Конан и день льва

Ни сам киммериец, ни его помощник не заметили стоявшую в тени у обрывистого берега галеру. Как только «Кровавая рука» легла на курс зюйд-вест, галера начала движение и, скрываясь в береговой тени, стремительно понеслась в сторону Кордавы. Гиртак заметил мелькнувшую тень у берега, но подумал, что ему почудилось.

Между тем, не прошло и получаса, как ветер совсем утих. Паруса обвисли и матросы бросились их убирать. Конан, стоя на шкафуте, на чем свет проклинал внезапный штиль, но его проклятия помогали мало.

— Выбросьте плавучий якорь! — отдал он распоряжение, чтобы лечь в дрейф. Оставаться здесь, практически на траверзе Кордавы, до которой оставалось две-три лиги, было чрезвычайно опасно…

На небе тем временем высыпали крупные ожерелья звезд, но не было ни облачка, и не чувствовалось даже легкого дуновения ветра.

— Будем ждать до утра, — сказал киммериец помощнику, — возможно, ближе к рассвету подует ветер или хотя бы слабый ветерок. Оставаться в этих водах нам опасно.

Гиртак молча кивнул. Мало того, что здесь еще не успели забыть Амру-Льва, так и «Кровавая рука» с ее бывшим капитаном Стромбанни, изрядно намозолила глаза кордавским властям. Лихие набеги пиратов на побережье по обе стороны Черной реки приводили в ужас местное население. За голову Стромбанни была обещана крупная награда, а за его бригантиной охотился весь королевский флот. Собственно говоря, горькая участь ждала бы «Кроваваую руку», окажись она и в водах Аргоса, а тем более, узнай король Мило, что капитаном у нее стал знаменитый Амра, бывший предводитель пиратов.

Спустившись вниз в каюту, Конан улегся в гамак, не раздеваясь, и задумался о превратностях судьбы, вознесшей было его на вершину славы, а затем сбросившей оттуда вниз на самое дно. Размышляя об этом, киммериец незаметно для себя забылся тяжелым сном без сновидений.

С рассветом Конан, поспавший всего несколько часов, поднялся на шкафут. Гиртак уже был здесь, пристально вглядываясь в сторону устья Черной реки. В первых лучах восходящего солнца там, в туманной дымке, едва различимо виднелись береговые укрепления Кордавы.

— Кажется, подул ветер, — неуверенно сказал Гиртак, обводя вокруг себя смоченным слюной большим пальцем.

— Поднять косой парус! — крикнул Конан, услышав его слова. Когда через несколько секунд был поднят гафельный парус, каракка качнулась и сдвинулась с места.

— Убрать якорь! — вновь скомандовал киммериец. Хотя ветер пока был очень слабым, все же под косым парусом они стали медленно продвигаться вперед. Между тем, ветер крепчал и вскоре уже можно было поднять большую часть остальных парусов. Увлекшийся наблюдением за работой матросов, взбирающихся по реям, киммериец не смотрел вперед, отдавая команды и осыпая проклятиями тех, кто не успевал их вовремя и точно выполнять.

— Взгляни, Амра! — вдруг взволнованно крикнул Гиртак, дернув его за рукав. Конан повернулся к нему и почувствовал, как холодок пробежал по его спине. «Кровавая рука» уже находилась на траверзе Кордавы, но дальнейший путь ей преградили четыре парусника и с десяток галер, которые отрезали пиратской каракке путь в сторону моря.

— Что делать, Амра? — испуганно спросил Гиртак. — Повернуть мы не успеваем, да и ветер попутный. Менять курс и уходить в море нельзя, галеры пойдут на абордаж…

— Что делать?! — рявкнул Конан. — Прорываться с боем, клянусь Кромом! Попутный ветер усиливается, если удастся проскочить, они нас не догонят. Всем вооружиться луками и стрелять по моей команде.

