Английский промышленник Джемс Веддель, плававший в Южно-полярном океане, сделал почти одновременно с русской экспедицией важные открытия в этой области. К югу от Южно-Оркнейских островов он увидал свободное от льда море, которое и названо его именем. Плывя дальше к югу по этому незамерзшему морю, он достиг 70°15′ южной широты. Но дальше идти не мог, так как корабли его находились в очень плачевном состоянии, экипаж был болен цынгой, что и принудило его к возвращению.
Все это были случайные открытия, сделанные промышленниками, которых привлекала в область Антарктики надежда на богатую добычу. Научные же исследования южно-полярных областей начались позднее, когда были отправлены туда одновременно три экспедиции: французская, американская и английская, работавшие там с 1838 г. по 1843 год. Самых больших успехов достигла английская экспедиция на кораблях «Эребус» и «Террор», под командой Джемса Клерка Росса и Фрэнсиса Крозье.
Американская экспедиция под начальством Чарльза Вилькса достигла берега антарктического материка, но этот берег, окруженный высокой ледяной стеной, не давал возможности высадиться. Вилькс прошел 2.300 километров вдоль побережья, которое впоследствии было названо землей Вилькса, но льды преградили ему дальнейший путь. Его карта, с нанесенными на ней открытиями, которые были сделаны обеими экспедициями, французской и американской, помогла Россу сделать важное открытие и совершить самое отважное плавание в истории Антарктической области. Росс не пошел по обследованному пути, а, вопреки полученным инструкциям, направился прямо к югу от острова Тасмании и достиг таким образом единственного места, где можно было проникнуть в глубь Антарктики без особых трудностей. Это свободное место, которое могло назваться «воротами Антарктики», было — «море Росса», служившее потом для всех последующих экспедиций местом, откуда они продвигались дальше в глубь антарктической области и производили свои исследования.
Росс достиг 78°10′ южной широты и три раза зимовал в южной полярной области, но несколько севернее полярного круга. Он открыл землю Виктории, окаймленную неприступной ледяной стеной — «великим ледовитым барьером», высотой в 50 метров. Экспедиция увидела целый ряд больших горных вершин и среди них гигантский конус, покрытый снегом и льдом, внезапно начавший извергать дым и пепел.
Конечно, это было совершенно неожиданное зрелище, поразившее путешественников. Этот, самый южный из всех действующих на земле вулканов, был назван по имени корабля экспедиции «Эребус», а другому вулкану, по соседству с ним, было дано название «Террор», по имени второго судна. Этот второй вулкан был несколько меньше первого.
Путешественники долго не могли оторвать глаз от такого удивительного зрелища, какое представляла огнедышащая гора среди полярных льдов и великой снежной пустыни. Но проникнуть за ледяной барьер им не удалось, и для Росса было большим разочарованием, что он так и не увидал конца ледяной преграды. Лишь в некоторых местах, где стена, совершенно отвесная и точно гладко срезанная, несколько понижалась, можно было увидеть широкую, покрытую снегом равнину, постепенно поднимающуюся и примыкающую вдали к горной цепи. С выступов же стены, над морем, всюду свешивались гигантские ледяные сосульки, — и это могло служить доказательством, что лед иногда тает, несмотря на то, что средняя температура самого теплого места в этой области все же бывает ниже нуля.
Каким опасностям подвергались оба корабля во время этого плавания, доказывает следующий рассказ самого Росса:
«Непроницаемая пелена тумана окутывала оба судна, и между ними вздымались и пенились волны, так что каждую минуту можно было ожидать столкновения. Чтобы не потерять друг друга в густом тумане, с обоих кораблей непрерывно стреляли и подавали сигналы. Но к ночи поднялся шторм, и море в одно мгновение поднялось на колоссальную высоту. Корабли были отнесены в густой лед и окружены твердыми, как камень, безудержно носящимися по морю ледяными глыбами, которые ударялись о борт кораблей, и суда так трещали и стонали, что в сердца самых стойких моряков прокрадывался ужас… Мы вдруг увидали перед собой настоящее чудовище в образе ледяной горы. Волны вздымались вокруг горы и свирепо ударяли своими покрытыми пеной верхушками на ее отвесные стены.
Одна волна подхватила „Террор“ и подняла корабль так высоко, что почти виден был киль. Корабль вертелся как волчок, но все-таки проскочил между двумя ледяными горами. Где находился „Эребус“, мы не знали. Во время собственной страшной опасности мы забыли о товарищах. Ночная тьма скрывала все. Мы зажгли синий свет, и к великой нашей радости нам тотчас же ответили на наш сигнал. Таким образам мы узнали, что „Эребус“ тоже спасся».
Вернувшись из этого второго путешествия в Южнополярное море в апреле 1842 года и исправив повреждения своих кораблей, неутомимый путешественник в декабре того же года, снова снарядил корабли и отправился в свое третье и последнее путешествие. Правда, южный полюс им не был открыт, он оставался таким же далеким и неприступным, но Росс достиг наивысшей широты во время этого путешествия (71°30′ южной широты) и открыл путь к южному полюсу. Научные результаты его полярных экспедицией были громадны.
Магнитные наблюдения указывали на то, что магнитный полюс должен находиться на северо-западе ледяного барьера. Корабли подошли как можно ближе к ледяному барьеру и продолжали плыть вдоль него. По словам Росса в этом месте вышина стены достигала от 60 до 90 метров и стена представляла из себя совершенно ровную поверхность. Корабли плыли в течение пяти дней. В некоторых местах казалось, что ледяная стена достигает морского дна, в других же местах она была пловучая и тогда от нее отделялись многочисленные ледяные горы, изумительно красивые, но очень опасные для кораблей.
После экспедиции Джемса Росса наступил перерыв в истории антарктических путешествий, и это объясняется тем, что главное внимание большинства полярных исследователей было обращено в то время на Северный полюс. Корабли «Эребус» и «Террор», только что вернувшиеся с Россом из путешествия к Южному полюсу, сейчас же отправились в новую экспедицию к Северному полюсу под командой Джона Франклина и Крозье, из которой им уже не суждено было вернуться.
Однако, в конце XIX века интерес к южно-полярной области снова пробудился, и, главным образом, тут опять- таки повлияли экономические причины. Когда охотничий промысел в северных водах стал сильно падать, то взоры промышленников вновь обратились к Антарктике. В 1892 г. отправилась уже целая флотилия шотландских промышленников, и в этом путешествии участвовали два натуралиста и один художник.
Норвежский капитан Ларсен тоже отправился по поручению одного гамбургского торгового общества исследовать, насколько антарктические моря богаты тюленями и китами. Через два года после этого норвежское китобойное судно «Антарктик», под командой капитана Будля, проникло в глубь моря Росса. На этом пароходе находился в качестве простого матроса молодой норвежский натуралист Борхгревинк, с юных лет мечтавший об Антарктике. Описывая потом свое путешествие, Борхгревинк говорит:
«Никогда не забуду свою первую ночь, проведенную на этом старом китобойном судне! Эта ночь была ужасна! Мне отвели единственную койку, которая оказалась свободной лишь потому, что ее прежний владелец, возвращаясь накануне с берега, оступился с мостков и утонул. Койка эта напоминала видом гроб: она была загорожена со всех сторон и помещалась как раз над складом сала, которое портилось от жары. Запах его, смешанный с испарением тел спавших матросов, наполнял все это тесное помещение невыносимой вонью…»
Пароход «Антарктик» направился через море Росса к земле Виктории и в течение 38 дней вел неустанную борьбу с густыми пловучими льдами. Но, наконец, пароходу удалось приблизиться к берегу. Борхгревинк, проводивший все свое свободное время в так называемом «вороньем гнезде» — наблюдательном пункте на верху мачты, заметил плоский свободный от льдов береговой выступ, составлявший западную оконечность земли Виктории. Тут можно было высадиться на берег, что он и сделал, и, таким образом, он оказался первым человеком, ступившим ногой на берег антарктического континента, или «шестой части света». К своему величайшему сожалению он мог пробыть на берегу лишь короткое время, но все же успел собрать образцы горных пород и растений южного континента, который раньше считался совершенно лишенным растительности.
Все эти экспедиции преследовали, главным образом, промышленные цели, и потому научные интересы отступали тут на задний план. Географические открытия и научные исследования носили до некоторой степени случайный характер. Капитаны пароходов не могли ради научных открытий останавливаться подолгу в таких местах, которые были бедны ценными морскими животными, хотя для науки там и открывалось обширное поле деятельности. Поэтому и пароход «Антарктик», к величайшему огорчению молодого натуралиста, покинул берега земли Виктории, в виду бедности прибрежных вод морскими животными.
Но, разумеется, Борхгревинк не отказался от своей мечты вновь отправиться в Антарктику и по возвращении в Европу стал усиленно пропагандировать идею международного исследования южной полярной области и снаряжения туда экспедиции с чисто научными целями. После долгих усилий, ему удалось, наконец, заинтересовать в своем проекте лондонского книгоиздателя Ньюнса, который пожертвовал большую сумму денег на снаряжение новой южно-полярной экспедиции. Борхгревинк мог приобрести пароход «Южный Крест», перестроенный по образцу «Фрама», на котором Нансен совершил свое знаменитое путешествие к Северному полюсу.
Пока Борхгревинк хлопотал об изыскании средств для проектируемой им южно-полярной экспедиции, в Антарктику отправился молодой бельгийский моряк Жерлах, предложивший бельгийскому географическому обществу собственный план экспедиции к Южному полюсу. Его план получил одобрение, и, заручившись поддержкой Географического общества, а также получив субсидию правительства, Жерлах начал деятельно готовиться к снаряжению экспедиции и в августе 1897 года отправился на корабле «Бельгика» к Южному полюсу. На «Бельгике», кроме самого Жерлаха, находилось 18 человек и в том числе молодой норвежец Роальд Амундсен, который впоследствии открыл Южный полюс, опередив несчастного Скотта.
