Помоги проекту - поделись книгой:
— Шанс покончить с коммунистической заразой и Россией был еще раз — весной 1945 года!
— Как?!.. Это когда советские орды стояли у стен Берлина? — опешил Идальго-Миллер.
— Да! Да! Сэр Уинстон Черчилль со всей своей решимостью намеревался использовать этот исторический шанс!
— Какой?!
— В начале апреля 1945 года в его резиденции состоялось строго конфиденциальное совещание с участием членов Объединенного штаба планирования военного кабинета. Он поручил разработать план операции по нанесению внезапного удара по СССР. Операция получила кодовое название «Unthinkable» — «Немыслимое».
— Неужели такое было возможно?! — поразился Идальго-Миллер.
— Да. Свыше 200 наших, американских и французских, а также 15 отборных немецких дивизий, интернированных в Шлезвиг-Гольштейне и Южной Дании, только и ждали приказа, чтобы загнать русского медведя в берлогу.
— А что помешало, сэр?!
— Позиция Рузвельта. Он не поддержал сэра Черчилля, — с горечью произнес Спеддинг и заявил: — Теперь этот шанс появился у нас! Мы должны использовать историческую возможность и стереть Россию с лица земли! Но на пути к этой цели осталось последнее препятствие — ее ядерный арсенал.
— Да, сэр, это проблема, — согласился Идальго-Миллер.
— Россия напоминает обезьяну с гранатой. Но дело в том, что эта граната ядерная. Поэтому ее ядерные арсеналы надо поставить под международный контроль и затем уже делить территорию и ресурсы.
— Каким образом?
— Необходима информация, что у русских нет ни сил, ни средств обеспечить надежную защиту ядерных арсеналов и ракетных пусковых установок от террористов и сепаратистов, действующих на Северном Кавказе.
— А ее могут предоставить Оракул, Немедленный и другие агенты! — предположил Идальго-Миллер.
— Да, Пабло!
— Сэр, я готов хоть сегодня вылететь в Мадрид и провести вербовку Немедленного!
— Не спеши! Выдержим паузу. Нельзя исключать того, что твои контакты с Немедленным не остались без внимания русской контрразведки.
— Но КГБ уже нет, а нынешняя ФСК лишь бледная его тень.
— Ошибаешься, Пабло. КГБ вечно, пока существует Россия. Смертны лишь его названия, — остудил пыл Спеддинг и предложил: — Отдохни, ты по праву это заслужил! Работу по Немедленному продолжит Стронг и Пристли!
Идальго-Миллер не преминул воспользоваться этим предложением. Рождественские праздники провел в Лондоне, а затем отправился на юг, к морю. В то время как он отдыхал, мадридская резидентура МИ-6 наблюдала за Немедленным — Скрипалем. Их результаты ложились на стол Стронгу и не давали оснований для беспокойства.
Глава 3
Бог шельму метит
Истекали последние часы уходящего в прошлое 1995 года. В далекой Испании, в Мадриде, на улице Веласкеса в посольстве России о наступающем новогоднем празднике напоминали радостно-оживленная атмосфера и сама елка. Она была, конечно, не сибирская красавица и даже не подмосковная Золушка, но настоящая. Запах свежей хвои, витавший в зале для приемов, напоминал сотрудникам посольства, их женам и детям о далекой родине с ее трескучими морозами и метелями.
Оживление, суета, звонкие голоса и счастливый смех звучали под величественными сводами, расписанными гениальной кистью великого советского-российского художника Ильи Глазунова и его учеников. 31 декабря 1995 года центром общественно-культурной жизни для сотрудников посольства и членов их семей стал зал для приемов представительского корпуса. Взрослые и дети дружно занимались его убранством. Ближе к полуночи веселая суета и суматоха улеглись, все от мала до велика собрались за столами. Торжественную тишину нарушил мелодичный звук колокольчика. В сопровождении Белоснежки и семи гномов в зал вошел ведущий вечера, облаченный в костюм волшебника. Царственным шагом он поднялся на сцену, занял место на троне и хорошо поставленным голосом произнес:
Вслед за волшебником — ведущим, сотни голосов принялись скандировать:
— Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!..
Прошла секунда, другая. Парадные двери распахнулись, и под громкие аплодисменты в зал на санях въехали Дед Мороз со Снегурочкой. Прокатившись вокруг елки, они вышли. Ведущий-волшебник сошел с трона и склонился перед ними в низком поклоне. Дед Мороз, попеняв ему, что елка выглядит как бедная Золушка, стукнул посохом по полу и, обращаясь к участникам торжества, призвал:
— Все вместе, раз, два, три! Елочка, гори!
