Помоги проекту - поделись книгой:
Проснувшись от ужаса, едва переводя дыхание, под громкий гул пульса в висках, я наткнулась на холодный внимательный взгляд Гретхен. Кукла словно за мной наблюдала, и мне вдруг захотелось повернуть ее к стене, чтобы не видеть этого взгляда. Впрочем, я тут же пришла в себя, и мне стало стыдно перед куклой.
— Глупая у тебя хозяйка, — проговорила я и, перевернувшись на другой бок, закрыла глаза. Правда, уснуть удалось далеко не сразу, а ощущение чужого взгляда казалось таким тяжелым и навязчивым, что я, словно в детстве, залезла под одеяло с головой. Конечно, любой психолог легко объяснил бы состояние тревожности предстоящей свадьбой. Любые, даже самые позитивные, перемены вызывают подсознательный страх.
А наутро началась обычная суета, заставившая меня напрочь забыть о ночных кошмарах. Несмотря на то что Ник настоял на очень скромной свадьбе, я хотела быть для него самой красивой, поэтому, едва рассвело, погрузилась в подготовку — маски, патчи под глаза, позволяющие убрать не вовремя появившиеся синяки, потом посещение визажиста-парикмахера и маникюрши. Они дружно колдовали надо мной и добились впечатляющего результата.
Даже я сама была довольна той красавицей, что отражалась в зеркале. Я так ждала появления Ника, чтобы увидеть, как он посмотрит на меня, однако, видимо, он сам слишком нервничал перед церемонией — едва глядел в мою сторону и вдруг показался мне незнакомцем. Но я взяла себя в руки.
Всю официальную часть Гретхен оставалась со мной. Знаю, это выглядело странно, но мне было с ней спокойнее, а еще мы потрясающе смотрелись вместе. В загсе разрешение сфотографировать нас попросили даже чьи-то чужие фотографы.
Перед глазами смешалась пестрая толпа народа, цветы, от запаха которых кружилась голова. Я даже не поняла, в какой момент зазвучала торжественная музыка. Осознала только то, как Ник целует меня, глядя мне в глаза странным, будто прожигающим взглядом. И еще… взгляд дедушки Бори в тот момент, когда я обернулась к родным после поцелуя, прижимая Гретхен к груди. Он смотрел так, словно увидел что-то ужасное.
А потом нас принялись поздравлять, оглушая гомоном голосов, повезли в ресторан, где был заказан крохотный зал — как раз достаточный, чтобы вместить небольшую семью. Угощение, тосты, свадебный вальс… Все это навалилось на меня тяжелым комом.
— Ну все, — сказал наконец Ник, от которого не укрылось это состояние. — Моя жена, — он выделил голосом это новое слово, — устала, мы вынуждены вас покинуть.
Мои родные, слегка удивленные его решительностью, попытались нас задержать, но Ник взял меня за руку и повел к выходу. Его ладонь жестко сжимала мою, и на миг мне даже стало больно.
— Извини, — он оглянулся на меня. — Ты словно сама не своя. Очень бледная. Тебе нужно отдохнуть.
Я кивнула.
Дома Ник уложил меня в кровать, нежно поцеловал в висок и, шепнув на ухо «спи», вышел из комнаты.
Конечно, я представляла себе прекрасную романтическую ночь, а поэтому даже расплакалась и уснула в слезах, а во сне снова увидела себя запертой в кукольной коробке. Я металась и кричала, пытаясь выбраться из власти кошмара, но никак не могла проснуться. Напротив, коробка становилась все теснее, сжимая меня со всех сторон липким холодным коконом. Я задыхалась и срывала голос в неслышном и страшном крике…
Когда мне наконец удалось открыть глаза, я увидела в тревоге склонившегося надо мной Ника.
— Тебе приснился кошмар, — сказал он и посмотрел на меня словно оценивающе. — Скажи, тебе часто снятся кошмары?
— Нет… Да… в последнее время, — пробормотала я. Отчего-то снова захотелось спрятаться под одеяло и не показываться оттуда.
