Тришка на Севере

– Столичным, – съязвил я, посмотрев на него из-под насупленных бровей.

– Из Москвы, что ли, приехал?

– Да, – буркнул я.

Когда все хвостатые спортсмены были в упряжках, раздалась команда: «Приготовиться к старту!»

Как бы я ни хорохорился, ни пытался делать вид, что мне всё фиолетово, честно признаюсь: от волнения сердце готово было выскочить из груди. Правда, не я один нервничал, другие собаки тоже не могли спокойно стоять на месте. Каюрам становилось всё трудней удерживать нас, многие уже взяли низкий старт и приготовились сорваться с места в любую минуту. Сбоку от трассы я заметил подопечного под руку с Александром Борисовичем.

– Триха, удачи! – выкрикнул Макаров и помахал рукой.

– Мы с тобой, Трисон! – поддержал Андрей Максимович.

Вот она – собачья жизнь! Нежданно-негаданно я превратился из поводыря в извозчика. Эх, да где наша не пропадала! Как сказал великий полководец: «Главное – ввязаться в бой, а там посмотрим».

Первыми должны были стартовать нарты с шестью собаками. Таких было три, одна из которых наша. Во главе упряжки стоял Вудс, рядом с ним – такой же здоровый чёрно-белый маламут Сэм. Прозвучала команда «марш», они молниеносно рванули с места, мгновенно набирая скорость. Я даже не заметил, как потерял свои «тапки». Если бы следом за ними улетели мои уши, я бы тоже нисколько не удивился. Не поверите, но в тот момент я испытал сумасшедший, ни с чем не сравнимый восторг. Казалось, ещё немного – и наши нарты взлетят над землёй, как ковёр-самолёт.

Первый восторг быстро прошёл, ощущение полёта сменилось на бег с высунутым на плечо языком. Прав был Вудс, когда говорил: придётся работать на пределе своих возможностей.

– Давайте, парни! – подгонял нас Владимир. – У нас каждая минута на счету! Вы молодцы! Пока мы идём первыми!

Я не замечал ничего вокруг, перед моими глазами мелькали лишь лапы капитана и бесконечная белая дорога.

– Вудс, давай, дружище, не сбавляй обороты! – наставлял Владимир. – Помни: за тобой идёт поводырь. Трисон, не отклоняйся в сторону, беги ближе к тросу.

Не знаю, сколько километров мы преодолели, когда впереди появился указатель, на котором было написано непонятное слово «чекпойнт», что означало «контрольный пункт». Оказалось, так называется место обязательной остановки всех участников гонки.

– Стой! – скомандовал Владимир.

Мы добрались до привала. «Водитель» резко потянул на себя специальный ремень, привязанный к нартам, и спортсмены мгновенно остановились. Взмыленные собаки перебирали лапами, фыркали, пытаясь отдышаться. Едва мы затормозили, к нам подбежали ветеринары, принялись осматривать, ощупывать. Добрый доктор Айболит, увидев, что я без тапок, обследовал мои лапы и вновь надел защитные мешочки. Волонтёры напоили нас водой.

– Трисон, ты как? Сможешь продолжать гонку? – обратился ко мне Владимир.

– Ав, – ответил я.

– Если устал, я могу тебя взять с собой в нарты, – предложил он. – Побежим впятером.

– У-у-у, – возразил я.

Ну уж нет, я просто так не сдамся. Буду бежать до победного конца, несмотря на то, что устал как собака! Теперь я в полной мере осознал значение этого выражения.

– Молодчина! – Он погладил меня по холке. – Ты настоящий герой, поводырь.

После таких слов произошло невероятное: преодолев собственную усталость, я открыл второе дыхание – и даже больше! Да я не пятьдесят, я ещё сто километров пробежать смогу!

Наша упряжка оказалась первой на контрольном пункте. Владимиру предложили выпить чай и перекусить, но он отказался.

– Ребята, спасибо, мы не хотим надолго задерживаться, – поблагодарил он и выкрикнул: – Вперёд!

Наша команда вновь рванула покорять просторы арктической тундры. Через некоторое время впереди показался крутой поворот направо. Я слышал, как сзади приблизилась ещё одна упряжка. Другая команда буквально дышала нам в спины. Когда до поворота осталось несколько метров, с нами поравнялись. Один из спортсменов, чёрно-белый голубоглазый пёс, оказавшись рядом со мной, выкрикнул:

– Мы вас всё равно обгоним!

– Трисон, не отвлекайся на него, – посоветовал Рэй. – Он нарочно тебя провоцирует. У них такая тактика: вывести противника из равновесия.

Я прислушался к совету опытного гонщика и, не обращая внимания на колкие замечания соперника, продолжил мчаться, устремив взгляд вперёд.

– Слабаки! – не унимался пёс. – Мы вас в том году сделали, обойдём и в этом.

Он то и дело выкрикивал оскорбления в адрес нашей команды. Стиснув до боли зубы от злости, я продолжал нестись вперёд. На очередном крутом повороте их упряжка шла параллельно нашей. Я буквально чувствовал дыхание соперника рядом с собой. Краем уха услышал, как каюры поприветствовали друг друга на английском языке. В момент, когда чужая упряжка вырвалась вперёд, обойдя нас на повороте, на бортике их нарт я заметил яркие цвета флага другой страны.

– До встречи на финише! – выкрикнул голубоглазый пёс.

Я видел, как провокатор убегал всё дальше. До окончания поворота оставались считанные метры, и вдруг нарты соперников накренились… и, не удержавшись, завалились набок. Погонщик успел выпрыгнуть из них за минуту до падения. Собаки, не обращая внимания на аварию, по инерции бежали, продолжая тянуть за собой пустую упряжку.

– Давайте, парни, поднажмите! – подбодрил нас Владимир.

Мы вырвались вперёд. За спиной послышалась команда «stop», следом разнёсся громкий свист.

– Видишь, к чему приводит малейшее отвлечение на трассе, – заметил Рэй.

Упряжка продолжала стрелой мчаться к финишу. Мы все работали, как слаженный механизм. Казалось, что команда состояла не из шести отдельных собак – мы стали одним целым.

Наконец на горизонте появились посёлок и место старта, до которого и следовало добраться. К этому времени мой язык был уже не на плече, он болтался между передних лап. Вдалеке я увидел подопечного и Александра Борисовича. Макаров, увидев нашу упряжку, начал махать руками, радостно приветствуя нас. Ещё несколько метров – и мы пересекли финишную черту.

– Стоять! – громко скомандовал Владимир.

Нарты по инерции продолжали двигаться в сторону посёлка. Через некоторое время финишную черту пересекла ещё одна упряжка из шести собак. Оказывается, каюром в ней был второй сын Владимира. Перевернувшиеся иностранные нарты пришли третьими. Наконец до меня дошло: мы победили. И, осознав, что эта победа далась и моими стараниями, я ощутил невероятное воодушевление. В тот момент мне показалось, я способен пройти ещё одну такую эстафету.

Высунув языки, мы переводили дыхание. Одни собаки принялись кататься по снегу, другие затеяли борьбу, выпуская пар, третьи грызли свои постромки, четвёртые отряхивали набившийся в подшёрсток снег. Это было впечатляющее, поистине северное зрелище.

– А что случилось в прошлом году, почему они вас обогнали? – спросил я у Рэя.

– Это произошло перед самым финишем. Блэк – самый задиристый в канадской команде. Он всю дорогу дразнил нашего Джека, а он у нас – та ещё заноза. В общем, по дороге они сцепились, наш не удержался и кинулся на канадца. Тогда нарты чуть не сошли с трассы и едва не упали в кювет. Хорошо, что хозяин, опытный каюр, смог удержать упряжку, но скорость уже была потеряна, потому мы пришли вторыми.

Меня разбирало любопытство, что же это за Джек такой, и захотелось познакомиться с дебоширом.

На финише нас встречали ветеринары. Сын Владимира стоял в компании Александра Борисовича и моего подопечного. Пётр освободил чемпионов от шлеек, снял тапки с натруженных лап и передал в руки докторов. После всех пройденных процедур меня наконец освободили. Но стоило направиться туда, где стоял мой подопечный, я услышал голос Вудса.

– Трисон, спасибо тебе, – поблагодарил он, подбежав ко мне. – Ты отлично справился. Прости, что сомневался. Теперь я знаю: лабрадоры могут быть не только хорошими поводырями, но и прекрасными гонщиками.

– Я рад, что был частью вашей команды, – ответил я.

Подойдя к Андрею Максимовичу, я ткнулся носом в его колени.

– Трисончик, с тобой всё хорошо? – спросил он.

– Ав, – устало ответил я.

Только теперь я почувствовал себя уставшим.

– Я тобой горжусь. – Подопечный погладил меня по голове. – Всегда знал, что ты самый лучший пёс на свете.

– Андрей, твой поводырь оказался отличным спортсменом. – К нам подошёл Владимир и, при-сев передо мной на корточки, потрепал меня за ухо. – Спасибо, приятель. Ты меня здорово выручил.

Честно признаюсь, от всех хвалебных эпитетов я почувствовал себя героем дня, мне даже показалось, что над головой засиял нимб.

– Пойдём, дорогой, покормим тебя. Да и отдохнуть тебе нужно, – заметил Андрей Максимович.

– Саня, я надеюсь, вы ещё не собираетесь уезжать? – спросил Владимир. – Вечером будет праздник по случаю нашей победы.

– Юра ещё не закончил свои дела, – ответил Макаров. – Так что мы пока остаёмся у тебя.

– Вот и отлично. Сегодня вечером должен приехать мой родственник с побережья. Он привезёт для Юры товар. Вы идите в ярангу, а я пойду своих чемпионов покормлю. Встречаемся на площади, через полчаса начнётся награждение участников.

Мы вернулись в шатёр, там меня ждал шикарный обед. Не знаю, что было у людей, но мне полагался приличный кусок мяса. Подвинув ко мне тарелку, Фаина с широкой улыбкой на лице произнесла:

– Ешь, герой.

Впервые за всё время нашего пребывания в жилище Владимира я услышал от неё слова. Она вроде постоянно была рядом, но складывалось ощущение, что её нет.

Фаина вела себя как мышка, стараясь особо не показываться на глаза. Владимир обращался с ней, будто она не жена ему вовсе, а помощница по хозяйству. Возможно, так принято у чукотских семей. Не мне, собаке, судить, но, думаю, такое отношение возмутило бы любую европейскую женщину.

Вы не представляете, с каким аппетитом я слопал деликатес. В момент трапезы мне вдруг показалось, что ничего вкуснее в своей жизни я не ел. После сытного обеда меня совсем разморило, я лёг у ног подопечного и, прикрыв глаза от удовольствия, задремал, слушая разговоры сквозь чуткий сон.

– Саня, а что за порода такая – аляскинский баламут? Никогда раньше о них не слышал, – поинтересовался мой подопечный.

– Не баламут, а маламут, – рассмеялся Александр Борисович.

– Да понял я, – произнёс Максимыч. – Это я так, смеха ради сказал.

– Их разводить стали ещё в двадцатых годах прошлого века. На самом деле удивительная порода. Невероятно умные собаки. Но в то же время они довольно упрямые. С ними может справиться только волевой человек. Маламутам просто необходимо постоянно трудиться, иначе без этого они потеряют форму. Это не те собаки, которые будут лежать на коврике возле двери. Сами по себе аляскинские маламуты добродушны, преданны, любвеобильны. Для своих хозяев они способны стать настоящими друзьями, а вот покорности и послушности от них ожидать не стоит. Им же нужно постоянно показывать своё превосходство, иначе они станут неуправляемыми.

Вот тебе и маламуты! Общаясь с Вудсом, я сразу понял: он далеко не подарок. Представляю, если собаку такой породы взять в поводыри. Интересно, кто кого водить будет: хозяин – его или он – хозяина?

Всё было замечательно, только я никак не мог привыкнуть к короткому полярному дню. Пока мы обедали, внезапно сгустившаяся средь белого дня тьма поглотила солнце. Чествовать победителей пришлось уже в предвечерних сумерках при свете переносных фонарей. Сразу после награждения многие разъехались, остались лишь жители посёлка и несколько участников-иностранцев, изъявивших желание присутствовать на празднике чемпионов.

Глава 8

Праздник проходил прямо на улице. На площади между ярангами разложили громадный костёр. Женщины в национальных чукотских одеяниях с помощью деревянного огнива в виде человеческой фигурки разожгли огонь. Пламя полыхало так, что тридцатиградусный мороз совсем не чувствовался. Приехали гости из соседних оленеводческих сто́йбищ, привезли с собой тушу молодого оленя, которую тут же на площади мужчины ловко и быстро разделали. Морской охотник по имени Василий, родственник Владимира, привёз для Юрия моржовые клыки, шкуры песцов и оленьи рога. Я заметил, у чукчей все имена русские, а фамилии необычные, например, Владимир – Тывлянто, а его родственник Василий – Аренто.

Гостеприимная большая семья Владимира встретила всех гостей со своим традиционным радушием, выставив деликатесы вроде мяса, горячих пирожков, черники в тюленьем жире и чая из трав и морошки. Над костром появился огромный чан, в него закинули куски оленины. Пока они готовились, чукчи запели свои национальные песни, сопровождаемые громкими ударами в бубны. И от этого звука у меня закладывало уши. Оказывается, малые народы севера очень любят танцевать и делают это по любому поводу: будь то рождение ребёнка или похороны, во время свадеб и других торжеств, а порой и после удачной торговли или выгодной сделки. И всё это похоже на целое театрализованное представление. Здесь можно увидеть сцены охоты, картины из трудовой деятельности, повадки животных и птиц. Танцы похожи на уникальное произведение искусства.

Иностранные участники гонки с нескрываемым любопытством наблюдали за происходящим, то и дело щёлкая камерами фотоаппаратов и смартфонов. Я тоже с интересом смотрел на обычаи жителей Севера. Когда бы ещё в своей жизни я увидел такое? Всё-таки удивительный край – Чукотка, суровая, но почему-то так манящая сердца людей. Замечательная у меня работа! Куда только не забрасывала судьба благодаря моим подопечным.

Но самое интересное нас ожидало впереди.

– Андрей, шаман прибыл! – кивнул Макаров подопечному, будто тот мог увидеть.

Я посмотрел в сторону, куда показал Александр Борисович, и заметил, как на площадь вышел мужчина в невероятной одежде, которую даже мне сложно описать. Представьте себе человека, полностью обвешанного украшениями, на голове у него корона из перьев, на ногах – сапоги, а поверх тела накинуто непонятно что – то ли мантия, то ли халат. На площадке мгновенно воцарилась тишина, люди замерли в ожидании, были слышны лишь треск поленьев и бурление закипающей воды в чане.

Ритмично ударяя в бубен, шаман кружился в диковинном танце вокруг костра. Увлечённый ритуалом, как мне показалось, он был полностью отрешённым. Это действо завораживало и пугало одновременно.

– Я слышал о шаманах, мол, они люди избранные, – тихо произнёс Андрей Максимович. – Не знаю, правда это или вымысел, но говорят, что в состоянии транса они якобы умеют перемещаться в другие миры и вести диалог с высшими силами.

– Андрюха, мы же с тобой реалисты, – улыбнулся Макаров. – Какие другие миры? Какие высшие силы?

– Да я-то это всё понимаю, но ты же знаешь, люди любят фантазировать. И сами же придумывают фантастические истории.

– Про шаманов много легенд ходит. Я знаю одну. Хочешь, поделюсь?

– Давай, – согласился Максимыч.

– Однажды высший разум понял, что человеку, которого он сотворил по своему образу и подобию, нужна помощь. Ну не справляется он самостоятельно со своими проблемами. Решил бог, что посредником между ним и людьми будет шаман, которого он сам и назначит. И выбрал, ты не поверишь, орла. Прилетела птица на землю и осознала: человек её не понимает. Тогда орёл попросил бога сделать шаманом человека. Высший разум велел ему лететь к людям и наделить способностями первого человека, которого он встретит. Это оказалась женщина. И когда через какое-то время она родила от него сына, он и стал прародителем всех шаманов. Для малых народов шаман является чуть ли не богом, он многое знает и может практически всё: исцелить, дать совет, предсказать будущее, управлять погодой, бороться с демонами, вселяться в других людей, оживлять покойников и даже читать мысли всех живых существ. Во как!

– Прямо на все руки мастер, – с улыбкой заметил Максимыч.

Шаман тем временем продолжал свой ритуал с пением и выразительными танцами, сопровождая это ударами в бубен. Звуки его ещё долго будут звучать у меня в голове – даже по возвращении в Москву. Эх, если бы я знал, что мои уши подвергнутся такому натиску, прихватил бы с собой беруши или, на худой конец, ватные тампоны.

Глядя на шамана, я невольно содрогнулся. В тот момент мне показалось, что ему вдруг стало плохо и нужно срочно вызывать врача: он упал на колени и откинул назад голову. Шаман словно бился в припадке, его руки скрючились, изо рта пошла пена. Всё тело изогнулось в дугу. Скажу честно: я испугался не на шутку. Смотрю – никто не реагирует! Наверное, так и должно быть. Кто знает, вдруг он и правда ушёл в другую реальность.

– А этот ритуальный танец у них называется камла́нием, – сообщил Александр Борисович.

– Я хоть и не вижу, но мне кажется, это похоже на театрализованное представление, – заметил подопечный.

Местные жители с благоговейным ужасом смотрели, как он боролся со злыми духами, прогоняя их вон.

– Камлание может длиться несколько суток, после чего шаман выйдет из транса, – поделился Макаров.

– Ты хочешь сказать, эти пляски будут здесь ещё несколько дней? – оторопел Максимыч.

– Надеюсь, что нет, – тихонько рассмеялся Александр Борисович. – Это редко случается. Такой марафон может выдержать только физически крепкий шаман. Представь: танцевать три дня подряд в одеянии, которое весит не менее двадцати килограммов.

– Фух! Я испугался. Думал: неужели нам ночью придётся спать под барабан?

– Я недавно узнал, что, оказывается, шаманы делятся на белых и чёрных. Белые общаются с добрыми духами, ну а чёрные, нетрудно догадаться, со злыми.

– Всё по закону жанра, – заметил Андрей Максимович. – Рядом с добром всегда ходит зло.

– Это точно, – ухмыльнулся собеседник.

– Сань, а кто их избирает шаманами?

– Явно не избиратели, – снова рассмеялся Макаров. – Нельзя просто так взять в руки бубен и объявить себя шаманом. Духи назначают человека на эту должность, а с ними не спорят, их слушают. Так что, если тебя выбрали, придётся шаманить.

– А если он не хочет быть шаманом? – удивился Андрей Максимович.

– Когда духи выбирают человека, он заболевает сильным нервным расстройством. Если он отказывается от назначения, то либо умирает, либо сходит с ума. А если соглашается, после посвящения болезнь проходит сама по себе.