Ему ответил дружный хор голосов. Северная красавица засверкала разноцветными огоньками. Аплодисменты и радостные детские голоса нарушили торжественную тишину. Началось новогоднее представление. Ребятишки помладше, взявшись за руки, водили хороводы, кто постарше исполнили на сцене шуточные миниатюры. Дед Мороз, Снегурочка, Белоснежка и семь гномов обходили столики и вручали подарки малышам. Вечер набирал силу. Поддавшись празднично-волшебной атмосфере, взрослые вместе с детьми пели песенки и шутили.
За несколько минут до наступления Нового года слово взял посол. Он говорил о сложной и ответственной миссии, которую сотрудники посольства выполняют в Испании, в заключение зачитал поздравительную телеграмму министра иностранных дел России. В ответ прозвучали громкие аплодисменты, а затем все взоры обратились на экран.
Стрелки застыли на двенадцати. Бой курантов потонул в громких хлопках. Пробки из бутылок с шампанским полетели в воздух, и оно запенилось в фужерах.
— С Новым годом! С Новым годом! — восклицали сотни голосов.
И когда они смолкли, а бокалы опустели, все взоры снова обратились к экрану. На нем возникли заснеженная Москва и Спасская башня Кремля. Торжественная мелодия гимна подняла взрослых и подростков на ноги. Внезапно звук пропал. Серая рябь усыпала экран. Прошла секунда, другая, на нем возникла телестудия компании CNN. Лощеный диктор, словно сошедший с обложки журнала «Форбс», выдержав долгую паузу, объявил:
— Господа, передаем срочное сообщение из столицы независимой Республики Ичкерия!
Тревожный гул голосов подобно морской волне прокатился по залу, и затем наступила гробовая тишина. На экране, как сквозь туман, проступили объятые огнем развалины. Пламя косматыми языками вырывалось из окон последнего этажа и жадно облизывало крышу. Барабанная дробь перестрелки потонула в грохоте взрыва артиллерийского снаряда. Земля вздыбилась. В воздух взлетели обломки кирпича, бетона и куски человеческих тел. Она как живая стонала под ударами снарядов и мин. В зареве бушующих пожаров развалины аэропорта Грозного напоминали сцены из Апокалипсиса. Камера оператора выхватила из ада, разверзшегося на земле, раненого солдата. Он корчился в предсмертной агонии. Из живота, вспоротого осколком, вывалились внутренности. Они растеклись по жиже из грязи и снега и походили на клубок змей.
Трагедия в аэропорту Грозного потрясла всех. Для посла, сотрудников резидентур ГРУ, СВР и контрразведчиков — людей военных, было очевидно, от некогда могучей Советской армии не осталась даже бледной тени. Нынешние бездарные генералы бросили на убой необученные, наспех собранные подразделения, и они стали легкой добычей боевиков. Выжившие в этой мясорубке раненые, избитые до полусмерти пленные офицеры и солдаты слали с экрана проклятия министру обороны генералу Грачеву. За их спинами, потрясая оружием и кинжалами, скалились бородатые физиономии.
Все то, что в эти минуты происходило на далекой родине, здесь, в Мадриде, в атмосфере комфорта и безопасности, выглядело запредельным безумием. У одних это взывало ужас, у других — праведный гнев. Недавние бодрые заявления Грачева, что Грозный будет взят за сутки одним парашютно-десантным полком, а с сепаратизмом покончат в тот же день, на поверку оказались пустым звуком. Более чем двухмиллионная российская армия проявила полную беспомощность перед вчерашними колхозниками, рабочими, студентами и бывшим советским генералом Джохаром Дудаевым. Они — дети победителей в Отечественной войне, взяли оружие в руки и повернули его против вчерашних боевых товарищей по службе в Советской армии.
Чудовищность и абсурдность всего происходящего в России: кровоточащая рана на Северном Кавказе, ненасытная стая олигархов, рвущая на куски национальные богатства страны и президент Борис Ельцин, упивающийся властью, стали суровой реальностью и здесь, в Мадриде. У посла и тех, кто носил на плечах погоны, уже не возникало сомнений, страна погружается в чудовищную воронку кровопролитной войны в Чечне.
Те же чувства, что и другие, испытывал и полковник Скрипаль. В нем все еще была жива душа советского офицера. Она рвалась в Грозный, чтобы, как когда-то в Афганистане, быть рядом с теми, кто в Чечне сражался с сепаратистами и международными террористами. Судороги уродовали лицо Скрипаля, а в горле застрял колючий ком. Он ничего не замечал, ничего не чувствовал и остановившимся взглядом смотрел на экран. Бесстрастная камера оператора продолжала выхватывать один ужаснее другого кадры.
Наступивший 1996 год пополнил длинный список трагедий России в 20-м веке. Единственная защитница — армия, была предана продажными политиками и истекала кровью на Северном Кавказе. Тот день для сотрудников посольства в Испании, как и для подавляющего большинства россиян, стал черным. За столами никто не засиделся. Расходились молча и старались не смотреть друг другу в глаза.
В подавленном состоянии Скрипаль поднялся к себе в квартиру, разделся и лег в кровать, долго ворочался с боку на бок, но так и не смог уснуть. Перед глазами стояли страшные кадры из аэропорта Грозного. В душе мутной волной поднимались злость и лютая ненависть к Ельцину и его камарилье.
«…Везде предательство! Везде обман! Все продано и предано! Впереди только хаос и мрак! Конец России!
…Бросить все к чертовой материи и бежать! Но куда, Сережа? Куда?.. — терзался Скрипаль.
Остаться в Испании?..
Нет, надежнее будет в Британии! Из нее нет выдачи…
С голым задом ты там никому не нужен.
А что если?!.. Нет! Нет, Сережа!..
Им можно, а тебе нельзя?..
Надо рисковать, Сережа, пока не поздно. Прав Антонио, у России нет будущего! Все летит в тартарары. Чечня — гвоздь в крышку ее гроба! За ней полыхнет весь Кавказ и тогда…
Решайся, Сережа!..
Здесь у тебя и твоей семьи есть будущее! За паршивую справку они отвалили 10 тысяч баксов! Сколько же стоят секреты, те, что ты знаешь? Сколько?..
Пятьсот? Миллион?..
Сегодня они еще секреты, а завтра никому не нужны. Главное — не продешевить!» — с этой мыслью Скрипаль забылся в коротком, беспокойном сне. В ту новогоднюю ночь военный разведчик, полковник Сергей Скрипаль, как гражданин умер.
Закончились рождественские праздники, и российское посольство в Испании вернулось к повседневному режиму работы. Скрипаль как на каторгу приходил в свой кабинет, потом тащился на явки с агентами, а затем выдавливал из себя каждое слово для отчета перед резидентом. По вечерам, возвращаясь в квартиру, проверял тайник, пересчитывал 10 тысяч долларов, полученных от Идальго, и снова прятал. В посольстве, где все были на виду друг у друга, Скрипаль не мог их потратить. Это бесило и выводило его из себя. Он торопил встречу с Идальго, чтобы, наконец, покончить с двойственностью своего положения. Но тот находился за пределами Испании, и здесь о себе напомнил Гонсалес. Они договорились о встрече.
Она проходила в ресторане отеля «Милья Кастилья». Гонсалес был сама любезность и щедрость, заказал дорогие напитки и изысканные блюда, в беседе живо обрисовывал планы будущего бизнес-проекта. Скрипаль поддерживал тему, но не стал раскрывать перед ним истинные свои намерения. Теперь, когда маски, фактически, были сброшены, задача Гонсалеса для Скрипаля окончательно прояснилась. Он играл роль агента-наводчика, написанную Идальго и шефами из МИ-6. Поэтому их разговор больше напоминал игру в кошки-мышки. Гонсалес наводящими вопросами прощупывал Скрипаля, а тот, в свою очередь, делал прозрачные намеки, что готов к «продолжению аналитической работы с концерном «Альбатрос». Последнее слово оставалось за Идальго. Он планировал появиться в Испании не раньше февраля. Скрипалю ничего другого не оставалось, как запастись терпением.
Закончился январь. Шли дни, встреча с Идальго по причине его занятости все откладывалась. В МИ-6 держали паузу, и, чтобы не оказаться в роли дичи для ГРУ, наблюдали за поведением и действиями Немедленного. Подчиненные Стронга контролировали каждый его шаг при выходах в город, а телефонные переговоры с Гонсалесом записывались и затем изучались аналитиками британской разведки. Их анализ убеждал Идальго-Миллера и Стронга в том, что Скрипаль не расшифровался, и за ним не стоит российская спецслужба. Последние опасения развеяло донесение опытного агента МИ-6 Оракула. Оно поставило окончательную точку в решении британской разведки о привлечении Скрипаля к сотрудничеству.
21 февраля 1996 года Идальго-Миллер по распоряжению Спеддинга вылетел Мадрид, чтобы завершить операцию по вербовке полковника ГРУ Скрипаля. К тому времени Стронг и его подчиненные провели все подготовительные мероприятия: в ресторане при гольф-клубе забронировали на несколько дней отдельную кабинку и оборудовали ее аудиовидеозаписывающей аппаратурой. День встречи со Скрипалем выбирал сам Идальго-Миллер и назначил на 23 февраля. Он исходил из того, что для советского, русского офицера эта дата не являлась пустым звуком, и рассчитывал использовать ее как тонкий психологический ход в вербовочной беседе.
22 февраля на телефон Скрипаля поступил долгожданный звонок от Гонсалеса. Он сообщил о приезде «нашего общего друга», предложил встретиться и не получил отказа. В ту ночь Идальго-Миллер и Скрипаль вряд ли спали безмятежным сном. Грядущий день в жизни первого обещал стать еще одним увлекательным поединком и ступенькой в карьерной лестнице, для второго — Рубиконом, после которого не могло быть и речи о возвращении к прежней жизни.
Наступило 23 февраля. Всего несколько часов отделяли Скрипаля от встречи с Идальго. У него оставался последний шанс, чтобы обратить ее в пользу российской военной разведки, для этого достаточно было сообщить резиденту Сазонову об истинном содержании оперативных контактов с «кандидатом на вербовку «Космо» и его связью с «Доном».
То утро для русских людей в погонах имело особенный смысл. Для них, с юных лет посвятивших свою жизнь службе в армии, 23 февраля не было рядовой датой на листке календаря. По сложившейся еще советской традиции, сотрудники резидентуры ГРУ собрались в кабинете Сазонова и «приняли на грудь сто грамм с прицепом за некогда несокрушимую и легендарную, в боях познавшую радость побед». С грустью и горечью они, прослужившие не один десяток лет, вспоминали славное прошлое и избегали говорить о настоящем нынешней армии. При одном упоминании о том, что с ней происходило на Северном Кавказе, им становилось больно и горько.
В этот день Сазонов не стал загружать разведчиков дополнительными задачами и отменил вечернее совещание. Они разошлись и занялись каждый своим делом. Скрипаль возвратился на квартиру, переоделся, вышел в город и, прежде чем отправиться на встречу с Идальго-Миллером, долго проверялся. Не обнаружив слежки, он взял такси и поехал в ресторан. Осмотревшись еще раз и не обнаружив слежки, Скрипаль прошел в зал. Идальго-Миллер и Гонсалес уже находились на месте. Его появление они встретили широкими улыбками. Идальго, отметив, что «Сергей в хорошей форме», пригласил к столу. Гонсалес наполнил бокалы вином и обратил взгляд на Идальго. Тот, выдержав многозначительную паузу, объявил:
— Господа, сегодня особенный день! В феврале есть праздник, который дорог для нашего друга Сергея. Я имею в виду 23 февраля — День Советской армии и Военно-морского флота.
— Д-а, какая была мощная армия, — поддакнул Гонсалес.
Скрипаль промолчал. Идальго обратился к нему и поинтересовался:
— Сергей, вам какой из них более близок, старый или нынешний — День защитника Отечества?
Поиграв желваками на скулах, Скрипаль буркнул:
— Было бы что защищать.
Хитрый ход, психологически просчитанный Идальго, сработал. И тогда он забросил следующую наживку.
— А что, Россия, которой вы, Сергей, служите, разве не нуждается в защите?
— Я не служу, а работаю! — отрезал Скрипаль.
— Но человек в погонах не может работать, он должен служить.
— Антонио, а с чего вы взяли, что я военный?
Идальго улыбнулся и, переглянувшись с Гонсалесом, с загадочным видом произнес:
— Я даже больше скажу. Вы, Сергей, не совсем тот за кого себя выдаете.
На лице Скрипаля не дрогнул ни один мускул. Он не спешил раскрывать свои карты, вел свою игру и с сарказмом сказал:
— Антонио, вы мыслите старыми стереотипами.
— Это какими же? — принял ее Идальго.
— А такими, иностранцы привыкли подозревать во всех русских агентов КГБ.
— Ха-ха, — рассмеялся Идальго и заметил: — Но КГБ, как известно, уже нет, а вот ГРУ осталось.
— Если вы, думаете, что я принадлежу к этой организации, то ошибаетесь, — Скрипаль все никак не решался признаться в принадлежности к военной разведке.
