу серой тенью, проламываясь сквозь густой кустарник и перепрыгивая через заснеженные стволы упавших деревьев. Горячее дыхание вырывалось из его ноздрей и пасти, мгновенно превращаясь в пар на морозном воздухе. Грозный хищник, вооружённый острыми когтями и двумя смертоносными клыками, настолько длинными, что они не помещались в его пасти, свисая, словно кинжалы, по обеим сторонам нижней челюсти - в этот раз он сам оказался добычей. Утопая по грудь в снегу, он спешил вперёд, уходя от погони. Его преследователи отстали. Но он по-прежнему чувствовал их резкий запах и негромкие оклики. Шум шагов и треск веток вдали за деревьями говорил о том, что охотники не изменили своих планов догнать его и убить. Во время паузы перед очередным прыжком он слышал их негромкие голоса, напоминающие гортанные крики Кваров, слетающихся на пиршество к останкам добычи. Несмотря на все свои смертоносные когти и клыки, сейчас он мчался через лес, чтобы самому не стать добычей этих маленьких двуногих зверей, которые не были столь хорошо вооружены, но хитрость и ум делали их самыми опасными существами в этом остывшем ледяном мире скалистых гор и хвойных лесов.
Преодолев колючий кустарник и оказавшись на заснеженной лесной поляне, он прислушался к звукам погони. Да, эти двуногие по-прежнему преследовали его, хотя порядочно отстали. Но в тишине спящего леса он почуял нечто другое: некий дух тревоги витал в морозном воздухе над лесом. Это исходило не от его преследователей. Трудно было определить его источник. Оно витало повсюду и сейчас усилилось настолько, что даже перекрыло запах и голоса двуногих. Эл обратил внимание на то, что даже осторожные лесные птицы мечутся с тревожными криками среди разлапистых ветвей застывших деревьев, покидая свои дупла и гнёзда. Оглянувшись, он начал замечать и другие признаки надвигающейся опасности. То тут, то там в кустах мелькали юркие тени мелких грызунов, которые, покинув свои норы, тревожно метались между деревьев в поисках укрытия от надвигающейся неведомой опасности. И наконец, Эл услышал глухой низкий гул, исходящий откуда-то снизу, из-под земли. Гул накатил волной и затих, а через некоторое время он опять вернулся.
Такого в своей жизни Эл ещё не встречал, поэтому интерес перевесил осторожность. И в тот момент, когда он был всецело поглощён наблюдением за происходящим вокруг, его настигли преследователи. Тупой удар длинной жерди в спину повалил Эла в глубокий снег. Затем последовали новые удары, но шерсть смягчила их, поэтому боль была терпимой. Однако под градом новых ударов он уже не смог подняться на ноги и вырваться из кольца окруживших его маленьких охотников.
- Всё, Эл, ты проиграл! Я первая тебя догнала! Теперь твои клыки достанутся мне для амулета! - Кора, самая младшая из стайки учеников шамана Бамбу, обутая в унты из меха Ревуна, наступила ножкой на его хвост, победно потрясая длинной жердью. Девочка улыбалась, явно довольная своим превосходством над поверженным Элом-Клыкарём - самым грозным зверем в округе. Остальные дети также скакали вокруг клыкастой добычи, криками выражая восторг по поводу своей победы. Вскоре на поляне появился и сам Бамбу. Несмотря на возраст, старик двигался достаточно проворно. Седые волосы развевались на ветру. На поясе висел настоящий охотничий нож из какого-то блестящего гладкого камня, остро заточенного, и мерцающего тусклым лунным сиянием в свете ранних сумерек. В правой руке он держал длинный деревянный посох с острым каменным наконечником. Посох был очень старым, как и сам Бамбу. Он достался ему в наследство от прежнего шамана, имя которого никто в их племени уже не помнил, так как никого не было старше Бамбу. А сам старик получил этот посох ещё в свои молодые годы.
Подбежав к поверженной добыче, Бамбу дёрнул за хвост и поднял старую шкуру Клыкаря, под которой укрывался Эл - мальчик шести лет, укутанный в такие же лохмотья из звериных шкур, как и окружившие его маленькие охотники. Снова став человеком, Эл перестал слышать подземный рокот, однако чувство тревоги по-прежнему не покидало его.
- Молодец, Эл! Я видел, как тебе удалось слиться с духом зверя, чью шкуру ты надел. Уметь становиться зверем - хороший навык для охотника. Настоящий охотник должен знать, что чувствует его добыча, иначе он не сможет угадать её намерения и сам станет добычей. Кроме того, настоящий охотник понимает, что все существа - части единой природы и дети одного Большого Мира. Съедая мясо зверя, человек частично становится зверем, и этот зверь затем становится частью того, кто его съел. Потому что весь Большой Мир - это одно гигантское животное, а мы все - частицы мяса в его бесконечно огромном брюхе.
