Связанные ночной клятвой

Андреа осторожно прикусил ее нижнюю губу и отпустил, отчего ее нервные окончания словно запели от возбуждения. Его язык играл с ее языком, совершая дразнящие движения, они были настолько ошеломляюще сексуальными, что ее обдало жаром.

Иззи услышала собственный предательский стон, ясно продемонстрировавший то огромное влияние, которое он оказывал на нее. Она не могла не поддаться. Единственное утешение — Андреа тоже был очень возбужден. Они стояли вплотную друг к другу, она чувствовала его твердую мужскую плоть и тяжелое дыхание. Его руки сжимали ее очень крепко, будто не в силах выпустить.

Но вдруг все закончилось.

Он убрал от нее руки и с помрачневшим лицом сделал шаг назад.

— Мы должны идти, иначе потеряем столик.

Эти слова оказались сродни пощечине. Иззи вдруг показалось, будто поцелуй и взаимное влечение ей просто приснились. Правда, вскоре она заметила, как он, будто по-прежнему наслаждаясь, провел языком по своим губам, явно полагая, что она не заметит.

Иззи последовала за ним, обуреваемая миллионом эмоций. Она чувствовала себя ошеломленной, одурманенной, растерянной. У нее распухли губы. Она все еще ощущала его поцелуй. Тело покалывало с головы до ног, от неутоленного желания все внутри болело. Многие годы она задавалась вопросом, каково это — целоваться с Андреа.

Теперь она это узнала.

Но более унизителен тот факт, что она желала повторения.

Иззи подождала, пока они сядут в такси, чтобы вернуться в ресторан. Потом повернулась к Андреа.

— Что все это значит?

Он просматривал сообщения в телефоне и даже не поднял глаз.

— Что именно — все это?

Его голос звучал бесстрастно, будто его заставили делить такси с болтливой незнакомкой.

Она вырвала у него телефон.

— Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь. Выражение его лица оставалось безмятежным, тем не менее Иззи ощущала его напряжение. Андреа мастерски умел скрывать эмоции, однако что‑то в его манере держаться выдавало то, что не так уж хорошо, как хотел бы, он контролирует ситуацию.

Он взглянул на ее губы, словно вспомнив то, что произошло совсем недавно, снова посмотрел ей в глаза, правда, теперь во взгляде появился жесткий блеск, а губы искривила медленная циничная усмешка.

— Ты имеешь в виду поцелуй? Я думал, мы договорились пожениться понарошку. Или ты хочешь меня по‑настоящему?

Иззи изобразила смех, хотя довольно неубедительно, как если бы гробовщик попытался пошутить, как клоун, отдала ему телефон, сделав это осторожно, чтобы не прикоснуться к нему.

— В твоих снах, Ваккаро.

— Ты будешь обращаться ко мне по имени или называть как‑нибудь ласково, когда мы на публике. — В его голосе послышались строгие, властные нотки, от чего она ощетинилась, словно загнанная в угол кошка. — Я не позволю тебе намекать, что наши отношения ненормальны. Ты поняла?

Иззи взглянула на водителя, отгороженного стеклянным звукоизоляционным экраном, потом в гневе повернулась к Андреа.

— Думаешь, ты можешь заставить меня делать то, что хочешь? Даже не рассчитывай. Ты взял замуж не тряпку.

— Нет. Я взял замуж избалованного ребенка, который не знает, как должна вести себя взрослая женщина двадцати пяти лет. — Его улыбка исчезла, он поджал губы, они побелели от напряжения. — Мы можем сколько угодно ссориться наедине, но на людях будем вести себя как супружеская пара, любящая и преданная друг другу.

Иззи скрестила руки на груди.

— А если я этого не сделаю?

Он долго смотрел ей в глаза.

— Если наш брак не продлится шесть месяцев, ты проиграешь. В твоих интересах подчиниться. Мой интерес гораздо меньше, чем твой.

Иззи сильно нахмурилась.

— Ты никогда не говорил мне о твоих мотивах.

Ей стало стыдно. Почему она не поинтересовалась раньше, хотя и было время прояснить его мотивы? Да просто не пришло в голову, и потому в этой ситуации она выглядела глупо. А предстать перед ним наивной и не слишком умной — последнее, чего бы ей хотелось.

Андреа сунул телефон во внутренний карман пиджака.

— Мои мотивы вполне просты. Мне нужно побыть женатым несколько месяцев. Ты подвернулась очень своевременно. Нам обоим необходим временный брак, и, вуаля, мы поженились.

— Но почему именно я?

Он пожал плечами.

— Дьявол, которого ты знаешь, лучше дьявола, которого не знаешь.

— Ты меня совсем не знаешь. — Иззи осеклась. Ей совсем не хотелось, чтобы он узнал ее лучше. Или хотелось? Она, встряхнув головой, отогнала непрошеные мысли. — Что подумают люди, узнав о нашем браке? Пресса? Последний раз нас видели вместе, когда ты работал у моего отца. Его похороны не в счет, тогда мы почти не общались.

Он похлопал по карману с телефонм.

— Я уже проинформировал прессу. Они будут ждать нас, когда мы вернемся в ресторан.

Иззи в панике открыла рот.

— Но я не одета для этого!

В его улыбке промелькнула злость.

— Раньше надо было думать.

Она постучала пальцем по стеклу, отделявшему водителя от пассажиров.

— Остановитесь, пожалуйста.

Водитель вопросительно взглянул на Андреа.

— Сэр?

— Поезжай, — приказал Андреа и снова закрыл стеклянную панель.

Иззи снова потянулась к панели.

— Нет. Мы никуда не поедем. Отпусти меня. Я хочу выбраться отсюда. Это похищение.

Он поймал ее руку, крепко, словно стальным браслетом, обхватил ее запястье, но большой палец нащупал пульс, совершая медленные завораживающие круговые движения вокруг этого места. От его прикосновений у Иззи затуманился разум. Его глаза были темными, невероятно, непроницаемо темными.

— Ты пожинаешь плоды собственных необдуманных поступков.

Иззи облизнула пересохшие губы. Сердце стучало как бешеное, ноги пронзила дрожь. Она не может позволить ему выставить ее дурой. Придется попробовать другую тактику. Она вытащила ладонь из его руки, приложила ко лбу, потирая напряженные виски.

— Пожалуйста, Андреа. Можно мне поехать домой и переодеться? Мы собрались в такой дорогой ресторан. Я не знала, что сегодня все так получится. Все произошло так быстро, и я…

— У тебя было три месяца, чтобы найти мужа.

Она сделала глубокий успокаивающий вдох. Ей не хотелось обнажать перед ним свою уязвимость. Она должна быть сильной. Стойкой и непреклонной, иначе сорвется и не сможет снова взять себя в руки.

Иззи и раньше оказывалась слишком близко к пропасти. Ужасающе близко.

Ей пришлось много работать, чтобы снова обрести силу.

Не надо плакать. Не надо плакать. Не надо плакать.

— Знаю. Просто я все откладывала, боялась совершить ошибку, выйти замуж не за того человека, чем еще больше усугубить ситуацию. Я имею в виду, что мое положение не совсем нормальное, ты так не считаешь? Много ли отцов ставили подобные условия единственной дочери?

Андреа некоторое время изучал ее.

— Твой отец любил тебя, а ты постоянно его разочаровывала. Его ужасно огорчало, что ты не прилагала усилий, чтобы использовать возможности, которые он тебе предоставил.

Иззи закрыла глаза, тяжело откинулась на спинку сиденья и вздохнула с содроганием.

— Да, я сплошное разочарование.

Повисло долгое молчание.

Потом Андреа постучал по стеклянной панели.

— Водитель, меняем маршрут. 

Глава 4

Андреа ждал в гостиной, пока Иззи переодевалась. Он старался не думать об их поцелуе на церемонии. Поцелуе, почти вышедшем из‑под его контроля. Много лет он хотел поцеловать ее и ни капли не разочаровался, наконец поцеловав. Ее губы мягкие, податливые и страстные одновременно. Все, как он и мечтал. Ее поцелуй был как вкусный нектар, и, отведав его сладость, он не мог остановиться в отчаянной жажде большего.

Даже сейчас он все еще ощущал вкус ее губ, вспоминая их податливую мягкость. Все еще чувствовал прикосновения ее языка и красивой груди, прижимавшейся к нему. Тело буквально ломило от возбуждения. Андреа чувствовал себя как похотливый подросток, хотя и гордился тем, что все контролирует. Пока не ощутил нежность губ Иззи. Тут‑то он и испытал искушение изменить условия их соглашения.

Очень соблазнительное, опасное искушение.

Как удалось Иззи заставить его потерять над собой контроль? Во время поцелуя он почти забыл, что они на церемонии бракосочетания, на глазах у свидетелей. Он так ее хотел, что у него помутился разум. Она вызывала жар в крови. Он все еще ощущал его.

Ему нужно больше, чем холодный душ. Он нуждается в ледяной ванне. Ему необходимо было держать себя в руках. Он хотел ее, отчаянно хотел, но это не означает, что он станет что‑то предпринимать в этом направлении. Это еще больше все усложнит.

Андреа обвел взглядом комнату. Интересно, почему богатая наследница живет в этой тесной квартирке. Мебель выглядела убогой. Странно, что помещение обставлено не так, как она привыкла. Иззи упорно отказывалась жить в Хэмпстеде, в квартире, купленной отцом на ее двадцать первый день рождения. С некоторых пор эта квартира стала частью ее наследства и последние четыре года сдавалась.

Очередной способ оскорбить отца? Жить как нищая студентка?

Вскоре взгляд Андреа остановился на стопке учебников на столике около дивана. Рядом с ними лежал ноутбук. Эти вещи принадлежат соседке или учится сама Иззи? Ранее она пыталась получать образование, но провалилась.

Андреа всегда старался понять ее отношение к отцу. Конечно, он понимал, что Бенедикт Бирн — не идеальный отец, тем не менее не заслужил такое отношение к нему со стороны дочери. Ее бунтарство причиняло отцу боль. Ее поведение в подростковом возрасте было порой возмутительным. Она принимала алкоголь, тусила, общалась с неподходящими людьми. И все для того, чтобы обратить на себя как можно больше негативного внимания. Андреа было тяжело ее понять. Единственным мужчиной, заменявшим ему отца, был отчим, жестокий садист и негодяй, который избил мать, а когда Андреа пытался ее защитить, его выгнали на улицу. Ему было четырнадцать лет.

Он не любил вспоминать прошлое, больше не был испуганным мальчиком без крыши над головой. В тот день он очень беспокоился о матери, а когда вернулся на следующий день, чтобы помочь ей бежать, она, к его потрясению и отчаянию, попросила его уйти. Сказала, что не хочет больше видеть, выбрала отчима, а не сына. От удара отчима у Андреа навсегда остался шрам, служивший напоминанием о том, что близкие люди могут отвернуться в тот момент, когда меньше всего этого ожидаешь.

Если бы не отец Иззи, с которым он пересекся несколько месяцев спустя, кто знает, что с ним случилось бы. Он перестал выпрашивать еду у отелей, поступил на работу к Бенедикту, а через некоторое время стал владельцем самых роскошных отелей Европы. С помощью Бенедикта пошел другой дорогой, обрел иную жизнь и будущее. И следующие шесть месяцев это будущее с ним разделит Иззи в качестве временной жены.

Иззи вышла к нему, одетая в темно‑синее платье до колен, с рукавами три четверти и туфлями на каблуках в тон. Цвет наряда усиливал синеву глаз, ее взгляд напомнил ему о недостижимых галактиках в полуночном небе. Она подкрасила губы блестящей помадой, и он снова вспомнил их поцелуй. Как она касалась его губ. Как отвечала на его прикосновения. Огонь внутри ее поднес спичку к тлеющим углям его желания.

— Я готова, — объявила Иззи.

Он указал на книги и ноутбук.

— Это твое?

Она вздернула подбородок.

— Да. И что из этого?

— Ты хочешь получить диплом?

Она отвела взгляд.

— А что, если так?

— Изабелла.

Андреа коснулся ее руки. Иззи взглянула на него. Он осознавал, что не должен прикасаться к ней, но не смог совладать с искушением. Она словно сильнодействующий наркотик, у него не осталось сил сопротивляться. Он хотел чувствовать ее, целовать, держать в объятиях. Да, придется серьезно поработать над собой, чтобы держать желания под контролем.

Она отдернула руку, словно его прикосновение ее обеспокоило.

— Да?

— Здорово, что ты занимаешься. Просто отлично. Ты получишь степень в области социальной работы?

— Мне придется много заниматься дополнительно, но я попытаюсь это осуществить.

— Уверен, у тебя получится. — Андреа отдавал себе отчет, что в прошлом она потерпела неудачу вовсе не из‑за отсутствия способностей. — Нужно обсудить, где мы будем жить. Точнее, ты.

От изумления ее глаза превратились в голубые озера.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы должны будем жить под одной крышей.

Она возмущенно пересекла комнату, оказавшись в противоположном конце, и оттуда взглянула на него.

— Я не собираюсь жить с тобой. Ты все спланировал, не так ли? Обманом заставил меня выйти за тебя замуж и сейчас настаиваешь на совместном проживании. Я не буду жить с тобой.