Рука для босса

— Вот именно! — взвыл маркетолог. — Вы забыли про найк, адидас, макдональдс… Люди знают эти фирмы и целенаправленно идут за ними. Бренд Кати очередной Ивановой никому не интересен.

— Тогда иди и работай по соседству, там все есть, — окинула уничижительным взглядом Оксана. Аркадий вздрогнул и посмотрел на бедную женщину из другого, хватающуюся за голову в панике:

— У нас нет столько денег, чтобы все это сделать сразу. Да и как раскручивать десяток новых брендов? Это нереально. А что насчет гендиректора?

— Он согласен, а у нас нет выхода, потому как все уже испробовано, новых форм воздействия не придумаешь. Красивым сайтом никого не удивишь. Никто даже не фотографируется здесь, а если да, упаси боже, поставить геолокацию, — объясняла людям и принялась разъяснять все по плану с расценками и шагами по выведения из кризиса. Все начиналось с вербовки новых брендов, предоставления шикарных условий и обновления кинотеатра с фудкортам, демонтаж отделов третьего этажа и переезд отделов третьих на вторые и первые. Не забывала и про займы в банках. Оксана раздавала указания, приказывала расширить ассортимент супермаркета, вести ежедневный блог с акциями в социальных сетях. После они обсуждали с рекламным отделом, что лучше: объявить о переустройстве «Молли» или уже под конец рассказать об обновлении, но сошлись на первом варианте.

Аркадий сидел с открытым ртом, не знал, как подступиться к начальнице, руководящей, матерящейся, шевелящей людей, обращающейся с улыбкой к обычными рабочими и владельцами бутичков, убеждая продлить контракты и спокойно переехать. Третий этаж нужно было закрыть. Тогда бы решалась одна задача. Концентрация магазинов на второй и первом этажах бы увеличилась, закрывая пустые места. Оксана спорила, решала задачи, казалось бы, висящая рука ей не мешала, но это не так. Она взаправду была беспомощна, потому, как только говорила. Она была правшой, и все ее труды могли оказаться напрасными из-за невозможности подписывать документы и пожимать руки арендаторам.

Только и успевал открывать двери, подавать документы, отодвигать стул или носить документацию новый помощник. Действительно, Оксана — пчела. До двух часов ни присела: звонила, обсуждала, составляла график встреч и решала вопросы по выбору брендов, а также занималась набором штата сотрудников, выбором ремонтной бригады.

— У меня есть люди в данной сфере.

— Правда? — подняла голову Оксана, отрываясь от компьютера.

— Могу даже смету составить.

— Когда в последний раз за шпатель брался?

— Год назад.

— Вонано как, — с ошибкой произнесла Оксана, растягиваясь в кресле, находясь в документе. — Иди, поешь.

— А вы?

— Не хочу, у тебя законный перерыв.

— Думал, меня не замечаете, — вздохнул мужчина. Он был голоден изрядно, особенно, после такого утомительного дня.

— Проверяю тебя на стойкость. Зачем запоминать человека, что может уйти через неделю?

— Ну да. Вы правы. Все же обращайтесь ко мне, я же ваша правая рука.

— Верно, — и наступило неловкое молчание. Женщина уперлась в работу и не заметила, когда он пришел с обеда. На столе заметил большую кружку, наполненную ароматным кофе, из которой редко попивала напиток начальница.

Настоящая Аркадия работа началась с того, как друг за другом на ковер к Оксане приходили юридические, финансовые, операционные отделы, за ними целый поток арендаторов, волнующиеся за перемены; Оксана разговаривала и с директором кинотеатра.

— Я все понимаю… Обычно ремонтные работы в центрах проходят ночью, — произнес, узнав, что она планировала временное закрытие третьего этажа.

— Представь покупателя, поднимающегося на твой этаж и видящий выключенный предыдущий. Как будто на свалку попадаешь. Чем быстрее мы выполним работу, тем быстрей заработаем во всю силу. И ночью, не забывай, тарифы выше, — экономила на деталях.

Объявление тендеров, поездки к молодежи, десятки часов обсуждения, советов и моделирования с отделами, переговоры с иностранными компаниями. Москва не давала расслабиться никому.

Глава 5

Когда у Аркадия было свободное время… а его было много во время очередных приступах депрессии, то он садился смотреть сериалы, что в прошлой жизни было редким, почти нереальным событием — зрелищем грандиозным, как те же Олимпийские игры. И частенько ему попадались истории про директоров, могущественных дядек, владельцев фирм и их семьи, любовниц — все состояло из скандалов, интриг. Людей застреливали, поджигали, соблазняли и редко, кто оставался среди этого хаоса денег и разврата человеком. Везде все было одним и тем же, только менялись локации, ну и актеры. Тонкости бизнеса никто не показывал, выкидывал за чем-то неинтересным, оставляя лишь для атмосферы. Режиссеры не заботились даже об обустройстве офиса, что говорить о гардеробе, внешности, походке!

Да, порой это была муть мутью; такие произведения не учили ничему, кроме как “нужно бежать от оборзевшего супруга с топором в руках”, что “бизнес строится на захвате власти, заделкой ребенка или управление крутой мандой”, но все это рядом не стояло с тем, что он увидел на новом месте работы. То, что он видел в реальности, в разрушающем торговом-развлекательном центре, напоминало апокалипсис из жутких хоррор-фильмов. Безрукий директор с фантастичными планами, вечным пропеллером в заднице, агрессивной политикой и умением быть в нескольких местах одновременно, как работ пахал изо для в день, следил за каждой мелочью, за каждым рублем, чтобы ни дай бог ему не приписали откаты, приватизации чужих средств.

Никогда еще Аркадий так не уставал. Он просыпался в пять, быстро собирался и ехал или в «Молли», или на новую фабрику, записывал все за Оксаной и представителями других фирм, затем оказывался за своим столом и перепечатывал все на компьютер, при этом женщина все записывала на диктофон и также приказывала переносить в текстовой формат для удобства работы. Ему поручили делать презентации, открывать крышки с едой, порой, даже кошелек босса. Человек никогда не думал, что станет под сорок лет чьими-то руками. Был не просто сотрудником, а руками, у которого нет ни своего мнения, ни желаний, лишь имел право на обед. Но мог ли он жаловаться на зверский характер Оксаны, пашущей гораздо больше, чем все взятые на ТРЦ, успевая искать инвестиции, рекламодателей и выпиливая качественные проекты, что день назад казались фантастической сказкой?

Когда он отработал тридцать дней на Оксану, когда объявили, что центр закроют на неделю, во все дни внезапно свалившего отдыха в полупьяном угаре искал новую вакансию. Но, к счастью, опасения его были напрасны. На восьмой день, изрядно побритый, надушенный, в свежей рубашке, вошел в «Молли» через главный и остолбенел. Это была не та «Молли», что он знал, чахлая, трясущаяся, пугающая пустотами и зомби-продавцами.

По холлу раздавалась приятная музыка, сменявшаяся записанными голосовыми объявлениями; новые сотрудники и владельцев торговых местечек снимали защитные пленки, отчищали с пола известку и сметали деревянные опилки. Новые ароматы, новые декорации, новые секции. Яркие краски сменялись на пастельные, шедшие по торговым волнообразным рядам, пока ни доходили до молодежных зон. У главного входа сразу встречалось полукруглое ограждения, место у которого должны будут занять корнеры — маленькие торговые точки, которые могли быть установлены прямиком в широком коридоре, около лавочек.

За ограждением в два метра высоты, закрывавшее одну треть пространства, находилась та самая сцена с фортепьяно на главном месте; перед сценой обустроили места для сидения со столиками, а поодаль возвышался шикарный бар, в котором можно было заказывать различные напитки и закуски, от свежевыжатого сока до сладострастных коктейлей без алкоголя. Эта стена не только отделяла пространство, но и являлось площадкой для интерактивных рекламных щитов, на котором высвечивалась афиша, реклама новых брендов. Все начинало сиять с самого утра, срывалось опустение легкой радостью под семенивших уборщиц, поливающие живые цветы в клумбах и натирающие полы до блеска. Мужчина предчувствовал некоторый духовных подъем, ведь совсем скоро «Молли-Центр» отпразднует свое второе рождение.

Рекламой и продвижением занимались определенные отделы, буквально живущие в социальных сетях. Аркадий сходил с ума от новомодных словечек, от слов «таргет», «Инстраграм», «бренд» — все напоминало жуткую карусель. Кстати, о карусели. Над ней работали специалисты уже как несколько недель, обещали ввести в эксплуатацию в середине весны, а потому на месте, где должна была установиться мечта детей и порой взрослых, были поставлены ограждения с рекламными надписями. Места было полно. Места заполнялись, пустовал лишь пятый этаж, на который просто не хватило денег. Его доделать планировали позже.

Мужчина с удовольствием прошелся по холлу, вдохнул аромат зернового кофе и, улыбаясь, пошел в административную часть, чтобы по служебному лифту подняться в свой кабинет. На удивление, босса не было на месте, она не писала ему и вообще никто не знал, где она и что с ней. С ее проблемами могло много, чего произойти.

В легком напряжении он ждал час за часом, перебирая документы, в которых нужно было поставить подписи. Да, сегодня не было собраний и даже совещаний, она могла уйти по своим делам или же… И на другой день не было женщины.

— Да, это номер Оксаны Викторовны, — прозвучало на другом конце провода.

— Можно ее к телефону?

— К сожалению, она не может сейчас ответить, — ответил ему незнакомый мужской голос, серьезный и полный усталости, которая бывает только у врачей.

— Почему же? — ему стоило позвонить раньше.

Глава 6

На всех порах сотрудник на должности "правая рука" несся в больницу. По словам врача, начальница просто где-то шла, упала и не могла встать: запасы энергии полностью истощились. Добрые люди позвонили в скорую, но та не смогла откачать ее нашатырем. Срочно привезли в больницу, но ни документов, ни кошелька не было, только бумажная купюра да заблокированный на несколько паролей телефон, до которого не добраться, только если взламывать. Оксану выгрузили и положили в палату с горем пополам. В предсмертном состоянии находилась двое суток, пока ни открыла глаза и ни закричала.

Сейчас женщина лежала грубым обездвиженным мешком на постели и слезно просила вколоть ей обезболивающее. Витаминные капельниц, поставленных, чтобы хоть немного сгладить истощение организма, не хватало. Образ сильной и властной женщины, не подпускающей никого к себе, рассыпался на глазах мужчины. Слабейшая из женщин проливала слезы, хватаясь здоровой рукой за больную, пытаясь совладать с резью, от кончиков пальцев до плеча.

— Что это с ней? — вытягивался от ужаса Аркадий, подписывая документы вместо опекуна. Родных и близких, тем более друзей, у начальницы не оказалось.

— Фантомные боли. Мы сделали МРТ, а также рентген — она полностью здорова, но у нее фантомные боли на нефункционирующей руке, — ответил миловидный женщина-врач, после того, как нашел данные о пациенте через внутреннюю сеть.

Быть так долго сильной, думать лишь о работе, чтобы после свалиться от усталости — не такой жизни желал себе Аркадий. Он позвонил в центр, оповестил, что директор берет больничный, а сам пошел пить чай на первый этаж и думать, что делать дальше, если работдательница скопытиться раньше времени.

Еще два дня посещал больницу как доблестный и верный сотрудник, видел постепенно приходящую в себя женщину, ненавидящую собственную руку. Она была одинока, как и он, а потому никто из близких ее не посещал. В эти дни мужчина думал о сыне, который, наверно, не помнил его уже и не вспоминал. Весь вечер провел в больнице, вспоминая Максимку, храброго, но хладнокровного сына, свою раздолбанную жизнь, пока ни очнулся от легкого прикосновения чуть теплой ладошки. Эта была его начальница, растрепанная, со спутанными жирными клоками волос; ее лицо разбухло от нервов и усталости, а тело оставалось ватным. Никогда его бывшие не выглядели так неопрятно, что даже слегка возмутило его, но после ему захотелось себя прибить из-за дурных мыслей. И он был не таким красавцем, чтобы требовать соблюдения красоты от каждой…

Она села подле него вздохнула и начала говорить пустынным точным голоском:

— Спасибо, что был здесь, но не стоило.

— Я ваша правая рука.

— Это твое желание, за такую переработку платить не стану. Мог бы отдохнуть, выспаться, знаю, тебе было сложно.

— Ха, — печально усмехнулся Аркадия и посмотрел на мягкое лицо начальницы. — Как ваша рука?

— Уже все нормально.

— Как давно и как часто?

— Во второй раз. Первый случился в Японии, но я смогла перетерпеть.

— Вы должны беречь себя. «Молли» без вас пропадет.

— Иногда нужно оставлять позицию босса, чтобы системе научилась работать сама, — на что ответила женщина и попросила сбегать за кофе. Завтра она планировала вернуться на работу. — Да, — ответила на чей-то звонок. — Вы приедете ко мне к восьми?.. Да…Должна была. Я была без сознания несколько дней, поэтому не могла позвонить вам.

Кофе как второе связующее звено скрепляло подчиненного и босса. Симпатичный мужчина и хорошенькая женщина попивали напиток из пластиковых стаканчиков, погрязая в собственные проблемы и не желая исповедоваться из-за ненадобности. Вскоре Оксана ушла на процедуры, а ее помощник столкнулся с лечащем врачом начальницы.

— Как с Оксаной Викторовной? Она в порядке?

— Относительно. С рукой все нормально, но фантомные боли штука психологическая.

— Психологическая?

— Да. Она чувствует боль какого-то дня, прокручивает определенное событие в голове и не может отпустить. Вероятно, в тот день она получила несколько психологических травм. Вы уж поддержите ее. Хоть она и согласилась ходить на консультации, но… таким пациентам нужно внимание и поддержка, — говорила врач. — И неплохо бы делать массаж руки, чтобы она полностью не стала недееспособной. И пытаться справиться с недугом, иначе через пару месяцев, может, через пару лет, максимально, придется ампутировать.

Жесткое слово ампутация стало чем-то наподобие щелчка у Аркадия. Женщина без руки… он представил у Оксаны пустоту с правой стороны, сглотнул. Тогда он навечно прилипнет к ней и будет подписывать документы за нее.

Депрессия, фантомные боли, посттравматическое расстройство — жуткий комплекс из неприятностей. Не выбраться из них без помощи близких и знакомых. Мужчина шел по улице понуренный и лишь краем взглядом заметил знакомые на черты лица ребенка.

— Максимка! — окликнул он повзрослевшего сынка, ребенок повернулся, на веселом лице появилось что-то похожее на отвращение, и тот побежал. Всего секунда. Всего один магазин. Аркадий еле дошел до квартиры и выдул целую бутылку водки, заливая свою боль в алкоголе. Одинокий, брошенный, никому не нужный. Да кому нужны вообще руки, если от тебя отвернулся собственный ребенок?

Мужчина рыдал редко. На похоронах матери, скончавшаяся после инсульта, вовремя не доехала скорая… на похоронах отца, не выдержавший кончины жены, на рождении сына и сегодня, когда тот убежал, обласканный его конкурентом.

Жуткая непередаваемая горечь насиловала его душу. Он не знал, что делать дальше. Мутнел рассудок, чувства придавливали со всех сторон. Обессиленным мужчина уснул на полу, под звуки дикого шоу, громыхающего с телевизора. Проснулся лишь к утру. Голова трещала, ломило все тело. На дрожащих ногах дошел до туалета, хорошенько блеванул и ринулся за рассолом. Огурчики, помидорчики в стеклянных банках у него было в избытке. Старалась баба Нюра, которой он чинил мебель, закручивал краны, а та благодарила дачными дарами. Затем пришлось умыться, вымыться, съесть пережаренные яйца, переодеться и в какой-то момент обойти квартиру, пытаясь унять чувство пустого и ноющего.

— Что за дерьмовая жизнь? — говорил про себя и бил в грудь.

Глава 7

Высокий платяной шкаф, забитый сверху донизу книгами, которых он не трогал с момента получения диплома и судебных волокит, казался чем-то нереальным в его квартире и не нужным. Яркие обложки привлекали внимание с трудом; допотопные технологии, о которых с восторгом говорили умные люди, ему, как среднему классу, были ни к чему. Он смотрел на корешки, хмыкал, стонал от похмелья, а после зевнул так, что руки автоматически поднялись и нечаянно скинули с полки небольшую тоненькую книжку, небрежно лежащей на стопке. Мужчина нагнулся и с удивлением заметил на обложке белого пухлого молочного младенца, улыбающейся матери в синей футболке, а в заголовке значилось «Массаж для грудничков».

— Лена, — буркнул и вспомнил, как жена после рождения сына занималась с ним лечебным массажем. Его словно прострелила молния, последние капли похмелья растворились. Мужчина поспешно сунул тонкую книжку в сумку, будто боясь, что его засмеют за такое чтение даже в домашних стенах, и попер на работу.

***

Директор ТРЦ вернулась на рабочее место к двенадцати и в качестве извинения заказала больше двух десяток пицц, чтобы охватить каждый отдел. Она была щедра, когда проявлялись ее дефекты.

Однако стоило войти в эту колею и сесть на свое кресло, как обычная рутина затянула ее и Аркадия. Она читала все, что скопилось за неделю, просила подходить мужчину, обхватывать ее за левое запястье и выписывать подпись. Именно это была главной задачей Аркадия — ставить подписи вместе с директором, пахнущего сегодня просто изумительно. А чистые волосы были так мягки и шелковисты, нежная бархатная кожа была так чувственна и желанна. От нее исходил аромат лаванды, сильно втертый в тело, блистательно скрывающий больничные следы.

— Можно вопрос?

— Какой?

— Личный.

— Ну… смотря какой, — подняла головку Оксана, застывшего в дверях помощника.

— Вы не можете даже открыть бутылку воды, а как же вы моете голову? У вас есть парень?

— Сиделка, — выпалила Оксана, вздрогнув на слове «парень». И тут же она покривила лицом и зашипела, схватила больную руку левой.

— Что с вами?

— Все хорошо. Идите.

— Но…

— Идите! — но он не пошел. Подскочил к шипящей начальнице, только-только вышедшей из больницы. Обхватил правую руку и стал массировать ее, как на картинках из книги про младенцев. Вовремя пролистал. А начальница смотрела на него с нескрываемым удивлением, скорее, недоумением, хотела выдернуть руку, но не могла, помня, что не в силах контролировать ее. Внезапно скатывающиеся слезы высохли.

Дыхание приходило в норму. Оксана медленно, но верно успокаивалась, глядя, как чужие мужские пальцы, широкие и большие, как у настоящего работяги, массировали ладонь, каждый дамский пальчик. Их взгляды не сталкивались, дыхания не скрещивались. Словно находились на нескольких уровнях, ощущая каждой клеточкой изменения в теле. Пару минут, и женщина лежала на кресле обессиленной и требовала какой-нибудь тонизирующий напиток.

— Спасибо, — поблагодарила и потянулась к металлической многоразовой трубочке.

— Это моя работа.

Они улыбнулись друг другу.

Такие редкие минуты благодарности и признания раскрашивали черную жизнь Аркадия, забывшего вновь об алкоголе, от которого Оксану передергивало. Она понимала многое, сильно не ругала, а все потому, что они не встречались с партнерами центра, но если бы засекла резкий аромат, то бы оштрафовала, не обдумывая. В ней сочеталось довольно мягкости и строгости, что делало ее одновременно и большим боссом, и достойной женщиной, на которую заглядывался начальник охраны, желавший хоть на день стать ее правой ручкой.

— В ней столько страсти. Наверно, и в постели такая же, — говорил он на небольшом корпоративе среди мужского коллектива, собранного со всех отделов. Мужская компания была необходима Аркадию, а потому, как только представилась возможность, сдружился с мужиками и проводил раз в две недели встречи с ними. Отсюда узнавал слухи, тайны сотрудников, кто за кем приударил, любил и ненавидел, как продвигаются продажи. Политика Оксаны была успешна. За месяц увеличилось клиентов на десять процентов. Для нее уверенная динамика была больше значимой, чем краткосрочные перспективы, за которой ратовали пиар-менеджеры, готовившие церемонию открытия с ценными призами. Оксане хотелось клиентов, что будут приходить стабильно, занималась продвижением новых бутиков, оплачивала подросткам в странных костюмах, танцующих с буклетами у торгового центра и приглашающих посетить «Молли» по всей столице. Кто-то заходил, кто-то выбрасывал листовки. Вместе с этим она готовилась к аренде рекламных стендов в метро, чтобы переместить часть покупатели от конкурентов, и тут начались проблемы.

Их определил тот самый конкурент, почуявший возрождение «Молли-центра». Развязывалась настоящая война с пожарными инспекциями, трудовыми, а также санпина, а потому Оксана рвала свою глотку и пинала тех, кто нарушал нормы, забывал проверять сигнализацию, работу всех отделов, а также насиловала отделы кадров, юристов, бухгалтеров и делопроизводства, на которые свалилось слишком много задач. Они частенько забывали подписать какую-нибудь бумажку, поставить важную подпись, вели себя слишком расхлябанно, ну а женщина становилась с каждым днем все краше и краше, готовя себя и центр к шанхайской и японской делегациями, обещавший прибыть весной и летом соответственно.

Яркие блузки, шикарные однотонные туфли, строгие сережки, а также красные губы… Образы женщины-босса менялись, заставляли подниматься все мужское, что было у мужчин в центре. Казалось, именно она со своей харизмой держала их в центре, не давая и шанса уйти из «Молли». И как светлело ее лицо, когда программисты и менеджеры предоставляли данные по интернет-трафику, увеличивающийся стремительно, особенно, когда в сеть выкидывали новости про новинки, которые должны были пополнить торговые ряды.

Молодые дизайнеры и директора магазинов старательно стремились нарастить покупательскую базу, занимались маркетингом, чтобы не уплыть в бездну неизвестности. Маркетинг — одно из главных условий сотрудничества «Молли» с новыми брендами. За пять месяцев они должны были нарастить постоянных покупателей или уйти, или выплатить проценты с пониженной аренды для новичков.

Особое внимание Оксана обращала на ребрейдинг кафе и работе азиатской кухни, популярной в последнее время. Приглашала блогеров, чуть ли ни платила из своего кармана за рекламу и все записывала в специальный счет, чтобы после затребовать у генерального директора, иногда заходившего на свои тысячи километров и удивлявшегося изменениям. Женщина выбила несколько крупных сертификатов у босса на розыгрыш во время полного открытия «Молли». Подключала спортивные магазины, требовала инвентарь, а также спортивные велосипеды — машины было слишком дорого, да и на одного всего одна машина… Хоть и крупная покупка, но такое было не по карманам.

Вечный хор идей, выполнений, планирований. Все дольше женщина оказывалась в центре, занимаясь внутренней работой, следя за мировыми тенденциями, выходя на связь со своими иностранными друзьями.

Танцы на первом этаже действительно привлекали подростков.

Площадка для танцоров в легальном месте, откуда их не погонят, к тому же во время зимы и дождливой весны, была крайне нужна. По вечерам устраивались небольшие танцевальные вечера для людей взрослых, пока набирался персонал на детский центр, а также пока некоторые салоны красоты переезжали и открывались в новом месте. Все по-новому. Сарафанное радио с рекламой работали превосходно. Динамичная атмосфера сменялась на богемскую, зоны сменяли друг друга, позволяли скрыться от шумных танцовщиков, аромата кофе и окунуться в мир одежды, магазинов электроники. Не самое удобное местоположение уступало достоинствам “Молли”, превращавшееся в веселое и очень интересное место, по которому можно было гулять, рассматривать, участвовать в мастер-классах на пятом этаже. Несколько офисов вскоре открыты, в том числе основалась турфирма. В кинотеатр возвращались люди, а на фудкортах парочки, одиночки и семейные ели еду разных компаний, почти что неизвестных из-за монополизации рынка пищевой промышленности.

Во многом была права Оксана.

Они выходили в ноль, хотя и оставалось полно догов, однако движение вперед, уверенность в успех и видимый результат внушали надежду людям, уже забывших скучные стены и пустынность в магазинах. Всего один человек. Всего одна талантливая женщина с безграничной фантазией и лишенная всякой семейности.

Она так сильно уставала.

Как-то Аркадий вошел в ее кабинет. Все в нем заполыхало, когда увидел дремлющую на диване Оксану. Светло-русые волосы до лопаток небрежно разметали по кожаной подушке, а ее белая, вечно безразмерная рубашка задралась на животе, частично его оголив. Оксана не ежилась от зимней прохлады, представлялась ему утомленной феей монашеского разврата, которую совратил Морфей, шепчущего на женское ушко всякие прелести, и был очень щедр на комплименты и на ласку в этот день. Ни демонам, ни людям не поддавалась эта фея, дозволившая быть с ней лишь богу сновидений, обнимать и задирать все больше и больше одежду, до сдавленного стона одинокого мужчины.

— Да, слишком долго не было у меня женщины, — произнес про себя холотяк, почувствовав, как внизу все набухло и было готово стрельнуть. Пришлось поспешно ретироваться в туалет.

Эти несколько лет одиночества и депрессии были Адом и для секса. Он думал, что все, кончилось, и желание, и мужская сила, или ее забрала проклятая Елена, успевшая ему многое наговорить, но этот белый животик, сокращаемый мышцами при равномерном дыхании, эта вполне невинная поза, хотя какая?!… если она лежала на спине, подставляя все женские прелести под мужской пытливый взгляд изголодавшегося по плоти и хоть какой-то компании. Если ее руки были раскинуты для жарких объятий, подставляя грудь для жадных, даже острых поцелуев, так как даже зубы, зубы желали вонзиться в то, что было все это время скрыто под водолазками, свитерами, длинными рубашками, чуть ли ни мужскими. Оксана, находящаяся в безмятежном сне, нашептанный Морфеем, возродила в Аркадии мужика… самца… животного, воина, добытчика. Таких еще называли кобелями. Она возродила Мужчину в мужчине.

Глава 8