Старик оглядел своих учеников, будто пытаясь убедиться в том, что его слова достигли цели и прочно засели в маленьких умах этих будущих охотников и наследников всего того, что донесли им из прошлого он и множество поколений других шаманов до него. Затем старик повернулся к Элу и спросил:
- Однако Эл, ты дал себя догнать и победить на этой поляне. Почему ты остановился здесь?
- Бамбу, я почуял нечто! Все звери в лесу слышат это. Запах опасности выгнал мелких зверей и птиц из их убежищ. А ещё я слышал подземный гул, будто где-то там в земле бьют в огромный барабан!
Бамбу внимательно выслушал Эла и огляделся, кидая быстрые короткие взгляды по сторонам и смешно втягивая воздух в растопыренные морщинистые ноздри, как бы пытаясь услышать то, что почуял Эл. Затем он подхватил шкуру Клыкаря и сказал всем:
- Нам надо поскорее вернуться назад, чтобы предупредить людей об опасности. То, что услышал Эл, предвещает большую беду. Тот гул издаёт Гаумпа - старший сын Ваалгара, повелителя Солнца. Некогда он помогал отцу создавать Мир, который нас окружает. Но, когда всё было создано, Гаумпа решил, что он вправе всё разрушить. Тогда мудрый отец просто отвернулся и удалился от нашего Мира. Стало холодно, а Гаумпа спрятался глубоко под землю. Иногда он выходит оттуда на поверхность, чтобы обратиться к отцу с просьбой о прощении, но Ваалгар ушёл так далеко, что не слышит его мольбы. И тогда Гаумпа в гневе сотрясает землю, валит деревья, рушит горы и затем опять уходит глубоко под землю, чтобы бродить там по своим огромным тёмным пещерам.
С широко раскрытыми глазами, разинув рты от испуга, дети стали оглядываться по сторонам, пытаясь обнаружить признаки надвигающейся беды, о которых рассказал Эл. Некоторые смотрели себе под ноги, с ужасом осознавая, что земная твердь в любой момент может выпустить ужасного Гаумпу. Тут один из мальчиков вздорно поднял подбородок и спросил Бамбу:
- А почему мы должны верить всему, что привидится нашему выскочке Элу?
Мальчика звали Калгу. Он был на год старше Эла и постоянно боролся с ним за лидерство в их детской ватаге. Эл старался не реагировать на его постоянные подколки и выпады, однако казалось, это ещё больше заводило Калгу, пытавшегося, во что бы то ни стало подчинить себе этого упрямого малыша. Бамбу знал об этом, но предпочитал не вмешиваться, пока дело не доходило до драки, полагая, что достойный соперник пойдёт Элу только на пользу. Он повернулся и спокойно ответил:
- Ну во-первых, то что увидел Эл теперь видно и мне. А во-вторых, ты можешь не любить своего товарища, однако должен доверять ему, когда вы охотитесь вместе. А теперь все бегом за мной! Старшие замыкают группу!
Дети пристроились за высокой фигурой Бамбу и гуськом засеменили в надвигающихся сумерках через заснеженный лес обратно по своим следам.
* * *
Племя жило в нескольких пещерах, уходящих вглубь обрывистого скалистого берега, под которым когда-то протекала полноводная река. Она то и вымыла пещеры в камне. Однако всеобщее похолодание заморозило источник высоко в горах, и река сперва сильно обмелела, а затем и вовсе исчезла, превратившись в ледник на дне извилистой ложбины. Противоположный берег был пологий и в течение долгих морозных лет превратился в плоскую заснеженную равнину с выступающими кое-где бугорками кустов и низкорослых деревьев. Такое природное окружение позволяло людям, обитавшим в пещерах, укрываться от холодного северо-западного ветра и видеть как на ладони все подступы к их жилищу. Попасть в пещеры можно было только со стороны замёрзшей реки, взобравшись по отвесным скалам. На вершине скалистого обрыва над пещерами уже многие годы нависала заснеженная кромка ледника, который с каждым годом становился толще и выступал всё дальше над краем обрыва. Никто из ныне живущих обитателей пещер не помнил, как давно их предки поселились тут. Однако Бамбу частенько рассказывал, что в старые времена их предки жили на равнинах в убежищах из ветвей и звериных шкур, а воздух был тёплый, как дыхание костра, и вокруг водилось множество диковинных зверей и птиц. Были даже такие звери, которые водились в воде. А вода в те давние времена якобы была повсюду в огромных количествах. Но если честно, мало кто ему верил, так как невозможно развести такой огромный костёр, чтобы изо льда натопить такое количество воды. Да и сколько надо слепить горшков, чтобы после этого её куда-то разлить. Однако ни у кого не было другой версии описания прошлого, а за повседневными заботами у людей совсем не было времени придумывать что-либо новое. Поэтому один шаман передавал другому описание прошлого, взяв клятву передать это своим ученикам, ничего не отнимая и не добавляя. Долгими тёмными вечерами, сидя у костра, шаман племени рассказывал детям то, что услышал от своих предшественников-учителей, пытаясь следовать данной клятве, хотя порой даже он сам не понимал некоторых вещей из сказанного. Однако на то они и есть священные предания прошлого, чтобы быть запутанными и не совсем понятными для обычных охотников и их семей, цепляющихся за жизнь в этом суровом и холодном Мире.