— Все хорошо, моя милая, — он нежно коснулся губами моего лба. — Все хорошо! Я люблю тебя. Мы же вчера поженились, помнишь?
Я слегка удивилась этому вопросу — ну как же можно такое не помнить? Но он уже целовал меня, губами стирая остатки липкого кошмара, и я прижималась к нему, ища защиты от всего на свете.
— Какая же ты у меня красивая, — повторял он, проводя руками по моему телу, лаская его нежно и бережно, словно драгоценность. — Ты такая нежная, словно не из нашего века…
Так вместо первой брачной ночи у нас получилось первое брачное утро, но оно было совершенно волшебным. Мы не могли оторваться друг от друга. Встали, только когда день уже клонился к вечеру. Благодаря маме в холодильнике оказалось полным-полно закусок, и мы устроили настоящий пир.
— Посмотри, какая погода, — Ник кивнул за окно, где действительно было чудесно. — Пойдем погуляем в парк?
— Хорошо, — я улыбнулась. — Ночные страхи исчезли. Сейчас приму душ…
— Надень, пожалуйста, свое синее платье с асимметричным подолом, оно так тебе идет! — попросил Ник, ища что-то в своей сумке.
Я засмеялась:
— Ты не помнишь! Платье не синее, а зеленое.
Ник медленно обернулся и посмотрел на меня так, что смех застрял у меня в горле.
— Платье зеленое, — повторила я зачем-то.
Ник не ответил.
Обернувшись простыней, я прошла в гардеробную и остановилась. Среди других вещей, на одной из вешалок, висело платье цвета берлинской лазури. Я достала его и несколько минут тупо смотрела на эту вещь. Без сомнения, это было то самое платье. Синее, не зеленое. Я художница и неплохо разбираюсь в цветах, но перепутать зеленый и глубокий синий не смог бы даже первоклассник.
Лоб покрылся испариной, а руки противно задрожали.
— С тобой все в порядке?
Ник, беззвучно появившийся за спиной, обнял меня и прижал к себе.
— Ну не переживай! — попросил он. — С кем не бывает!
Я машинально кивнула. Перед глазами встал темно-зеленый оттенок, сходный с цветом листьев плюща. Я четко помнила платье именно таким. Я зажмурилась, а потом медленно открыла глаза в надежде, что наваждение рассеется. Нет.
— Прости! Прости! Прости! — Ник принялся покрывать быстрыми поцелуями мое лицо. — Это моя ошибка. Не нужно это платье, у тебя есть гораздо лучше. Только не волнуйся!
Он забрал у меня платье и сунул в пакет.
— Только не переживай, — попросил он, гладя меня по руке.
Я снова кивнула — как заведенная кукла, в которой повернули ключик. Гулять уже не хотелось. Зайдя в ванную, я заперла за собой дверь и, встав под душ, включила горячую воду. Несмотря на теплое время года, зубы лязгали, словно при ознобе.
Случившееся не укладывалось в голове.
Может, платье подменили? Я представила, как скажу это Нику и с какой тревогой и жалостью он на меня посмотрит после этого, и сразу поняла, насколько дурная идея пришла мне в голову. Кому-то больше делать нечего — только вламываться в мою квартиру специально, чтобы поменять зеленое платье на синее. Может, это тот человек, который проник сюда и выпал из окна? Неувязочка. Я помню… То есть мне кажется, что я помню, что это платье было зеленым еще два дня назад, когда я надевала его в кино, куда мы ходили с Ником… А Ник помнит его синим. Определенно, один из нас сошел с ума.
Я нервно хихикнула.
Ручка двери задергалась, и я невольно отступила подальше, сжимаясь от необоснованного странного страха.
— Милая! — в дверь застучали. — У тебя все хорошо? Открой! Пожалуйста, открой мне! Милая!
— Д-да, — пробормотала я, выключая воду.
Вдруг вспомнила, что в тот день, в кино, мы с Ником фотографировались.
