Скрипаль. Березовский. Пешки в большой игре

Их поступило несколько. Сазонов, взвесив все за и против, остановился на оперативной комбинации. В центре ее находилась военно-воздушная база США «Морон». Интерес к ней со стороны резидентуры ГРУ, вне всякого сомнения, не остался бы без внимания как испанской, так и американской спецслужб. В оперативной комбинации предполагалось задействовать агента Хорхе, заподозренного в двурушничестве — связи с Национальным центром разведки Испании (Centro Nacional de Inteligencia).

На третий день после совещания у Сазонова о нем уже знали в мадридской резидентуре МИ-6. Ее агент Оракул сообщил об этом Стронгу. Тот не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы направить Сазонова по ложному следу. После доклада своих предложений Спеддингу, к операции подключилось ЦРУ. Объектом ее провокации стал сотрудник резидентуры ГРУ подполковник Грошев. Бросить на него тень подозрения не составило большого труда. С его репутацией, подмоченной пьянством, достаточно было на глазах русской наружки вступить с ним в контакт.

Сазонов, не подозревая, что стал игрушкой в руках американских и британский спецслужб, продолжал разыгрывать перед своими подчиненными задуманную оперативную комбинацию. Помощником ему выступал Морозов. Они, подыгрывая друг другу, дозированно допускали утечки информации об «операции», проводящейся с участием Хорхе и его связей на военной базе «Морон».

Прошло некоторое время, и, как казалось Сазонову, его замысел удался. Первой на оперативную комбинацию отреагировала испанская спецслужба, а затем из ее тени выступило ЦРУ. Вскоре засветился и «предатель». Две короткие встречи Грошева с сотрудником американской разведки Диком Хейли не оставляли у Сазонова сомнений в его двурушничестве. Что привело Грошева на путь измены — зависть к более успешным коллегам, склонность к спиртному, с этим уже предстояло разбираться контрразведке. Не поднимая шума, его под благовидным предлогом откомандировали в Москву.

Нейтрализовав угрозу, исходившую от резидентуры ГРУ, Стронг, Идальго-Миллер и Пристли сосредоточились на создании вербовочной ситуации в отношении Немедленного. И здесь важную роль они отводили агенту — Луису Гонсалесу. В прошлом капитан ВВС Испании, он сохранил тесные связи не только с бывшими однополчанами, но что еще более важно для интересов русской военной разведки, и с офицерами военно-воздушной базы США «Морон». По расчету Стронга, Немедленный не мог пройти мимо столь привлекательной кандидатуры в разведывательную сеть резидентуры ГРУ как Гонсалес. Тем более, у агента имелся весомый мотив для сотрудничества — глубокая обида на чиновников в погонах. В результате их закулисных игр он — один из главных претендентов на полет в космос, остался на земле и, оскорбленный в своих чувствах, ушел не только из отряда космонавтов, но и со службы.

Найти место и предлог для вывода Гонсалеса на Немедленного для Стронга и Идальго-Миллера не составило большого труда. Сотрудники российского посольства в поисках деловых связей для барахтающейся в тяжелейшем экономическом кризисе России не пропускали ни одной дискуссионной площадки и делового форума. В последнее время на них зачастил Немедленный. Пришло время подключать к его разработке Гонсалеса. Опытный агент, он с полуслова понял Идальго-Миллера, что от него требуется, и активно взялся за выполнение задания. Полторы тысячи долларов, выделенные по статье специальных расходов, добавили ему прыти.

28 октября 1994 года Гонсалес принял участие в научно-практической конференции, посвященной путям развития российско-испанских экономических отношений. Его соседом оказался Немедленный — полковник ГРУ Сергей Скрипаль. Общительный, с хорошим чувством юмора, сносно владеющий русским языком и стремящийся открыть бизнес в России, Гонсалес вызывал у разведчика как человеческий, так и профессиональный интерес. Бывший капитан ВВС Испании, да еще с широкими связями среди военных, со временем мог сталь источником ценной разведывательной информации. Скрипаль не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы закрепить контакт с Гонсалесом, и после завершения конференции пригласил его в бар.

Непринужденная атмосфера, царившая в зале, приятная музыка, несколько бокалов прекрасного испанского вина, и они уже на короткой ноге. Гонсалес, проникшись доверием к «русскому другу», довел до него легенду, отработанную на встречах с Идальго-Миллером и Пристли. Она вызвала у Скрипаля профессиональный интерес. Он возрос вдвойне, когда Гонсалес обмолвиться о своих связях на американской военной базе «Морон». Одна из самых крупных в Европе, она представляла первоочередной интерес для резидентуры ГРУ. Скрипаль, рассчитывая с помощью Гонсалеса добраться до ее секретов, обращался к его воспоминаниям о подготовке в отряде космонавтов, о службе и осторожно выяснял характер связей на базе «Морон». Испанец, «не подозревая» об истинных намерениях «друга Сергея», охотно рассказывал о них. Среди его знакомых оказались как летчики, так и штабные офицеры. Скрипаль загорелся, через них перед ним открывался доступ к секретам, и стал искать основу для закрепления отношений с Гонсалесом. Придумывать ее не понадобилось. «Друг Луис» намеревался продвигать свой бизнес в Россию. Скрипаль воспользовался этим и упомянул, что «в Москве может поискать подходящих партеров». Гонсалес клюнул на наживку, и они договорились «подробно обсудить вопрос» при следующей встрече.

Она состоялась через неделю в ресторане отеля «Милья Кастилья». Гонсалес не ударил лицом в грязь перед «другом Сергеем». Стол ломился от изысканных блюд и коллекционных вин. Деятельный и щедрый испанец вызывал у Скрипаля все большую симпатию и все больший профессиональный интерес. У Гонсалеса имелось все, чтобы стать ценным агентом резидентуры ГРУ: связи среди военных и политиков, гибкий ум и способность располагать к себе собеседника. А главное, как полагал Скрипаль, у Гонсалеса был серьезный мотив для сотрудничества с российской военной разведкой — глубокая обида, что в космос полетел не он, а другой. Немаловажное значение имело и то, что он намеревался открыть свое представительство в России и вести там дела. В последующем общении эта тема стала занимать все большее место.

Ее обсуждение со Скрипалем давало богатую пищу для Идальго-Миллера и Пристли. Анализ суждений, высказанных им о ситуации в России и перспективах развития, укреплял уверенность британских разведчиков в том, что они находятся на пути к своей цели — вербовке. От прошлых коммунистических убеждений российского военного разведчика не осталось и следа. В минуты откровенности он не стеснялся поносить нынешнюю кремлевскую власть и рассуждал о бесперспективности жизни в России. В его речи все чаще звучали меркантильные мотивы, они проявлялись в мелочах. Скрипаль не возражал, когда Гонсалес брал на себя оплату застолий. На последней встрече, она традиционно проходила в ресторане отеля «Милья Кастилья», он прямо предложил «другу Луису помочь с продвижением бизнеса в Россию».

Для Идальго-Миллера и Пристли это послужило сигналом, пришло время переходить от общих рассуждений к втягиванию Скрипаля в вербовочную ситуацию. В средине декабря Гонсалес пригласил «друга Сергея» на «деловую встречу». Она состоялась все в том же ресторане при отеле «Милья Кастилья». На этот раз разговор носил предметный характер. Скрипаль пообещал Гонсалесу найти «надежных бизнес-партнеров в Москве», тот, в свою очередь, взялся выяснить «каким образом можно одному знакомому устроиться на работу на базу «Морон».

На следующий день Скрипаль по результатам встречи с кандидатом на вербовку «Космо» подготовил отчет. В нем подробно изложил содержание бесед с Гонсалесом, оценку его личных качеств, особый акцент сделал на связях среди американских военных на базе «Морон» и отметил лояльность к России. После обеда, когда Сазонов освободился, Скрипаль поднялся к нему в кабинет. Резидент находился в хорошем расположении духа. Провал в работе с Грошевым остался в прошлом, а последние разведывательные материалы, добытые резидентурой, получили высокую оценку в «Центре». Бодро поздоровавшись, Сазонов спросил:

— Чем порадуешь, боец невидимого фронта?

— Есть чем, Николай Иванович, на нем прорезается еще один штык.

— Это хорошо, но давай, Сергей Викторович, не будем торопиться, а то как бы не наколоться.

— Не думаю, Николай Иванович. С Гонсалесом я работаю больше двух месяцев. Есть хорошая перспектива. От него получено два представляющих оперативный интерес материала по связям на базе «Морон». К России лоялен.

— Помню, читал. Вот только давай раньше времени не будем обольщаться на его счет. Лояльно относиться — одно, и совсем другое — работать на чужую разведку.

— Николай Иванович, у Гонсалеса есть серьезный мотив для сотрудничества!

— Ты имеешь в виду обиду на то, что он не стал космонавтом?

— Да, собственно, из-за этого Гонсалес и ушел со службы.

— Обиды рано или поздно проходят, а вот интересы остаются. Какой у него к нам интерес, ты можешь сказать?

— То, что не идеологический или духовный, так это точно.

— Ну, про идеологию, Сережа, давно пора забыть. Она умерла не в августе 1991, а еще раньше, когда Сталина вынесли из мавзолея. Духовная основа, но какая? Ответ на этот вопрос могут подсказать разве что на небесах. Но мы же туда не торопимся?

— Я, так точно, — с улыбкой ответил Скрипаль и пояснил: — Гонсалесом, как бизнесменом, движет материальный интерес. На этом я и рассчитываю выстраивать наши отношения.

— Допустим, а что мы сможем ему предложить?

— Самое простое, вывести на коммерсантов в России. Кой-какие связи среди них у меня есть. Однокашники по военному училищу.

— Ох, Сережа, скользкая эта дорожка. Не заметишь, как начнешь им подыгрывать, и потом один только черт знает, чем все закончится.

— Николай Иванович, я не собираюсь рулить делами Гонсалеса, выведу на связи в Москве, а там пусть сам крутится.

— Не знаю, не знаю, Сергей. Я пока не вижу особых перспектив с Гонсалесом. Другое дело, если бы он служил.

— А его связи, особенно среди американцев на базе «Морон»? Если их проработать и выйти на вербовку агента, то получим такой источник информации, о котором можно только мечтать.

— Мечтаешь о своем суперагенте? По мне, так лучше иметь парочку удачливых агентов.

— Николай Иванович, но одно другому не помешает! Отказываться от Гонсалеса неразумно! Он очень перспективен! — настаивал Скрипаль.

— Ладно, Сергей, вижу, лавры Зорге не дают тебе покоя?

Скрипаль хмыкнул и с иронией ответил:

— А если лавры пустят корни в голову? Нет, она мне еще нужна.

— Ха-ха! — рассмеялся Сазонов. — Ну, какие твои годы, Сережа! У тебя все впереди, не сегодня, так завтра назначат на должность резидента.

— Спасибо, Николай Иванович, за такую оценку моего труда. Так ведь это же вы будете писать представление к назначению на должность?

— Напишу, можешь не сомневаться.

— Спасибо. Поэтому мне нужен весомый результат, чтобы было не стыдно смотреть вам в глаза. А с Гонсалесом он будет. Через пару месяцев выйду на его вербовку, а там пойдут серьезные оперативные материалы.

— Ладно, убедил, Сергей Викторович, — согласился Сазонов, но предостерег: — Только будь осторожен, особенно с нашими бизнесменами. По ним, по каждому второму тюрьма плачет.

— Я себе не враг, мне еще семь лет до дембеля. Все будет нормально, Николай Иванович! — заверил Скрипаль и покинул кабинет.

Заручившись поддержкой резидента, он через свои связи в Москве занялся поиском деловых партнеров для Гонсалеса. Среди бывших однополчан нашлось несколько, кто вел солидный бизнес. В конце декабря 1994 года Скрипаль организовал телефонный разговор Гонсалеса с одним из них, из дочерней компании «АЛК-М». Обе стороны высказали заинтересованность в сотрудничестве. Накануне новогодних праздников между ними начались переговоры, после Рождества возобновились и завершились заключением договора.

Гонсалес не знал, как благодарить Скрипаля, перед ним открывался гигантский российский рынок винной продукции. Успех они отметили застольем в ресторане при отеле «Милья Кастилья». Контракт с «АЛК-М» на поставки бочек и винной продукции из Испании в Россию сулил миллионные обороты. Луис находился на седьмом небе от счастья и пел «другу Сергею» восторженные дифирамбы. Скрипаль слушал и в душе радовался двойному успеху. Под кандидата в агенты ГРУ ему удалось подвести солидную деловую основу, а карман пиджака приятно оттягивал подарок Гонсалеса — коробочка из красного дерева, а в ней наручные швейцарские часы. Ресторан они покидали довольные собой, а еще больше результатом, каждому было, что доложить: Скрипаль — Сазонову, а Гонсалес — Идальго-Миллеру.

До начала марта 1995 года британская разведка через Гонсалеса продолжала подбрасывать Скрипалю дезинформацию по базе «Морон». Он, в свою очередь, лоббировал его интересы в дочерней компании «АЛК-М». Весной, когда все финансовые и таможенные проблемы были устранены, состоялась первая сделка. Гонсалес продал в Россию винные бочки, получил шесть тысяч долларов и щедро поделился с «другом Сергеем», отдал больше половины. Она составила зарплату полковника за пол года. О деньгах и подарке — часах, Скрипаль, как положено, не доложил по команде резиденту Сазонову.

В тот день алчность убила в нем военного разведчика. Он принялся торопить Гонсалеса с новой сделкой. Но Идальго-Миллер не спешил и продолжал искусно разжигать денежные аппетиты Скрипаля. Новый бизнес-проект сулил уже не тысячи, а десятки тысяч долларов. Деловые партнеры Гонсалеса готовы были войти в него с серьезным капиталом. В последний момент сделка сорвалась.

Скрипаль было загрустил. Но Гонсалес не терял оптимизма и на каждой встрече предлагал все новые проекты. Проходили дни, недели, а они, так и оставались проектами. В самый последний момент сделка срывалась. Наступившая осень, казалось бы, поставила окончательный крест на их бизнес-мечтах. У Гонсалеса возникли серьезные проблемы, они отразились на Скрипале и его связях в компании «АЛК-М». Ее руководство было близко к тому, чтобы расторгнуть контракт. Выход из ситуации нашел Гонсалес и предложил подключить к бизнес-проекту одного из своих партнеров. Скрипаль колебался. Лишние свидетели занятия коммерцией ему были не нужны. В случае утечки информации к Сазонову он мог расстаться не только с должностью, а и вылететь со службы. Гонсалесу пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы развеять опасения Скрипаля в надежности будущего партнера и убедить в перспективности делового сотрудничества.

Со слов Гонсалеса, Антонио Альварес де Идальго — испанец по происхождению, а по убеждениям чуть ли не коммунист, родился в Испании, в семье, не принявшей фашистский режим Франко и иммигрировавшей в Великобританию. Идальго приняли ее подданство, но не забыли свои исторические корни, после смерти Франко часть бизнеса перенесли в Испанию.

Визитной карточке самого Антонио можно было позавидовать. Выпускник престижного Кембриджского университета, участник торгов на Лондонской и Нью-Йорской товарно-сырьевых биржах, член наблюдательного совета ряда компаний и совета директоров концерна «Альбатрос», представлялся Скрипалю более чем серьезной фигурой. Он принял предложение Гонсалеса и согласился встретиться с Идальго.

Встреча состоялась в начале сентября 1995 года, в зале для VIP-персон в ресторане отеля «Милья Кастилья». Богатый стол и сам Идальго, внешностью и манерами напоминавший британского лорда, произвели впечатление на Скрипаля. На его фоне потерялся Гонсалес. Он напоминал мелкого лавочника, стал суетлив, угодлив и как-будто уменьшился в росте.

После нескольких минут общения с Идальго Скрипалю казалось что они уже давно знакомы. Тот обладал способностью легко находить контакт с собеседником и делать общение увлекательным и интересным. Этому способствовало не только блестящее знание русского языка; он не просто говорил, а и думал по-русски. Кроме того, Идальго хорошо владел экономической ситуацией в России и наряду с серьезными проблемами видел наличие уникальных возможностей для ведения бизнеса. По его мнению, они позволяли получать такие прибыли, которые были немыслимы ни в Испании, ни в Великобритании.

Их масштаб вызвал смятение в душе Скрипаля. Участие в проекте, которое предлагал Идальго, сулило не тысячи, а десятки тысяч долларов. Но он и концерн «Альбатрос» были далеки от интересов российской военной разведки, и потому Скрипаль испытывал большие сомнения в том, что Сазонов даст согласие на оперативную разработку очередного «делового партнера». Они отражалось на его лице, и не остались незамеченными Идальго. Он не стал углубляться в тему делового сотрудничества, взял паузу и предложил многозначительный тост.

— За взаимопонимание!

К нему присоединился Гонсалес и добавил:

— За взаимопонимание, которое движет дело!

— За взаимопонимание! — поддержал Скрипаль.

Они выпили, и инициативу в разговоре взял на себя Гонсалес. Он рассказал анекдот. Не столько его содержание, сколько забавный акцент в речи вызвал дружный смех. Обстановка за столом становилась все более непринужденной, Идальго снова вернулся к бизнес-плану концерна «Альбатрос» и предложил Скрипалю:

— Сергей, а давайте не будем замыкаться на формальностях.

— Каким образом? — уточнил Скрипаль.

— Ведь ничто не мешает, чтобы ваше сотрудничество с нашим концерном носило форму консультации, не так ли?

— Формально, таких препятствий нет, но у моего руководства на этот счет есть свой — негативный взгляд.

Идальго улыбнулся и заметил:

— Несмотря на этот, как вы говорите, негативный взгляд, некоторые ваши коллеги успешно сотрудничают и не только с нашим концерном.

— Сергей, фамилия Коноваленко вам что-нибудь говорит? — спросил Гонсалес.

— Говорит, а что? — насторожился Скрипаль.

— Так вот он…

— Луис, такие подробности ни к чему! — перебил его Идальго и снова обратился к Скрипалю. — Сергей, давайте посмотрим на возможное наше сотрудничество под другим углом?

— И каким же?

— Здравым. Вы и ваши коллеги участвуете в конференциях и деловых встречах, в том числе и в тех, что проводит «Альбатрос». Во время дискуссий даются оценки процессам, происходящим в различных сегментах российской экономики. А что мешает вам высказывать их, так сказать в приватном порядке?

— В общем-то, ничего. Но, видите ли, Антонио, здесь присутствует один этический момент, — мялся Скрипаль и не решался принять предложение.

— Какой?

— Здесь прозвучала фамилия Коваленко. Я его хорошо знаю, для меня это крайне неприятно.

Идальго бросил колючий взгляд на Гонсалеса; тот заерзал по стулу и поспешил заверить:

— Сергей, в «Альбатросе» умеют хранить тайны!

— Надеюсь. Поэтому я бы хотел, чтобы наши отношения не стали достоянием посторонних лиц, — подчеркнул Скрипаль.

— Конечно! Мы не меньше вас заинтересованы в сохранении их конфиденциальности.

— Хорошо! В какой сфере предполагаются консультации?

— В нескольких. Насколько нам известно, радиоэлектронная промышленность в России испытывает определенные трудности?

— Да, это так, особенно в области элементной базы.

— О! Мы уже говорим с вами на одном языке! Так вот, концерн «Альбатрос» готов подключиться к решению данной проблемы. Но для этого требуется понимание ситуации. И здесь мы рассчитываем на вашу помощь.

— Не знаю, не знаю, насколько я буду полезен. Это не совсем моя сфера деятельности.

— Сергей, не будем загадывать, давайте попробуем! Сколько вам потребуется времени на подготовку материала?

— Недели две-три.

— Я не тороплю, — не стал наседать Идальго и предложил: — Результаты вашего исследования желательно отразить в документальной форме, чтобы облегчить работу нашим специалистам, а также более полно оценить ваш вклад в, так сказать, денежном эквиваленте.

— Хорошо, — помявшись, согласился Скрипаль и предупредил: — Только не в письменном, а в электронном виде.

— О'кей, как посчитаете нужным, — не стал настаивать Идальго.

Для него уже не имело значения, в какой форме и в каком виде будущий агент передаст информацию. Он добился главного — Скрипаль своим согласием, как разведчик, сжег за собой все мосты. Чтобы не заострять на этом внимания опытный вербовщик Идальго перевел разговор на другую тему. С легкой иронией он рассказывал о своих летних приключениях на французской Ривьере. В ярких и сочных красках перед Скрипалем предстала совершенно иная жизнь. Она разительно отличалась о той, которой жил полковник ГРУ и той, что ждала его через семь лет после увольнения: нищенская пенсия и прозябание в двухкомнатной хрущевке. Идальго продолжал говорить. Скрипаль слушал этого баловня судьбы, и в его душе мутной волной поднимались зависть к нему и ненависть к начальникам и самой стране — СССР (а теперь России), службе которой было отдано без малого двадцать три года.

Встреча с Идальго и Гонсалесом измотала Скрипаля. Ссылаясь на усталость, он покинул ресторан и в смятенном состоянии возвратился домой. Профессиональный опыт подсказывал ему, сегодняшняя беседа выходила за рамки обсуждения очередного бизнес-проекта. Манера поведения Идальго и то, как он вел беседу, напоминали военному разведчику Скрипалю прием из собственного вербовочного арсенала. Не давало покоя и будущее «исследование» для концерна «Альбатрос», от него попахивало шпионским душком. Предполагал ли Скрипаль, что этот документ ляжет в досье будущего агента Немедленного и станет тем самым «камнем» на шее, что потянет его в омут предательства? Вероятно, да. Несмотря на это, у него еще оставался шанс выбраться из ловушки, подготовленной британской разведкой. Скрипалю требовалось сделать только одно — доложить резиденту Сазонову о содержании разговора с Идальго.

Корысть и представления о будущей богатой и сытой жизни, которую описал испанский британец, заставили полковника Скрипаля забыть о присяге и пересилили страх. Тайком от коллег, используя материалы из служебных документов, он подготовил первое шпионское донесение. Спустя три недели, они: Скрипаль, Гонсалес и Идальго, встретились в ресторане отеля «Милья Кастилья».

После обмена дежурными любезностями, Скрипаль, спеша избавиться от опасного груза — «письменных предложений для концерна «Альбатрос», передал их Идальго. Тот отметил оперативность в работе, но не стал вникать в детали «предложений», для него важнее было не экономическое изыскание будущего агента, а сам факт наличия документа. Теперь, когда на руках имелся серьезный компромат, казалось бы ничто не препятствовало вербовке Скрипаля. Но опытный вербовщик Идальго не стал форсировать события и решил до конца разрушить прошлые коммунистические убеждения и моральные устои российского офицера. После завершения застолья он и Луис затащили Скрипаля в стриптиз-клуб.

Полумрак, царивший в зале, сизые клубы табачного дыма не стали помехой для скрытых видеокамер, запечатлевших осоловелую физиономию Скрипаля на фоне пышных форм стриптизерш. В то время как он замаслившимися глазками пожирал их, Идальго и Гонсалес напевали в оба уха о его исключительности и тех неограниченных возможностях, что вскоре откроются перед ним в Испании или Британии. Скрипаль поплыл, но в последний момент взбрыкнул, вызвал такси и отправился под надежный бок жены.

Побег Немедленного из «медовой ловушки» потрепал нервы Идальго. Он с тревогой ждал очередной встречи со Скрипалем. Она была назначена все в том же ресторане отеля «Милья Кастилья». На нее Идальго отправился один. «Мавр» — Луис Гонсалес, свое дело сделал и мог удалиться. Истекло время, а Скрипаль так и не появился. Стрелки перевалили далеко за 19:00, когда он возник на входе в зал. Идальго с облегчением вздохнул. Причина задержки оказалось прозаической, в российском посольстве проходил прием. Прежде чем сесть за стол он, ссылаясь на необходимость срочных консультаций, вручил Скрипалю подарок, по тем временам дорогую новинку — сотовый телефон стоимостью в несколько тысяч долларов. С той минуты все переговоры будущего агента не составляли секрета для мадридской резидентуры британской разведки. В дальнейшем, за ужином Идальго не уставал нахваливать: «очень содержательный анализ Сергея, который дал богатую пищу для размышлений». Завершилась беседа очередной просьбой «друга Антонио» «помочь разобраться с вопросом, кто и чем занимается в российском посольстве в Мадриде и может способствовать продвижению бизнеса концерна «Альбатрос» в Россию».

До конца 1995 года они провели еще две встречи. Перед Рождеством Идальго выступил в роли Санта Клауса, по поручению совета директоров концерна «Альбатрос» «наградил» Скрипаля «премией» и передал 10 000 долларов наличными за «удачную реализацию одного из предложений Сергея». Приняв очередной шпионский аванс, теперь уже бывший сотрудник ГРУ, когда-то рвавшийся в разведку, чтобы защищать интересы Отечества на тайном фронте, в тот день в Скрипале окончательно умер. Нет никаких сомнений в том, что он хорошо знал, чем должна закончиться следующая встреча — вербовкой. Перед тем, как сделать последний шаг к предательству, он, видимо, искал оправдание. И, вероятно, находил в том, что такой страны как СССР, на верность которой курсант Скрипаль давал присягу, уже нет. Август девяносто первого, в его представлении, похоронил ее навсегда и сделал свободным от прошлых обязательств.

Покидал ресторан Скрипаль с новым «поручением» и 10 000 долларов в кармане. Но вряд ли они грели его мелкую душонку. В тот предновогодний день она была продана дьяволу. Сам искуситель в лице Идальго в Мадриде не задержался и на вторые сутки вылетел в Лондон для доклада. Ему было что доложить Мистеру Си — Дэвиду Спеддингу. Несмотря на рождественские каникулы, тот находился на рабочем месте и после рассмотрения материалов досье на Скрипаля принял одного из лучших своих учеников.

Согрев Идальго-Миллера теплой улыбкой, Спеддинг пригласил занять место у камина. Антонио склонил голову в поклоне и присел в кресло. Рядом расположился Спеддинг. Пламя весело потрескивало поленьями и теплыми бликами играло на лицах разведчиков. В воздухе ощущался еле уловимый запах горящей древесины — бука. Идальго-Миллер глубоко вдохнул, и на его лице появилась блаженная улыбка. Она не осталось без внимания Спеддинга.

— Нам дым отечества так сладок и приятен, не так ли, Пабло? — с улыбкой спросил он.

— Да, сэр. Для меня и моей семьи Британия давно стала родиной.

— Если бы у нее было больше таких сыновей как ты, Пабло, то ее величие оставалось бы непоколебимо.

— Спасибо, сэр. Я делаю все, что в моих силах.

— Предстоит сделать еще больше. Мы возродим былое величие Британии на обломках нашего извечного врага — России и за ее счет! Сегодня нам выпал исторический шанс и надо его использовать! Само название — Россия, должно навсегда исчезнуть из истории и с географических карт!

— Сэр, если мне не изменяет память, такой шанс был сто лет назад. Но все закончилось появлением чудовищного монстра — советской России.