Была в племени ещё одна неординарная личность - пачкатель Агуа. С самого детства он был увлечён тем, что пачкал углём всё, что ему попадалось под руку. В детстве ему частенько доставалось за размалёванные шкуры и перепачканные углём горшки. Став взрослым, он стал уходить вглубь пещер и чёркать углём по стенам, изображая фигурки людей и животных, пытаясь запечатлеть сцены из жизни племени. А иногда, вдохновлённый рассказами Бамбу, он пытался превратить сказки шамана в изображения на холодных каменных сводах. Однажды кто-то разбил горшок с водой на глинистом полу одной из пещер. Агуа проходил мимо и обратил внимание на то, что пол пещеры вскоре стал рыжевато-жёлтым от следов тех, кто ступил в грязную лужу. Агуа наскрёб размякшей рыхлой глины из лужи и попробовал пальцем запачкать некоторые детали рисунков. Когда глина подсохла, изображения на серых стенах преобразились и заиграли ярко-рыжими и жёлтыми красками. С этого дня Агуа начал экспериментировать со всем, что ему удавалось размазать по стенам. После эксперимента с фекалиями его чуть не выгнали на равнину. Однако со временем он нашёл в округе множество оттенков глины и мягкого камня, замешивая всё это на воде и смоле деревьев, и заваривая небольшими порциями на костре. Иногда в некоторые краски он добавлял кровь животных, убитых на охоте, отчего краски становились вязкими и хорошо впитывались в стены, навечно застывая в виде бурых почерневших фигур охотников, зверей и окружающей природы.
Никто из взрослых членов племени не воспринимал всерьёз чудака Агуа и его странное увлечение. Однако Бамбу нашёл в этом много полезного для своей миссионерской деятельности и убедил старейшин не препятствовать Агуа в его тяге к творчеству. Ему даже удалось добиться для Агуа особого статуса, освободив того от охоты и прочих обязанностей, имевшихся у каждого взрослого члена племени. В конце концов все махнули на Агуа рукой, воспринимая скорее как чудаковатого помощника Бамбу, изображающего сцены из рассказов о далёком прошлом, а также создающего наглядные пособия по тактике и стратегии охоты на различных животных, с помощью которых Бамбу воспитывал маленьких воинов и охотников.
Однажды на жителей пещер напала стая волосатых диких людей. Никто не знал, откуда они пришли. Скорее всего, их пригнал усиливающийся холод из-за дальних гор на севере. Обитателям пещер удалось отбить внезапную ночную атаку, но враг засел в лесу неподалёку, не позволяя охотникам выйти на промысел и делая вылазки к пещерам по ночам. Тогда воины собрались в самой большой пещере, чтобы решить, как им прогнать чужаков. Все поняли, что без хорошо спланированной атаки им не одолеть злобных и кровожадных пришельцев, которые засели в кустарнике на равнине и на деревьях в лесу. Имея преимущество в численности, жители пещер проигрывали противнику в тактике лесных сражений, когда пара-тройка вражеских воинов, укрывшись в кустах и на деревьях, могла убить десятки воинов, действуя из засады. И тут выступил Бамбу и предложил провести разведку сверху, с ледника. По его совету наверх послали небольшой отряд самых зорких охотников, с которыми пошёл Агуа. Отряд просидел весь день, наблюдая за перемещениями противника, в то время как Агуа зарисовал на нескольких шкурах план равнины и прилегающего леса с обозначенными местами вражеских засад. Затем отряд вернулся в пещеры и был разработан план внезапного нападения на места скопления противника согласно рисункам Агуа. Жители пещер подметили, что наибольшую активность пришельцы проявляют после полудня и по ночам, отсыпаясь затем в утреннее и дневное время. Поэтому было решено выступить во второй половине ночи в предрассветных сумерках. Застигнутые врасплох в своих укрытиях, враги даже не успели осознать, откуда пришла смерть. С десяток уцелевших дикарей в страхе разбежались по окрестным лесам, где вскоре стали добычей Ревунов и Клыкарей.
Племя в очередной раз осознало глубокую мудрость Бамбу, который помог Агуа развить свой талант. После этого случая отношение к Агуа в корне изменилось. На военном совете было решено и впредь использовать редкий дар пачкателя для планирования атак и охотничьих вылазок. А в награду за это старейшины заставили одинокую вдову Карха стать женой Агуа и выполнять все желания своего нового мужа-чудака. Впрочем, сам Агуа воспринял всё это достаточно своеобразно, тут же приказав жене набрать в лесу смолы и нагреть её на огне, а потом делать свои глупые женские дела и не отвлекать его от пачканья стен в дальней пещере. Кое-кто из женщин, впечатлённых столь быстрым ростом популярности пачкателя, стали упрашивать Бамбу поговорить с Агуа, чтобы тот научил их отпрысков своему ремеслу. Бамбу посмеялся про себя, но таки уговорил Агуа не прогонять малышей, которые со временем стали помогать ему собирать глину, готовить краски и даже делать несложные рисунки. Так племя обрело новую касту пачкателей, деятельность которых плавно вплелась в повседневную жизнь людей.
Глава 2
Карлачи III был одним из тех миров, которые были открыты по чистой случайности, когда кто-то невесть зачем блуждал по окраинам освоенной части Галактики, из чистого любопытства тычась из одной звёздной системы в другую. Возможно, безымянный первооткрыватель, или даже команда космо-разведки искали что-то конкретное в этом захолустье. Но, судя по результатам, им так и не удалось найти искомое. Давно уже позабыто имя того, кто первым внёс эту систему в каталог открытых миров, но на данный момент звезда носила имя Карлачи, что на языке Балагоров значит
* * *
Уже стемнело, когда Бамбу с группой детей вернулись к пещерам. Шаман свистом подозвал двух взрослых охотников, приказав им остаться с детьми внизу. Сам он взобрался по камням наверх и, собрав старейшин, рассказал о том, что произошло с мальчиком в лесу. Как обычно, более молодые отнеслись к словам старика скептично, однако старшие члены совета всё же поддержали предложение Бамбу вывести племя на равнину, подальше от скал и нависающего ледника. Старшие воины разошлись по пещерам и принялись подгонять их обитателей, поторапливая со сборами. Как обычно, слух о том, что причиной переполоха стали видения шестилетнего мальчика распространился достаточно быстро. Многие начали ворчать и вполголоса говорить о том, что Бамбу совсем свихнулся под старость, всё время играет с детьми и скоро сам станет таким же ребёнком. Мать Эла, Олла, ловила косые взгляды соплеменников и молча собирала убогий скарб в старые потёртые шкуры. Отец Эла погиб на охоте, когда мальчику было три года. Не в силах самостоятельно воспитывать шестерых детей, мать сошлась с Ваиром - одиноким охотником, также потерявшим свою спутницу и оставшимся с четырьмя детьми на руках. Их объединили не столько чувства, сколько нужда в надёжном спутнике жизни. Вместе они поднимали на ноги всю ватагу, не деля детей на своих и чужих. По возрасту Эл был ближе к малышам, хотя было ещё трое других детей младше него. Поэтому Олла с отчимом только приветствовали предложение Бамбу взять Эла к себе на воспитание. Помимо Эла, на воспитании у Бамбу находились и другие дети племени: задира Калгу и ещё две девочки. Кроме того, с ними постоянно крутилась маленькая Кора, мать которой пропала без вести в лесу год назад, а отец сошёлся с другой женщиной их племени и не уделял дочери должного внимания.
Уже была непроглядная ночь, когда всё племя собралось у подножия скалистого обрыва под пещерами. Старейшины ещё раз сделали перекличку, чтобы убедиться, что все, кто в состоянии идти, покинули пещеры. К сожалению, нескольких тяжелобольных стариков пришлось оставить в пещерах в надежде на то, что опасность преувеличена. Затем под гомон болтливых женщин и детский плач племя нестройными рядами потянулось в сторону заснеженной равнины, слабо белеющей в пугающей темноте морозной ночи. За их спинами, залитые отблесками костров, ярко горели своды пещер, освещая террасу перед входами в покинутые жилища. Люди кутались в потрёпанные грубые лохмотья шкур и дрожали на морозном ветру, медленно двигаясь вперёд по рыхлому глубокому снегу. Бамбу и его воспитанники шли немного в стороне. Эл держал малышку Кору за руку и пытался укрыться за широкими одеждами Бамбу от недобрых взглядов женщин, вынужденных плестись с детьми и пожитками по снегу ночью неизвестно куда только потому, что ему что-то там в лесу померещилось. Вскоре племя пересекло ледник на месте замёрзшей реки, тускло освещённый отблесками дальних костров из пещер, и начало подъём на противоположный берег, полого поднимающийся и уходящий во тьму морозной ночи.
Когда люди, шагая по снегу длинными вереницами, наконец взобрались на вершину пологого холма, кто-то остановился и начал показывать назад на крайнюю пещеру. Ближайшие к нему тоже остановились и также стали указывать в том направлении. Бамбу, шедший с группой своих воспитанников, оглянулся и замер. На фоне ровного оранжевого сияния входных отверстий других пещер крайняя выделялась тем, что свет постоянно перекрывали какие-то движущиеся тени внутри пещеры.
