Рука для босса

Рука для босса

Воль

Глава 1

— И как вас величать?

— Аркадий Павлович Брекоткин.

— Вы умеете печатать быстро, как с реакцией?

— Работал в строительной фирме, занимался раньше настольным теннисом… печатаю неплохо.

— Как насчет семьи?

— Одинок. Проблем семейных не будет, — произнес мужчина, которому уже исполнилось тридцать девять лет. Не так молод, не так красив, не так амбициозен. Он во многим проигрывал молодежи, сидящей в коридоре, искавших работу после университетов, техникумов, а он… — У меня есть опыт работы во многих сферах, от строительства, перевозок, логистики товаров и умения общаться с налоговыми органами, — его ладони лежали на мощных коленях. Он не был худощав. С девятнадцати лет, как-то незаметно нарабатывал массу, стать, мясо — ту самую мужественность и взрослость, которая обделяла худощавых мальцов с горящими глазами.

Аркадий вздохнул и со спокойной уверенностью посмотрел на женщину, глядящей потерянным взглядом на листок с его заслугами. Он многое не указал в резюме, потому как стыдился своего прошлого, не хотел выглядеть еще более жалким, а женщина напротив была хороша — стройная, все было на месте у нее; была к тому же приятна на лицо, но тяжелая работа и какие-то обстоятельства стерли со светлого личика боевой макияж, а офисный костюм поменялся на белую просторную рубашку больше на несколько размеров, чем нужно. С длиннющими рукавами, буквально до пола.

— Приняты.

— Директор, — засуетилась дама, сидящая от главной справа.

— Он напечатал резюме и также подал электронную заявку, а юнцы мне без надобности. Оформляйте. И пусть пройдет двухмесячный курс обучения, а, и отправьте на курсы повышения квалификации и изучении языков, — женщина не посмотрела на Аркадия, не улыбнулась. Показалось, что она приняла на работу из острой нужды, не по желанию. Ее лицо вообще было непонятным, несмотря на черты, в особенности изображения, вымученное, болезненное.

Его босс поднялся, дошел гордой походкой до дверей и открыл одну с неописуемой тяжестью, приложив лишь левую руку. Тогда уже Аркадию что-то стало напрягать в образе начальницы. Правая рука женщины не двигалась абсолютно.

***

— Давай прекратим этот цирк? — произнесла женщина уставшим голосом. Она сидела подле водителя, вздыхала, отворачивалась, стараясь не глядеть на человека. А он был недурен собой, хорошо сложен, подтянут, высок. Если открывал зубы, сразу все обращали внимание на его голливудскую ослепительную улыбку, к тому же и глаза в него были голубыми и выразительный острый подбородок, завершавший строение правильного лица. Вообще недурен, красавец для своих лет, надушенный дорогими брендами. И жизнь ему уже отмерила тридцать два года.

— Ты о чем? — хохотнул мужчина, напрягаясь, уже заезжая на парковку аэропорта. — Тебя что-то не устраивает? — окинул взглядом спутницу и слегка поморщился, заметив на ней дешевые темно-синие штаны.

— Может, я тоже виновата, что так сложились обстоятельства, но даже я со своим либидо не устраивала шашни с секретаршей.

Машина резко затормозилась. Женщине было пора прекратить разговор, но она не остановилась. Сзади посигналили. С особым раздражением и смятением мужчина вжал ногу на педаль и все же доехал до первой полосы. У них было всего пару минут.

— Я все знаю. Я отпускаю тебя. Больше мы не будем встречаться, — произнесла с уверенностью последнюю фразу, вколачивая последний гвозь в выяснении отношений.

— Оксана! — окликнул мужчина, отрываясь от руля. В его глазах не было ужаса или страха перед потерей чего-то дорогого и необходимого. Будто это уже случалось. И скорее его реакция была возмущением, ведь не он бросал, а его.

— Открой багажник.