— Сергей, названия могут меняться, а содержание остается прежним. Для меня более важно, чтобы я не ошибся лично в вас, — подчеркнул Идальго и напомнил: — В концерне «Альбатрос» высоко оценили ваш аналитический отчет и надеются на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Премия — десять тысяч долларов, это только начало.
— Спасибо, Антонио, за лестную оценку. Но в моем положении гораздо важнее хорошо закончить, — продолжил игру Скрипаль и намекнул: — Вам, как опытному бизнесмену, известно, что без серьезных гарантий за рискованный бизнес не стоит браться.
— Вы правы, Сергей! Абсолютно правы! — живо отреагировал Идальго и кивнул Гонсалесу.
Луис достал из кейса книгу и положил на стол. На ее обложке в глаза бросался знакомый Скрипалю силуэт штаб-квартиры ГРУ в Москве. Внимание привлекало и необычное название — «Аквариум». Фамилия автора — Суворов, ему ничего не говорила. Ничего не говорила и упитанная физиономия с большими залысинами, приплюснутым носом, на котором чудом держались массивные очки в роговой оправе. Идальго пододвинул книгу к Скрипалю и предложил:
— Интересная вещь. Рекомендую почитать.
— Может еще законспектировать, — с иронией произнес Скрипаль.
— Ха-ха, — рассмеялся Идальго и в тон ему ответил: — Поверьте, она намного интереснее, чем «Малая земля», «Целина» и «Возрождение» Леонида Ильича Брежнева.
— О! Вы что, читали их?! — удивился Скрипаль.
— И даже, как вы говорите, пытался конспектировать.
— Интересно! И где же вы учились, Антонио?
— В очень приличном университете — в Кембридже.
— Ничего не скажешь, солидная контора, — признал Скрипаль и не удержался от язвительного выпада. — Я так понял, наш коммунист Брежнев в этой цитадели капитализма причислен к лику классиков современной литературы?
— Ценю, Сергей, ваш тонкий, почти английский юмор, — с улыбкой заметил Идальго и мягко, но настойчиво рекомендовал: — И все-таки, почитайте. «Аквариум» весьма занимательная вещь, а еще более занимательна история самого автора. Его настоящее имя и фамилия Владимир Резун. Это вам о чем-то говорит?
— Краем уха слышал, — хитрил Скрипаль.
Уж что-что, а история предательства бывшего сотрудника ГРУ капитана Владимира Резуна, работавшего в Женеве под крышей советского дипломатического представительства в ООН, ему была хорошо известна со времен учебы в Военно-дипломатической академии Советской армии.
Начинающий охотник за шпионами — Резун, направленный для прохождения службы в швейцарскую резидентуру ГРУ, вскоре сам стал легкой добычей МИ-6. Опытный британский разведчик Рональд Фурлонг, находившийся в Женеве и использовавший для шпионской деятельности в качестве прикрытия редакцию английского журнала «Международное военное обозрение», с первой встречи с советским дипломатом Владимиром Резуном положил на него глаз. Тот активно интересовался новинками западной военной техники. В британской разведке быстро поняли, что в лице любознательного русского имеют дело с разведчиком ГРУ, и поручили его оперативную разработку Фурлонгу.
Он, развивая контакт с Резуном, преследовал как профессиональную, так и личную цель. Активный гомосексуалист Фурлонг переживал кризис. У его любовника, архивариуса французского посольства Франсуа Лагранжа подходила к концу командировка. Он сидел на чемоданах и ему было не до любовных утех. Аппетитный русский пухлячок мог стать подходящей заменой, и Фурлонг принялся его обхаживать. В качестве приманки выступали якобы закрытые статьи, поступавшие в редакцию журнала от военных корреспондентов.
Прошло несколько месяцев после знакомства, и Резун большую часть времени стал проводить не в кабинете Фурлонга, а на квартире, в его постели. Любовный роман между ними бурно развивался, вскоре в нем появился шпионский оттенок. Фурлонг по «секрету» снабжал «друга Владимира» конфиденциальной информацией, которую по соображениям безопасности не мог поместить в журнале. Резун отвечал взаимностью, делился всем тем, что происходило в советском представительстве. Фурлонг не оставался в долгу, одаривал его не только любовными ласками, а и пополнял филателистическую коллекцию дорогими почтовыми марками.
Коварная британская разведка все глубже втягивала Резуна в вербовочную ситуацию. Его оперативная разработка, продолжавшаяся почти год, завершилась в апреле 1978 года. Произошло это в Цюрихе в одном из кабинетов редакции журнала «Армада».
Поделиться книгой: