Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Слегка безумны [СИ] - Александра Мурри на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Мягкий просящий и вежливый тон подействовали. Пакостная зверюга потянулась и села на носке, зевнула во всю пасть и неторопливо спрыгнула на пол, при этом толкнув деревянный стул в мои колени.

— Засра-анец! — подумала я. Вслух оскорблять Кота чревато прогрызенными дырами на этих самых носках. Улыбнулась. Весело живем.

Мама тоже уже отходит. Первое время после того, как уехали из Калифорнии, было очень тяжело. Физически тяжело и просто изматывающе морально. Мама, единственный человек во всем мире, который что-то для меня значит, которого я люблю, как будто отвернулась от меня.

Она сломалась, ЕГО смерть ее сломала, а не освободила, как меня.

Она не произносила ни слова, равнодушно смотря на проносящийся за окном машины мир. Она не хотела, чтобы кто-либо к ней прикасался, в том числе и я. Вздрагивала, отстранялась.

Мы страдали обе, но по-разному. Я злилась, билась с ее замкнутостью, пробивалась через панцирь равнодушия. Ведь мы вдвоем, живы и свободны. Можем жить как хотим, без страха, без оглядки, никому не подчиняясь. Она не могла тосковать по нему! Это не правильно. Она смогла выжить, приспособилась к тем условиям, но не может сейчас справиться с непонятной мне тоской по мучителю?!

Я меняла машины, часто их просто бросала на какой нибудь парковке, а сама тащила маму и чемоданы на автобус. Избегала малейшей вероятности наткнуться на веров. Как же, две свободные самки, одни… на дороге, можно сказать, валяются.

Находясь постоянно на грани как физических, так и моральных сил, я держалась исключительно на упрямстве. Ведь не смотря на все трудности, я могу осуществить свою мечту.

Жить, просто жить. Пусть пока не совсем нормально, но и без постоянного липкого смрадного дыхания безумия в затылок.

Сначала мы двигались без цели, как два осенних потрепанных листка, упавших с державшего их дерева и гоняемых всеми ветрами. Как-то, сидя вдвоем на хлипком диванчике в придорожном мотеле, мне стало так обидно за маму, которую ОН все же смог сломать, пусть и ценой своей собственной смерти.

Я, не дотрагиваясь до нее, но не отрывая глаз от лица, стала говорить все то, что она мне про себя когда-то рассказывала. Про незнакомых мне бабушку и дедушку, про ее любимые краски и холсты, про ее учителя и первую выставку, про силу и волю, мечту и важность ценить то, что имеем. Рассказывала про неосуществленные путешествия, планы, мечты. Рассказывала и соленая вода снова текла сама по себе из глаз.

Мама дрогнула, ее лицо сморщилось и она, заплакала. Обняла меня и мы, рыдали уже вместе. Хоть так, ладно.

Через некоторое время я услышала тихие как шелест осенних листьев слова:

— Читала в детстве книгу про золотоискателей. Одна очень холодная страна… там ледники, северное сияние и леса, бескрайние леса… Когда была молодая, очень хотела увидеть вблизи пики Мак — Кинли.

— Мама…я так рада, поедем туда! Пожалуйста… — Между всхлипами удалось выговорить какие-то бессвязные фразы. — Не бросай меня. Мы ведь вместе…

Так наше путешествие приобрело цель. Абсолютно неправдоподобную, бредовую и просто даже смешную. И мы смеялись.

Пусть для мамы это и было еще через силу, преодолевая саму свою суть. Но мы старались. И со временем у нас стало получатся все лучше и лучше. И лучше. Но для мамы не легче и не проще.

Какая все же необратимая, сильная и жестокая эта связь между истинной парой. Как же это жестоко. Не самый желанный подарок для любого вера, а самое страшное проклятие. Только они этого не понимают, блаженно неведение.

