Цыганочка без выхода

— Ага, и журчание фонтанчика будет вечно напоминать бедной Соне о трагических обстоятельствах, сопутствовавших вашему знакомству, — съязвила я.

— Ладно, тогда не бонсай. Подарю ей живую голубую ель, к Новому году будет самое то, — не стушевалась владелица магазина садово-огородных подарков. — Все, довольно про бедную Соню, давай подумаем, как будем подбираться к Лазарчуку с расспросами про тело в люке!

— Не обязательно сразу к Лазарчуку, кое-какую информацию можно получить по официальным каналам. Совсем забыла, хотела же Мусоргской позвонить, — спохватилась я, залезая в свою сумку в поисках мобильника.

Настасья Мусоргская уже лет десять работает в пресс-службе краевого ГУВД, а когда-то была моей коллегой по новостной редакции местного телеканала. До сих пор не понимаю, как она могла поменять богатую разнообразными событиями жизнь тележурналиста на скучное прозябание в режимном учреждении. Сама Настасья шутит, что это было неизбежно — мол, фамилия у нее такая, что к мусорам — прямая дорога. Хотя с той же вероятностью фамилия Мусоргская могла привести ее и в дворницкую, и в консерваторию, я считаю.

— Пресс-служба Главного управления внутренних дел, капитан Мусоргская, — голосом, в котором занятно смешались вежливость, безразличие и робкая надежда на то, что вот сейчас беспросветная скука хоть немножко развеется, ответила мне экс-коллега.

— Привет, сорокалетний капитан! — сказала я бодро. — Ты еще не покрылась пылью, не поросла мхом, не забронзовела в величии?

— С вами, журналюгами, разве забронзовеешь? — Приятельница заметно повеселела. — У меня сегодня по разным темам девять запросов от вашего брата!

— Считай, что я к тебе с десятым — юбилейным!

— Прям праздник на моей улице, — хмыкнула Настасья. — Ты же прекрасно знаешь, что неофициальные запросы мы не принимаем! Пиши на почту пресс-службы…

— Да что там писать, у меня элементарный вопрос, даже не вопрос — детализация рабочего процесса!

— Какого процесса?

— Штатного! Добавь, пожалуйста, мой электронный адрес в свой список рассылки криминальной хроники.

— И ты будешь черпать из нее темы для своих детективов? Ну нет! — Экс-коллега, некстати превратившаяся в полицейскую капитаншу, заупрямилась. — Наша рассылка уходит только в лояльные властям муниципальные СМИ.

— Так ты не личный адрес добавь, а почту нашей с Тетеркиным общественно-полезной программы на городском телевидении! — ловко вывернулась я, пребывая в уверенности, что за высокие стены ГУВД края новость о моем очередном уходе с муниципального ТВ еще не проникла. — Добавишь?

— Это можно, — согласилась Настасья. — Давай почту программы, я как раз собираюсь делать рассылку со сводкой за вчерашний день.

— Спасибо, дорогая!

Я продиктовала Настасье электронный адрес телепрограммы, надеясь на то, что после моего демонстративного ухода разозленная редакторша Катя Серебрянникова не сменила пароль.

Не сменила! Закончив разговор с Мусоргской, я с мобильника вошла в почту программы и минут через десять — мы с Иркой как раз удачно застряли в пробке на выезде из города — в нее упало обещанное письмо от пресс-службы полицейского управления.

— М-да, криминогенная ситуация в нашем городе оставляет желать лучшего, — отметила подружка, покосившись на меня, прокручивающую на экране смартфона бесконечный список происшествий.

Я пожала плечами — мол, что поделаешь, наш город не зря недавно официально признали миллионником! — и отфильтровала ЧП по локации «Городской Сад».

Доложила подружке:

— Осталось только три упоминания! Так, что тут у нас…

— Дай сюда! — Новоявленная радиодикторша бесцеремонно вырвала у меня смартфон и звучным голосом сестры-близняшки Левитана торжественно зачитала с экрана: — Около восьми часов утра пенсионерка Кострова Мария Никаноровна разбила стекло в окне кабинета директора парка «Городской Сад», бросив в него камень, подобранный, по ее словам, у основания монумента «Ангел мира». Прибывшему наряду полиции гражданка Кострова, не выбирая выражений, эмоционально объяснила, что упомянутый камень в падении травмировал ее любимую собачку, что и стало причиной выпада пенсионерки против нерадивой парковой администрации.

— А собачка не пекинес? — встрепенулась я.

— Не знаю, тут не написано, а что? Ты знакома с этой буйной старушкой?

— Нет, просто я случайно в курсе, что у нее жутко невезучая собачка. Совсем недавно вот так же во время прогулки какие-то злодеи вываляли ее в какашках.

— Ужас! — Ирка содрогнулась. — Так, значит, бабуля еще была необыкновенно добра и гуманна! Не представляю, что бы сделала я, если бы кто-то вот так обошелся с моей любимой собачкой!

— Действительно, ужас! — тоже вздрогнула я.

Иркина любимая собачка — мастиф ростом с лошадку. Чтобы полностью вывалять его в этом самом, понадобилось бы опустошить цистерну ассенизационной машины. А чтобы травмировать Иркиного песика, пришлось бы обрушить на него весь столб с металлическим ангелом наверху, а не просто одну плиточку прицельно уронить.

— Да я бы это здание администрации парка по камешку раскатила! — взъярилась любительница домашних животных. — Да я бы этому директору…

— Да ты ему и так уже неплохо подгадила, найдя на его территории труп, — напомнила я, и Ирка сдулась.

— Да, кстати, а где тут наш труп? — Подружка вспомнила, что именно мы искали в сводке.

— Дай сюда. — Я отняла у нее свой мобильник и по диагонали пробежала глазами второе сообщение. — Это тоже не то, тут про кражу в парке детской коляски…

— С ребенком?! — ужаснулась подружка. — Да я…

— Не знаешь, что бы сделала, если бы у тебя украли коляску с твоими ребенками, — понятливо кивнула я. — Полагаю, что демонически захохотала бы и срочно села в ближайшем кафе пить кофе с пирожными, торопясь успеть до того момента, пока Масяню и Манюню в коляске вернут тебе с доплатой.

Ирка хохотнула:

— С большой доплатой! Помнишь, как однажды…

— Потом вспомню, — пообещала я. — Давай не уходить от темы, вот, я нашла нужное. Примерно в четырнадцать часов в смотровом колодце ливневой канализации на территории парка «Городской Сад» был обнаружен труп неизвестной женщины. Установлено, что смерть ее наступила двумя днями раньше в результате перелома шейных позвонков…

— Я вижу, у полицейской пресс-службы проблемы с точностью! — возмутилась Ирка. — Во-первых, не «примерно в четырнадцать часов», а в тринадцать тридцать шесть! Когда мои детишки завыли, я специально посмотрела на часы, проверяя, не сигнал ли это учебной тревоги, его обычно в полдень включают. Во-вторых, что значит «двумя днями раньше»? Разве полиция оперирует днями, а не часами?

— Это релиз пресс-службы, а не внутренний документ полиции, Настасья с коллегами явно фильтруют и редактируют информацию. — Я пожала плечами. — Мне другое не нравится: из текста неясно, была ли смерть этой неизвестной женщины насильственной. То есть это убийство или несчастный случай?

— А вот это мы выпытаем у Лазарчука, — пробормотала подружка и нажала на газ.

До фамильного гнезда Максимовых в пригороде мы доехали в суровом молчании, которое лишь изредка прерывалось Иркиным угрюмым бормотанием. Подружка запоздало переживала из-за того, что ее детки, играя в парке на лужайке, оказывается, подвергались реальной опасности переломать себе косточки в люке. Я не стала напоминать ей, что малыши сами же его и открыли. Там, где резвятся дети, действительно не должно быть таких опасных ловушек.

— Есть предложение поддержать протестное движение пенсионерки Костровой — наведаться в администрацию парка и еще что-нибудь там разбить, — предложила я Ирке, стремясь вернуть ей оптимистичный взгляд на жизнь.

— Например, морду директору. — Подружка кровожадно оскалилась, но заметно повеселела.

Торжество справедливости — это всегда радует, не правда ли?

— Не подвиг, конечно, но что-то героическое в этом есть! — объявила Ирка, снимая и решительно отбрасывая в сторону кухонный фартук.

— Еще какой подвиг! — заспорила я, переводя взгляд с колонны свежевымытой посуды на окно, за которым в розовых предзакатных лучах на зеленой лужайке комфортно расположились эксплуататоры — Моржик, Колян, Лазарчук и Касатиков, прибывший вместе со своим боссом.

Даже не знаю, зачем Серега его притащил. Ирка решила, что это что-то вроде извинения — мол, Лазарчук одумался, раскаялся и дал понять, что на самом деле не возражает против того, чтобы его парней охмуряли и окольцовывали девицы Иркиного клана. Я не стала разочаровывать подружку, но подумала, что это скорее наказание, чем поощрение: похоже, Максимушка проштрафился, и Серега покарал его, заставив провести вечер в нашем пугающем обществе.

Хотя оно не было таким уж пугающим.

Или я просто привыкла?

Ужин сопровождался милым дружеским трепом. Колян в красках повествовал о взлетах и падениях биржевых курсов криптовалют, Моржик живописал свою последнюю рабочую поездку в Голландию, Ирка щедро делилась впечатлениями от дебюта на радио, я тестировала на фокус-группе сюжет задуманного детектива, дети вопили, хохотали и сражались за лучший кусок пирога — и все это одновременно, разумеется, но у нас так всегда. Потом Коля-младший надел наушники и возлег в гамак — слушать музыку и подпевать своим кумирам-рэперам, а Масяня с Манюней, осмотрительно держась вне поля зрения меломана, зажигательно плясали под его вокал а капелла. Любящие родители, созерцая это шоу, хохотали и аплодировали, а вот Касатиков и Лазарчук весь вечер преимущественно молчали. Серега — потому что за обе щеки уписывал сначала пельмени с кабанятиной, а потом свой любимый пирог, а Максимушка — потому что откровенно боялся ляпнуть что-нибудь лишнее.

Вообще-то я его понимала: обмолвится парень ненароком, что давно не вкушал такой дивной домашней еды, — и Ирка тут же разовьет эту вполне невинную фразу ритуальным «О, у вас купец, а у нас товар!», активно сватая Максу одну из своих многочисленных родственниц. Но мы с подружкой твердо решили вытряхнуть из полицейских друзей-товарищей детали и подробности, которых не было в релизе пресс-службы, так что отмолчаться гостям было не суждено.

Уже в потемках Ирка уложила спать близнецов, а я сопроводила на ночлег в мансарде своего условно мелкого. Затем мы с подружкой в четыре руки стремительно перемыли посуду и пошли украшать собой мужскую компанию в саду.

Шли эффектно, по длинной дорожке света от открытой двери, как по подиуму, модельной походкой от бедра, лелея коварные замыслы и поигрывая молотками, которые прихватили для того, чтобы колоть орехи (официальная версия) и ментов.

— У меня сердце замирает, когда я это вижу! — доверительно поведал Иркиному супругу мой собственный.

— Добавь в голос радости! — крикнула чуткая я.

— А мне хочется дополнить ландшафт нашего сада окопом поглубже, — признался моему мужу Иркин.

— Рой сразу на две персоны, пожалуйста, — попросил Моржика Колян, и они обменялись рукопожатием.

— Вот такая она — счастливая семейная жизнь? — не сдержавшись, опасливо пробормотал Касатиков.

— Смотри, слушай, привыкай! — Ирка покровительственно похлопала лейтенанта по крутому плечу и игриво взгромоздилась полубоком на колени Моржика, отчего тот крякнул, а стул под ним скрипнул и глубоко ушел в землю.

— Может, сменим тему? — ожидаемо занервничал Макс.

— Легко, — согласилась я, переставляя свой стул так, чтобы хорошо видеть Лазарчука и при этом оставаться в тени. — Есть одна важная тема… Готовы? Люк!

— Скайуокер? — заинтересовался Колян — большой поклонник «Звездных войн».

— Лучше «Джимми Уокер»! — Моржик с намеком помахал початой бутылкой, изъявляя желание наполнить бокалы.

— Ничего-то вы не знаете, — вздохнула я, одарив супруга сочувственным взглядом. — Настоящие драмы разворачиваются не на просторах Вселенной, а совсем рядом с нами!

— Где?! — Колян заинтересованно огляделся, демонстрируя похвальную готовность к драмам.

— На газоне! — перебила меня Ирка, не дав дипломатично зайти издали — с растояния в пару-тройку парсеков.

Моржик тоже огляделся, явно удивленный тем, что на его газоне есть что-то, ему доселе неведомое.

— Да не на нашем газоне! — досадливо уточнила Ирка. — На лужайке в Городском Саду! Там, чтоб вы знали, люк!

— Скайуокер?! — Колян ужасно обрадовался.

Еще бы, Городской Сад находится в двух шагах от нашего дома, это же какая близость к кумиру!

— Стоп, мы пошли по кругу! — Я жестом остановила подружку. — Давайте я сразу объясню, что речь идет о самом обычном люке над канализационным колодцем…

— С необычным содержимым! — снова влезла неукротимая Ирка.

— И разнообразными функциями. — Я сдалась, принимая навязанный подружкой формат подачи информации дробно, мелкими порциями. — Сначала там были только стоки…

— Потом мяч, который забили туда малыши…

— А еще потом нашелся труп!

— Женский!

— Со сломанной шеей!

— Двухдневной давности!

— И мы считаем, что вправе знать, кого нашли! — припечатала я и с вызовом посмотрела на Лазарчука.

— Так вы же уже все знаете, — попытался он вывернуться. — Интересно, откуда?

— Сказала бы — от верблюда, но не хочу обижать уважаемого специалиста пресс-службы ГУВД, — ответила я. — Колись, Серега! Ты же понимаешь, что мы не отстанем!

— А если ты нам не расскажешь, кем была та труп…

— Был. — Я машинально поправила речевую ошибку подруги. — Слово «труп» мужского рода.

— Кем была та трупка… Трупша… Трупиха? — Ирка забуксовала. — Трупесса?

— Давай переформулируем: кем была та мертвая женщина? — предложила я.

Ирка признательно кивнула и закончила угрозу:

— Если ты, Серега, не расскажешь нам, кем была та мертвая женщина, то мы не успокоимся, пока не выясним все самостоятельно!

— То есть нас сейчас бессовестно шантажируют, угрожая вредоносно путаться под ногами у следственной группы. — Опытный опер Лазарчук разъяснил ситуацию молодому специалисту Касатикову.

— Блефуют? — предположил молодой и зеленый.

— О нет! Так и будет! — уверенно напророчил бывалый.

— Ставлю на наших девочек! — громко нашептал Моржику Колян.

— Не спорю! — Верные мужья задорно стукнулись ладонями.

— Ага, будет следствие, значит, та женщина не сама сломала шею! — Я поделилась с подружкой выводом, сделанным из слов Сереги, и мы тоже ударили по рукам.

— Ну конечно, та женщина не сама сломала шею, — сдаваясь, вздохнул Лазарчук. — Если бы она случайно провалилась в люк, то падала бы вертикально, головой вверх, и сломала бы — что?

— Ноги, — понятливо кивнула я. — А она, значит, влетела в колодец головой вперед? Да, такой трюк без посторонней помощи не проделать…

— Ну почему? — вмешался Колян, вовремя вспомнив, что у него первый разряд по плаванию. — Теоретически при опеределенном навыке можно рыбкой нырнуть в люк, как в воду, так что я бы не исключал самоубийство!

— Исключай, — посоветовал Лазарчук. — Габаритами та гражданочка была схожа с нашей доброй подругой Ириной Иннокентьевной, а диаметр люка всего шестьдесят сантиметров — неподходящие условия для циркового прыжка в кольцо с разбега. Нет, она ухнула в колодец строго вертикально, причем, ее еще проталкивать пришлось.

— Он дал понять, что я толстая?! — грозно спросила меня подружка, с подозрением глядя на Лазарчука.