Экспедиции Жерлаха пришлось зазимовать в Антарктике, потому что корабль натолкнулся в тумане на огромную ледяную гору, и затем вскоре его окружили льды со всех сторон и отрезали ему дорогу. Это была первая зимовка в южной полярной области. К концу зимы многие из членов экспедиции стали хворать, и один из них умер. Только когда вернулось солнце, вернулись и силы людей. Тогда Жерлах начал готовиться к обратному путешествию, но корабль так плотно засел во льдах, что возникли опасения, как бы не пришлось экспедиции провести в ледяном плену и вторую южно-полярную зиму. Надо было принять самые энергичные меры, чтобы избежать такой печальной участи, пугавшей всех членов экспедиции. И вот, чтобы освободить судно из ледяных оков, путешественники принялись пробивать во льду канал для выхода в открытое море. Они трудились над этим целый месяц, распиливая и взрывая лед динамитом и разбивая его натиском своего судна. Казалось, освобождение было близко, но вдруг ночью сделался сильный мороз, и путешественники с отчаянием увидели, что их месячный труд пропал даром — канал замерз! Прошло еще несколько дней, и внезапно разразившаяся буря в одну ночь взломала свежий лед в канале. Это было спасением.
Проход был свободен, и «Бельгика» через три дня после этого избавилась от ледяных тисков и двинулась в открытое море.
В Антарктике экспедиция провела 15 месяцев и сделала за это время много важных научных наблюдений.
Еще богаче научными результатами была экспедиция Борхгревинка, выехавшая, наконец, в Антарктику в 1898 г. на корабле «Южный Крест». Проплавав 48 дней среди льдов, «Южный Крест» достиг мыса Эдер на антарктическом материке и высадил на берег Борхгревинка и девять его спутников, которые должны были там зимовать. Корабль же вернулся обратно в Новую Зеландию и только на следующее лето, согласно распоряжению Борхгревинка, должен был опять идти в Антарктику за оставшимися членами экспедиции.
Борхгревинк и его товарищи остались одни на целый год в ледяной пустыне, на неведомом материке, скованном льдами. Они выстроили для себя небольшую хижину, стены которой обили внутри и снаружи тюленьими шкурами. В этом жилище им пришлось провести чрезвычайно суровую, холодную антарктическую зиму. Мороз доходил до сорока градусов по Цельсию и почти все время свирепствовали сильные бури. Скорость ветра достигала порой 145 километров в час, и путешественники иногда в течение целой недели не выходили из своей хижины. Наконец, после трехмесячной сплошной полярной ночи, показалось солнце на несколько минут. Это была великая радость. Начиналась весна, и надежды путешественников оживились. Борхгревинк и его шутники стали делать большие экскурсии в глубь страны, собрали много образцов горных пород, а также мхов и лишайников.
Зима прошла благополучно, но весной семью путешественников все же постигло несчастье: умер один из ее членов, препаратор Гансом. Путешественники взорвали динамитом кусок скалы на вершине мыса, и в образовавшуюся яму положили тело своего умершего товарища.
Дни стали прибывать и солнце поднималось все выше и выше. Наконец, в половине октября они увидели первые признаки жизни на антарктическом материке: явились пингвины. Они медленно шли по льду откуда-то с севера, длинной вереницей следуя один за другим и все по одной и той же тропинке, которую они протоптали во льдах. Острые края льдин резали ноги птицам, и поэтому тропинка окрасилась кровью. Эти бесконечные вереницы пингвинов двигались по направлению к мысу, где образовалось целое поселение. Одни из них располагались на берегу, другие поднимались на вершину горы и там устраивали свои гнезда, а третьи уходили куда-то в даль, в глубь материка. Путешественники с большим интересом наблюдали за жизнью этих южно-полярных обитателей.
Пингвины настоящие антарктические птицы, хотя многие из живущих в Антарктике пород, попадаются и даже гнездятся за ее пределами, у берегов и островов южной Африки, Австралии и Южной Америки. Короткие крылья пингвинов всего более напоминающие ласты тюленей, совершенно непригодны для летания. Это орудия плавания и защиты. Пингвины ими дерутся и жестикулируют точно руками. Ноги у пингвинов короткие и крепкие и такой же короткий и крепкий хвост. Пингвин обыкновенно держится очень прямо, спираясь на ноги и хвост. Ходит он медленно и особенно издали напоминает маленького человека.
Он покрыт короткими и очень пушистыми перьями, плотно налегающими друг на друга и образующими таким образом сплошной, непроницаемый ни для воды, ни для холода панцырь. Мясо пингвинов черное и жирное, по отзывам путешественников, довольно вкусное. Наиболее крупные виды пингвинов, напр., так называемый «императорский пингвин», бывают ростом выше одного метра и весят до двух пудов.
Пингвины обкладывают свои гнезда плоскими, круглыми камешками, образуя таким путем валик. За этими камешками приходится иногда далеко ходить, и так как пингвин притаскивает их по одному, то естественно, что постройка гнезда затягивается. Когда гнездо готово, самка кладет в него два яйца и высиживает их по очереди с самцом.
Общественные инстинкты у этих птиц развиты очень сильно и они никогда не ходят на кормежку по одиночке, а всегда большими партиями. Они предварительно собираются и точно совещаются о чем-то, жестикулируя при этом крыльями. Они издают много разнообразных звуков и постоянно как бы переговариваются между собой. Выбрав какого-нибудь, очевидно, более опытного предводителя, они выступают в поход к морю. Но идут медленно, и если по дороге встретится какое-нибудь неожиданное препятствие, то они останавливаются, снова совещаются и, наконец, обходят или перелезают через препятствие. Если в партии оказываются слабые или отстающие, то их поджидают. Путешественник Шарко видел, как одного больного пингвина, сильно задерживающего шествие, оставили под надзором пяти здоровых товарищей, и они медленно, с большими остановками дошли с ним до места назначения.
У пингвинов можно наблюдать также нечто в роде общественного воспитания. Когда родители уходят за пищей, то над целой компанией птенцов из нескольких гнезд наблюдает один взрослый пингвин, играющий в буквальном смысле роль няньки или воспитательницы. Маленькие пингвины настолько подросли, что свободно разгуливают по поселку пингвинов и, конечно, могут подвергнуться различным опасностям. И вот «нянька-пингвин» присматривает за ними, защищает от врагов, а непослушных награждает шлепками при помощи своих крыльев.
Все пингвины необычно общительные и любопытные, даже любознательные существа. В свободное время они ходят гулять партиями, заходят в гости к другим пингвинам, при чем весьма оригинально кланяются и переговариваются на своем языке.
Пингвины, не видавшие раньше людей, однако, нисколько их не боялись и подпускали их к себе на довольно близкое расстояние. Птицы были заняты постройкой гнезд, и между самцами пингвинами часто возникала из-за них ожесточенная борьба, так что крики пингвинов оглашали с утра до вечера пустынный и безмолвный берег Антарктики.
Лето наступило, и перезимовавшие на берегу Антарктики путешественники стали с нетерпением ждать появления своего корабля. Но время проходило, а «Южный Крест» все еще не показывался. От напряженного томительного ожидания они уже не могли ничем заниматься, и все разговоры их вертелись около мучительного опасения, что им придется и вторую зиму провести в этой области. И вот, наконец, рано утром, когда все еще спали, матрос Эванс, выйдя из хижины, увидал какого-то человека. Это был капитан Иенсен с корабля «Южный Крест».
Путешественники воздвигнули каменный крест на могиле Гансона и на корабле покинули мыс Эдер. Они поплыли вдоль берега земли Виктории, и Борхгревинк высадился на берег у Китовой бухты на неприступной ледяной стене. Эта высадка чуть не стоила жизни Борхгревинку и капитану Иенсену. Часть ледника вдруг оборвалась, и огромная глыба льда, упавшая в море, вызвала появление громадной волны, захлестнувшей обоих, так что им лишь с величайшим напряжением сил удалось удержаться за воткнутую в лед кирку и таким образом спастись от неминуемой гибели.
Ледяной барьер представлял выдвинутое вперед продолжение ледяного покрова антарктического материка, и поверхность его постепенно повышалась к югу. Борхгревинк отправился на санях по поверхности этого барьера к югу и достиг 70°50′ южной широты. Он производил магнитные наблюдения, но ему не удалось открыть магнитный полюс. До него еще ни одному исследователю не удалось проникнуть так далеко на юг, но, несмотря на сильное желание, Борхгревинк все же не решился продолжать далее свой путь, так как надо было думать о возвращении, Между прочим, он видел вулкан Эребус, который был в это время действующим. Линия побережья далеко уходила к югу, а море Росса, по-видимому, представляло глубоко вдающийся залив.
В июле 1900 года экспедиция Борхгревинка благополучно вернулась в Англию.
Глава X
Интерес к Антарктике начал возрастать лишь в конце прошлого столетия и на седьмом международном географическом конгрессе, происходившем в Берлине в 1899 году, был выработан общий план исследований антарктической области. Германия и Англия изъявили согласие отправить туда экспедицию. Начальником немецкой экспедиции был назначен известный исследователь Гренландии Эрих Дригальский, и для нее был построен специальный корабль «Гаусс».
Экспедиция выехала 31 января 1902 года, но так как был уже конец лета (в южном полушарии зима бывает тогда, когда у нас, в северном — лето), то количество плавающих льдин с каждым днем увеличивалось, и судно с трудом пробиралось между ними. Притом же и море было очень бурное, что сильно затрудняло плавание. Тем не менее, несмотря на все затруднения, было открыто неизвестное, покрытое льдом побережье, которое было названо землей Вильгельма II. Ледяной покров этого побережья обрывался в море вертикальной стеной от 30 до 40 метров высоты, и из-под ледяного покрова возвышался на 336 метров потухший вулкан, который, благодаря сохранившейся в нем теплоте, был свободен от льда. Этот вулкан был назван «горой Гаусса». Пройдя еще 85 километров к югу, корабль был окружен льдами и вынужден был остановиться на зимовку. На льду были построены домики, служившие обсерваториями, и, несмотря на ужасные снежные бури, научные работы и наблюдения там не прерывались. Для того, чтобы наблюдатели могли возвращаться на корабль во время вьюги, не рискуя заблудиться, эти домики были соединены с кораблем канатами. Ровно через год корабль смог, наконец, освободиться от льда и продолжать плавание. Для этого вокруг корабля была насыпана широкая полоса угля и пепла, что и способствовало его освобождению от ледяных оков в самом конце лета.
Немецкая экспедиция не сделала важных географических открытий в антарктической области, ей удалось только открыть землю Вильгельма II и этим установить еще часть побережья антарктического континента. Экспедиция работала в совершенно незнакомой области и вследствие отдаленности суши не могла предпринимать больших экскурсий на санях в глубь материка, так как, если бы лед внезапно разломился и судно было бы унесено в море, то оставшимся на суше грозила бы неминуемая гибель.
Английская экспедиция, работавшая с 1901 по 1904 г., достигла большего успеха. Для этой экспедиции было построено специальное судно «Дисковери», значительно больше «Гаусса» по размерам и быстроходнее его. Кроме того, каюты и лаборатории были гораздо лучше оборудованы. Начальником экспедиции и капитаном корабля был назначен Роберт Скотт и одним из его помощников был лейтенант Шекльтон.
Первую зиму эта экспедиция провела в заливе, отделяющем остров, на котором находятся вулканы «Эребус» и «Террор» от материка. Несмотря на бури и низкую температуру, доходившую подчас до 68° Ц. ниже нуля, научные наблюдения не прерывались, и были предприняты многочисленные экспедиции в глубь страны. Одна из них, под руководством Скотта, отправилась вдоль побережья земли Виктории и продолжалась 94 дня, при чем был достигнут 82°17′ южной широты. Это был самый южный пункт, который до этого времени был достигнут исследователями. Дальше идти было нельзя, потому что припасы приходили к концу, и потому пришлось вернуться. Но прежде чем пуститься в обратный путь, Скотт поднялся на привязном воздушном шаре, который он взял с собой. Поднявшись на несколько сот метров, он увидел вокруг себя бесконечную ледяную пустыню с возвышающимися на ней местами вулканическими вершинами. На юге, по-видимому, между 83° и 84° южной широты виднелся высокий горный хребет.
Когда Скотт вернулся из этой продолжительной экскурсии на корабль, то его ожидала там большая радость. Несколько дней перед тем пришло вспомогательное судно, которое привезло для экспедиции массу съестных припасов, научные инструменты и разные другие вещи. В виду такого обилия припасов Скотт решил провести на антарктическом материке еще и вторую зиму. Он объявил об этом экипажу и предложил тем, кто не хочет оставаться, вернуться на родину на вспомогательном судне. Большинство, впрочем, выразило желание остаться со Скоттом.
Вторая зима также прошла благополучно, и весной Скотт предпринял большую экскурсию в глубь материка. Другой отряд исследовал ледяной барьер Росса, представляющий продолжение материкового ледяного покрова, плавающего на протяжении, по крайней мере, 250 километров на поверхности моря и поднимающегося и опускающегося под влиянием прилива и отлива.
В виду продолжительного отсутствия Скотта за ним были посланы снова два вспомогательных судна. «Дисковери» удалось освободить только при помощи динамита, и экспедиция, после двухлетнего пребывания в Антарктике, покинула, наконец, ее берега.
Научные результаты этой экспедиции были очень значительны. Между прочим, ею были найдены окаменелые растения третичного периода, что указывает на сравнительную мягкость климата этой области в ту отдаленную эпоху и на существовавшую некогда связь антарктического материка с Австралией.
Почти одновременно с английской и германской экспедицией, в Антарктику отправилась шведская экспедиция под начальством шведского ученого Отто Норденшильда, племянника знаменитого путешественника. Отто Норденшильд снарядил эту экспедицию частью на свои личные средства, частью же на деньги, собранные по подписке; поэтому он не мог оборудовать свою экспедицию так же хорошо, как были оборудованы экспедиции английская и германская. Он приобрел для своего путешествия необходимое китобойное судно «Антарктика», которое уже совершало полярное плавания, и капитаном пригласил тоже опытного мореплавателя Ларсена, бывавшего в Южном Ледовитом океане.
Экспедиция Норденшильда изобиловала разными неожиданностями и приключениями, напоминая этим прежние путешествия к Северному полюсу. «Антарктика» рано наткнулась на сплошные льды и принуждена была вернуться обратно. Норденшильд с пятью товарищами высадился на острове «Снежный холм» и там перезимовал.
Эта первая зима прошла благополучно, несмотря на частые страшные бури. Весной же Норденшильд совершил с двумя спутниками большую экскурсию на санях и достиг 66° южной широты. Однако, дурная погода и недостаток съестных припасов заставили его вернуться обратно.
Все лето прошло в ожидании возвращения «Антарктики», но так как зима приближалась, а судно не показывалось, то пришлось готовиться ко вторичной уже зимовке. К счастью, изобилие пингвинов и моржей в этой области доставляло путешественникам достаточное количестве мяса и жира для топлива. Да и зима на этот раз выдалась теплая, и термометр не раз поднимался выше нуля; поэтому они благополучно пережили ее. С наступлением полярной весны, в начале октября, Норденшильд снова начал совершать научные экскурсии на санях и в одну из таких экскурсий неожиданно встретил среди ледяной пустыни трех человек. Норденшильд не сразу узнал их и подумал сначала, что это были черные африканские братья, пробравшиеся в южные области. Прошло довольно долго времени, пока он, наконец, признал в них трех товарищей с корабля «Антарктика».
Нечего и говорить, какую радость вызвало их прибытие. Они рассказали, что «Антарктика» отправилась за Норденшильдом и его спутниками своевременно, как было условлено, но не могла дойти до острова, вследствие большого скопления льдов. Тогда трое из экипажа решили высадиться на лед и пробраться на остров пешком по льду. Однако, такое путешествие оказалось чрезвычайно затруднительным, и три путника были застигнуты полярной зимой по дороге. Они вынуждены были остановиться и провести зиму в ледяной пустыне в страшно тяжелых условиях. Эта зимовка принадлежит к самым интересным переживаниям в полярных областях. Они были очень плохо снабжены, и им пришлось, подобно Робинзону, преодолевать все трудности при помощи собственной изобретательности. И, наконец, весной, полуистощенные, они поплелись дальше и неожиданно встретились с Норденшильдом.
Маленькая колония путешественников на острове снова с нетерпением стала ждать прихода «Антарктики». Двухлетнее пребывание среди льдов, на острове, и неизвестность подействовали угнетающим образом на путешественников; поэтому, когда прибывшие товарищи несколько оправились, Норденшильд решил отправиться на поиски корабля, о судьбе которого ничего не было известно.
Между тем с «Антарктикой» произошла катастрофа. Корабль был затерт льдами и затонул близ острова Паулет вскоре после ухода трех человек из экипажа, отправившихся за Норденшильдом. Опытный в полярном плавании капитан Ларсен успел вовремя снести на лед все необходимые предметы и съестные припасы, затем весь экипаж судна, состоявший из 20 человек, добрался с величайшими усилиями в лодках до острова Паулет, и там путешественники выстроили из обломков базальтовых скал небольшую хижину. В этой хижине они провели зиму, в то время как их трое товарищей зимовали в полярной пустыне, не добравшись до стоянки Норденшильда.
Отсутствие в течение двух лет каких бы то ни было сведений об экспедиции, конечно, вызвало беспокойство, и шведское правительство решило отправить вспомогательную экспедицию в южно-полярную область. Одновременно с этим выехала туда же французская экспедиция под начальством доктора Шарко и аргентинская экспедиция на канонерской лодке «Уругвай» под командой капитана Иризара. Все три экспедиции решили соединиться в известном пункте и совместно выработать план розысков Норденшильда и его спутников. Но так как ни шведское, ни французское судно не прибыли своевременно к условному сборному пункту, то «Уругвай» отправился на поиски, не дожидаясь их. И из трех экспедиций наименее подготовленная и непригодная для полярного путешествия аргентинская экспедиция, увенчалась успехом.
Норденшильд уже собрался со своими товарищами покинуть зимнюю стоянку, когда вдруг, к их величайшему изумлению и радости, к острову пристал «Уругвай». Капитан Иризар успел уже по дороге подобрать двух членов отряда Норденшильда, и в ту же ночь на остров прибыл и капитан Ларсен, который отправился с острова Паулет с четырьмя спутниками на поиски Норденшильда. Радости и ликованию не было пределов, в особенности, когда вскоре после этого были подобраны и остальные участники экспедиции. Все оказались в сборе, и, несмотря на крайне неблагоприятные условия, никто из участников экспедиции не пострадал. Научные результаты работы экспедиции были значительны. Из собранных ею коллекций особенно замечательны окаменелые остатки растений и обломки костей, указывающие на существование в отдаленную эпоху травоядных животных на острове, погребенном под льдом и снегом в настоящее время, но некогда покрытом роскошной древесной растительностью.
Экспедиции, отправлявшиеся в южно-полярную область, выяснили окончательно существование антарктического материка, и границы его были уже настолько установлены, что на очередь выдвинулись новые задачи, а именно: изучение поверхности шестой части света и достижение Южного полюса. Человек одержал победу над Северным полюсом и, конечно, должен был одержать победу и над Южным.
Для более плодотворной и тщательной работы по исследованию полярных областей было предложено на всемирном конгрессе экономистов, состоявшемся в Бельгии в 1905 году, организовать международный союз для содействия полярным экспедициям. В следующем же году, в Брюсселе, состоялся первый международный конгресс по исследованию полярных областей, выбравший из числа своих членов международную полярную экспедицию.
Вскоре после этого один из участников английской экспедиции Скотта, лейтенант Шекльтон, решил попробовать достигнуть полюса по намеченному уже Скоттом пути. Однако, правительство не оказало ему поддержки, и Шекльтон, желавший во что бы то ни стало осуществить свой план, занял деньги у частных лиц и на собственный риск снарядил экспедицию к Южному полюсу. Он купил старое китобойное судно «Нимврод» и подобрал себе спутников. Достаточно опытный в полярных путешествиях, он знал, что для снаряжения экспедиции нужны самая мелочная заботливость и предусмотрительность, так как малейшее упущение и забывчивость могли бы повлечь за собой весьма серьезные последствия. Его экспедиция была снабжена всем необходимым, и он даже сделал одно важное нововведение: взял с бой двенадцать манджурских пони (лошадок), привыкших к очень суровому климату и чрезвычайно выносливых, а кроме того — автомобиль, специально приспособленный для езды по неровной поверхности и при очень низкой температуре.
1 января 1908 года, т. е. в день Нового года, «Нимврод» покинул город Литтльтон в Новой Зеландии, и Шекльтон со своими четырнадцатью спутниками надолго расстался с цивилизованным мирам.
Небольшое судно, построенное лет сорок назад для ловли тюленей, было еще очень крепким и прочным и могло смело бороться с южно-полярными льдами. Для сбережения топлива «Нимврод» должен были идти на буксире парохода «Коония» до южно-полярного круга. «Нимврод» был тяжело нагружен, и на палубе его невозможно было двигаться, тем не менее, провожающих собралась масса, и пристань Литтльтона была буквально запружена народом. Шекльтону пришлось выслушать не мало замечаний по поводу того, что погода плохая, а судно слишком перегружено, но он доверял крепости своего «Нимврода» и смело пошел навстречу антарктическим бурям.
В узком пространстве между ящиками, тюками, научными инструментами и багажом членов экспедиции шла оживленная беседа между посетителями и готовящимися к отплытию путешественниками. Среди них находился некто Георг Беклей, который так воодушевился этим разговором, что, подойдя к Шекльтону, выразил ему желание сопровождать экспедицию до полярного круга, чтобы затем вернуться на пароходе «Коония». Он очень сожалел, что его занятия не позволяли ему отлучиться на более долгое время и он не мог отправиться дальше с экспедицией, как отправлялись некоторые другие добровольные участники, пожелавшие помочь Шекльтону устроить зимнюю стоянку, откуда они могли вернуться на корабле, так как «Нимврод», выгрузив все, что нужно путешественникам, должен был снова отплыть в Новую Зеландию.
Шекльтон, очень расположенный к Беклею, оказывавшему услуги экспедиции, выразил свое удовольствие по поводу его желания. «Но ведь остается только два часа времени, — заметил он ему. — Успеете ли вы?»
Беклей только кивнул головой и опрометью сбежал с судна. Действительно, в этот короткий промежуток времени он успел вскочить в поезд, идущий в Кристгерч, сбегать в клуб, передать там одному из своих приятелей необходимые поручения и полномочия и, засунув несколько штук белья и зубную щетку в свой саквояж, он прибыл на набережную за несколько минут до отплытия «Нимврода». Проложив себе с большими усилиями дорогу в толпе, наполнявшей пристань, он, наконец, очутился на палубе «Нимврода», запыхавшись от быстрого бега и в светлом летнем костюме, так как переодеться не успел, готовый отправиться навстречу южно-полярным льдам, точно это была простая увеселительная прогулка!
К четырем часам все участники экспедиции были налицо, за исключением геолога, профессора Давида. Шекльтон уже начал волноваться, как вдруг увидел старика профессора, взбирающегося по узким сходням на палубу корабля. Руки у него были нагружены всевозможными предметами, аппаратами, нужными ему для его научных исследований и т. п. вещами, и он, держа их, изо всех сил старался сохранить равновесие и ничего не уронить. Но на его несчастье навстречу ему стала спускаться очень толстая дама. Профессор хотел посторониться, чтобы ее пропустить и, потеряв равновесие, свалился чуть не на голову Шекльтону и его товарищам. При своем падении он, главное, заботился о том, чтобы не выпустить из рук своих драгоценных предметов, и действительно ничего не разбилось и не сломалось, а о своих ушибах он не думал: «Она могла помешать мне добраться до южного полюса, — говорил он потом. — Ведь это было совершенно непредвиденное препятствие!»
Но, наконец, и «предвиденные» и «непредвиденные» препятствия были устранены, и «Нимврод» отделился от пристани при громких криках «ура» провожавшей толпы.
Плавание, однако, мало было похоже на увеселительную поездку. Дурная погода сделала очень неприятным начало путешествия. Тяжело нагруженный «Нимврод» подвигался очень медленно, черпал бортами, так что приходилось, не переставая, откачивать воду. Многие тотчас же заболели морской болезнью и лежали неподвижно где- нибудь в уголку, на палубе, между ящиками. Волны перекатывались через палубу, и надо было усиленно наблюдать за тем, чтобы они не снесли чего-нибудь в море. Все промокли насквозь и так и не высыхали в течение двух недель. Беклей, отправившийся в полярные страны точно в увеселительную поездку, однако, ни разу не высказал ни малейшего сожаления, что решился на это. Он не сходил с палубы и, как отважный мореплаватель, много ездивший на своей яхте, с интересом наблюдал борьбу стихий. Профессор Дэвид тоже был заинтересован величественным зрелищем и, держась за мачту, наблюдал, как маленькое судно взбиралось на гребни волн и затем снова падало в бездну, готовую поглотить его. Волны совсем скрыли от глаз пароход, который вел на буксире «Нимврод». Над пенящимися гребнями волн возвышались только верхушка мачты да труба, а когда стемнело, то лишь огонек на верхушке мачты парохода указывал, где он находится.
Несмотря на все неприятности этого плавания, настроение команды и всех добровольных участников экспедиции было очень бодрое. Все знали, что самое трудное еще впереди. В ночь на седьмое января разыгрался настоящий ураган и волны поднимались так высоко, что даже огонек на мачте парохода «Коония» по временам совершенно исчезал из виду. Вероятно, у многих мелькала мысль, что это, может статься, «последнее путешествие», но никто не терял мужества, и в эти трудные минуты не только раздавались временами шутки и остроты, но даже иногда сквозь шум и рев бури можно было расслышать звуки какой-нибудь веселой шутливой песенки.
Наконец, буря начала утихать и местами сквозь разорванные облака можно было видеть голубое небо. Даже выглянуло солнце; оно обогрело и обсушило бедных путников. К счастью, «Нимврод» не получил никаких серьезных повреждений во время бури и мог спокойно продолжать свое плавание. Но с пароходом уже пришлось расстаться, так как вдали показался плавучий лед и нельзя было больше идти на буксире. Дальше «Нимвроду» пришлось подвигаться уже без посторонней помощи.
Беклей, возвращавшийся назад на пароходе «Коония», взял с собой почту с «Нимврода» и, распрощавшись со своими товарищами, ловко спрыгнул в лодку, когда судно накренилось. Он был все в том же изящном городском костюме, который был на нем, когда он провожал «Нимврод», только теперь этот костюм пришел в очень плачевное состояние после десятидневного омачивания морскою водою.
Медлить было нельзя, так как волнение опять стало усиливаться и даже пришлось вылить масло на волны для того, чтобы лодка могла благополучно добраться до парохода. «Нимврод» обменялся последним салютом с «Коонией» и поплыл дальше на юг. Пробираясь между пловучими льдами и ледяными горами, «Нимврод» достиг свободного от льда водного пространства, названного по имени одного из первых южно-полярных путешественников «морем Росса».
Эту область нельзя было назвать совершенно пустынной, так как птиц было множество. Буревестники в большом количестве летали вокруг корабля и так близко спускались к нему, что даже касались своими крыльями бортов судна. На плавучих льдинах и айсбергах (ледяные горы) виднелись тюлени и пингвины, которые стали попадаться все чаще и чаще.
Пингвины, видимо, были поражены появлением судна и с большим любопытством разглядывали его. Они нисколько не были испуганы и преуморительно вытягивали шею, хлопали крыльями и издавали какой-то короткий звук, которому очень искусно подражал один из участников экспедиции Марстон, всегда отвечавший пингвинам на их приветствие.
Скоро должна была появиться «Великая ледяная стена» и поэтому все на «Нимвроде» с напряженным вниманием смотрели вдаль. Термометр начал падать и показывал уже 12° мороза, когда, наконец, на горизонте появилась длинная белая прямая линия. Это и была ледяная преграда. Когда «Нимврод» подошел к ней на расстоянии четверти мили, то у всех, впервые увидевших эту колоссальную ледяную стену, невольно вырвался крик изумления и восторга.
На некотором расстоянии эта преграда имела вид совершенно гладкой ледяной стены. Но вблизи в ней можно было заметить отверстия и даже настолько большие пещеры, что «Нимврод» мог бы укрыться в них со всем своим грузом, мачтой и трубой. Местами лед был совершенно прозрачный и темно-голубой, точно отполированный. «Нимврод» плыл вдоль этой стены, так что все, находившиеся на судне, имели возможность рассмотреть ее строение. Шекльтон при этом сделал очень интересное открытие. Эта «Великая ледяная стена», по его словам, не что иное, как огромный ледник, плавающий на поверхности моря. С того времени, как здесь плавал Росс, до путешествия Скотта, т. е. за шестьдесят лет — этот ледник отодвинулся на 50 километров к югу, но теперь нельзя было даже найти и следов той бухты, куда доходил Скотт на своем корабле и откуда он поднимался на воздушном шаре, прикрепленном к канату. Очевидно, ледник после того еще уменьшился, т. е. отступил назад.
Сплошной пловучий лед, встретившийся дальше на пути «Нимврода», заставил его повернуть назад и поискать другой дороги. На одном из айсбергов, мимо которых проплыл «Нимврод», приютились сотни всевозможных антарктических птиц, нисколько не испугавшихся приближения судна. Обилие пловучего льда вынудило Шекльтона отказаться от своего первоначального плана достигнуть земли короля Эдуарда и там устроить стоянку. Пришлось поискать другой зимней квартиры, так как необходимо было скорее выгрузить припасы и отпустить «Нимврода», который должен был на следующее лето вернуться к месту стоянки экспедиции.
Наконец, вдали показались очертания двух полярных вулканов, «Эребуса» и «Террора», и даже можно было заметить дымок, который струился из вершины «Эребуса».
Термометр между тем снова упал на 19° ниже нуля по Реомюру. И это в самой середине лета!
Место, выбранное Шекльтоном для стоянки, находилось в двадцати милях расстояния от того пункта, где зимовала экспедиция «Дисковери», и поэтому несколько человек отправились туда. С большим трудом достигли они этого места, но хижину нашли из хорошем состоянии. Они забрались в нее через окно, и так как были очень утомлены, пробыв девять часов на ногах, то немедленно залезли в свои спальные мешки и заснули крепчайшим сном.
В хижине они нашли разные остатки съестных припасов, между прочим, чай и керосин. Все это прекрасно сохранилось, несмотря на пятилетний промежуток времени, и, проснувшись, они с удовольствием напились чаю и подкрепили свои силы.
Крест, поставленный в память погибшего во время снежной бури участника экспедиции Винса, также сохранился в неприкосновенности, напоминая об этом печальном событии. Осмотрев все, путешественники пустились в обратный путь, но прибыли на «Нимврод» с большим запозданием.