Мы проклятая раса скорее всего. Иначе за что нам такое наказание, что в один момент вер встречает другого совершенно чужого вера и его жизнь полностью переходит во власть этого чужого? Мало того жизнь, ДУША. Ты теряешь самого себя, становишься куклой, которую очень легко сломать. Просто по щелчку пальцев.

Больше года мы живем в маленькой деревне на Аляске. Она не далеко, по здешним меркам, от Анкориджа и еще ближе к горе Мак-Кинли.

Мама таки увидела ее! И это вызвало подлинное счастье в ее глазах. Из-за одного этого стоило преодолевать все эти тысячи бесконечных километров.

У нас есть дом. Не домина, не просто здание, а уютный теплый дом, где нам хорошо и безопасно. Одноэтажный, три комнатки, одна из которых совсем крохотная, кухня и ванная комната. Мебель, оставшаяся от предыдущих хозяев, громоздкая и какая-то основательная что-ли. Толстый дубовый шкаф, круглый деревянный стол на толстенных ножках, глубокий и широкий зеленый диван.

Не знаю точно, кто в этом доме жил до нас и кому все это принадлежало- недвижимость в придачу с живим ресурсом в виде кота-без-имени-живущего-сам-по-себе.

После смерти хозяина кот не ушел и никому в руки не дался, да никто скорее всего и не горел желанием взять его к себе. Свой мерзопакостный характер и острые когти он не стесняясь демонстрировал. Кормил кота сосед, который и за домом присматривал в течении года. Самостоятельный, свободный, сильный и крупный светло серый Кот, казалось точно знал, как именно надо жить.

Заборов здесь не было, только деревья, кустарники и живые изгороди. Но и участки были довольно большие, с пристройками, сараями. У многих были сады из плодовых деревьев, хотя не представляю, как они в этом климате перезимовывают.

Вокруг нашего дома тоже был сад, но не большой. Перед домом рос большой каштан, а за домом и с лева от него плавно начинался лес, довольно большую часть которого я уже в первые месяцы обследовала.

Местные охотники держали собак, которые почуяв запах оборотня начинали заливаться агрессивным лаем, но стоило посмотреть породистым лайкам в их умные глаза, как они слегка поскулив затихали предпочитая не связываться. Хорошие, смелые и умные собаки, может как-нибудь даже прокачусь на санях с собачей упряжкой. Экзотика для меня это все.

Но главное, что меня радовало, это полнейшее отсутствие веров. Ни запаха, ни следа, ничего. Как будто их и не существует вовсе. Иллюзия. Хоть бы она продолжалась вечно.

Мама долго не выходила в люди и избегала всяческого контакта с местными. Она сидела дома, обустраивала комнаты, мыла, чинила, утепляла, доказывала Коту, что мы имеем право здесь находиться. И страдала.

Когда наступила осень, сразу резко похолодало. Нужно было запасаться дровами, выходить к местным. Просто необходимо было появление моей мамы в местной школе, что бы меня зачислили в нее.

— Пойдем, эти люди не страшные. Это говорю тебе я, которая всего боится!

Мама как-будто боялась разбить хрупкую скорлупу спокойствия, которую ей удалось построить внутри себя. Любое столкновение с внешним миром могло ее сокрушить.

Но я же знаю, что моя мама не такая! Она сильная, смелая, решительная, смешливая и темпераментная. Вот она какая, и об этом нужно ей напомнить. Она забыла, просто забыла из-за всего, что с нами случилось, из-за своей прошлой жизни там, с НИМ, какая она на самом деле.

— Ты тепло оделась? — тормошила ее как только могла, не давая времени придумать очередную отговорку. Очень важно было затащить маму в школу.

— Смотри, ты должна произвести впечатление серьезной, умной и надежной женщины. Они тут знаешь какие закостенелые консерваторы все? Меня вообще не воспринимают серьезно, отмахиваются и говорят позвать родителей.

— Ты же сказала, что они не страшные. — Пробубнила мама застегивая сапоги.

— Не страшные, но жутко упрямые. Особенно аборигены, ой… — мама дала мне подзатыльник, а я радуюсь… — То есть эскимосы. Какие-то у них все традиции и правила, нет чтоб нормально жить. — Продолжала я развлекать маму. Но похоже она меня раскусила и к сожалению не стала воспитывать и читать мораль. Только посмотрела выразительно и промолчала.

До школы дошли за пятнадцать минут, притом, что наш домик находился на отшибе, самый последний на улице, а школа в центре, рядом с единственным магазином.

Было просторно и легко, воздух морозный, вкусный, такой свежий, что хочется дышать и дышать. Для меня, калифорнийской девчонки, все было в диковинку- природа, ранний снег, деревня, люди и их обычаи.

Зайдя в теплый вестибюль я сняла теплую шапку ушанку мешающую обзору и внимательно следила за мамой.

Высокие белые стены вестибюля были увешаны фотографиями. Красивыми, невероятно насколько красивые были эти цветные картинки. Мама затаила дыхание и уже не замечая никого пошла вдоль стены рассматривая снимки.

Это были в основном пейзажи, вид гор, рек, водопадов, каньонов, лесов, полей, лугов, цветов… восходов и закатов…Северное сияние, яркие звезды… Иногда люди, с удивительной мимикой и глазами, иногда звери, смешные или смертельно опасные. Все они были прекрасны и сделаны несомненно очень талантливой рукой мастера.

Как я и надеялась, маму они заинтересовали и даже более того, ошеломили. Как проливной ливень обрушившийся на пустыню.

Стягивая на ходу куртку и улыбаясь, я шла искать директора школы. Он действительно хотел познакомиться с мамой.

Мне нравился этот старик. Интуиция говорила, что ему можно доверять, хотя он особо и не лез в наши дела и не расспрашивал меня ни о чем. Его зовут Саймон Имагми и он эскимос. Что еще раз доказывает, что он умен. Директором школы в Штатах, пусть даже и в деревушке в лесах Аляски, обыкновенные аборигены не становятся.

Постучавшись в дверь и получив разрешение, я вошла.

— О, девочка Кенди, я чуть не ослеп от твоей улыбки. Как наступит полярная ночь, улыбайся почаще, мы сэкономим на электричестве. — Довольный и спокойный сморщенный старик, уравновешенный, умный, с юмором и тактичный. Хорошо, что именно он, сидит в этом кресле.

— Здравствуйте, я просто рада что вас застала. Мама смотрит выставку, может вы найдете время с ней побеседовать? — Моя удочка закинута ой как далеко, но похоже для Саймона Имагми это не является секретом. Он сверкнул своими черными узкими глазами и с притворным кряхтением поднялся из кресла.

Дальнейшее от меня мало зависело, я сделала что могла, вплоть до копии маминого диплома и фотографий с ее выставки и ее работ. Теперь же наблюдала, как старый хитрый старикан беседует с моей сверх всякой меры растерянной мамой.

Встретив ее укоризненный взгляд, сделала виноватое лицо. Ну да, извини, действовала за твоей спиной, но ведь все для твоего же блага!

Домой возвращались в молчании. Надеюсь, мама не обиделась. Все удалось даже лучше, чем я думала.

Зайдя в прихожую, она не разуваясь подошла к столу и взяла из ящика несколько купюр, развернулась и прошагала мимо меня молча обратно на улицу. А я растерялась.

— Мам, ну чего ты… не обижайся пожалуйста на меня. Ты куда? Мам? — взволнованно лепетала и пыталась заглянуть в глаза целенаправленно куда-то шагающей маме.

Наконец она остановилась и улыбнулась мне настоящей улыбкой, какую я только один раз до этого и видела. Так она улыбалась пикам Мак- Кинлей.

