Стеклянные дети

– Что это ещё значит? – удивилась Билли.

– Что всем, кто там живёт, приходится плохо. Я была домработницей у четырёх семей, живших в том доме. Ни одна из них не продержалась дольше трёх лет. Со всеми происходили какие‐нибудь несчастья. Сколько семей жило в том доме после меня, я не знаю, но узнать ведь нетрудно.

– Что за несчастья случались с людьми? – спросил Аладдин.

– Самые разные. В первой семье – помните, той, со злым папашей – старший сын упал с лестницы и сломал ногу в трёх местах. Да ещё и головой ударился. В следующей семье пострадала мама. На кухне загорелась плита, и у женщины обгорело всё лицо.

– Ну, несчастья могут случиться с каждым, – скептически заметил Аладдин. – Люди падают с лестниц, старые плиты загораются – у Билли дома же этого не происходит.

– Тебе не кажется странным, что такое множество несчастий произошло именно в этом доме? – спросила Элла.

– Может, да, а может, и нет, – не сдавался Аладдин.

– Дом был обречён с момента постройки, – решительно сказала Элла. – Если не ошибаюсь, поначалу там была школа. Об этом много шептались – я тогда только приехала в городок. Говорили, что школу надо закрыть, потому что с детьми, которые в неё ходят, случается плохое. И ещё говорили о стеклянных детях.

Билли посмотрела на Аладдина, он – на неё.

– О стеклянных детях? – спросила Билли.

– Да, так называли детей, которые ходили в ту школу. Но почему их так звали, я понятия не имею.

Билли тоже понятия не имела, но ей страшно захотелось это узнать.

– Ты знаешь, почему съехали предыдущие жильцы? – Элла взглянула Билли в глаза.

– Нет. А вы?

– И я не знаю, но думаю, что тебе стоит это выяснить. Очень уж недолго они там прожили.

– Они уехали в такой спешке, что даже мебель не забрали, – сказала Билли.

– Какую мебель? – Элла, кажется, удивилась.

– Похоже, что всю. Просто удрали. Уехали прошлым летом, а дом остался набит всяким барахлом.

– Не теряйте времени, – прошептала Элла и поднялась.

Она молча подошла к кухонной мойке и налила себе стакан воды. Даже не поинтересовалась, не хотят ли пить Билли с Аладдином.

– Кто сказал, что они уехали прошлым летом? – спросила она.

– Мужчина, который показывал нам дом, – сказала Билли. – Мартин его звали.

Элла отпила из стакана.

– Не знаю, кто этот человек, – медленно проговорила она. – Но, насколько мне известно, в этом доме никто не жил последние два года. А что касается мебели… – Она запнулась. – Тебе не попадался металлический столик с разноцветной мозаикой на столешнице?

Тот самый столик, на котором Билли обнаружила отпечаток!

– Он стоит в нашей гостевой комнате, – тихо сказала девочка.

– О господи, – прошептала Элла. Она поставила стакан и оперлась о раковину, словно вот-вот упадёт. – Этот столик был в доме, когда я пятьдесят лет назад пришла туда в первый раз. В прежние годы дом всегда продавали с мебелью. Не спрашивай меня почему – так было заведено. У всех семей, в которых я работала, была, в сущности, одна и та же мебель. И вот пятьдесят лет спустя ты заявляешь, что столик всё ещё там.

Билли встала, Аладдин тоже. То, что сказала Элла, не могло быть правдой. Зачем мужчине, показывавшему дом, лгать и насчёт мебели, и насчёт причины, по которой уехали прежние владельцы? Он, конечно, раньше уже лгал, но не о таких серьёзных вещах. Или о таких тоже?

– Нам пора, – сказала Билли. – Спасибо, что разрешили зайти.

– Обязательно приходите, если захотите узнать что‐то ещё, – сказала Элла.

Дождь по‐прежнему барабанил по крыше, небо время от времени освещали яркие молнии. Билли с Аладдином наверняка промокнут насквозь, пока доберутся до гавани. Но не о грозе думала Билли. Она думала о лампе в гостиной и о стеклянных детях. Неужели кто‐то и правда умер в их доме? И кто такие стеклянные дети?

Глава четырнадцатая

Несмотря на скверное предчувствие, Билли не удержалась и, придя домой, рассказала маме всё, что узнала. Сначала мама ничего не отвечала.

– Ты можешь поговорить с нашими соседями? – спросила Билли, чтобы заполнить тишину.

– О чём?

– Спросить, когда они в последний раз видели людей в нашем доме. Если он стоял пустой несколько лет, они должны были это заметить.

Билли так разволновалась, что, выйдя от Эллы, вскочила на велосипед и поехала не к Аладдину, а понеслась прямиком домой, на Спаррисвэген. И вот она стояла в прихожей и торопливо пересказывала услышанное. Под дождём одежда промокла насквозь, на пол капало.

– Билли, – серьёзно сказала мама, – это Аладдин выдумал, что в доме привидения?

Аладдин? В каком смысле? В доме творилось непонятно что ещё до того, как Билли познакомилась с Аладдином.

– Нет, – сказала она. – И я не говорила, что в доме привидения, я только…

– Знаешь что, – перебила её мама, – я обязательно поговорю с соседями, как только у меня появится время. Потому что нам давно пора с этим разобраться.

Билли обрадовалась. Мама мягко продолжала:

– Давай так: я поговорю с соседями. И если соседи скажут, что прежние жильцы съехали прошлым летом, а не два года назад, как утверждает эта старая сплетница, то ты прекращаешь все разговоры о том, что с домом что‐то не так. О’кей?

Билли задумалась. Соседей она едва знала, они могут сказать что угодно. Но она не решилась дразнить маму, иначе она вообще не станет с ними говорить.

– О’кей, – неохотно согласилась Билли. Мама явно почувствовала облегчение.

– Отлично! А теперь бегом под душ, и смотри согрейся хорошенько, а потом будем ужинать.

Тут зазвонил телефон, и мама побежала отвечать.

– Боже мой, Юсеф, это ты! – услышала Билли.

Вся в сомнениях, она пошла в ванную и стала стаскивать с себя мокрую одежду. И вдруг почувствовала себя очень одинокой.

Вечером того дня Билли не могла заснуть. Она перепробовала все способы, но ничего не помогало. Наконец она сдалась и зажгла лампу, которую мама пристроила над кроватью. Против воли Билли покосилась на часы и вздохнула. Почти двенадцать. Она взяла с тумбочки книгу. Можно прочитать пару глав, а потом она снова попробует уснуть.

Но хотя глаза читали слово за словом, мысли Билли бежали в другую сторону. Слова Эллы метались у неё в голове безумными бабочками. Когда они с Аладдином вышли из домика старухи, Аладдин был настроен скептически.

– Она рассказала хоть что‐нибудь, чего мы не знали?

Билли бросилась защищать Эллу:

– Она сказала, что нескольким семьям пришлось в этом доме плохо, а ты сам слышал в школе про такое. И вспомни, что она рассказала про лампу в гостиной. Я сама видела, как эта лампа раскачивается.

– Надо проверить второй пункт, – заметил Аладдин. – Пустовал ли твой дом два, а не один год?

– Не забудь, что она рассказала про мебель, – прибавила Билли. – И про тех детей, стеклянных.

Придя домой, она села за компьютер и попыталась найти информацию о своём доме и о стеклянных детях. И не нашла ни полсловечка. Билли решила, что это ничего не меняет. Элла всё же могла оказаться права. От одной только мысли, что мебели в доме больше пятидесяти лет и что она совсем не принадлежала предыдущей семье, Билли сделалось страшно. В таком случае здесь явно таилось какое‐то безумие.

Не успела Билли потушить лампу, как услышала это. Точно как тогда, когда у неё ночевала Симона. Стук в окно. Тук-тук. Нет, только не это! Билли съёжилась под одеялом. Не сейчас. Не сейчас, ведь она совсем одна. Расстояние до маминой комнаты показалось ей вдруг бесконечным, словно мама находилась на другой планете. Ни за что Билли не решится вылезти из кровати, пока кто‐то стучится в окно.

Билли стала ждать, стараясь дышать пореже. Наконец стук прекратился, но она всё равно не отваживалась пошевелиться. Лишь спустя какое‐то время девочка оторвала голову от подушки и стала вслушиваться в тишину. Долго сидела она в темноте с гулко колотящимся сердцем. Вдруг постукивание повторится снова? Но никто больше не стучал.

Наконец Билли решилась отбросить одеяло и вылезти из кровати. Смотреть в окно, как Симона, она побоялась. Билли просто стояла на полу и прислушивалась, пока не убедилась, что все звуки стихли. Только тогда она смогла выдохнуть.

Сердце больше не колотилось как ненормальное. Какое‐то время Билли раздумывала, не позвонить ли Аладдину или Симоне, но решила, что они наверняка спят. Да и ей тоже лучше лечь. Только в туалет наведаться. Если она не сходит пописать, то не уснёт. Вот блин!

Билли, напрягшись, прокралась в коридор. Она не стала включать верхний свет, чтобы не разбудить маму, и тихо побежала вниз по лестнице, в туалет. Она закрыла дверь, заперла её и постаралась управиться как можно быстрее.

Снова выйдя в прихожую, она увидела, что дверь в гостевую комнату открыта. Та самая дверь, которую мама всегда запирала по вечерам после того, как туда забрались Билли с Симоной. Билли с трудом сглотнула. Может, мама просто забыла её запереть? Или…

Пойти и лечь не получится, Билли должна была всё узнать. Тело напряглось, как скрипичная струна. Билли одолела несколько метров до гостевой комнаты и заглянула в проём. Там всё было так, как должно быть. Или не так? На столике, где Билли и Симона нашли комикс, что‐то виднелось. На этот раз не журнал.

Столик притягивал Билли, как магнит. Кто‐то положил на него рисунок из тех, что она убрала в коробку в первый день. Но на столе оказался не только рисунок. На рисунок кто‐то поставил две фигурки. Две стеклянные статуэтки – мальчика и девочку. Лица у детей были серьёзными, одежда старомодной. Краски на стекле побледнели, но всё же было видно, что у девочки красное платье, а у мальчика голубая рубашка.

Стеклянные дети, подумала Билли. Именно о них и рассказывала Элла. И тут она увидела надпись на рисунке:

«Прекрати искать.

Иначе всё кончится очень плохо».

Глава пятнадцатая

Именно Аладдин придумал, как выяснить фамилию семьи, которая раньше жила в доме.

– Должен быть договор, – объяснил он Билли. – Когда твоя мама покупала дом, она же подписывала документ, где значилось имя и той, другой семьи.

Как просто, подумала Билли. Она больше не говорила с мамой о странностях, творившихся в доме, – всё равно смысла нет. Зато тем больше она разговаривала с Аладдином. Он тоже испугался, когда она показала ему рисунок, обнаруженный в гостевой комнате, и рассказала о стеклянных детях, которые стояли на столе.

– Я так испугалась, что всю ночь не спала, – невесело призналась Билли.

– «Прекрати искать», – прочитал Аладдин. – Ого, да у этого дома есть по‐настоящему мрачная тайна.

Билли кивнула. Но она не позволит напугать себя! Если дом хранит какие‐то тайны, она хочет знать, какие именно. И для начала следует найти прежних жильцов. А для этого надо узнать их имена.

Когда мама в очередной раз села на велосипед и укатила в магазин, Билли кинулась в её комнату, чтобы найти договор. Мама содержала вещи не сказать чтобы в особом порядке. Признаться честно, никакого порядка не было в помине. В их семье папа всегда приводил всё в порядок и следил, чтобы документы были разложены по правильным папкам.

Билли знала, что мама держала «важные вещи» в ящике письменного стола. Она как‐то показала Билли этот ящик и объяснила, что там лежат запасной ключ от дома, паспорта и кое‐какие просто полезные вещи. Билли предположила, что такой важной вещью мама считает и договор купли-продажи.

Мамина комната, со скошенным потолком и окном в узкой стене, была похожа на комнату самой Билли. Но мебель здесь была другая, и цвет тоже. Как и в комнате Билли, мама оставила всю мебель, кроме кровати. Ясно было, что раньше здесь жил какой‐то взрослый. Вся мебель сделана из тёмно‐коричневого дерева. Даже кресло, стоявшее в углу, было тёмно‐коричневым.

Неужели мебель в доме и правда такая старая, как говорила Элла? Билли для пробы присела в кресло и почувствовала, как погрузилась в набивку. Возле кресла стояли прялка и табурет. Билли закрыла глаза и представила себе, как кто‐то сидит на табурете и прядёт. Девочка быстро открыла глаза. Она не любила оставаться дома одна, а размышлять, насколько это старая мебель, больше не хотелось. Договор – вот что важно.

Чуть дрожащими руками Билли тронула ящик стола. Он был открыт, но выдвигался туго. Какая удача, что мама собиралась вернуться не раньше чем через час! В ящике всё было навалено кучей. Билли не хотелось, чтобы мама обнаружила, что она рылась в ящике, и девочка, пытаясь найти нужную бумагу, стала осторожно приподнимать документы. Счета, чеки, выписка о зарплате… А вот договора нет.

Звук птичьих когтей по крыше заставил Билли замереть. Иногда птицы садились на крышу, а иногда нет. То же самое бывало и по ночам. В иные ночи птицы вели себя тихо, а иногда так шумели, что будили Билли.

Билли уже хотела было сдаться и поискать договор в мамином шатком стеллаже с книгами, как вдруг увидела в ящике открытый конверт. Она взяла его, пощупала. Кажется, там была целая куча документов. Сразу почувствовав себя увереннее, Билли вытащила бумаги из конверта и на верхней прочитала: «Договор купли-продажи».

Наконец‐то! Билли пробежала глазами первую страницу и нашла и мамину фамилию, и их городской адрес. Ниже она увидела то, что искала: «Продавцы: Давид и Мария Андромедссоны». Билли даже стало жарко от радости. Давид и Мария Андромедссоны – вот как их звали. Какая странная фамилия! Ну и хорошо. Немного как имя «Аладдин» – тоже непривычно, но по‐другому. Билли стала читать дальше. И испытала разочарование. Потому что, если она правильно поняла, семья переехала в Германию.

Настроение у Билли испортилось. Германия слишком уж далеко от Охуса. Она стала читать договор внимательнее – вдруг они оставили телефонный номер или адрес и с ними можно связаться? Но ни того, ни другого не обнаружилось. Билли сунула договор в конверт и вернула его в ящик стола. Надо как‐нибудь съездить к Аладдину. Они так просто не сдадутся. Эти Андромедссоны слишком далеко, чтобы навещать их, и позвонить им тоже нельзя. Но теперь у Билли с Аладдином хотя бы была фамилия.

Андромедссоны. Людей с такой фамилией не так уж много.

Глава шестнадцатая

Аладдин закрыл блокнот Билли, куда она записала фамилию прежних жильцов.

– Что теперь делать? – спросила Билли. – Как узнать, почему они переехали? Будем колесить по посёлку и спрашивать у каждого, знали ли они Андромедссонов?

Они сидели у Аладдина. В гавани ещё толпились люди, смотрели на яхты и ели мороженое, но было заметно, что лето уже кончается. Билли с нетерпением ждала, когда начнётся школа, – тогда она сможет каждый день бывать в Кристианстаде.

Аладдин принёс ноутбук и начал поиск. Андромедссоны нигде не обнаружились. Аладдин молча отложил ноутбук, встал и принялся искать что‐то на книжной полке над кроватью. Через некоторое время он нашёл, что искал.

– Я же знал, что не выбросил их. – И он снял с полки какие‐то каталоги. Сев рядом с Билли, мальчик пояснил: – Школьные альбомы.

Билли посмотрела. По одному альбому за каждый год, что Аладдин ходил в школу. Других школ в Охусе не было, так что информация обо всех школьниках могла уместиться в одном альбоме. В альбомах были фотографии всех, кто последние несколько лет ходил здесь в начальные, средние или старшие классы.

Аладдин протянул Билли два альбома.

– Как по‐твоему, многие носят фамилию Андромедссон? Готов поспорить – если мы найдём в альбомах детей с такой фамилией, то они наверняка окажутся из той семьи, что жила в твоём доме.

Друзья принялись быстро листать альбомы. Глядя на фотографии, Билли порадовалась, что и дальше будет ходить в городскую школу. Она не узнавала ни одного человека.

Первым Билли просмотрела альбом за прошлый год, то есть тот, который закончился прошлым летом. Именно тогда, по словам Мартина, съехала предыдущая семья. Если это правда и если в этой семье были дети, они должны были оказаться в альбоме. Но их там не обнаружилось.

– Может, они болели, когда приходил фотограф? – предположил Аладдин.

– Всё равно про них написали бы, – заметила Билли. – Смотри, вот фамилии всех, кто в тот день болел или уезжал.

Она стала просматривать альбом за прошлый год. В старших классах учеников по фамилии Андромедссон не оказалось. Не было их и в средних, и в младших классах. А что, если эти дети ходили в школу в Кристианстаде, как сама Билли? Хорошо бы, когда она вернётся домой, посмотреть и собственные альбомы.