Спустя несколько минут два десятка матросов выстроились с луками вдоль бортов. Но они не успели выпустить еще ни одной стрелы, когда рычаги баллист всех четырех парусников, взметнулись вверх и на палубу «Кровавой руки» обрушился град глиняных горшков, разбившихся на куски и заливших ее черной вязкой жидкостью. Одновременно с ближайшего парусника было выпущено десятка два стрел с горящими наконечниками. Палуба вспыхнула дымным пламенем и на «Кровавой руке» наступил кромешный ад. Огонь охватил все деревянные части судна, загорелись ванты и паруса. Половина экипажа погибла сразу в огне, остальные побросали луки и, задыхаясь и кашляя, искали место, где можно было спрятаться от бушующего пламени.

— Они превратили нас в брандер! — бешено заорал Конан, перекрывая голосом рев пламени. — Так пусть и получат брандер!

Одним движением руки он отшвырнул рулевого в сторону и, став к рулю, направил «Кровавую руку» прямо на флагманский корабль «Гордость Зингары». Затем, неподвижно закрепив руль, он выкрикнул команду:

— За мной на абордаж!

Расстояние между кораблями составляло не более четверти фарлонга и неуклонно сокращалось. Охваченный боевым азартом, киммериец метнул абордажный крюк в ванты зингарского корабля и, схватившись за веревку, перелетел на палубу «Гордости Зингары». Только в этот момент он понял, что на абордаж пошел в одиночку, остальных его матросов почти не осталось в живых. Но он не успел даже выхватить меч, когда корабли с грохотом столкнулись. От толчка Конан не удержался на ногах и, кубарем прокатившись по палубе, сильно ударился головой о какой-то брус у основания грот-мачты. Все поплыло у него перед глазами и, уже теряя сознание, он услышал чей-то повелительный голос:

— Брать живым!

Пришел он в сознание от того, что на него выплеснули несколько ведер холодной забортной воды. Холод освежил его, шум в голове начал стихать. Конан с трудом поднялся на ноги и, прежде всего, попытался схватиться за меч, но ножны и меч вместе с поясом с него кто-то снял. Перед глазами его все еще плыли круги, шум в ушах, хотя и стих, но голова была словно ватная. Ноги дрожали в коленях и он с трудом выпрямился. Подняв голову, он увидел стоявшего в нескольких шагах от него высокого зингарца в черном завитом парике, дорогом камзоле с позументами, штанах из тонкой кожи и в ботфортах. На его поясе в ножнах висела шпага, рукоять которой была усеяна драгоценными камнями. «Капитан! — понял Конан. — Кажется, мы с ним когда-то встречались…». За спиной капитана толпились матросы, с любопытством разглядывая киммерийца.

— Надо же, какая удача! — насмешливо бросил капитан. — И «Кровавую руку» пустили ко дну и взяли в плен самого Амру! А где твой приятель Стромбанни?

— В желудке Нергала! — хмуро ответил Конан.

— Что ж, уверен, вы с ним там скоро свидитесь! А сейчас, — приказал он своим матросам, — заковать этого пирата в цепи и погрузить в шлюпку. В Кордаве палачи ждут не дождутся, когда отрубят ему голову!

Глава третья. Просперо

Белез вступила во владение дядиным наследством безо всяких проволочек, тем более, что, когда было вскрыто завещание графа Валенсо, оказалось, что он все свое имущество давно отписал в пользу племянницы. Правда, графский дворец нуждался в ремонте, но с сокровищами, полученными от Конана, это выглядело совсем не сложной задачей.

На очередном королевском балу, который состоялся спустя неделю после ее прибытия в Кордаву, новоиспеченная обладательница графского титула и одна из богатейших дам Зингары, была представлена королю и королеве. Поразительная красота и изящные манеры молодой графини, произвели на венценосную чету самое благоприятное впечатление, и, обласканная вниманием венценосной пары, Белез была немедленно принята в высший свет зингарского общества. Прислушиваясь к беседам, которые вели между собой кавалеры и дамы вокруг, она вдруг услышала имя, заставившее затрепетать ее сердце.

— Этот проклятый пират Амра наконец-то схвачен и, надеюсь, ему отрубят голову, — с мальчишеским пылом рассуждал смазливый юнец в кругу нескольких своих приятелей. Похоже было, что он слегка перебрал горячительных напитков и его охватил воинственный задор, свойственный молодым людям, не успевшим еще понюхать пороху. Окружившие его слушатели, кто снисходительно, кто с насмешкой, воспринимали его суждения, не скрывая сардонических улыбок.

Один из его собеседников, немного старше годами, настоящий зингарский аристократ с гривой спадающих на плечи черных волос, с тонкими усиками и короткой бородкой клинышком, неодобрительно взглянул на приятеля.

— Спорить не стану, — рассудительно произнес он, — Конана ждет смертная казнь, хотя мне будет его жаль. Этот киммериец настоящий храбрец и смельчак. Не случайно король Аквилонии произвел его в генералы. Даже их прославленный Амулий Прокас годами ничего не мог сделать с пиктами, а Конан разгромил их союз племен в пух и прах в одном сражении, понеся потери в пять раз меньшие, чем у противника. Это настоящий полководец!

— Вот за это, Нумедидес позже и упрятал его в Железную Башню у себя в Тарантии! — со смехом возразил их третий приятель, стройный, красивый брюнет лет двадцати на вид.

— Плохо упрятал, — с иронией добавил высокий юноша в тщательно завитом черном парике, — если он оттуда сбежал. Или это тюрьмы Аквилонии никуда не годятся.

— В любом случае его вину решит суд, а он продлится еще недели две, если не больше, — заметил брюнет.

— Хотя лично я отрубил бы ему голову без всякого суда! — продолжал горячиться юнец, оглядывая окружающих надменным взглядом.

— Не ты один придерживаешься такого мнения, — пожал плечами его собеседник с внешностью зингарского аристократа, — но король потребовал, чтобы было проведено, полное и объективное судебное следствие. Сейчас задержка только за адвокатом, никто не желает брать на себя защиту предводителя Баррахского братства, на совести которого десятки, если не сотни невинных жертв. Я уже не говорю о потопленных кораблях и погибших королевских матросах.

Белез, сердце которой трепетало от волнения за судьбу Конана, едва не стало плохо, но она все же нашла в себе силы ничем не выдать своего беспокойства и дождаться окончания бала. Возвратясь домой, она вызвала к себе Тину, рассказала ей об услышанном разговоре и они заперлись в опочивальне графини, где стали строить планы, как спасти Конана.

— Надо нанять ему хорошего адвоката! — предложила служанка. — Может, Конан и не виноват совсем, тем более, что эти события произошли два десятка лет тому назад.

Девочка успела привязаться к гиганту — киммерийцу, хорошо зная, что благодаря ему они с госпожой остались в живых и искренне хотела ему помочь.

— Адвокатом я займусь сама, — поддержала ее Белез, — но боюсь единственное, что он сумеет, это ненадолго затянуть процесс. Приговор же может быть лишь один-казнь! Поэтому мы его должны спасти любой ценой. Завтра пройдись по лавкам и трактирам, прислушайся к беседам горожан и постарайся узнать, кого можно было бы нанять для такого дела. Нам понадобятся смелые, ловкие и отважные люди, готовые рискнуть своими жизнями ради его спасения.

— Хорошо, госпожа, — наклонила голову Тина, — только боюсь, что среди зингарцев не найдется никого, кто бы пожелал помочь пирату Амре.

Долго сдерживаемые слезы покатились у нее из глаз.

— Думаю, ты права, девочка, — тяжело вздохнула Белез, ласково обняв ее за плечи, — но я не пожалею никаких денег ради спасения Конана.

Найти хорошего адвоката Белез не составило большого труда. За предложенный ею, поистине королевский гонорар, дело Конана взялся вести один из опытнейших юристов Кордавы. Судебные власти, воспользовавшись тем, что у подсудимого появился защитник, назначили слушание дела уже через несколько дней, договорившись с адвокатом, что с необходимыми материалами он сможет знакомиться по ходу процесса.

Однако, Тине не повезло. За целый день поисков ей ничего полезного узнать не удалось.

— В городе много отчаянных бандитов, — сообщила она Белез, когда уставшая вернулась домой. — С несколькими из них мне даже удалось поговорить. Но едва услышав, что речь идет об Амре, они тут же замыкались в себе и спешили от меня избавиться.

Белез вздохнула. По правде сказать, она всерьез и не рассчитывала, что девочка сумеет найти нужных людей, но поручить выполнение этой задачи кому-то другому она не могла. И ей самой с учетом ее нынешнего положения знатной дамы, заниматься поиском головорезов для нападения на королевскую тюрьму, тоже было нельзя.

— Все же, девочка, рано опускать руки, — мягко сказала она Тине, — постарайся узнать нет ли в Кордаве отряда наемников, которые ищут работу. С наемниками проще договориться, чем с бандитами, да для такого дела они и надежнее.

На следующий день Тина ушла из дому рано утром и возвратилась только вечером, усталая, но довольная.

— Кажется, я нашла того, кто нам нужен, — сказала она Белез, когда они остались вдвоем.

Графиня схватила ее за руку и крепко сжала.

— Рассказывай, что тебе удалось узнать, не томи! Что это за человек?

— Зовут его Просперо, говорят, он сам откуда-то из Пуантена, — объяснила девушка, — служил в армии короля Аквилонии, но последнее время возглавляет отряд из дюжины наемников, с которым и прибыл в Кордаву. Еще говорят, что они не чураются любого дела, если им за него хорошо заплатят. И отзывы о них хорошие.

— За ценой я не постою! — отмахнулась обрадованная Белез. — Но, где мне найти этого Просперо?

— По слухам, наемников видели в «Сытом брюхе» у Маркоса. Это таверна в Портовом районе, где собирается всякий сброд.

— Тогда я немедленно отправляюсь туда!

— Но, госпожа! — глаза Тины округлились от удивления. — Как можно особе вашего звания посещать подобные злачные места, тем более в столь поздний час? Пошлите лучше кого-то из ваших людей, пусть договорятся с Просперо от вашего имени.

— Нет, — упрямо сказала графиня, — я не могу никому поручить это дело. Никто его не выполнит лучше меня самой.

Портовый район Кордавы, как и каждого из портовых городов Гибории, жил своей особой жизнью, мало понятной законопослушным жителям других городских кварталов. Если днем здесь еще можно было встретить представителей портового начальства, таможенников, а изредка даже городских стражников, то с наступлением сумерек Портовый район становился царством воров, жуликов, контрабандистов и бандитов, которые стекались сюда со всех концов города. Ночная стража не рисковала появляться даже поблизости от этих мест и редкая ночь обходилась без того, чтобы на утро чей-то труп не вылавливали в сточной канаве. Расстаться с жизнью здесь человек мог просто из-за брошенного невзначай косого взгляда, сказанного сгоряча необдуманного слова, но чаще всего из-за нескольких медных монет. Когда город окутывала ночная тьма, здесь отовсюду доносился визг и хихиканье шлюх возрастом от двенадцати до семидесяти лет, пьяные крики и бряцание оружия, нередко даже раздавался чей-то предсмертный стон. Любой законопослушный горожанин мог считать себя счастливчиком, если, случайно забредя сюда после заката солнца, ему удавалось вернуться домой живым и невредимым.

Признанной жемчужиной Портового района Кордавы считалась таверна «Сытое брюхо», хозяином которой уже много лет являлся Маркос, коренной кордавец, человек средних лет, с рельефно обозначившимся животом, слегка одутловатым лицом и проседью в некогда густых черных волосах. Хотя таверна Маркоса больше напоминала притон, кухня здесь была качественной и разнообразной, а повара великолепно готовили блюда из мяса и рыбы, поэтому карманники, шулера, шлюхи и другие завсегдатаи «Сытого брюха» после удачного трудового дня не скупились на пару серебряных монет, чтобы вкусно поужинать самим и угостить выпивкой приятелей, которым повезло меньше, зная, что те, в свою очередь, при случае отблагодарят их подобным же образом.

В этот поздний час таверна была заполнена посетителями почти полностью, поэтому, перешагнув порог, Белезе пришлось на несколько мгновений остановиться, чтобы сориентироваться, где находится сам Маркос. На ней был одет длинный плащ с капюшоном, а лицо прикрывала вуаль, но все же стройная фигура и изящная походка, выдавали в ней женщину другого сорта, чем те, которые являлись обычными завсегдатаями «Сытого брюха».

В багрово-красных отблесках коптящих на стенах факелов лица посетителей таверны выглядели гротескно и нереально, а некоторых вообще скрывал полумрак. Справа от входа за деревянным столом сидело полдюжины мужчин звероватого вида и явно бандитской наружности, бросавших время от времени по сторонам хмурые взгляды исподлобья. Они лениво потягивали из глиняных кружек пиво, изредка обмениваясь друг с другом несколькими словами. За следующим столом Белез увидела компанию молодых парней, судя по их повадкам, карманников и шулеров. Через проход напротив сидело пять-шесть «ночных бабочек», часть из которых уже успела обслужить клиентов, другие усиленно пытались соблазнить воров демонстрацией своих, у многих уже увядших, прелестей. Дальше за столом пили пиво матросы с какого-то торгового корабля. Внимание Белез привлекла группа мужчин, расположившихся за столом в центре зала. Все они были в кирасах, с мечами в ножнах на поясе. Лица большинства были суровыми и мужественными. Они пили пиво и молчаливо ужинали, лишь изредка перекидываясь парой-другой фраз.

— Это и есть наемники! — догадалась Белез, но все же решила, прежде, чем завязать с ними разговор, проверить свою догадку. Она прошла через зал, вызывая любопытные взгляды, и обратилась к трактирщику, стоявшему у стойки, спросив, где можно увидеть Просперо. Маркос окинул ее равнодушным взглядом и молча кивнул в сторону стола, за которым ужинали наемники. По реакции трактирщика графиня поняла, что она далеко не первая, кто интересуется Просперо и его людьми.

Подойдя к наемникам, Белез теперь смогла разглядеть их поближе и удивилась тому, что среди них собрались представители почти всех народов Гибории: крупный высокий гирканец с рысьим взглядом желтоватых глаз; невысокий, но коренастый и скуластый туранец с раскосыми глазами; стройный узколицый заморанец, смуглый шемит; высокий широкоплечий белокурый бритунец. Лица остальных скрывал полумрак, поэтому, остановившись у стола, она сказала, что хотела бы поговорить с Просперо.

— Я Просперо, госпожа, — поднялся, сидевший к ней спиной, гибкий и стройный мужчина, возраст которого определить было трудно, — чем могу быть полезен?

Белез, хотя и удивилась облику предводителя наемников, которому могло быть как двадцать пять, так и сорок лет, но ей понравился открытый и смелый взгляд его светло-карих глаз, разлет соболиных бровей, красивые черты лица и неожиданно для себя она прониклась к нему полным доверием.

— У меня очень важное дело ко всем вам, — сказала она тихо, — но, не скрою, и весьма опасное.

— Опасность — наше ремесло, мы ведь солдаты удачи, — без рисовки обыденным тоном произнес Просперо и кивнул на лавку, — присаживайтесь, госпожа, и расскажите, что это за дело?

Присев к столу, Белез украдкой огляделась по сторонам, и тихо сказала:

— Я хочу, чтобы вы освободили Амру!

Гирканец, поднесший кружку с пивом к губам, поперхнулся от неожиданности, а остальные переглянулись между собой. Рука шемита потянулась к затылку, а заморанец отрицательно покачал головой.

— Мы правильно поняли, что речь идет об одном из предводителей баррахских пиратов известном Амре-Льве? — холодным тоном уточнил Просперо, тряхнув волной темно-каштановых волос, спадавших ему на плечи.

— Именно! — подтвердила Белез, достав из кожаного мешочка рубин. Она показала его Просперо и его людям, но так, чтобы драгоценный камень не заметил никто из посторонних. — В этом рубине пять карат. За него любой ювелир отвалит столько золота, что его хватит на покупку приличного дома в центре Кордавы и на всю оставшуюся жизнь. В этом мешочке еще двенадцать таких рубинов. Они ваши, если вы возьметесь за это дело. Кроме того, на текущие расходы, связанные с подготовкой спасения Амры, вы получите прямо сейчас десять полновесных зингарских империалов[1].  Итак, каков ваш ответ?

За столом повисло молчание. Просперо внимательно рассматривал рубин, затем передал его гирканцу, а тот шемиту…

Когда, обойдя стол по кругу, драгоценный камень вернулся к нему, Просперо вопросительно посмотрел на своих товарищей. Гирканец кивнул головой, туранец махнул рукой, заморанец вздохнул, но возражать не стал. Остальные после непродолжительной паузы тоже согласились.

— Итак, мы в деле! — заключил Просперо. Белез достала мешочек с рубинами и протянула ему. Пуантенец расстегнул завязку, убедился, что драгоценные камни в наличии и спрятал мешочек в карман. Графиня порылась в складках плаща и достала еще один, но уже более увесистый мешочек.

— Это золото.

Отдав Просперо деньги, она поднялась из-за стола, намереваясь уходить, но пуантенец остановил ее, спросив не боится ли она, что они с такими деньгами и драгоценными камнями просто исчезнут, а работу не выполнят.

— Нет, не боюсь! — ответила Белез. — Во-первых, о вас я слышала только хорошие отзывы, а во-вторых, люди говорят, что какое-то время назад несколько наемников попытались обмануть заказчика. Золото взяли, дело не сделали. Тогда Гильдия наемников вынесла им приговор. По слухам, казнь их была ужасной…

— Да я помню этот случай, — ухмыльнулся Просперо, — сам в числе других приводил приговор в исполнение. Мы поймали негодяев, отобрали у них полученное золото и, расплавив его, залили им в глотки.

— И еще, — добавила Белез, — каждый день сюда к Маркосу будет заходить моя служанка. Если мы с вами понадобимся друг другу, он сообщит об этом.

— Госпожа, — сказал Просперо, — время позднее, мы лучше вас проводим. Места здесь сами знаете…

— В этом нет нужды, — улыбнулась Белез, — у меня надежная охрана.

Она кивнула наемникам на прощанье и направилась к выходу. Двое мужчин с бандитскими физиономиями, переглянувшись, поднялись из-за стола у самого входа и направились за ней. Но едва они открыли дверь на улицу, как наткнулись на два обнаженных клинка в руках охранников Белез и быстро вернулись назад. Десять телохранителей в черных плащах и шляпах с плюмажами окружили вышедшую из «Сытого брюха» графиню плотным кольцом и все вместе направились за угол таверны, где их ожидали карета и оседланные лошади.

Глава четвертая. Вещий сон Троцеро

Суд над Конаном продолжался уже несколько дней, когда по окончании очередного судебного заседания, адвокат приехал к Белез и попросил аудиенцию. Графиня немедленно приняла его и поинтересовалась, как обстоят дела.

— Именно по этому поводу я и попросил встречи с вами, госпожа, — сердито сказал адвокат. — Я привык честно отрабатывать свои гонорары, поэтому вынужден отказаться от дальнейшей защиты вашего клиента.

— А что случилось? — удивилась графиня.

Юрист наморщил лоб, слегка обрюзглое лицо его разрумянилось от волнения, а венчик волос на голове взъерошился.

— Искусство защиты состоит в том, чтобы подсудимый и адвокат согласовывали свои действия между собой, вместе обсуждали, какие доказательства признавать, какие нет, о чем говорить, а о чем предпочтительнее умолчать. Только их согласованная позиция может привести к нужному результату.

— Ну да, и я так думаю, — согласилась Белез, внезапно догадавшись, о чем дальше пойдет речь.

— Так думает любой здравомыслящий человек, но только не этот упертый варвар! — почти выкрикнул адвокат. — Он признает все и даже больше! Дошло до того, что он напомнил свидетелю об обстоятельствах гибели одного купеческого корабля, о которых тот сам забыл. Как прикажете работать в таких условиях? Я уже третий день не вижу смысла задавать какие-либо вопросы и даже прокурор просто сидит и слушает подсудимого ибо он изобличает себя гораздо лучше, чем это сделала бы сторона обвинения!

Белез задумалась. Позиция Конана ей была ясна и понятна. То, в чем его обвиняли и считали преступлением цивилизованные и добродетельные зингарцы, для варварской натуры киммерийца было славой и высочайшим подвигом, о котором он с гордостью бы рассказывал своим внукам. Это был образ его жизни, единственный способ выжить в этом сложном и полном противоречий мире. Жизнь любого человека он ценил столь же мало, как и свою собственную, поэтому не считал пиратство преступлением, ведь просто так, от нечего делать, он убийств и не совершал, а шел на это только в случае сопротивления, когда возникала угроза и его жизни. Что же касается грабежа, то он ничего плохого не видел в том, чтобы поживиться за счет других людей. Это была мораль варвара, первобытного человека и другой морали он не знал Поэтому отрицать что-то из своего прошлого он сейчас не мог. Это все равно, как если бы полководец, одержавший блистательную победу, вдруг отказался от причитающихся ему славы и почестей.

Белез прекрасно понимала мотивы поведения киммерийца на суде, но как объяснить их крючкотвору-адвокату, привыкшему выигрывать процессы именно тем, что он выискивал пробелы в доказательственной базе и умело использовал их в пользу защиты? Действительно, со времени, когда Конан возглавлял Баррахское братство, прошло почти два десятилетия. Кто из добропорядочных зингарцев видел его в лицо, чтобы сейчас опознать в нем знаменитого Амру? Кто вообще может твердо утверждать, что конкретный купеческий корабль был потоплен именно Амрой, а не тем же, например, Зароно и, что Конан и Амра один и тот же человек? Отрицая свою вину киммериец, конечно, вряд ли бы получил свободу, но казни вполне мог избежать. Для адвоката такой приговор суда был бы блестящей победой, для киммерийца хуже смерти, так как его просто осудили бы лет на тридцать и оставили гнить в камере.

Понимая, что закоренелому формалисту-законнику все это сложно понять, графиня просто ограничилась напоминанием, что и не требует от него невозможного.

— Если Конан выбрал такую позицию, это дело его, не нужно ему мешать, — сказала она, заверив адвоката, что никаких претензий к нему не имеет. — С другой стороны не много чести для вас в том, что вы добились бы освобождения знаменитого пирата Амры. Подумайте лучше об этом. Все-таки вы живете в Кордаве, где его не очень любят.

Адвокат был умным человеком и слова графини показались ему достаточно убедительными. Он откланялся и отбыл, пообещав ставить ее в известность обо всем происходящем на процессе. Саму Белез происходящее в суде волновало мало, ее гораздо больше беспокоило то, что от Просперо не было никаких известий. Впрочем, такое утверждение было бы не совсем верным. Графиня через своих людей получала сведения о том, что в Кордаве наемники проводят какую-то подспудную работу, их всех поодиночке видели то в одном, то в другом месте, но чем они заняты, ей было и непонятно, и чисто по-женски, любопытно. Тина каждый день бывала в «Сытом брюхе», но никаких сообщений от Просперо у Маркоса не было. Будучи умной девушкой, Белез понимала, что Просперо умышленно не выходит с ней на связь, чтобы потом, после побега Конана, никто не мог заподозрить ее в связи с наемниками, роль которых в освобождении Амры непременно выяснится.

Между тем, благодаря занятой Конаном позиции, судебный процесс продвигался стремительными темпами и уже через несколько дней предполагалось вынесение приговора.

В назначенное время состоялись прения сторон, государственный обвинитель счел вину подсудимого доказанной и потребовал вынесения смертного приговора в виде сожжения на костре. Конан не признал себя виновным, но фактическую сторону того, что ему вменялось в вину, не оспаривал. В качестве меры наказания суд приговорил подсудимого к сожжению на костре, но добрый король Фердруго заменил это наказание отсечением головы. Казнь должна была состояться на Судной площади и Белез, подобно другим знатным дамам, заранее заказала комнату на третьем этаже в доме напротив, чтобы наблюдать оттуда за происходящим на эшафоте.