- Где Агуа? Его кто-то видел? - вопрос Бамбу заставил всё племя остановиться и замолчать. Затем послышался какой-то шёпот и из толпы к Бамбу вытолкнули жену чудака Агуа.
- Где твой муж, женщина? - спросил Бамбу жёстким тоном.
- Он сказал, чтобы я собирала пожитки и не мешала ему пачкать стены. Сказал, что догонит нас, когда закончит - робким испуганным голосом произнесла жена Агуа.
- Ты, ты … и ещё ты! - Бамбу указал на трёх рослых молодых охотников, - Мигом бегите к пещере и приволоките этого бедолагу во что бы то ни стало! Мы пройдём ещё двести шагов и разожжём костры. Как только возьмёте Агуа, неситесь прочь от пещер что есть духу. Наши костры укажут вам путь, куда бежать!
Старик был не на шутку разгневан и встревожен. Три воина со всех ног помчались назад к пещерам, не столько озабоченные судьбой пачкателя, сколько пытаясь как можно скорее умчаться прочь от разгневанного шамана. Бамбу указал остановившимся людям на ближайший подлесок, приказывая поскорее туда добраться, собрать хворост и разжечь костры. Эл крепче сжал руку Коры и ускорил шаг, увязая по пояс в глубоком снегу. Он старался не отставать от своего наставника, начиная догадываться, что опасность действительно настолько серьёзна, раз даже невозмутимый и обычно весёлый Бамбу встревожен не на шутку.
Когда племя добралось до подлеска, ветер странно затих и в морозном воздухе стали слышны далёкие крики птиц и хруст снега от шагов множества животных в лесу. Это всех насторожило, так как ночью в лесу обычно стоит мёртвая тишина. Однако обитателям леса явно не спалось этой ночью. Усталые и измотанные люди расположились неподалёку от густой низкой поросли кустарника, за которой начинался хвойный лес. Даже кроны самых высоких сосен перестали шуметь в безветренном воздухе, будто прислушиваясь к необычному перемещению множества живых существ по заснеженной земле внизу между их огромными стволами. Женщины сели в большой круг, укрывая рваными шкурами испуганных детей и успокаивая самых маленьких, которые хором ревели в десяток глоток. Мужчины и старшие дети тем временем собирали валежник с хворостом и сносили в три большие кучи. Бамбу тревожно поглядывал на дальнюю пещеру, в которой по-прежнему метались тени. В какой-то момент количество теней увеличилось - видимо, воины добрались до места. Затем, после непродолжительной пляски теней, свет в пещере перестал мерцать и превратился в такую же большую неподвижную оранжевую точку, как и все остальные пещеры. Вскоре люди на равнине разожгли костры и свет от огня залил тёплым уютным сиянием то место, где остановилось племя. Ночной мир с его тусклыми неясными очертаниями отступил и превратился в одну сплошную стену тьмы за мерцающей чертой освещённого круга. Люди придвинулись ближе к огню и затихли в ожидании, немного успокоившись от присутствия тепла и света. Даже орущие малыши наконец затихли и начали засыпать. Звуки в лесу также стали тише, удаляясь куда-то вглубь чащи из чёрных стволов.
Вскоре вдалеке послышались шаги и дыхание бегущих воинов, сопровождаемые воплями скрипучего голоса Агуа, который проклинал всех, кто оторвал его от любимого занятия. Бамбу встал с кучи хвороста, возле которой молча сидели его ученики, и посмотрел в темноту, явно довольный доносящимися проклятиями пачкателя. Когда вся процессия вошла в зону, освещённую кострами, стало видно, что три крепких воина несут на себе сухого жилистого Агуа, который пытается вырваться и отвешивает своим обидчикам увесистые тумаки. Однако старый пачкатель явно уступал крепким охотникам в силе. Раскрасневшиеся и вспотевшие, они поднесли его и поставили на ноги перед Бамбу, а затем разбрелись каждый к своей семье.
Оставшись лицом к лицу с Бамбу, пачкатель сразу затих и сгорбился, опустив глаза вниз и переминаясь с ноги на ногу. Бамбу смерил его недобрым взглядом и громко произнёс:
- Агуа, для тебя приказ совета старейшин ничего не значит? Или ты уже настолько зазнался, что решил, будто можешь не являться на общий сбор племени? Тогда скажи это в открытую всем сейчас, и мы тебя отпустим, держать не станем! Леса вокруг большие, можешь идти куда пожелаешь! Хоть в ту сторону, где только что пробежал Клыкарь, хоть в другую, где живут бурые Ревуны. Пойдёшь к ним, покажешь им своё умение пачкать скалы глиной или царапать дерево камнем. Может они тебя за это даже согреют, прежде чем разорвать на куски! А если ты всё же решишь остаться с нами, то изволь подчиняться общим приказам старейшин племени, которым подчиняюсь даже я - самый старший из всех, кого ты здесь видишь!
