Реалити-шоу [СИ]

— Ведьмы не мстительны, — смех ее вообще напоминает какую-то давно забытую музыку. Наверное, так смеялась мама, когда Илья был еще младенцем. Он не может этого помнить. Душа помнит. — Ты угадала. Мы хотим победить, потом продать разлом подороже, а заодно и напомнить темным, что ведьмы тоже считаются. Видите, я честна перед вами. Теперь ваша очередь отвечать — как вы нашли этот дом?

Но Марина вопрос игнорирует:

— А эта выставка — знак доброй воли?

— Ну, мы должны были подстраховаться. Заложники — обычная практика.

О чем они говорят? Илья с огромным трудом отрывает взгляд от ее лица и заставляет себя осмотреться. Вздрагивает — скорее от неожиданности, ведь действительно ничего не заметил раньше. У окна на стульях сидит вся семья — отец, мать и ребенок. А по обе стороны от них еще две ведьмы, которые до сих пор не произнесли ни звука. У ведьм очень строгая иерархия: пока мама Ло не разрешит, они не откроют ртов… Рот. Илья начинает дрожать. Глаза у заложников закрыты — они будто спят, но не мертвы. А у женщины зашит рот, кровь размазана по подбородку. Наверное, сейчас ей не больно, раз она спит.

Мама Ло чувствует его дрожь, и мнение Ильи ей почему-то важно:

— Она слишком истерична и плохо поддается внушению. Это заклинание безмолвия. Нам же не нужен шум, если она вдруг проснется?

Заклинание. Но кровь на подбородке женщины настоящая. Слишком настоящая. Правильная. Делающая неправильным все остальное. Душа ноет. Душа не любит, когда ее заставляют выбирать. Теперь и Илья закрывает глаза. Он больше не хочет видеть ангела. Но не выдерживает и смотрит вновь. Оказывается, он еще недооценил самообладание Марины. Если бы Илья сейчас мог, то бросился бы на этих тварей. Убить и не вступать ни в какие сделки — это правильно. Почему же Марина с Хайшем медлят? Боятся за заложников… Нет, не только. Теперь Илья видит и руки главной ведьмы. Она держит маленькую тряпичную куколку с пришитой сверху белой прядью. А в пальцах другой руки длинная игла, кончик которой прижат к груди. Марина не бросается на тварей, потому что тогда Илья погибнет. Хайш молчит и не двигается — он ждет ее решения. Или тоже боится за Илью.

Марина дает себе минуту, чтобы собраться и говорить все так же спокойно:

— Мы нашли этот дом по указанию светлых духов. Все светлые в городе работают на нас.

— Неожиданно! — с восхищением признает мама Ло.

— Теперь твоя очередь — как мы можем помочь вам выиграть?

— А тут все просто. И взаимовыгодно. Все туры касаются вас. Всех других рассветников будут убивать — за каждого по пятьдесят очков. Капля в море, но и так можно вырваться вперед. Выходит, если вы просто будете помогать нам пройти все туры, то мы и победим.

Марина переспрашивает тихо:

— А если будет задание убить кого-то из нас?

Мама Ло очень изящно пожимает плечами, отчего у Ильи кружится голова.

— Вот тогда мы и разойдемся по разные стороны. Но вы ведь не идиоты, должны понимать, что лучше до тех пор сотрудничать с нами, чем воевать со всеми. Ведь вам не привыкать к таким решениям, — она кивком указывает на демона.

Голос Хайша звучит неожиданно громко:

— Кто организатор игры?

— Не знаю, честно. И думаю, что он до сих пор не в городе. Приедет, когда начнется полная заваруха, тогда уже веселье перекроет риск быть раскрытым. Приглашения на игры получили далеко не все, и мы единственные из ведьм, удостоенные такой чести. Задания на туры я получаю на мобильник. Как все же упростилась жизнь с новыми технологиями!

Марина нервничает. Она не выдает этого, но нервы звенят в ее голосе:

— И, как я понимаю, если мы не согласимся, то Илья прямо сейчас погибнет.

— Не только он, — ведьма улыбается так, как никто больше не умеет улыбаться.

Илье не надо уметь читать мысли Марины, он думает о том же. Сейчас придется согласиться, сейчас больше ничего не добьешься. Дома Алиса одна, хранитель теперь быстро выдыхается. А если в это время атакуют демоны? Душа ноет еще больнее. Если Алиса погибнет, пока они тут переговоры ведут…

Илья решает высказаться:

— Марина, Хайш, у нас нет выбора. И чем быстрее ведьмы ослабят влияние меток, тем легче будет Алисе.

— Ты прав, — Марина на него не смотрит. — Почему бы нам прямо сейчас не поехать туда, мама Ло? К сожалению, подруга не в том состоянии, чтобы ее везти к вам.

— Вот в это я верю. Однако ваша лояльность под сомнением, — ведьма подается немного вперед. — Это может сделать одна из моих девочек, она поедет с вами.

— Не доверяешь? — усмешка Хайша совсем неуместна, как и его извечная ирония: — Какая прелесть! На недоверии все союзы и строятся. Мы на том и сошлись. Так не доверяли друг другу, что решили присматривать поближе.

Мама Ло вздыхает:

— Пока нет причин вам верить. Потому и Илья останется здесь. Он ничего мне не сделает, но и вы вернете мою девочку в целости. С этого акта взаимного недоверия мы и начнем наше сотрудничество.

— Езжайте, — уверенно торопит Илья. То, что скреблось у него внутри, теперь еще и молотит довольно неприятно. Тревога. Теперь и за Алису. Почему в последние дни он ни разу так не тревожился за друзей, а теперь места себе не находит?

Марина встает. Она понимает, что в тупике. Идет за Хайшем к двери, но там оборачивается:

— Мама Ло, прошу, отпусти семью. Ильи вполне достаточно, чтобы мы вели себя смирно.

— Нет, — она впервые отвечает так зло. — А Илью я отпущу, как только моя девочка вернется.

Когда они в сопровождении одной из ведьм уходят, Илье становится невыносимо страшно. Страх делает человека живым, но сейчас он парализует. Мешает думать. И это тоже неправильно. Все, что происходит с Ильей сегодня, — неправильно. За исключением боли в груди. Вот только она на своем месте.

Он долго молчит, смотрит на нее, наслаждается ее видом. И медленно вспоминает, что похожий страх и похожая боль уже были — когда-то очень давно. Наверное, когда он убил отца. Или когда понял, что может видеть призраков. Или когда осознал, что вся его жизнь превратится в череду битв и потерь. Эта боль отступила только после сделки с джином. Любовь к ведьме, вызванная заклинанием, растормошила душу, вывернула ее наружу, заставила чувствовать. Это насилие над волей, но если Илья останется в том же состоянии надолго, то его волосы снова начнут темнеть. Он не может знать этого, но почему-то уверен. Потому что понимает суть неправильности. Заклинание исказило его мысли, но притом вернуло крупицу его настоящего. Именно этот дискомфорт и тревожил его с самого начала.

— Я знаю, чего ты хочешь, — улыбка ведьмы сжимает его сердце. — Но нет, в спальню мы не пойдем. Может быть, в другой раз.

Илья кивает. Да, он хочет именно этого. Хотя бы прикоснуться к ней. И задохнуться от счастья.

— Раз так, — он пытается говорить медленно, чтобы не выглядеть в ее глазах влюбленным подростком, не умеющим себя контролировать, — расскажи что-нибудь. О себе. Или об игре.

Мама Ло смеется. Так звенит первая весна в жизни. Люди не могут этого помнить. Душа помнит.

— Ну, кое-что уже не оставишь в секрете. Например, текущий тур.

Илья не слушает слова. Он просто звенит вместе с первой весной. Но ведьма все же объясняет терпеливо:

— Нужно украсть один из ваших амулетов, — после этого Илья уверенно снимает с запястья веревочный браслет и кладет на стол. Она довольна и продолжает: — Следующий уже сложнее. Заставить вас убить одного невинного, пусть даже случайно. Сто пятьдесят баллов за тур, начало послезавтра. Теперь понимаешь, что эти заложники нам еще пригодятся? Теперь и ты, Илья, скажи откровенно — пойдут ли на такое твои друзья? И как их заставить?

Она хочет ответа — потому Илья отвечает:

— Хайш пойдет. Марина… да, наверное, тоже. Она чувствует вину передо мной. Не только вину. Она физически не может рисковать моей жизнью. Но после она себя уже не простит.

— А Алиса?

— Алиса нет. Даже не знаю почему. Точно не потому, что ей моя жизнь безразлична. Просто Алиса не умеет поступать неправильно.

— О, — недоуменно восклицает ведьма. — Тогда надо было сначала выполнить этот тур, а уже потом облегчать ей жизнь. Мое бесконечное стремление все делать последовательно меня и погубит.

— Тебя ничто не погубит.

Илья встает, не в силах больше сопротивляться внутренней тяге. Медленно обходит стол. Хотя бы прикоснуться. Хотя бы встать за ее спиной. Она смеется, но не останавливает. Илья замирает, откидывает темные волосы с ее спины, тянется к шее, чтобы пальцы могли коснуться кожи. Вытаскивает другой рукой серебряный нож. Ведьма в стороне вскрикивает, но Илья отдается рефлексам — режет быстро и тут же бросает во вторую. Потом уже добивает. В груди ноет так больно, что он едва не падает на пол.

В голове прояснилось, но пришлось вытирать слезы. Илья и сам не понял, почему они полились. Хотя понял. Он не был на это способен, заклинание сделало из него раба этой гадины. Но она же разбудила в нем то, чего давно не было. Банальную человеческую неправильность. Эмоциональный раздрай. То, что свойственно любому человеку, хотя он этого может не замечать. И в этой неправильности уживалась не только страсть к ведьме, но и переживания о друзьях, о несчастных заложника и о себе самом. И его рука не стала бы твердой, если бы у Ильи не было периода последних месяцев, с чем он мог сравнивать — как быть живым и как быть живым наполовину. Теперь же все клокотало, будто по инерции.

Первым проснулся мужчина и страшно закричал, когда посмотрел на жену. Илья успел броситься вверх по лестнице, пока его не разглядели, собрал в спальне всех кукол, нашел сотовый ведьмы и через окно выбрался из этого жуткого дома, где до сих пор ощущал горечь утраты — той, которая на такой короткий срок стала самой важной и разбудила в нем все человеческие неправильности. Хайш встретил его уже через семь минут. Надо будет сказать этому придурку, что на такой скорости даже по ночному городу ездить опасно! Не для демона, конечно, для прохожих.

— Эй! Ты чего рыдаешь, нытик? — Хайш оставался в своем репертуаре. Но это даже хорошо. Кто-то же должен быть постоянным. — Думал, мы тебя бросили? А мы не то чтобы бросили… Соображали, что делать! Ведьма метки-то ослабила, а Алиска вместе с хранителем синхронно спятили. Хоть что-то они делают синхронно! Ну вот наша тихоня схватила банку с детским пюре и зарядила благодетельнице по башке. Мы с Мариной сообразили, что после этого мир вряд ли получится, и прибили окончательно. А потом сели втроем и припухли. Думаем, а белобрысого-то как теперь доставать или нахрен он нужен? Но ты молодец, сам достался, оправдал наши ожидания.

Илья расхохотался — нервно, истерично. Все-таки характер Алисы он здорово изучил. Она в критических ситуациях не взвешивает риски, а поступает правильно. Уже в машине Хайш немного успокоился:

— Слушай, а я ведь был уверен, что закатники не умеют плакать. Ты давай, сопли-то подтирай, нам еще труп в лес вывозить.

— Я тоже так думал. Наверное, не было повода.

Глава 16. Своя ведьма

— Как же они могут нас заставить убить человека? Это невозможно!

Алиса удивлялась в полную силу. Она уже на следующий день выглядела намного лучше. Метки остались на месте, но ее невезучесть сильно притупилась — в этом ведьмы не солгали. Риск все равно был велик, но даже по хранителю можно было оценить степень облегчения его ноши: он уже почти напоминал прежнее воздушное свечение, а не унылую соплю. Но с таким заявлением Марина согласиться не могла:

— Очень даже возможно, Алис. Можно придумать тысячи способов, как нас заставить это сделать.

И Илья подхватил ее мысль:

— Например, просто толкнуть прохожего, когда за рулем Хайш.

— У меня прекрасная реакция! — возмутился демон.

Но Илья не впечатлился:

— Твоя реакция ограничена законами физики. Коротко говоря, ты с завтрашнего дня лишен водительских прав. Мы не можем так рисковать. Ты сам по себе средство повышенной опасности, незачем тебя снабжать еще и колесами. Начнется завтра утром и закончится через неделю, судя по сообщению в телефоне мамы Ло.

— Давайте еще и пешком ходить целую неделю, как быдло!

— Действительно, прекрасный вариант, — Илья не отреагировал на иронию. — Троллейбусом мы вряд ли кого-нибудь убьем.

— Если меня не считать, я от вашего занудства уже при смерти.

Илья вскинулся:

— Ты все обещаешь и обещаешь, а никак до дела не дойдешь!

— Вот что мне во мне нравится, так это… все, — Хайш забыл, о чем хотел сказать. Наверное, о беспрецедентном терпении.

— Кто бы сомневался! В общем, забудь про машины, это не обсуждается.

Хайш фыркнул, потом шикнул, затем сморщился — вероятно, это означало признание поражения. Илья это понял и показал ему язык. Хайш схватил со стола ручку и резко метнул ее в Илью, но тот на лету сбил и ответил колодой игральных карт. Вряд ли картами можно убить демона, но видеть, как смешно он пытается увернуться сразу от всех, было презабавно. Алиса вскрикнула: она от неожиданности отшатнулась, но Марина успела ее перехватить и не позволила упасть. Они так расслабились, что и забыли о том, что далеко не все неприятности подруги позади! Зато у Марины появился повод цыкнуть и прекратить этот бедлам. А про себя она отметила, что Илья изменился. Конечно, они сами учили его правдоподобной мимике, но нынешние эмоции выглядели иначе, как если бы шли изнутри, а не изображались.

Алиса же вернула всех к правильной теме:

— Не будем забывать и о текущем туре! Команды должны выкрасть наши амулеты! Это, как минимум, означает возможность вторжения на нашу территорию.

Марина согласилась:

— Я уже собрала все в одну сумку. Но предлагаю не зацикливаться на этом задании — украдут, отберут, да и черт с ними. Лучше атаковать, пока они считают, что мы оберегаем имущество.

Это предложение тотчас объединило Илью с Хайшем.

— Предлагаю нападать на каждый помеченный дом по очереди, — заявил Илья. — Будем устранять команды по одной, пока они не объединились.

Алиса предсказуемо запереживала:

— В командах по три демона, вас тоже трое. Вы очень рискуете нарваться на таких, кто окажется сильнее!

Бывали расклады и похуже, но Марина не успела сообразить. Хайш подался вперед и озвучил очередную бредово-гениальную идею:

— Кстати, а почему нас трое? Все хорошие мальчики и девочки в городе на нашей стороне. У нас здесь союзников — в кого ни плюнь. Тогда почему проигрываем мы, а не понаехавшие чуваки?

Илья поморщился:

— Светлые духи и так делают невозможное, глупо требовать от них большего.

— Нет, я не про ленивых домовых. Я про ведьм… в смысле, медиумов. Не вы ли говорили, что это одно и то же?

Илья покачал головой, но Марина заинтересовалась:

— Не одно и то же. Способности у них изначально одинаковые, но они идут разными путями.

И Хайш развел руками, словно дальнейшее было очевидно:

— Ну так почему бы нашим на время не свернуть на другой путь ради общей победы? Я хоть и не пялился на маму Ло с таким же обожанием, как наш романтичный старичок, но и не мог не отметить: эта гнида далеко бы пошла, если бы не нарвалась именно на Илью.

— Да, она прокололась только с ним, — Марина хорошо понимала, почему Илья смог сделать немыслимое — противостоять чарам. Он всегда был слишком принципиальным, всегда следовал жестким правилам. А заклинания не меняют природу человека, только искажают мысли. Для Ильи мало такого искажения. — Но к чему ты ведешь?

Хайш ответил:

— Нет, она прокололась не с ним, а с тем, что стала нам угрожать. Тем, что взяла и мучила заложников, а у рассветных душонок это вызывает протест. Если бы мама Ло пришла к нам и предложила союз, а не требовала его силой, то мы бы долго ругались, но потом согласились. Разве нет? Со временем бы настолько привыкли к сотрудничеству, что просто подарили бы ей и разлом, и нашу поддержку. Ну, скажите, что я не прав!

— Прав, — подумав, признал Илья. — Но, насколько я понимаю, ведьмы только так и действуют. Они самые слабые из темных, и, как любые слабые, начинают с демонстрации силы.

— Вот, наш карманный философ все правильно говорит! Но ведь у нас есть целая дружелюбно-настроенная Люся, которая выглядит пострашнее моей мамы в период ПМС. Наши с ней цели не надо согласовывать, она не подставит, потому что вы не подставите ее. Но притом чисто теоретически она имеет те же таланты! Пусть делает куколок, привораживает или что там еще умеют делать ведьмы, а мы со сниженным риском вычистим весь город.

И хоть логика не была лишена смысла, Марина сильно сомневалась:

— Магия вуду — черная. Люся скорее погибнет, чем запачкает душу в таком.

Илья с Алисой согласились, но Хайш не сдавался:

— А вы ее об этом спрашивали? Почему у людей есть привычка записывать кого-то в герои, прежде чем поинтересоваться их мнением? Может, кое-кто и не хочет героически погибать, а мечтает именно запачкать свою душу в борьбе с бо́льшим злом?