— Оксана! — крикнул и выскочил к женщине, уже оказавшейся на улице. — Ты неправильно подумала, это всего лишь…

— Я устала, Вадим, — спокойно остановила неприятную речь женщина и взглянула серыми глазами в голубые. — Ты неплохой человек, просто я не встретила того, кому я нужна.

— Ты о чем? — опешил Вадим и с еще большим непониманием уставился на ту, что не замечала след от зубной пасты на воротничке рубашки.

— Я не объясняюсь. Я заканчиваю эти паразитические отношения, — женщина схватила сумку левой рукой. — Поезжай, время кончается.

— Оксана!

— Спасибо за все, — кроткий поклон, и она побежала в аэропорт, оставляя человека перед пасмурным неуютным небом, которое знает все на свете. В воздухе стоял затхлый аромат влажных осенних листьев.

Глава 2

— Ваша правая рука… — начал говорить доктор пациентке, чьи волосы уже начали седеть от корней. Та дрогнула и с глазами, наполненными слез, уставилась на врача в выбеленном халате, говорящего печальные вести. Всю боль. Все отчаяние. Она выместила, смяв постель левой рукой.

— Закройте окно.

— Что?

— Там поют птицы, — прошипела женщина, легла на кровать и более ничего не произнесла за пару дней, находясь в прострации из тишины, гнева и отчаяния. Боли, скрываемой за семью замками.

Она недолго пробыла на койке. Всего неделю, поправляя голову, душу, тело, а после встала на ноги, попросила составить расписание, провести срочное собеседование и отправилась в Китай, в Шанхай, оттуда в Японию, в Токио. Ее сопровождала молоденькая секретарша, знавшая несколько языков и отвечавшая за документы, как и Оксана, но в ее задачи состояли в основном из переговоров. Они проходили все процессы производства, обговаривали детали с поставщиками, посещали модные показы, торговые центры, в особенности точки продаж, а также обговаривали детали непосредственно с дизайнерами, которые всеми силами старались оказаться на европейском рынке, потому как японский был переполнен. Однако это было только начало. Вместе с этим они заглядывали в точки общепита, смотрели дизайн, пробовали еду и посещали внутренние японские сети, чтобы найти нечто эксклюзивное, что вернет покупателей в разрушающийся торговый-развлекательный центр.

Они улыбались иностранцам, делали все по-умному, и никто, никто не заметил печальный взор Оксаны и ее неровно выведенную подпись на документе. Шесть контрактов на специальных условиях.

Оставалось так мало времени до того, как приедут представители развивающихся, совсем новых-новых брендов, от средней до высокой ценовой категории. Множество рисков ожидало Оксану, ютившуюся с помощницей в недорогом номере, потому как перелеты, хорошая одежда и укладка волос стоили дорого. С финансами, которыми располагал центр, много куда не развернешься, а потому женщина выполняла работу байера — специалиста по пополнению коллекции одежды в бутиках, в обязанности которого входили посещение богемских мест, улыбки дизайнерам и директорам брендов, налаживание партнерских связей. Это профессия дипломата в сфере одежды.

Женщина выбирала лишь тех, кто был согласен поставлять товары, сделанные по одному образцу, установленным тканям и дизайнам, определенного качества. Собиралась макулатура для пошлин, провоза новых линий одежды, а также для проведения мероприятия по расширению уникальных мест в Москве, где бы продавались блюда с настоящей традиционной азиатской едой. Да, будут пользоваться иногда заменителями, но две новые точки им было необходимы, хотя бы открытые на базе уже созданных команд и небольших кафешек, так можно облегчить внедрение новой компании на российский рынок.

Бизнес-леди следовала определенным принципам ведения дел. Этому набралась, работая много лет в Азии и Европе, а также в США. Она была слишком амбициозной, жадной на знания и навыки, но внезапная неприятность подкосила ее необычайно активных дух. Ей пришлось вернуться в Россию, обосноваться в Москве, в огромном, но крайне убыточном торговом центре «Молли-Центр», в котором она сначала проработала около трех месяцев, чтобы выяснить его проблемы.

Тактика, исследование, строительство грандиозных планов, обсуждение деталей с иностранными коллегами, которым было все равно на Москву и ее конкуренцию. Больше всего ее убивало то, что владелец центра был мужчина неглупый, но, однажды разбогатев и вложившись в несколько бизнесов, выкупил собственноручно акции и права своим приятелей, стал единоличным владельцем тысячи и тысячи квадратных метров, а после сумел выкрутиться и заняться автомобильным делом. Владение шиномонтажных мастерских держало его на плаву. Крутой мужчина, но бесконечно уставший.

Конечно, видя, какие убытки приносит центр, бизнесмен даже планировал продать здание за цену меньше рыночной стоимости, но какой дурак решит это сделать, если напротив функционирует, прямиком на противоположной улице успешное место для молодежи и взрослых? Не так, что они были близко, но метро было на его стороне, автобусная остановка, а у них только трамвай и места для такси. В общем, было много задач, которые было необходимо решить, если они планировали существовать как минимум несколько десятков лет.

По чистой случайности Оксана и генеральный директор встретились на одной тусовке. Она была так пленительна как молодой специалист, работавшего даже помощником генерального директора в Шанхае или директором отдела одежды в Сеуле. Она успела отработать в американской фирме, занимающейся реструктуризациями кампаний, а также независимым подбором специалистов на руководящие должности. Умна, упорна, полиглот. Девочка из бедной семьи, сделавшая себя сама, сумевшая своим портфолио и на личном собеседовании покорить приемную комиссию в Китае. Никто не знал, как она выучила язык, получила стипендию Конфуция и смогла уже третьем курсе работать на полставки продавцом-консультантом в элитном бутике одежды. Ее жизнь была так ярка и легка, а силы на работу, казалось, не кончались, как и фантазия, а потому призы в конкурсах не заставляли себя ждать. Известность в определенных кругах несла ее от должности к должности, пока Оксана ни решила создать собственное течение и добиться чего-то с нуля.

Предложение Александра Петровича оказалось заманчивым. Если сможет поднять торговый-развлекательный центр — прекрасно, нет — претензий не будет, подаст на банкротство и отдаст здание государству, потому как платить налоги на такую махину — нервов никаких хватит. И так бы двигалась она вперед, толкая всех локтями, протискиваясь в бешеную конкуренцию и мировую тенденцию по опустыниванию огромным площадей. Людям стало лень ходить по центрам. Зажрались. Оценили прелесть дома.

Люди любят эпатаж, то, чего не будет у другого. Эра блогеров, критиков, обзорщиков. Молодежи, пытающееся заработать по-быстрому, показывая свое лицо. Некоторые расшибутся, продадут почку, но купят приглянувшуюся сумочку, а другие будут трястись и думать: «А почему пакет из дома не взял?», потому как покупать за пять рублей пакет-майка — жаба задушит. Нужно уметь попадать и на максималистов, и на минималистов, и в среднюю ценовую категорию, однако… все… все они хотят одеваться красиво и элитно, есть качественные продукты, брызгаться приятными ароматами… У Оксаны было множество идей, в том числе взятых из кинематографа. Чем безумней, тем больше рекламы. Сарафанное радио никто не отменял. Но все эти идеи рушились одна за другой, потому как Оксана не могла даже открыть тюбик с зубной пастой — ее рука не функционировала, никак.

Женщина выжигающе смотрела на свое отражение, скрывала дорожки слез за прохладной водой, стирая их, гордо расправляла плечи и вновь шла на поле битвы, потому как считать себя бесполезной и не думала. Тем более, когда вся ее жизнь начала превращаться в полнейший ад.

Ни любви, ни семьи, ни здоровья, ни психики — у нее осталась лишь работа, может, даже величайшее произведение в жизни, которое подвластно сотворить лишь ей.

Ассистент помог открывать начальнице тюбик с пастой, мыть голову, гладить одежду и одевать. У него тоже было амбиции: не желала секретарша работать в убыточном и неизвестном месте, а потому дорабатывала последние недели и от жалости, и от халявной поездки по странам, спокойно одевала Оксану, становившейся уверенной и сногсшибательной, вставая на каблуки и застегивая яркий, иногда слепящий глаза пиджак. Это не та толстовка, не безразмерные штаны, не губы без подводки. У нее не было сил, надежды и желания делать это при ком-то и для кого-то, самой, но работа давала ей жизнь и ради нее была готова сиять, даже если внутри все будет разрушаться и взрываться.

Холодная Москва с мокрым снегом и солью на тротуарах вгоняла женщину в депрессию. Она только-только прилетела с новыми контрактами, под завязку была забита вся неделя, наполненная новыми встречами, подготовками пространств, оплаты счетов за «Молли».

В этом году было не столь холодно, потому и застегиваться не стала. Хотела уже побежать в свой подъезд, как услышала звонкий голосок секретарши:

— Осталось пару дней. Вы же подписали мое заявление?

— Не хочу подписывать.

— В суд пойду, если не выдадите трудовую, — строго сказала она. — Мне жаль вас, но я не сиделка. Это была женская солидарность.

— Понимаю.

— В таком случаи, наймите себе домоправительницу, а на работу — личную руку. Хотя да… он уже нанят, — напомнила об Аркадии. Оксана опустила взор и после легкого кивка пошла с вещами домой. Медленно, вновь оказавшись лишь с одной рукой. Как было тяжело открывать двери с чемоданом, держать одновременно ключи от дома, толкать тяжелую дверь, катить до лифта. Все опускать на пол, жать на кнопки. Одно дело, когда руки совсем нет, но, когда она даже не болтается, только от ветра и соприкосновения, совсем другое дело.

Ощущение беспомощности мешалось с усталостью и ненавистью к себе. Женщина с трудном оказалась в собственной квартире, кинула вещи и зарыдала, не раздеваясь. Во всю силу и как могла только женщина. Эту боль так просто не унять. Душит. Убивает. Сбивает с начертанного пути.

Последующий часы сидела за поиском почасовой сиделки на длительный срок. Она хотела есть хоть изредка домашнюю пищу, носить чистую одежду, а не просто закидывать ее в стиральную машину, гладить вещи, убирать квартиру от грязи и пыли. Да, не ее жилье, но она копила. Хотя бы на два часа в сутки… Совсем малость.

Оксана подсчитывала месячные расходы, звонила генеральному директору центра с отчетами о работе. Уже завтра ей придется вернуться в свой просторный кабинет с видом на Москву. На собеседование на роль сиделки уже рассматривалось пару кандидатур.

← Глава 2

Глава 4 →

Глава 3

Аркадий Павлович почти не верил в чудо. После армии, откуда его увезли с жутким отравлением, чуть не загнавшим в гроб, он поверил в Бога, но после разуверился, когда испытал на собственной жизни предательства, измены и несправедливость.

Он потерял почти все. Впал в депрессию и думал сброситься с моста, но ему позвонили и сказали приходить на собеседование. Жизнь изрядно побила его за смелость, строптивость и слишком большое внимание к работе. Его сын даже не считает его отцом, так, дядей, тот, кто приходил лишь поспать, но он был верен, любил семью, но все рухнуло в одночасье.

Еще немного, и, здравствуй, тюрьма за жестокое избиение человека.

Она изменила ему. Подсовывала документы и все передавала конкуренту-любовнику, которого Аркадий считал деловым партнером, и себе, потому как долго вынашивала свои планы, строила сети, обвивала его лаской, вкусной пищей, привезенной из ресторанов, как оказалось (узнал после многочисленных скандалов, сотрясающих стен), приличным сексом и умением не доставлять проблем (все замечательно, дорогой, не отвлекайся). Души не чаял. Дурак. Прогорел.

Осталась лишь квартира, так как та укатила к любовнику, забрав сына и запретив с ним видеться. Это произошло два года назад; все забывалось, но все эти два года он старательно пытался выжить. Работал во многих местах, но всегда что-то приключалось. То не так посмотрел на сотрудницу, то не сдружился с коллективом, то попал в такое болото, даже поработал у мошенников, случайно. Находился в неведении о делах, пока его ни послал клиент. Вовремя ушел. Через пару дней после увольнения на офис нагрянула облава с ОМОНОМ. Неудачник, которому скоро исполнится сорок.

Мужчина среднего возраста помнил лихие годы, когда мотался в Европу с друзьями, как ездил в Германию по обмену, как занимался автомобильным бизнесом. Был успешен. Дотошен в некоторых делах. Торговал, рекламировал, а после занялся грузоперевозками. Гонял по логистическим линиям, основав свою небольшую, но прибыльную фирму, но все кончилось, когда любимая женщина показала свое истинное лицо.

И вот, он сидел среди молодежи, смотрел темными глазками на женщину и не понимал истинное значение должности, на которую устраивался, значащаяся как «правая рука директора». Обязанности были понятны: составление документов, присутствие на собраниях, проверки — все под надзором директора, выполнение его прямых поручений. Как ассистент-секретарь, чуть шире, но правая рука.

— Ну-у, — протянула главная бухгалтерша центра. — Нам не велено рассказывать. Можешь сам спросить.

— Надеюсь, ты справишься, иначе центр закроется окончательно, — вздохнули в отделе кадров.

— Она даже не может выпить кофе три в одном, — заявила уборщица.

— Почему?

— Ну так рука болтается, как с такой даже бутылку воды открыть? — ответила женщина под семьдесят лет, горбатая, странная на вид, вычищающая в данный момент мужской туалет.

— А отчего? Рождена такой?

— Как же! — разогнулась дама и поправила синий халат. — Она так бегала по отделам, все проверяла, как пчелка туда-сюда, а потом пропала на неделю и пришла уже такой. Может, от нервов? У молодых сейчас все плохо. То тело не слушается, то голова улетает на Марс, — кряхтела она и терла уже зеркало, пока с недоумением на все глядел Аркадий, понимая всю суть своей должности. — Ты-то милок постарайся, девка хорошая, дельная. С ее приходом клиентооборот увеличивается, во! — тыкнула в зеркало грязной тряпкой.

— Понятно, — почесал голову мужчина, поблагодарил женщину за подробный ответ и пошел на очередной инструктаж, экскурсию и остальное, чтобы запомнить каждый угол еле трепыхающегося центра, отделы которого закрывались одним за другим. — И как же тут справиться? А можно?

Многие искали место, куда свалить, этого и не скрывали, но сдерживали свои порывы, так как аренда была снижена до пятидесяти процентов. Пустые витрины не вызывали покупать что-нибудь в соседнем бутике, да и люди были вялыми, не простимулированными. «Молли» напоминал сонный двор, в котором одиноко, но спокойно. Никто никуда не спешит, все живет своим чередом, но…. Здесь не делали деньги, не приносили деньги семьям. Многие голодали. Работы у Оксаны было выше крыши, а она еще улетела на два месяца, посчитав, что снижение аренды может хоть что-то изменить. Особенно, после того, как гость нашел в одном гамбургере жирного таракана и устроил грандиозный скандал с привлечением социальных сетей.

Тогда сонное царство шелохнулось. Менеджер, временно исполняющий ее обязанности, принес извинение, вызвал дезинфекцию и два дня на верхнем этаже делать было нечего. Все поравнялось жуткой отравой.

Работники центры были ужасны; лучшие ушли, низкобюджетные оставались плавать бревном, топя всех остальных. Даже не будучи начальником, новичка это задевало, хотел выйти в самое многолюдное место в “Молли”, проорать и обратить внимание на проблемы, но он был никем, и это ограничивало его во всем.

Он обучался английскому, который слегка подзабыл, сам занимался по разговорникам, с грустью посматривал на закрытую дверь кабинета директора, пиная пластиковое ведро под столом от скуки, читал новости, смотрел на счастливые фотографии сына, выставленные изменщицей. И такая злоба брала мужчину, что ему оставалось лишь пить, но он держался, держался, ожидая с минуту на минуту появление нового начальника. Начальницу. Красотку со множества фотографий, оказавшаяся в аварии совсем недавно, но чудом уцелевшая. На этом ее удача кончилась, а потому из улыбающееся богини она превратилась в потерянную женщину, которая не может самостоятельно наточить карандаши. Ее было искренне, по-человечески жаль, но и вызывала уважение, что, только сойдя с больничной койки, отправилась в заграничную командировку.

      И вот настал день ИКС. Мужчина вошел в ТРЦ "Молли-центр" и вздохнул. Присмиревшие сотрудники и арендаторы всем своим видом говорили, что она уже здесь. И весьма не в добром настроении. 

Глава 4

Она пришла за пару часов до открытия центра, с громом и молниями. Резанула пространство жестким стуком ботинок, поднялась на лифте до верхнего этажа и оказалась в административной части. Некоторые уже приходили, открывали свое добро и не подозревали, что будет ждать их впереди.

Без украшений, косметики. В свитере и темных штанах с начесом. Такой она представила перед главами отделом. Они смущались, не верили в нее как в лидера, но взгляд… какой ее был взгляд. Львиный.

— Какого, простите, хрена? — захрипела она альтом. Не выспавшаяся. Злая. — Таракан? Вы дома можете хоть зажраться тараканами, но здесь должно быть, как… как…

— В морге? — попытался пошутить Леонтий — ответственный за отдел одежду.

— Мне абсолютно по боку, сколько трупов в твоей квартире, но здесь прошу быть внимательней! — ее рука болталась, как и говорили работники «Молли». — Сюда приходят люди за покупками, поесть, провести время на аттракционах, в кинотеатрах, но что это?

— Вчера было только двести человек, — поднял голову ответственный за маркетинг.

— Двести? Ну хоть не нуль, а… или вы подсчитали с работниками? Я получила согласие на вакханалию, поэтому люди с слабыми сердцами, нервной системой прошу написать заявление на увольнение. Такие администраторы и замы, не способные отвечать требованиям санпина, хотя бы его, не имеют право работать здесь.

— Но! — всполошились люди.

— Вы слишком жесткая. Нахватались с Азии? — вновь забрюзжал нахальный Леонтий.

— Уволен, — холодно осадила Оксана. — Я молчала лишь потому, что входила в курс дела, а сейчас у меня в руках шесть иностранных контрактов. Если их агенты увидят вашу деятельность — они проклянут Россию, а ты будешь первым, кто посрамит «Молли», — взглянула на потемневшего человека, прикусившего язык. — Статья, недобросовестное выполнение обязанностей. Остальные же должны провести собрание и решить, что они будут делать с отсутствием клиентов. Отел по маркетингу, планирования, общепита останутся. Нам нужно обсудить контракты и будущее центра, — она не смотрела на Аркадия. Знала, что присутствует, оставила мотать на ус. Кинула папку с документами, которую тут же разобрали по листочкам любопытные и удивленные ответственные, не знавшие, как ей удалось все это провернуть. — Это только начало. Мы должны выгнать популярные пищевые франшизы и оставить место за эксклюзивом, как и российским, так и иностранным. Японские рестораны будет работать на базе кафе «Суши-Вкуси», у них произойдет ребрейдинг. Если, конечно, они удостоверятся в предлагаемых условиях. Я общалась с директором японской компании в течении двух лет, убеждала расширить его франшизу на Запад. Он согласился.

— Просто кафешка не подействует, — тут же произнесла Жанна — из отдела маркетинга.

— Верно. Первое наперво, пока, будут восстанавливать четвертый этаж, сделав его крупным фудкорт-центром, с едой из разных стран, мы займемся пустующими пространствами. Контактный зоопарк, выставочный центр, также площадки для брифингов, проведения мастер-классов, мы создадим развлекательный центр, похожий на сказочную страну, в которой уместятся и бизнес-коучи, и дети, и подростки с молодежью. Простая одежда и еда уже не интересует людей. Людям нужно нечто мобильное, динамично изменяемое, многофункциональное и социальное. Это мой план деления центра на зоны, — и она представила карту, созданную до аварии. Пятый должны были занимать офисы, выставочные залы, бизнес-залы, лекционные комнаты, а также мастерские, интерактивные залы, в которых можно было моделировать пространство под нужды заказчика, венцом ее идеи была совсем новая — создание крупного планетария. На четвертом этаже уже исторически располагался кинотеатр с фитнес-залом и длиннющим фудкортом с центром аттракционов. Остальные этажи предполагалось переустроить тщательней.

Оксана указала на большой участок, отданный под устройство детского развлекательного центра, куда могли взрослые приводить детей, парикмахерские зоны, свадебные, массажные салоны, с отделами парфюмерии и косметики, рядом с центром предполагалось открыть и контактный зоопарк, находящийся как можно ближе к запасному выходу. К этому примыкали небольшие книжные и канцелярские отделы, а также специально выделенные площадки для хэндмейда. Второй этаж уходил целиком на одежду разного ценового сегмента, обувь, кожгалантерею, отделов аксессуаров. На первом должны быть переоткрыты зоны мобильных операторов, цветов, подарков, отделы российских марок, зона кафе, отдыха, а почти у главного входа стоял красный круг, в котором было подписано слово «сцена».

— Сцена? — икнул маркетолог.

— Да, устроим собственное стендап-шоу по вечерам, будет функционировать вечерний бар с безалкогольными напитками, здесь будут устраиваться шоу и различные мероприятия, и, если приглядитесь, — и она показала влево, на другой вход, — здесь будет зона для уличных танцоров.

— Но…

— А почему нет? Мы отделили зоны эксклюзива от зоны развлечениями, тем более, у нас нет фонтанов, бассейнов, ничего выдающегося, поэтому и вбираем себя все то, что хочет творческая молодежь. Потанцевать, прикупить кроссовки, красиво одеться, поесть. Взрослые больше предпочтут фитнес, их дети будут заниматься в детском центре с аниматорами, семьями они будут ходить в кино, а после ужинать в фудкорте. Мы будем устраивать фестивали еды. Мы сможем обеспечить восемнадцатичасовое функционирование центра.

— Восемнадцать?

— Да. Мы образуем тусовку. Кто помнит, как создавался «Камеди клаб»? Раньше они устраивали шов в ТРЦ, чем мы хуже?

— Но это не будет мешать бизнесу?

— Нет, также обращаю внимание на то, что вместо фонтанов мы установим круговую карусель, дальше, — затем картина переключилась изображение схемы минус первого этажа, где уже располагался и супермаркет, и аптека, и отдел бытовой техники с бытовой химии. И тут же центр выходил на подземную парковку. — После реконструкции мы образуем множество зон, которые превратят «Молли» в настоящий торговый-развлекательный центр. Такой сборной солянки еще не было, но при этом мы не просто безумно берем лучшее и вносим в анархию, мы поддерживаем отечественное производство. Предпочтение, кроме некоторых иностранных фирм, будет отдаваться российскому производству. У нас очень много талантливых людей, которые еле-еле собирают на аренду офисы, мы же предложим им уникальные условия. Это будет кабала, но она будет того стоить, если они захотят по-быстрому раскрутить себя, — уверенная, сносящая своей уверенностью сознание.