Первая после бога (СИ)

– Всех – это всех, кроме дежурных

Плохо. Всех, да ещё посередь дня – это значит ЧП. А что в нём может быть хорошего?

***

То, что там доктор Зубер говорил, Дира практически и не слушала. Её врачебный долг в призывах не нуждался, лишние выходные и премиальные выплаты не интересовали, а решение ехать было принято, как только проблему озвучили. Вот и так случается: чужая беда очень к месту оказывается. Исчезнуть на несколько дней Кассел не мешало, и так уже начальству глаза измозолила. Поэтому патриотические лозунги главного врача больницы она благополучно мимо ушей пропустила.

Хотелось бы ещё не пялиться в президиум, в котором заседало не только всё клиническое начальство, а ещё и большие бонзы из департамента и министерства. Очень хотелось бы. Но не получалось. Не то чтобы многоуважаемый лорд Ван’Риссель выделялся на фоне других чинуш. Нет, выделялся всё же, нечего поклёп возводить: слишком молод, слишком подтянут, слишком лощён. Не заметить такого непросто. Но и не звезда, чтобы таращиться, не отрываясь.

Если, конечно, он не твой бывший-настоящий супруг, совсем недавно помянутый. Видимо, всё-таки не всех стоит вслух вспоминать. И, как назло, он Кассел тоже заметил, даже чуть кивнул, мол: вижу. А, значит, без общения смыться не удастся. Ну и сама виновата, нечего пялиться было.

Ни сейчас, ни одиннадцать лет назад. Тем более что уже тогда мнила себя практически готовым врачом, взрослой и циничной женщиной. Да не какой-нибудь, а бунтаркой, смело идущей против мнения света. А вот без банальщины не обошлась, по полной программе прогулялась. Ах, встреча на балу! Ой, вальс, голову кружащий! «Как сияют ваши глаза…» – «Замолчите, нас могут услышать!» – «Этот румянец невероятно украшает ваше прелестное личико!». Всё, несите нюхательные соли.

Потом, понятно, конные прогулки, пикники, литературные вечера, ещё какая-то бредятина. Ну и апофеозом – свадьба! Такая, какой ей быть положено: с белым платьем, оповещением в газете, приёмом на пару сотен гостей – скромненько, исключительно свои – путешествием и медовым месяцем. Мечты о бунтарстве, самостоятельности, взрослости и циничности засунуты туда, где солнце не светит. Все мысли заняты обустройством детской. Нет, слава деве Луне, не нужда припёрла, а так, на будущее.

В общем, солнечный свет, цветущие розы и соловьиное пение.

А падать больно. Особенно, когда сама ни в чём не виновата.

Хорошо, хоть в реальность вернулась быстро. Дорогой муж на первый допрос её не сопровождал, отговорился срочными делами. А когда нежная юная супруга вернулась в полуобморочном от страха состоянии домой, вместо утешений последовало разъяснение новых жизненных правил. Твой папенька с братьями – сволочи. Мало того, что против Его Императорского Величества дурное удумали, так ещё и умудрились всё-таки венценосную особу к праотцам отправить. Но это полбеды. Беда в том, что ума не хватило, до конца дело довести, не сумели. Вместо кресел во временном правительстве, как задумывалось, сидят за решёткой.

Ты ничего не знаешь? Ну и дура. Утопить бы в парковом пруду, да без того честь, карьера, совесть – и что-то там ещё, список длинный – по милости твоих родственников замараны. Потому просто: развод и немедленно.

Немедленно не получилось. Когда под судом сорок семь человек из высшей аристократии и больше двухсот рангом пониже, не до разводов. Но усилия господина Ван’Риссель оценили. И желание как можно быстрее отделаться от дочери предателя заметили. Ни честь, ни карьера не пострадали.

А там, вроде, и волна на спад пошла, Ван’Кассель почти и не задев. Наверное, потому, что император в образе покойника устраивал слишком многих. Не считать же за кару казнь главы семейства с братом, их сыновей, и отчуждения доброй трети имущества? Ещё, конечно, пожизненное ограничение на использование магии навесили. Но это и называется: отделаться лёгким испугом. Расторжение же брака утеряло свою актуальность. Иной раз лучше иметь в анамнезе жену с подмоченной репутацией, чем развод. Да ещё стоимость приданого могут заставить выплачивать – одна морока!

К сожалению, к тому времени Дира вспомнила, что она взрослая, самостоятельная, циничная – далее по списку. Да и послала мужа совсем не аристократично. Сама расторгнуть узы брака не сумела – супруг-то против. Но документы на своё девичье имя выправила. И приложила все усилия, чтобы с Ван’Риссель не встречаться никогда и ни при каких условиях.

Не всегда это удавалось.

А сейчас даже улизнуть незаметно не получилось – Меркер Диру в дверях перехватил, взял аккуратно под локоток, отводя в сторонку, в глубь коридора, и улыбаясь эдак вежливо-приветливо. Видно, что собственными бы руками, не сходя с места, придушил, да перед людьми неудобно.

– Давай не будем устраивать публичных сцен, – предложил лорд, не утруждая себя даже приветствиями.

– Давай, – согласилась Кассел, локоть выдёргивая.

Не только из противоречия – просто противно было. И вот не почувствуешь же ничего через халат, да платье, а всё равно кажется, что ладонь у него липкая.

– Ты туда не поедешь! – заявил супруг.

– Поеду, – кивнула хирург.

– Нет, – Меркер всегда обладал просто-таки неисчерпаемым запасом улыбок на все случаи жизни. Эта означала что-то вроде: «Лучше послушайся!». – Сама понимаешь, за спасательными работами наблюдать станут очень пристально. И не обольщайся, журналистов там будет больше, чем тараканов. Мне с головой хватает слухов о твоей эксцентричности и моём потакательстве. Но леди Ван’Риссель, работающая в клинике – это одно. Она же среди черни и трупов совсем иное.

– И не пойти ли тебе в Хаос, любимый? Это третье, – закончила Дира, по привычке суя кулаки в карманы. – Кстати, ни о какой леди Ван’Риссель не слышала. Или я что-то пропустила? Тебя можно поздравить с бракосочетанием?

– Не обольщайся, – на данный момент улыбка означала что-то вроде: «Заканчивай юродствовать, а то шею сверну!». – Твоё фиглярство с именами никого не обмануло.

– Какая жалось, – посочувствовала доктор, пытаясь лорда в сторону сдвинуть.

Вежливо не получилось. Ну, не пихать же его? Да эта скотина ещё и опять за руку схватил. Серьёзно так сграбастал, наверняка синяки останутся.

– Дир-ра, – понизив голос до шёпота, рыкнул ласковый муж. – Моя карьера…

А вот это он сказал абсолютно зря. То ли отвык от общения с женой, то ли подзабыл, что для неё эти слова, как красная тряпка, да ещё по физиономии хлестнувшая. Но, в общем, сглупил лорд Меркер.

Нет, орать Кассел не стала. Просто разогнула его пальцы у себя на запястье – по одному. И не слишком нежно. Ван’Риссель – надо отдать ему должное – тоже не пискнул, сбледнул с лица только.

– Нужна помощь? – прогудело у Диры сзади и одновременно над головой.

Пришлось доктору вместо прощально-напутсвенной речи супругу зубы сжимать. Иначе бы тирада, выданная намедни стене, могла детским лепетом показаться.

– Благодарю, – прошипела хирург, не оборачиваясь. – Сама справилась.

– Да уж вижу! – хмыкнуло сверху.

Нет, определённо чужая беда иногда подворачивается удивительно вовремя. А то хоть собирай манатки, да беги из больницы куда-нибудь в сельскую богадельню.

Глава пятая

Глава пятая

Помоги сто раз – забудут. Откажи хоть раз – запомнят навсегда!

Городок Ир-на-Льене почти ничем не отличался от сотен себе подобных, раскиданных, словно сухой горох из горсти, у подножья Исеррских гор. Местом массового паломничества туристов и отдыхающих он так и не стал, до моря всё же далековато. Но любопытствующие его регулярно посещали. Так сказать, в рамках обзорной экскурсии.

А что? Тихо, мирно, зелено. Улочки, уступами взбирающиеся в гору, которую местные неизвестно с какого перепугу прозвали Пьяной Ведьмой – ни на пьяную, ни на тем более ведьму она и отдалённо не походило. Домашние вина из Ира ничем не хуже, чем у соседей, а, по словам истинных ценителей, даже и лучше. В холодной, как и положено нормальной горной реке Льене не искупаешься. Зато есть возможность чудненько посидеть на её живописных берегах, дегустируя то самое домашнее, закусывая сочным шашлыком. Крошечные кабачки, непременно укрытые сенью раскидистых каштанов, здесь во множестве водились. А чтобы тебя не обвинили в праздном пьянстве, всегда можно сказать, будто приезжал осмотреть местную достопримечательность – Храм Трёх Близнецов.

Но главным источником дохода для жителей этого милого городка были шахты. Какие – Хаос их разберёт: то ли серебряные рудники, то ли, наоборот, фосфатные. Да, в общем, это и неважно. В шахты туристов точно не водили. Другое дело Храм. Местные про него так и говорили, интонацией подчёркивая значительность: Храм! Не просто какое-то там помещение для молелен, а очень и очень амбициозный проект. Поговаривали даже, что архитекторы, святилище возводящие, хотели утереть нос эльфам с их пиками, башнями, арками и каменным кружевом. Вот сколько комплекс возводили – то есть, без малого двести лет – столько и утирали.

А недавно всё уже возведённое ещё и реконструировали. Но, наконец, завершили строительство. Получилось грандиозно, башен, шпилей, арок и гигантских – в пять, а то и семь человеческих роста – окон-витражей было в изобилии. Центральный же неф мог вместить до пятнадцати тысяч человек – без малого четверть всего населения Ира. А ведь ещё и три крыла имелось, по числу близнецов: Хаоса, Дня и Ночи. Красота, благодать и местная гордость, в общем!

Землетрясениями в предгорных районах никого не удивишь. Но Исеррский хребет не злобствовал. Так, тряхнёт для порядка раз в несколько лет, напомнит о себе, да и успокоится. Но умные предки современных ирасцев природе не слишком доверяли. Потому и дома строили, исходя из принципа «на всякий случай» – из глины, прессованного камыша, да лёгкого песчаника. При любом мало-мальски серьёзном толчке такие хибарки рассыпались вмиг. Но именно рассыпались – в труху. А, значит, не покалечит и не придавит.

Но жизнь вносит свои коррективы.

– По левому берегу здания сплошь кирпичные, – пытаясь перекричать дикий лязг железа и вой ветра за тонкими, кажущимися картонными стенками, пояснил доктор Нейрор, назначенный главврачом полевого госпиталя просто за то, что уже бывал в подобных передрягах. Может, у него и другие достоинства имелись – Кассел не поняла, времени познакомиться поближе не хватило. – Настоящие муравейники – в три, а то и пять этажей. Да и строили их… – краснорожий, словно обгорелый лицом главврач, махнул рукой. Из второй он ремённую петлю не выпускал – болтало в транспортной капсуле нещадно. – Не для себя же, для рабочих. Короче: как только первый раз тряхнуло, так сложились эти Хаосом трахнутые дома, что твоя карточная колода. А случилось землетрясение, чтоб вы осознали глубину жопы, в три часа ночи.

– А он точно врач? – даже не собираясь понижать, скорее уж повышая голос, поинтересовался Рейгер, едва не ложась на плечо Диры.

По-другому тут общаться и невозможно было. Казалось, что сам воздух бряцал, клацал и грохотал. Проектируя транспортные капсулы, а по сути, огромные железные ящики, разработчики явно забыли о значении слова «комфорт». Собственно, оно и не к чему. Главная задача этих гробов перевести максимальное количество грузов при минимальном их повреждении. Люди же не железо, потерпят. Потому из всех удобств тут только жёсткие скамейки вдоль бортов, привязные ремни да петли: хочешь, руками держись, а хочешь зубами.

Зайдя сюда, Кассел даже посочувствовала десантникам, которых в этих ящиках и перевозили. Впрочем, через два часа полёта она уже никому, кроме себя, не сочувствовала. Металлический грохот, оглушающее хлопанье драконьих крыльев где-то над головой и жёсткая болтанка человеколюбию не способствовали. Да ещё и запах! Желудки мирных врачей десантной выдержкой не обладали, а до крохотной кабинки в противоположном конце «салона» добраться можно только по-пластунски. Поэтому проблемы доктора решали совсем негигиеничным, но эффективным способом – в предусмотрительно розданные бумажные пакеты, застенчиво задвигаемые под скамейки. А ведь всех предупреждали: не ужинайте!

В ответ на вопрос коллеги Дира только плечами пожала. Её грубость Нейрора не трогала. Главврача собственная манера выражаться тоже не смущала.

– А теперь вопрос на догадливость: куда ломанулись уцелевшие и те, кто сразу выбраться смог?

Чего тут думать? В Храм они побежали. Южане всегда отличались религиозностью. Да и страшно, наверное: ночь, люди спросонок да перепугу не соображают ничего.

– Те, кто подумал, что в Храм, окажутся правы, – будто мыслям Кассел кивнув, продолжал «обрисовывать ситуацию» – так, кажется, на чиновничьем языке это называется? – глава. – А тут второй толчок. И эта грёбаная хаосом громадина превращается в кучу камней. Короче, по словам военных, которые там уже почти сутки торчат, вместо города одна большая каменоломня. И население – для ровного счёта полсотни тысяч человек – внизу. Масштаб ясен?

Дира попыталась представить, честно попыталась – не получалось. С таким же успехом Нейрор мог предложить ощутить ужас Красного Плащика при встрече с волком. Нет, понятно, что страшно. Но вот как именно? Да Хаос знает.

– Разумеется, не ясен, – снова мотнул стриженой почти под ноль башкой главврач. – Я давно говорил: надо специальную службу создавать – как раз вот на такие случаи.

Предложение вызвало у врачей дружные, хоть и сдержанно-кисловатые улыбки. Кто ж будет финансировать «специальную службу», если добровольцы всегда найдутся? Ну да, работёнка не лёгкая предстоит. Но двойной оклад, дополнительные выходные и неурочный отпуск любые сложности окупят. Опять же, лёгкий флёр героизма ещё никому кармы не испортил. Одно дело рутина в больнице, и совсем другое такое вот… Ну, приключение, чего уж там!

Кассел показалось, что Нейрор вздохнул. Но дальше пытаться запугивать наивных докторов не стал – уставился в пол нахмурясь.

Получалось у него это грозно. Мало того что брови широкие, густые и по-разбойничьи чёрные. Так на левой ещё и толстый неаккуратный шрам – без всякого хмуринья выглядит грозно. Но на врача глава действительно не сильно походил. Скорее уж на военного или лихого молодца с большой дороги: лоб низкий, глаза утопленные, маленькие, нос перебит. Фигура такая… На шкаф, конечно, не тянет, но на особо рослый комод вполне. И какой-то неухоженный. Нет, руки чистые, ногти коротко срезаны и без «траурной» полоски, щёки синеватые после бритья. А холёности главного врача, пусть и полевого госпиталя, недостаёт.

Да и Хаос с ним! Лишь бы сам не доставал и под ногами с начальственным мнением не путался.

***

Пугать мир не спешил. Когда вымотанные до последней крайности и оглушённые совсем немягкой посадкой доктора вывалились из железного гроба, ни руин, ни тянущихся к небу дымов они не увидели и воя пострадавших не услышали. Напротив, вокруг тишь да гладь – в самом прямом смысле этого слова. Взлётная площадка, утоптанная до каменной твёрдости. Вдалеке – сотня шагов, не меньше – пофыркивала ещё одна громадина транспортного дракона. Вероятно, это десант из госпиталя ветеранов войн высаживался – Нейрор упоминал о второй группе. Дальше хлипкий заборчик и натуральная степь, тающая в ночной тьме, как леденец. Вроде бы у горизонта громоздится что-то ещё более тёмное. Горы, наверное. А, может, и просто почудилось.

– Тебе не кажется, что нас сюда зря нагнали? – проворчал Рейгер прикуривая. – Восемнадцать хирургов, да тридцать сестёр, пятнадцать техников. Если из госпиталя столько же, то куда такую прорву девать? Опять только локтями пихаться.

Дира снова ничего умнее, кроме пожатия плеч, придумать не сумела. Вот вроде всем мужик удался: не мальчик уже, хоть до старости и далеко, у начальства на хорошем счету, не урод. Женат, правда. Но поди, найди врача без недостатков! А всё равно кажется, что с ним рядом и молоко скиснет. Вечно всем недоволен, всех критикует. Умный, аж жуть берёт!

А звёзды здесь действительно красивые, каждая с яблоко размером. Луна же, наоборот, меньше. Висит серебристо-белым шаром почти над самым забором.

Дира поёжилась, поднимая воротник пальто. Странно: Ир-на-Льене куда южнее столицы, а ночи холоднее. Нехорошо. Если солдаты за сутки не успели разобрать все завалы, то людям под ними не сладко приходится. Хотя при некоторых травмах гипотермия[1] даже показана.

– Так, доктора! – подал голос Нейрор, дождавшись, когда вторая прилетевшая группа более-менее к первой присоединится. Более-менее, потому что всё равно в стороне держались. Да и работники «экстренной» на кучки разбились – тут хирургия, а тут «травма» с ортопедами, чуть подальше челюстно-лицевые. Этих тоже только двое. – Постройтесь как-нибудь. Ну, хоть стадо баранов изобразите. Сейчас основную задачу изложу – и поедем на место.

– А вы не ошиблись? – подал голос один из «челюстей». Это отделение всегда считало себя особым, хотя какая вроде разница, что собирать: чужую физиономию или пятку? Всё равно ведь не пластика[2]. – Может, это мы вам задачи объяснять станем? У каждого пациента…

– Не ошибся, – набычился главврач, сунув руки в карманы куртки. Кажется, он едва сдержал желание отвесить умнику хорошую оплеуху. – Во-первых, уважаемые коллеги, – последнее прозвучало примерно как «щенки-молокососы», – из оравы добровольцев отобрали именно вас только потому, что вы имеете специализацию ещё и по реанимации. Которая вам нафиг не пригодится. Сейчас слушайте внимательно, повторять ещё раз не буду. На месте сразу в рожу дам – так быстрее доходит. Без оглядки на ранги и пол.

Нейрор искоса глянул на Диру, между прочим, единственную женщину среди врачей. У Кассел и на миг сомнений не возникло – этот даст, не постесняется.

– Короче, доктора. Забудьте слово «лечить», – чуть прибавил громкости главврач. Прибавил-то заблаговременно, так что поднявшийся недовольный ропот его не заглушил. – Именно! Не ослышались. Вы здесь не для того, чтобы лечить. Ваша главная задача – это сортировка больных. В следующем порядке: сначала обслуживаете тяжёлых, но способных дотянуть до ближайших центров. Держите в голове, что им предстоит минимум часовой перелёт. Дальше идут пострадавшие средней тяжести. И ни в коем случае не берите на стол агональных[3], ни при каких условиях!

– Вообще? – робко подал голос кто-то неопознанный.

– Вообще, – отрезал Нейрор. – Забудьте про обязательные реанимационные мероприятия. Никаких полчаса[4]: ушёл, так ушёл – следующий. Врачебные подвиги и уникальные операции – это в столице. Здесь нужно спасти как можно больше людей.

– Но позвольте… – выступил тот же надменный из челюстно-лицевой.

– Не позволю, – мотнул круглой башкой главный. – Пока прыгаете над одним потенциально мёртвым, у вас отдадут концы пять потенциально живых. Арифметика понятна?

– А лёгкие? – неожиданно тоненько пискнула дородная сестричка, судя по виду завтракающая особо недовольными пациентами. – Я имею в виду, больные в удовлетворительном состоянии?

– Топают до ближайшего стационара на своих двоих. Или ждут, когда руки до них дойдут, – рявкнул Нейрор. Кажется, довести его до состояния белого каления было совсем несложно. Просто задай парочку тупых вопросов. То есть, с его точки зрения тупых. – Всё? Или мне рассказать про рацион в полевом госпитале? Нет? Тогда продолжим. Вторая ваша задача: как можно быстрее стабилизировать пострадавшего, чтобы его, опять же, могли поскорее переправить. Поэтому забываем о своей элитарной специализации. Режем всё, что мешает ему жить. Оставляем всё, что жить не мешает. Слышите, ортопеды, травматологи? Никаких мозаик из отломков! Начерно рану заштопать, шинировать – и на большую землю. Там пусть разбираются. Ну, про шок не забывайте, конечно. Всё поняли? Ладно, на месте разберётесь. Давайте грузиться, десант здоровья, чтоб вам всем… хорошо стало.

Предложение энтузиазма не встретило, хотя на поле как раз выехали два омнибуса, влачимые то ли по жизни унылыми, то ли замученными до крайности ящерами. Грузились тоже молча. Картинка, красочно описанная Нейрором, не вдохновляла. А, главное, не желала укладываться в привычную систему мироздания. И грядущее приключение выглядело уже не так заманчиво.

– Доктор Кассел, – неуверенно дёрнула Диру за рукав сестра, когда «десант здоровья» расселся и ящерицы, наконец, тронулись. Женщина была знакомой, по крайней мере, в больнице точно встречались. Но хирург, по своему обыкновению, имени её не помнила. Или, опять же, не знала? – Я вот последнее не очень поняла: про мозаику.

– Да это не нам, – поморщилась Дира, – в смысле, нам тоже, но… В общем, сказал, чтобы переломами не занимались. Шину наложил – и вперёд. Ну, если рана есть, то надо её просто обработать. В общем, помощь в объёме СЭПа.

– Ага, ясно, – закивала сестра и, видимо, стараясь продемонстрировать свои знания, выдала. – Ещё болевой шок снять.

Ну и нарвалась, понятно. Правильно, многие знания – многие печали.

– Кто вам сертификат реанимационной сестры выдавал? – неприязненно поморщился Рейгер обернувшись. Мог бы и сидеть, как сидел. Не его, чай, спрашивали. – «Болевой шок», «снять»! – передразнил хирург тоненьким голоском – совсем непохоже. – Вы медик или горничная? Вывести из травматического шока – и никак иначе! А то так до разрыва сердца договоритесь.

– Ты ей ещё про эректильную и торпидную фазы расскажи, – посоветовала Дира.

– Я и сама знаю, – хлюпнула носом обиженная.

Особым таким образом хлюпнула, как умеют только сёстры: чтобы и продемонстрировать – врач хамло и козёл, и субординации не нарушить.

– Ну и отлично! – порадовалась Кассел. – Главное, что все друг друга поняли.

Не поняли. Рейгер отвернулся, обиженно сопя. Не оценил кастового предательства. Оставалось надеется, что здесь эти игры ценятся меньше, чем в больнице.

***

– Крючки держи! – рявкнула Дира. – И так ни хрена не вижу! Кровит, чтоб ему… выздороветь поскорее!

– Держу, – огрызнулся второй хирург. – Руки затекли.

– У всех затекли, а ты держи…

Затекли – не то слово. Но – слава Близнецам! – хоть болеть перестали. Просто налились тупой свинцовой тяжестью и не только руки – спина, плечи, рёбра, ноги. Работе, конечно, мешает, но всё лучше, чем когда в самый неожиданный момент позвоночник сверлом скручивает. Ну а как иначе? Вот если пальцы дёргать начнёт, тогда всё, пора от стола. Но этого момента ждёшь уже с ужасом. Даже не его, а пробуждения после короткого, часа на три-четыре сна. И не потому, что времени хватает только физиономию умыть и в желудок что-нибудь закинуть. А потому что тело вспоминает о своих правах и посылает хозяйку в Хаос, отказываясь функционировать.

– Давление падает, – негромко напомнил техник.

– Это ясно, – буркнула Дира, – как ему не падать, когда у нас тут бассейн? Хоть рыбок запускай. Главное же, не вижу, заразу… О, есть! А ты заладил: артерия, артерия. Иди бабушку свою поучи, умник!

– Ну, бывает, – согласился ассистент, ничуть не обидевшись.

Какие уж тут обиды, и так все на нервах. Только быстро глянул на врача – крошечное пламечко, разгоревшееся на указательном пальце Кассел, отразилось в больших, выпуклых очках. Второй хирург лягушку в маске напоминал. Хотя, это она, наверное, со зла. А нечего под руку с умными советами лезть, тогда и странных ассоциаций вызывать не будешь.

– Всё, шьём! – скомандовала доктор. – Сейчас полежит немножко, отойдёт, потом отправим.

– А голова?

– С головой пусть на большой земле разбираются.

– Когда транспорт?