Выскочив из ванной, я едва не ушибла мужа дверью и кинулась к смартфону, чтобы посмотреть фотографии…
— Милая, что с тобой?
Я стояла голая, с волос струйками стекала вода, собираясь у ног в лужицы. Ник с испугом и недоумением смотрел на меня, а я смотрела на экран смартфона.
Чертово платье было синим.
Моника была счастлива. Вот уже целая неделя как они со Стефаном женаты. Он увез ее в Швейцарию, где они поселились вдвоем на берегу озера. Большое озеро было видно прямо из окна коттеджа, и оно манило чистейшей холодной водой невероятной голубизны.
Днем по озеру скользили солнечные блики, отталкиваясь от кристальной поверхности разноцветными брызгами, ночью здесь плавали звезды.
— Оно совсем как твои глаза, — повторял Стефан.
Целые дни они проводили вдвоем и иногда видели людей только за ужином, в небольшом ресторанчике, где аккуратная старушка-хозяйка сама принимала гостей и угощала их домашними блюдами, среди которых особо выделялись чудесные пироги.
— Кажется, я поправилась от такой жизни! — смеялась Моника, когда однажды вечером они, вернувшись из ресторана, поднялись на балкон выпить по стакану швейцарского «Пино Нуар», качество которого, по словам Стефана, значительно превосходило французские вина.
— А может, не от этого? — Стефан ласково проводил рукой по животу жены. — Хотя ты у меня сама еще ребенок. Даже в куклы играешь!
Куклу Моника, конечно, привезла с собой, ведь теперь они никогда не расставались.
— Это не кукла, — серьезно отвечала молодая женщина, — это мой маленький двойник. Видишь, у нее есть даже вот эта крохотная родинка на щеке! Ты когда-нибудь видел такое чудо?
— Мне не нравится этот мрачный кукольник. Он в тебя влюблен, — ответил Стефан, слегка нахмурившись. — От него можно ждать неприятностей.
— Да что он нам может сделать?! — отмахнулась Моника. — Ты же у меня такой умный, сильный, успешный!
Она отставила в сторону чуть запотевший бокал и ласково прижалась к мужу щекой.
— Твой отец никогда бы не отдал тебя мне, если бы это было не так, — ответил Стефан, приобнимая жену. — Но знаешь, когда мы вернемся, мне придется уделять много времени делам… Я тебе говорил… Нас ждет успех, ведь мы — избранные. Мы — великая нация, и вскоре во всем мире узнают, что такое настоящие арийцы, гордящиеся чистотой своей крови! Наш ребенок, когда он родится, станет самым счастливым. Он будет гордиться нами.
— Я знаю, — тихо ответила Моника.
Стефан отпил немного вина и тоже отставил бокал в сторону, чтобы обнять жену уже обеими руками.
Они стояли и целовались под светом далеких звезд и ласково взирающей на них луны. Казалось, что счастье будет длиться вечно… Не зря луну называют великой обманщицей.
Глава 10
Ник был ко мне очень внимателен и нежен, и, с одной стороны, я радовалась его заботе, а с другой — иногда мне вдруг казалось, что он обращается со мной, как с ребенком. Или скорее — как с капризным больным ребенком, от которого неизвестно что ожидать. Не понимаю, откуда в моей голове вообще взялись эти дикие мысли, но избавиться от них было сложно.
На второй день нашей супружеской жизни в гости напросились мама и бабушка. Полагаю, это идея дедушки Бори — послать женский десант на разведку. Все утро мы с Ником готовились к приходу гостей. Он помогал мне во всем — сам взялся за пылесос и даже протер пыль. Очень аккуратно — я вдруг заметила, что он обращается с Гретхен, как с живой, и от этого на сердце потеплело.
Потом мы делали обед. Захотелось удивить гостей чем-то эдаким, и я решила приготовить салат с козьим сыром, салатными листьями, тонко нарезанной грушей и обжаренными тыквенными семечками. Рецепт я позаимствовала у одной знакомой и уже один раз его опробовала. Когда дошло дело до заправки, я полила салат густым бальзамическим кремом и стала смешивать в миске пряности, оливковое масло, сок лимона и соль. И тут обнаружилась первая странность — солонка пропала. Я точно помнила, что выставляла ее на стол, но не могла вспомнить, использовала ли я ее и, главное, куда потом дела? Мы с Ником обыскали всю кухню, но так и не нашли. Пришлось вскрыть новую пачку соли.