— Надо же теперь краски, кисти, бумагу, карандаши и еще уйму всего купить! В здешнем магазине наверняка и половины нужного мне нету. Придется заказывать из города, а потом ждать черт знает сколько времени пока привезут… — Договаривала она уже мне в макушку, потому что я смеясь и плача одновременно, обнимала ее и прыгала на месте.

— Спасибо, Ди. — Тихий шепот, после того как отсмеялись. — Без тебя бы я пропала совсем. Прости меня…

— Мам, ну что ты…ты же моя мама!

После первого визита в школу, мама стала туда ходить почти каждое утро. Дело, которое мне удалось провернуть состояло в том, что я поведала Имагми о том, какой замечательный художник моя мама, показала диплом и работы, ну и вообще всячески высвечивала ее положительность со всех сторон. Как я рада, что в кресле директора сидит именно Имагми. Он понял, оценил и сделал просто здоровское на мой взгляд предложение.

В этой школе нету учителя рисования и истории искусств, даже и предмета такого не было. Был одаренный фотограф, приехавший из большого города в Канаде на Аляску доживать свой век. Он и занимался с некоторыми детьми, которых его дело интересовало. Но он умер и с ним вместе прекратилось и едва начавшееся образование детей.

А Саймон Имагми, как человек, получивший лучшее образование в большом городе, понимал, что отсутствие такой дисциплины как изобразительное искусство, это есть плохо. И хорошо, что мама согласилась с этим утверждением и теперь ведет кружок по рисованию.

А сейчас уже ноябрь. И отвоевав у кота носок, я его быстро натянула. Без них никак. Действительно очень холодно.

Кот обернулся у двери на кухню и недовольно посмотрел где там я задержалась, иду ли наливать ему его сливки любимые. Вымогатель бессовестный.

Выгляжу я на улице как шарик, разноцветный катящийся по дороге шар. На самом деле, просто куртка очень толстая, да еще свитер и шарф. И не качусь я, как мне добренькие одноклассники смеясь сказали. Еду на лыжах, быстро и плавно. Мне очень понравилось ездить на лыжах.

Вообще-то моя внешность как-то очень естественно вписалась в местный колорит. Я русоволосая с серо-голубыми глазами, с раскрасневшимися щечками от мороза и быстрой езды. Все местные жители были в основном светловолосые и голубоглазые, за исключением конечно эскимосов, так что я и не выделялась.

Для моей белой волчицы также все складывалось как нельза лучше, она сливалась с искрящимся снегом и в волю могла резвиться в лесах, охотиться и просто носиться никем непотревоженная.

Класс был мал, и само помещение и по численности учеников. Маленькое пространство легче отапливать, а детей моего возраста в деревне всего 12 человек. Из них семеро эскимосы. Но мне не было скучно, наоборот. После 15 лет практически заточения, для меня и такое количество общения было много. И столько жизни вокруг, и они все так хорошо ко мне отнеслись… Первый вечер после уроков я снова рыдала, но на этот раз от счастья.

Особенно дружны мы стали с одной эскимосской девушкой Эллен Кавихак и белым парнем Едмундом Хуком. Втроем мы смотрелись довольно колоритно- маленькая брюнетка, немного выше блондинка и высоченный рыжий. Вскоре нас стали называть ЭлДиЭд. Не очень остроумно по моему, но как им угодно.

Эл увлекалась фольклором, мастерила амулеты и плела фенечки, вышивала национальные узоры и знала значение каждого из них. Смешливая и хитрая как лиса.

Эд же был для меня воплощением уверенности и спокойствия. Чтобы мы с Эл не вытворяли. Как бы не смеялись и не подначивали его. Он лишь подыгрывал в меру и старался нас, таких бедовых, оберегать.

Было хорошо с ними болтать о всякой чепухе, шутить, прикалываться, пить чай со всякой вкуснятиной длинными вечерами. Именно такое спокойное общение мне и требовалось, к большему я не была готова. Пусть мы не делились своими секретами, они и не требовали этого от меня, а я от них, но мы понимали друг друга. Весело и без никому не нужных вопросов и объяснений.

Но в один момент в мой тщательно построенный и лелеемый мир, в мою новую и счастливую жизнь ворвалось прошлое. Так внезапно и в тоже время обыденно…

Я покупала продукты в единственном магазине в деревне, разглядывала давно изученный ассортимент, наслаждалась процессом выбора продуктов и составления в уме меню на вечер. Приготовлю что- нибудь вкусненькое, придут гости. Мама пригласила Саймона с женой Розой, ко мне нагрянут Эл и Эд. Я радостно улыбалась.

Дверь магазинчика широко распахнулась, зазвенел, задергался колокольчик над ней, с улицы дунуло холодом. Но не из-за этого у меня враз похолодели руки и где-то в животе. Я почувствовала тяжелый и сильный запах веров.

Как я могла настолько расслабиться и перестать ждать, прислушиваться, что бы вовремя успеть среагировать и спастись? Может еще не поздно?

— Ха-ха! — сказал реалист внутри меня.

Я не оборачивалась, делая вид, что внимательно читаю этикетку. Руки сильно дрожали, а глаза на самом деле не видели ничего перед собой. За спиной звучали громкие голоса оборотней, смех. Их было как минимум пятеро.

Я боком стала продвигаться к выходу, так и не посмотрев в их сторону. Корзину с набранными продуктами оставила на полу у стеллажа, ничего, потом извинюсь перед Стэллой, активной и не в меру разговорчивой продавщицей.

Пот тек по спине, я молилась, чтобы толстые одежки не пропускали мой запах. Все инстинкты обострились и кричали — беги! Но пока еще мозг работал и панику, удавалось подавить. Еще пара шагов, медленно, спокойно. Веры шумят, занятые покупками.

— Нет, Рен, это невозможно есть, ты представляешь из чего вообще это изготавливают!

— Ну давай попробуем, сладкая моя, ты же не пробовала…тут такая интересная прыскалка…взбитые сливки, ммм…

— Ей, ну сколько можно препираться из-за таких мелочей? Давайте быстрее.

— Может тебе понравится…

— Отстань ты от них, ты что не видишь, что они так кайфуют, споря. Это один из видов брачных игр…

Все голоса сливались для меня в один гул, я не разбирала смысла слов. Только считала вдохи- выдохи и уже протягивала руку к двери, как…

— Кэндис, детка! — Громко, как чертовски громко говорит эта чертова дура Стэлла. — Ты уже уходишь что-ли? А как же покупки, вон целую корзину оставила! Кэндис!

— Ха-ха! — Отстраненно и холодно прозвучал в голове внутренний реалист.

— Ха-ха- ха! — Повторил он же очень спокойно.

— Кэндис? — Произнес отдаленно знакомый мужской голос в воцарившейся вокруг тишине.

— Извини Стэлла, я должна идти, я потом зайду…извини. — Так и держась за ручку двери как за спасательный круг, пролепетала невнятно.

— Но как же… — Стала возмущаться Стелла, но я не слушала. Дернула дверь и со всей возможной скоростью понеслась подальше от магазина.

Не знала куда бежать! Некуда! Если оборотни здесь, они без труда найдут наш дом. Наше убежище. Господи. Неужели снова уезжать?!

Меня резко дернули в сторону, схватив за рукав куртки, над головой раздалось приглушенное рычание.

— Трейс! Не надо, отпусти ее! Не время!

Но этот по всей видимости Трейс не спешил меня отпускать, наоборот. Дернув еще ближе хотел стащить с моей бедовой головушки шапку.

Я дергалась как птица в силках, изо всех сил. На нас уже пялился народ вокруг. Раздраженный рык и слова:

— Да не дергайся ты! — только усилили мое сопротивление. Хорошо, что материал куртки скользит, также очень хорошо, что ботинки на этом вере неподходящие к местным условиям- тоже скользят.



Поделиться книгой:

На главную
Назад