Бамбу всем своим видом нарочито показывал, насколько он взбешён. Его речь звучала, как тяжёлые удары в большой бубен. Глаза сверкали в свете костров, а красные отблески придавали лицу поистине ужасное выражение. Задул лёгкий ветерок, и космы его седых волос, развевающиеся на ветру, дополнили и без того устрашающую картину гнева шамана. Агуа поднял было глаза на старика, но быстро опустил их вниз, боясь даже смотреть в его сторону. Он что-то пытался пробормотать, но страх загнал его голос так глубоко внутрь, что наружу вырывалось лишь какое-то бессмысленное бормотание.
- То, что произойдёт вскоре, должно напомнить тебе и всем остальным болтунам и пустомелям, что Мир вокруг нас силён, как стадо Мамутов и бесконечно огромен. Небо над нашими головами - лишь один из его глаз. И когда он смотрит сверху, он нас даже не видит, настолько он велик! И ему абсолютно всё равно, что случится с тобой и даже со всеми нами сегодня, завтра и когда-либо. Мы для него лишь песчинки на снегу, которых в лесах и пещерах за дальними горами ещё множество. И поэтому наше выживание или смерть является нашей личной заботой. Пока мы держимся вместе, наша жизнь продолжается. Но как только мы начнём делать, что кому взбредёт в голову, нас разорвут Клыкари или передушат озверевшие волосатые дикари из-за гор! Ясно? А теперь иди к своей женщине, за которую ты в ответе так же, как и любой другой мужчина в нашем племени, и которую ты бросил одну в эту страшную ночь!
Пристыженный и напуганный, Агуа мгновенно сорвался с места и попятился, глядя исподлобья по сторонам и выискивая свою несчастную жену. Всё племя внимательно следило за этой сценой. Кое-кто нашёл забавным то, что старик отчитал этого бездельника Агуа. Ухмылки и перешёптывание появились повсюду. Не обращая на них внимание, Бамбу достал из своих просторных одежд большой бубен, перетянутый кожей, и старую деревянную колотушку с резьбой на рукоятке, поднял их высоко над головой и дважды с силой ударил друг об друга, глядя во тьму поверх голов сидящих на снегу людей.
Внезапно из лесу, словно эхо от бубна, отовсюду послышалось хлопанье крыльев сотен птиц, одновременно взлетающих в воздух, и затем земля подпрыгнула и ушла у всех из-под ног. Мощные толчки повалили людей на снег и разбросали горящие головни костров. В лесу послышался треск ломающихся деревьев, а затем из-под земли донеслись низкие раскаты грома, который с каждой секундой становился всё громче, как будто нечто огромное и бесконечно тяжёлое приближалось к людям из подземных глубин, молотя в огромный барабан.
Всеобщий вопль ужаса разорвал воздух над долиной. Все члены племени - старики, дети, мужчины и женщины - закричали одновременно. Некоторые рыдали, другие издавали нечеловеческие вопли, пытаясь ухватиться за что попало, перекатываясь по дрожащей и ускользающей заснеженной поверхности. Всеобщая паника охватила племя и в один миг низвергла людей с их царского пьедестала на уровень животных, которые также в панике метались по лесу, оглашая тьму своим диким рёвом.
После первого же толчка Эл очутился на снегу, погребённый разлетевшейся кучей хвороста. Его сковал дикий страх. Воображение рисовало огромного, как гора, великана с головой Клыкаря, покрытого густой рыжей шерстью. Он вылезал из-под земли, и топтал своими огромными ножищами леса вокруг себя, вырывая с корнем деревья и со злобой швыряя их в сторону людей. Эл посильнее зажмурил глаза и с тонким щенячьим воем зарылся ещё глубже в хворост, надеясь, что великан не заметит его и пройдёт мимо. Однако услышав тонкий писк Коры где-то поблизости, Эл переборол свой страх и выполз наружу в поисках девочки. То, что он увидел, настолько его поразило, что не в силах сдвинуться с места, он так и замер, созерцая картину всеобщего нечеловеческого ужаса, превратившего его соплеменников в диких обезумевших животных.
Вокруг царил полный хаос. Люди катались по снегу, рвали на себе волосы и старались укрыться за телами друг друга. Сильные воины скулили, как слепые детёныши Клыкарей, пытаясь зарыться поглубже в снег, либо спрятаться под разбросанными шкурами и хворостом. Единственной фигурой, которая возвышалась над всей этой свалкой обезумевших человеческих существ, была фигура шамана с бубном в левой руке и с колотушкой в правой. Он стоял, широко расставив ноги и каким-то чудом удерживая равновесие на вздрагивающей и брыкающейся, как молодой самец Рогач, поверхности земли. Развевающиеся на ветру волосы и борода придавали его неподвижной фигуре какое-то странное сходство с большой мохнатой серой птицей, несущейся сквозь ночную пургу. Эл сразу вспомнил, как однажды украдкой подслушал разговор двух старейшин, которые вполголоса обсуждали между собой шамана Бамбу, называя его Минга - по имени огромной хищной птицы, которая иногда появлялась в небе над долиной и молча парила в вышине без единого звука. Старики говорили, что Минга питается детьми, поэтому завидев птицу в небе, матери загоняли своих чад в пещеры.
Толчки прекратились так же внезапно, как и начались. Однако раскаты грома ещё какое-то время продолжали перекатываться глубоко в недрах земли.
Как только заснеженная поверхность под ногами перестала трястись, Бамбу вновь поднял свой бубен и начал ритмично выстукивать несложный медленный ритм, постепенно ускоряясь и приговаривая:
Гаумпа! Гаумпа! Сын Ваалгара, что на небе …
… Гаумпа! Гаумпа! Сын Ваалгара, что на небе …
Ты ослушался отца и за то теперь покинут …
Ты ослушался отца и за то теперь покинут …
Не тряси леса и горы, не реви тут понапрасну …
Уходи же в подземелья, не тревожь наш мир спокойный …
Старый шаман повторял заклинания, прогоняя Гаумпу и призывая Мир к порядку. Он говорил вещи, понятные его соплеменникам, продолжая держать ритм и привлекая всеобщее внимание к своим словам, стараясь освободить людей от охватившего их ужаса и ввести в транс, чтобы снять стресс и вернуть в то состояние, в котором они вновь смогли бы собраться с мыслями и обрести душевное равновесие.
Сумрак морозной ночи был наполнен детским плачем и причитаниями обезумевших матерей. Однако люди постепенно начали приходить в себя. В полном смятении, со страхом в глазах, они поднимались с утоптанного снега, выбирались из-под груд пожитков, разбросанных вперемешку с хворостом, помогали подняться близким, ощупывали себя и неуверенной походкой направлялись в сторону поющего Бамбу. Они старались запомнить его слова, повторяя вполголоса магические фразы, чтобы только поскорее забыть ужас того, что произошло с ними этой ночью. Постепенно к ним возвращалось спокойствие, и разум брал верх над животным страхом. Матери успокаивали своих малышей, дети постарше старались копировать взрослых и также повторяли слова песни шамана. Несколько воинов, повинуясь кивку Бамбу, принялись приводить в порядок костры, сгребая разбросанные головни и подбрасывая свежий хворост. Вскоре всё племя включилось в процесс пения ритуальной песни и Бамбу начал ускорять ритм, войдя в центр круга и заставляя людей двигаться в диком танце до изнеможения. Через некоторое время самые слабые и немощные начали валиться с ног от усталости, впадая в глубокий сон. Четверо воинов подхватывали упавших и относили поближе к костру, укладывая на расстеленные шкуры и укрывая другими шкурами. Другие сами подходили поближе к огню и там валились на что попало, мгновенно засыпая. Вскоре всё племя погрузилось в глубокий сон, заполнив пространство вокруг трёх пылающих костров. Лишь четверо воинов и группа учеников шамана по-прежнему бодрствовали, укрывая спящих соплеменников шкурами и собирая разбросанный повсюду скарб. Бамбу приказал детям ложиться спать, а сам уселся возле костра с воинами охранять лагерь до утра. Засмотревшись на огонь, он погрузился в свои мысли и его лицо застыло, точно глиняная маска, не пропуская наружу ни капли из того, что пробегало сейчас перед его мысленным взором.
* * *
Эл не помнил, как уснул. Весь остаток ночи ему снились огромные подземные великаны, которые пытались поймать Кору, а он волок её за руку, пытаясь укрыться в корнях раскачивающихся деревьев. Кора пищала, а мохнатые корни деревьев хлестали его по лицу и нарочно сплетались в тугую упругую массу, стараясь не дать детям укрыться и выталкивая их с Корой наружу прямо под ноги великанов, выныривающих из ночной темноты. Эл так и не увидел, чем всё это закончилось, так как его разбудил женский крик. Мгновенно проснувшись, он вскочил на ноги и очень удивился, обнаружив себя посреди белой заснеженной равнины, вдали от злобных предателей-деревьев. Эл не сразу сообразил, где он находится и как здесь очутился. Однако уже хотя бы то, что вокруг было светло и до ближайших деревьев было не менее ста шагов, успокоило мальчика.
Дикий отчаянный вопль перепуганной женщины разбудил всё племя, и лагерь наполнился приглушённым гулом голосов. Растрёпанная женщина стояла посреди разбросанных пожитков и указывала вдаль, в направлении пещер, которые люди покинули этой ночью. Эл, как и все остальные, повернулся в ту сторону и непроизвольно ахнул. Противоположный берег изменился до неузнаваемости. По всей длине ледника были видны разломы и обвалы. Скалистый обрыв, в толще которого прежде находились пещеры людей, теперь превратился в пологий спуск, состоящий из огромных глыб обвалившихся скал вперемешку со льдом. У подножия спуска лежали груды скальных обломков, полностью засыпавшие русло реки. Однако с правой стороны этой каменной чаши уцелела часть скалы с одинокой пещерой посередине - той самой, в которой жил Бамбу со своими учениками. Среди гула голосов Эл разбирал отдельные фразы:
- Гаумпа разрушил наши жилища ... Где же мы теперь будем жить? Мы все теперь замёрзнем в пургу ... - несколько женщин рыдали, окружённые подругами утешительницами. Среди жителей племени были больные старики, вот только Эл не видел сейчас некоторых из них среди уцелевших. Видимо, их родные не восприняли вчерашнее предупреждение шамана всерьёз и оставили своих немощных стариков ночевать в пещерах.
Внезапно та самая женщина, что подняла на ноги весь лагерь, повернулась в сторону Эла и дико заверещала, указывая на него своим корявым узловатым пальцем:
- Это ты! Ты тот, кто навлёк на нас эту беду! Зачем ты скакал в звериной шкуре по лесу?! Боги сотворили человека охотиться на зверей, а ты им показал, что презираешь их мировой порядок. Я бы на месте Гаумпа ещё как обиделась, увидев такое!
Эл сжался от страха, а женщина наступала, накручиваемая старухой, бредущей следом и шепчущей что-то ей на ухо. Лица людей вокруг повернулись в сторону Эла, что заставило его ещё больше сжаться. Полностью сбитый с толку таким поворотом событий, он попятился назад, отступая и пытаясь сообразить, как такое могло прийти в голову этой безумной женщине. Вокруг повсюду стояли люди, и ему было просто негде спрятаться. Сделав ещё несколько шагов назад, Эл упёрся в чей-то крепкий торс, закутанный в шкуры. Сильная жилистая рука с сухой желтоватой кожей опустилась ему на плечи и прижала к меху. Эл вскинул глаза наверх и встретился взглядом с глазами Бамбу. Лишь на миг он заметил в них озорные искорки веселья, однако в следующее мгновение старик поднял глаза на кричащую женщину и его взгляд стал холодным и суровым.
- Помнится мне, Алара, прошлым летом ты просила меня наслать болезнь на твоих сестёр, потому что они счастливы, у них есть мужья и дети, а ты до сих пор одинока. Я тогда предложил тебе платой за услугу отдать мне твой поганый болтливый язык. Но ты пожелала остаться с языком, но без мужа. Я также помню, как застал тебя кидающей в похлёбку твоей старой тётки камни вместо мяса, которое ты съела, пока та ходила за хворостом. Может это всё же ты навлекла на нас Гаумпу своими звериными глупостями? Или ты, Марана, чья зависть и подлость стали причиной не одного скандала на протяжении всех лет, с тех пор как ваша семья нашла приют и защиту в нашем племени, спасаясь от холода и диких зверей?
Обе женщины остановились. Та, что кричала, теперь с опаской косилась на свою тётку, которая в тот раз действительно сломала зубы, приняв камни за мясо. Однако старуха, видимо, настолько сосредоточилась на желании найти виновного в ночном кошмаре, что пропустила мимо ушей и разоблачение своей племянницы, и укоры старого шамана. Пожевав беззубым ртом, она произнесла хриплым голосом:
- Но, Великий Бамбу, люди говорят то, что видели своими глазами ...
- Люди мелят глупости по незнанию и невежеству. А болтливые старухи разносят эти глупости повсюду!
Эл слегка повернулся и случайно заметил ухмылку на лице Калгу, своего извечного соперника, которую тот пытался скрыть, кутаясь с лицом в капюшон накидки из шерсти. Так вот оно что! Однако Бамбу тут же развернул его назад, не давая раскрыть рта. В это время из толпы вышли трое старейшин и один из них обратился к шаману:
- Бамбу, понимаем твой гнев на тех, кто оговорил мальчика, который спас наше племя от страшной беды. Однако вместо того, чтобы ругаться с глупыми старухами, направь свой проницательный ум на дела насущные.
- Скажи, о мудрый шаман, где нам теперь жить? - произнёс второй старейшина, не столько спрашивая, сколько подчёркивая общий дух страха и обречённости.
Бамбу обвёл твёрдым взглядом людей вокруг и заговорил голосом тихим, но уверенным, обращаясь к воинам в толпе:
- Лайгу, скажи, почему ты берёшь свой нож и дротики, как только покидаешь пещеру? Амунага, что ты делаешь в лесу каждые несколько дней? Арагуна, за что тебя любят сразу три женщины?
Поделиться книгой: