— Быть по-твоему, егет, Дам тебе я клятву свою: Пока не поднял отец мой яу21, Дам тебе то, чем ты восхищен, В мир отца я тебя введу, Будет все у тебя на виду. Во дворце золотом моем Постель пуховую тебе постелю. Что понравится — все тебе Я тотчас же отдать велю. По стране походишь моей, Все осмотришь дворцы ты в ней. Я понравлюсь тебе — Нэркэс22 Назовешь… Скажешь: будь моей. Если же заскучаешь у нас, Без упреков и без обид К тем, кто населяет Шульген, И к Нэркэс, что с тобой говорит, — Сядешь на Акбузата ты, И, взяв в руки счастье свое, На Урал вернешься ты. Так узнал Хаубан, что девушку зовут Нэркэс. И еще раз заставил поклясться ее, что слово свое она не нарушит. Поклялась Нэркэс и велела Хаубану закрыть глаза. Он закрыл. Потом она велела открыть глаза…
Как Нэркэс говорила со своим отцом
Несколько дней, говорят, гостил Хаубан в этом дворце. Девушки-служанки Нэркэс угощали его, пели песни ему. Но не мог Хаубан ни есть, ни пить. Видела Нэркэс — грустит Хаубан, не находит себе покоя. Пошла к отцу и рассказала ему все — от начала до конца.
Так говорила она:
Озеро, что зовется Шульген, Было с детства мне родным. Я беспечно здесь жизнь вела, Забот не ведая никаких. До своих восемнадцати лет Стрелков немало встречала я, Охотились многие на меня. И хоть метили стрелы в меня, Каждый раз ускользала я. Коль шубу уточки золотой Надевала на себя, — Земные соколы не замечали меня. Даже проворный ветерок, Чтоб мои волосы обласкать, Сквозь черноглавый камыш Хода выбрать себе не мог. Даже выдра средь камышей Не знала; как я плещусь в воде. Но в последний раз Подбили, когда была я уткой. А когда, облита луной, Я купалась — вновь меня подстрелили. На земле бы я умерла. Слово давши, себя спасла, Твоим именем клятву дала: Не разжигать меж нами огонь. Исходить тебе гневом нельзя, Не скупись, если что у нас Батыру бросится на глаза. Вот, отец, он и есть батыр, Что в гостях во дворце у меня; Клятвой связанная большой, Слово свое держала я — Втайне жил он в гостях у меня. Молви слово свое, отец, Слово, достойное моему. Мэргэн-батыр пред тобой стоит, Честь свою окажи ему, Чтоб доволен был гость во всем, Поднеси дары… Если ж нет, Если скупость затмит тебе свет, Сама я думаю за ним уйти. Услыхав от дочери слова такие, батша сначала удивился, говорят, потом задумался надолго — как бы избавиться от егета? Наконец, он сказал:
Дочь, последний выход твой Был, как видно, в недобрый час. Чтоб в утиную шубу стрелять, Никто в стране не родился моей. Чтобы твои золотые косы Увидать горящими глазами, Подобных могущественных людей Не рождалось от матерей. Дочь, коль счеты мы с ним сведем Силой, хитростью ли — навек Мы избавимся от него. Не найдется такой человек, Кто бы мог тебя застрелить. Дочь моя, если найдем избавленье, Если тело его разорвем по кускам, И таким образом себя спасем, Больше у берегов Шульгена Не будет мужчины, Чтоб тебя подстрелить, Чтоб собой досаждать,— Ни единой души не будет. Услышав такие слова, Нэркэс решила смягчить сердце отца и сказала ему:
Отец мой, он пришел сюда, Послушав меня. Он за утку принял, когда В меня, прицелившись, стрелял. Во второй раз меня найдя, Нежно он руками обвил. До сих пор этих рук тепло Позабыть у меня нет сил. Коль его кровь прольется, мое Тело судорогой сведет. Слово пламенное его Мое сердце навек оборвет. Не посягай на него, отец, Его кровь не проливай, За него ответит тебе сполна, Карымту23 объявит весь Урал. Многого не требует он, На престол не метит твой, Нету умыслов у него, Чтоб на скот посягать живой.. Коль за дочь ты меня признаешь, Кровь понапрасну не проливай, Беззащитного гостя убив, Славу коварству не воздавай! Акбузата егету дай, Испытай его удальство. Если сможет коня удержать, Пусть на Урале развеет крылья. Как Шульген держал совет
Выслушав мольбы дочери, надолго задумался батша. Потом, говорят, собрал своих визирей, позвал двенадцатиглавого дива по имени Кахкаха24 и попросил у них совета.
И такой совет дал Кахкаха:
Отдашь егету Акбузата, — Навеки силы своей лишишься. Выпустишь из рук узду Акбузата, — Своей дороги навек лишишься. Твой одноглавый аждаха25 Бусинкой покажется ему; Твой двуглавый аждаха Кошельком покажется ему; Твой трехглавый аждаха Ему покажется турсуком26 Кахкаха же, что держит страну, Ему покажется барсуком. Батша, вот мой тебе совет: Полно здесь девушек земных. Краше дочери твоей Дочь Масем-хана есть. Увидев ее, тот егет Про Акбузата забудет. И, сказав: «не колеблясь, беру»! — Только к ней душой устремится. Понравился батше совет Кахкахы. И решил он направить Хаубана вместе с Нэркэс во дворец, где жили похищенные на земле девушки.
Батша подозвал к себе Нэркэс и сказал:
— Желанья да сбудутся твои: Все, что хочет егет, отдам. Чтобы честь твою не уронить, Пусть все богатства наши осмотрит. Во дворец поведи его, Дворцовых девушек покажи, Без стесненья с ними пусть Поговорит он от души. Как Хаубан встретил Акбузата
Нэркэс, повинуясь воле отца, показала Хаубану все дворцы, потом прошли они через сад и остановились перед золотым дворцом.
Нэркэс так сказала Хаубану:
Егет, в том золотом дворце Стоит славный тулпар Акбузат. Увидев тебя, он призывно заржет, Шумно воздух в ноздри втянув. А ты в упор на него гляди. К тебе подойдет он, встав на дыбы, Не робей, стой перед ним. Если захочет тебя лягнуть, Ты по крупу его погладь; А ушами запрядает, ты Улыбнись, — мол, батыр я земной. Подойдет он к тебе, тогда — По спине проведи рукой. Из гривы вырви два волоска И на запястье свое закрути; С хвоста еще вырви два волоска И на ногу свою закрути. Сказав так, Нэркэс, говорят, открыла дворец и впустила Хаубана к Акбузату.
Увидел Хаубана Акбузат, встал на дыбы и, втянув воздух ноздрями, заржал.
Но Хаубан не дрогнул, не испугался. Когда посмотрел он в медные глаза коня, Акбузат, мотая головой, в сторону отошел и стал передними ногами бить.
Услышав удары копыт, охранявшие тулпара дивы начали спускаться с крыши дворца. Увидев, что на помощь дивы пришли, Акбузат с яростью подскочил к Хаубану, замотал головой и хотел ударить его передними ногами.
Но Хаубан и тут не испугался, а смело шагнул к коню навстречу. Повернулся тогда Акбузат, чтобы лягнуть его задними ногами, но Хаубан протянул руку и потрепал ласково коня по крупу. Прижав уши, Акбузат хотел было прыгнуть на Хаубана, но глянув на него, сказал:
Коль ты будешь батыр с земли, Если имя тебе Хаубан, То круглокопытый средь коней тулпар Перед тобою сейчас стоит. Грива силу тебе придаст. Если будешь меч держать. Если ж волос хвоста подпалишь, Я тотчас к тебе примчусь, Чтобы в битве быть другом твоим. Сказал Акбузат эти слова и, считая теперь Хаубана своим батыром, ласкался к нему, прядая ушами.
Потрепал Хаубан Акбузата по холке и вышел из дворца.
Как Хаубан встретил Айхылу — дочь Масем-хана
Нэркэс ждала его и, увидев Хаубана — живого и невредимого, — улыбнулась, выказывая свою радость. Потом она позвала его во дворец, где жили девушки.
У ворот дворца она так поучала его:
Полон девушек будет дворец, Много красавиц будет средь них. Если взглядом на них поведешь, Лик ярко-лунный тотчас найдешь. С ямочками на обеих щеках, Брови — радужной бахромой; Сквозь завесу длинных ресниц Блеснет взор ее озорной. Как у сокола, выгнута грудь, Косы сплетены узлом; Зубы, жемчугами горя, Сквозь улыбку нежно сквозят, — Такая девушка будет там. В стане тонкая, как пчела, Невозможно пред ней устоять, Звать ту девушку Айхылу. В Урале похищена у Масем-хана. Эта девушка Айхылу. Коль полюбишь ее, у отца Ты проси ее — он отдаст. На Урал ее увезешь И к отцу ее поведешь, Станешь хану зятем тотчас. Но, егет, не забудь про то, Что секрет в этом есть большой: Только выйдешь ты из дворца, Как появится пред тобой Женщина старая, убыр-карсык27 Будет всяко тебя ублажать, Будет всяко тебе угождать. Не давай ей коснуться руки, Ноги вытереть не давай. Если все совершишь, как есть, Выйдешь к озеру, наконец, Подпали волос от хвоста, — И тогда, гриву распластав, Акбузат прибежит к тебе. Хаубан, услышав от Нэркэс эти слова, изумился и, посмотрев на нее, сказал:
Тайну, что не открывают отцу, Ты, красавица, поведала мне. Тайну, что свято хранят в стране, Ты, красавица, доверила мне. Так доверилась почему, Объясни мне, я не вразумлю. Иль по дружбе открылась мне, Может быть, близким меня сочла, Может, тебе понравился я — В сердце своем ты любовь прочла? Все, не таясь, до конца скажи, Сомнений не оставляй для души. Что если я полюблю тебя, Что со мной будет, ты мне скажи? Луна лучезарна оттого, Что солнце ласкает ее лицо. Цветок не дает себя целовать, Потому что целует солнце его. Думаю, так же и Айхылу: Улыбка ее потому светла И душа потому легка, Что вся подобна она луне. Услышав эти слова, Нэркэс надолго задумалась, а потом так сказала:
Егет, последняя тайна моя: Твоей не буду я — знай навсегда. Батыру, живущему на земле, Отец свою дочь не отдаст, прощай. Егет любимый есть у меня, Батыром признанный, среди всех, Умеет тайну он хранить. В этом сама убедилась я. Его не покину я никогда, Другим никогда не уступлю, Имя его никому не скажу. Имя возлюбленного моего К сердцу привязано моему. Ничего не возразил Хаубан, и Нэркэс пустила его во дворец девушек.
Вошел во Дворец Хаубан, окинул их взглядом, о здоровье справился. Среди всех выделялась своей красотой Айхылу.
Подошла она к Хаубану и сказала такие слова:
Все в тебе говорит, мой егет, О том, что ты пришел с земли. Как, преграды преодолев, Ты попал в этот край чужой? Бросив девушек озорных, Что резвятся на весь Урал, Для чего ты пришел сюда К тем, кто ликом и телом вял? Не затем ли, что высох Шульген, И не умер ли его батша? От обилья пролитых ли слез. Море по миру разлилось? Или вывелись богатыри На Урале моем родном, Что способны, взнуздав коней, Сразиться с коварным врагом? Иль они превратились в рыб? А может, народились новые батыры И, купаясь в крови отцов, Научились дивов побеждать, Озеро Шульген переплывать? Не утонув в озерной воде, Не убоявшись его царя, Из слез, что вылились из глазниц, Из крови, разлившейся, как моря, С Урала, что в горе изнемог Пришли ли всесильные мужи, Достойные материнских сердец, Отцовой достойные души? Хаубан так ответил на ее слова: В озерах, где плавают лягушки, Батыр может ли утонуть? Днем пищу ищущий для зубов, Храпящий ночью в полную грудь, На отрогах Уральских гор Развеселит ли девичье сердце, Найдя к нему заветный путь? Подстрелив безобидную утку, Он потчевать будет гостей, Если захочет сесть верхом, Сядет на смирного средь коней. Убивает он тех, кто слаб, Кто вовек не способен на месть, Перед смелым он робок сам. Ночью, разрезав кирэгэ28 У стариков он похитит девушку, Если песню петь — подберет Самое укромное место в лесу, И так же тихо прольет он слезу, Может ли такой называться батыром? Когда красавицы Уральских гор Под водою, в чужом дворце, Томятся, тоскуя о земле, И плачут в оковах, И слезы льют, Разве того, кто оковы не сорвет, Можно сыном Урала назвать, Защитником страны назвать? Слушая слова эти, девушки окружили Хаубана и, говорят, проливая горькие слезы, обняли его. Жалея невольниц, Хаубан и сам заплакал, стараясь не показывать своих слез. Потом он простился с девушками и вышел из дворца.
Как Хаубан встретил старуху
Как только ступил он за порог, подошла старуха и сказала так:
Видно, ты настоящий егет: На Шульген-озере побывал, В золотую утку стрелял, Во дворец хана потом пришел, Дочери хана понравился ты. Только есть у нее жених — Не полюбит она других. Я тебя хитрости научу, На руку мою положи свою — И враз могущество ты обретешь, Подводное царство враз разобьешь, Разнесешь ты дворец жениха И невесту себе заберешь, Дай поцелую ногу твою. Не подавая старухе руки, Хаубан задумался.
Долго думал он: где же правда — в словах Нэркэс или в словах старухи?
И решил он во дворец вернуться, чтобы посоветоваться с Айхылу. Но двери дворца закрыты были.
Сдержал Хаубан совет Нэркэс — не подал старухе руки, не разрешил целовать ноги и стал уходить. А старуха, увидев это, сказала ему вдогонку такие слова:
Хоть ты выглядишь смелым, егет, Да загадка таится в тебе, Ты понять старуху не можешь, Меня пытаясь с красоткой сравнить, Сердце мое тревогою гложешь. Вся в золотом наряде она, Одежда жемчугами полна, Невзгодам ее не подвержена юность. Ее ресниц слеза не коснулась, Печали не ведало сердце ее. Честь людскую топчет ногами, К услугам сердце ее — как камень. И живет, находя в этом радость. Тебя она только землею считает, А себя с ярким солнцем равняет. И у меня, было, щеки алели, А теперь — завяли, Поблекли; Хоть и зорки твои глаза, Да душа, погляжу, слепа. Та, что ест с золотого блюдца, Спит в мягкой пуховой постели, Дни напролет средь цветов резвится, Может ли, право, со мной сравниться? Коль словам ты моим не веришь, Знай: пополам свое счастье делишь. Долго думал Хаубан над этими словами, потом подошел к старухе и начал расспрашивать ее:
Лицо твое, асяй29 Все обличье О горьких страданиях говорят. Речи, что рвутся из груди, О вещей печали говорят. Я в стране этой одинок. О себе расскажи мне, мать. И старуха, так сказала. Хаубану:
Тайну открыть Недоверчивому мужчине — Значит, грех на душу взять. Слова посвящать Трусливому мужчине — Значит, кол головой тесать. Тайна дворца — великая тайна, Каждый свидетелем может стать. Если руку твою возьму, — Грудь моя все расскажет сама. Если ног я твоих коснусь — Дорога откроется вмиг сама. Если ж словами тебе скажу — Хан отрежет мой язык. В глубоком раздумье стоял Хаубан, не зная, что делать. Но тут, говорят, Нэркэс вышла. Увидев ее, старуха отошла в сторонку.
Как Хаубан говорил с Нэркэс
А Нэркэс так сказала:
Пойдем, не опаздывай, егет, О том, что сказала я, не забывай! Отец тебя в гости давно уже ждет В уединении сидит во дворце. Когда он место тебе предложит, — Ты садись от него справа, Когда он тебе питье предложит, Принимай чашу левой рукой, Еду же бери двумя руками. Нож подаст — Бери правой рукой. Он на тебя быстро посмотрит И тут же ласково улыбнется — Ты же в ответ не улыбайся, Только правый прищурь свой глаз. Будет сидеть он, руки сложив, Потом вытянет правую ногу И быстро приподнимется с места — Ты же как ни в чем не бывало Лежи себе пред ним, развалясь. И даже в зубах ковыряйся пальцем. Если он в руки возьмет клинок, Страх на своем лице не проявляй. Руки протянет он — Ты откинься. Дворец задрожит — А ты не пугайся. Лежи спокойно и улыбайся. Если все сделаешь, как я сказала, Вернешься на землю родного Урала. Хаубан кивнул согласно и, перебивая Нэркэс, спросил:
Можно ль узнать, В чем смысл этой тайны? Или у вас Есть такой обычай? Услышав вопрос этот, переменилась в лице Нэркэс, пристально посмотрела на Хаубана и, обняв его, поцеловала. Из глаз ее полились слезы. Нэркэс ответила так:
То, что сказала тебе старуха, Большего я сказать не могу. И показалось Хаубану, что Нэркэс удаляется от него.
Сморил вдруг Хаубана сон. Сколько он спал — никто не знает.
Как Хаубан проснулся на берегу озера Шульген
Вот вздрогнул он от упавших на лицо солнечных лучей и проснулся. Видит — нет ни Нэркэс, ни дворца и лежит он на траве на берегу озера.
Тогда подумал он: «Уж не во сне ли все это было?» Посмотрел по сторонам и увидел — неподалеку на берегу озера стоит Акбузат, прядая ушами, а рядом — Айхылу сидит…
Хаубан еще больше удивился и подумал: «Кажется, Нэркэс обиделась на меня и не повела к своему отцу. А как тут оказалась эта девушка? Как Акбузат оказался — ведь я не звал его и не запалил вырванные из его хвоста волосы!»
Акбузат подошел к нему и сказал:
Если б не слушал ты Нэркэс, Во дворце у батши ты был бы; Свергнувши его с престола, Всей воде властелином был бы. Справил с Нэркэс свадьбу, Если б старухе руку подал, — В ней нашел бы и мать свою. А дал бы ногу поцеловать,— Тайну смерти узнал бы отца. А с красавицей Айхылу Распрощался бы навсегда. Удивился Хаубан и попросил до конца раскрыть эту тайну. И Акбузат сказал так:
Если ты настоящий егет И способен сесть на меня, То пусть же ветер степной Тебе за пазуху не залетит, — Пусть рот твой будет всегда закрыт, Будь насторожен в час любой! Не полагай, что сердце той, Кого ты любишь сегодня, Всегда Распахнуто настежь перед тобой. Остынет душа ее и тотчас Станет для тебя чужой, И будешь ты охвачен огнем. Сильно опечалилась Айхылу, услышав эти слова, но виду не подала.
Хаубан поводья поправил, ловко вскочил на Акбузата и посадил Айхылу перед собой.
Как Хаубан и Айхылу достигли дворца Масем-хана
Так вдвоем на Акбузате они поехали ко дворцу Масем-хана. Не доезжая до него, остановил коня Хаубан и спросил у девушки: «Вместе ли войдем во дворец или порознь?»
Айхылу так отвечала:
— Я в смятении вся, егет, И не верю своим глазам: Неужели на воле я — Не в силах я в это поверить. Что и ответить не знаю тебе На вопрос, что мне задал ты… Чудится: стоит мне отойти — И не миновать мне опять беды, Вновь окажусь у врагов в плену. Если скажу тебе: «Вместе пойдем», Боюсь, за злодея примут тебя — Вот чего опасаюсь я. На эти слова Хаубан так ответил:
Пока голова у меня цела И ты, красавица, будешь цела. Никакой враг не похитит тебя. Если к отцу мы пойдем вдвоем, Он не станет меня винить. Но все же к нему ты иди одна — Ты все ему рассказать должна. Услышав правдивые слова, Пусть узнает, Кто его враг. И если сердцем не робок он, Пусть поднимет повсюду клич: И узнает коварный Шульген, Что такое святая месть. Я позднее приду сюда, (Как узнаю решенье отца, Когда батыров он соберет), Чтоб барымтою30 идти в поход. Выслушала Айхылу Хаубана и решила идти одна. Хаубан начал было рассказывать коню о своем замысле, но Акбузат взметнулся и тотчас скрылся с глаз. Хаубан удивился и хотел позвать коня, запалив волосы, но Акбузат сам прискакал — старую одежду принес. Переоделся Хаубан в одежду бедняка, простился с конем и пошел ко дворцу Масем-хана.
Как Хаубан пришёл в страну Масем-хана
Там, возле дворца, сбившись толпами, суетясь, как муравьи в муравейнике, кипел и шумел народ.
Подошел Хаубан к людям, справился о их здоровье, а сам путником назвался. Послушал, о чем говорят — у всех на языке одна новость большая: ханская дочь вернулась!
Из дворца вышла женщина средних лет, все обступили ее, засыпали вопросами, а она лишь махнула рукой и, сказав: «Потом все узнаете!» — через толпу пошла. Направился Хаубан следом за ней и вскоре остановил ее. Женщина, не спеша, начала расспрашивать Хаубана — кто он такой, откуда явился. Хаубан снова назвал себя странником и попросил у женщины разрешения переночевать.
— Что ж, переночуй, — сказала она, — куда податься чужому человеку…
Только разделся Хаубан, чтоб лечь спать, пришли старики да старухи и засыпали хозяйку вопросами:
— Ну, что, видела Айхылу? Наверно, исхудала она?
— Не спросила ли ты, где она была?
Хозяйка отвечает:
— Видела Айхылу, видела. Да только успела поздороваться с ней…