В качестве основного блюда я потушила кусочки индейки с айвой.
— Я счастливчик! Женился очень выгодно! — заметил Ник, подцепив кусочек мяса вилкой. — Смотри, растолстею на таких харчах!
— Сейчас никто не говорит «харчи»! — засмеялась я.
Настроение было хорошее, да и ночью мне, против обыкновения, снилось что-то очень легкое и приятное. Кажется, мы с Ником путешествовали. А почему бы не попутешествовать и на самом деле? С этой свадьбой все произошло как-то уж слишком стремительно.
— А мы поедем куда-нибудь? Я хочу посмотреть твою родину. Говорят, там необыкновенно, — повернулась я к мужу.
Ник медленно опустил вилку, и по его лицу я поняла, что сказала что-то совершенно не то.
— Что случилось?
— Нет, ничего, — он отвернулся, чтобы поправить идеально ровно висевшее на крючке полотенце.
— Ник, — я осторожно прикоснулась к его плечу.
— Извини, — он обернулся и накрыл мои пальцы своей ладонью. — Просто плохие воспоминания. Хотя, знаешь, ты права. Я с удовольствием поеду с тобой в Германию. Там действительно есть что посмотреть. Мы полетим в Мюнхен и для начала попутешествуем немного по Баварии. Побываем в старом Фюссене, взглянешь на знаменитый замок, вдохновленный музыкой Вагнера. Я покажу тебе много удивительных мест. Ну что, едем, не передумаешь?
— Нет, конечно, не передумаю! — Я улыбнулась, довольная, что к нему снова вернулось хорошее настроение. — А тебе точно ничего… Мне показалось…
— Показалось, — отмахнулся Ник. — Тогда я заказываю билеты.
— Прямо сейчас? — удивилась я.
— Мы — птицы вольные, — он усмехнулся. — У тебя же есть виза?
— Есть, — подтвердила я. — Добрые греки дали мне визу на целых три года.
Он ушел в комнату, а я принялась мыть посуду. Вскоре раздался звонок в дверь — пришли гости.
Мама и бабушка выглядели так, словно и вправду прибыли на разведку. Бабушка тут же засыпала меня разнообразными вопросами, все ли у нас есть, не голодаем ли мы, словно мы находились в окруженной врагом крепости, а не посреди большого города, где пропасть от голода, особенно при наличии денег, невозможно даже глубокой ночью — в отличие от той же Европы, между прочим.
Ник, встречавший гостей вместе со мной, удалился в комнату накрывать на стол — думаю, чтобы дать нам возможность пообщаться.
Тем временем мама открыла шкаф, чтобы повесить туда плащ — день выдался ветреный, и теперь с недоумением смотрела внутрь.
Заглянув ей через плечо, я замерла. Пропавшая солонка стояла на полке, где лежали шарфы и перчатки, прямо у меня перед глазами.
— А, вот где она! А я ее целое утро искала! — сказала я, не подумав.
Мама и бабушка промолчали. Мне показалось, даже как-то слишком громко промолчали.
— Ой, я такая голодная, — громко сказала бабушка, стремясь разрядить неожиданно возникшее напряжение. — Ну что там Ник? Уже накрыл на стол?
— Все готово! — Он выглянул из комнаты, улыбаясь.
А я заметила, что мама тихонько подхватила солонку — так, чтобы он не заметил.
Ни мама, ни бабушка не прокомментировали странную находку ни словом. Словно они знали обо мне что-то неприятное, но не хотели выносить сор из избы… Но Ник же мне теперь не посторонний!
— Какой интересный салат! — бабушка подставила свою тарелку, и Ник щедро положил ей салата с грушей.
Поделиться книгой: