Помоги проекту - поделись книгой:
— Ах, вон оно что! — почему-то обрадовался Мансур. — Стража!
От зычного рыка хозяина роскошных апартаментов Максим даже чуть присел.
Узкие двери в правой стене залы распахнулись, и в них ввалились двое стражников, каких Максиму доводилось видеть разве что в кино про Восток: шаровары, кованные кольчуги, островерхие шлемы, кривые сабли в руках и круглые щиты. А рожи!.. Какие зверские у них рожи! Это вам не доблестная охрана современных российских тюрем — те разве что напинать по ребрам могут. В крайнем случае. Эти же, судя по горящим неуемной жаждой крови глазам, не задумываясь, изрубят в один миг на отбивные.
Максим начал медленно отступать к окну. Стражники, сориентировавшись и поводя саблями из стороны в сторону, пошли на него.
— Эй, ребята, вы чего? — Максим в примиряющем жесте выставил перед собой ладони. — Давайте все решим спокойно. Вы слышите?
Стражники, однако, судя по их лицам, не питали склонности к пустым разговорам, продолжая медленно наступать.
— Я не вор! Я здесь вообще случайно! Да что же это такое?! — продолжал неумело оправдываться Максим, и вдруг почувствовал, что отступать больше некуда. Его спина уперлась в стену меж двух окон. — Ну ладно, чего вы? Я же совсем ничего не сделал! — захныкал он, затравленно озираясь в поисках пути к спасению и не находя его.
— Чего вы медлите? — недовольно прикрикнул на стражников Мансур, которому уже порядком надоело ждать. — Зарубите и выкиньте его отсюда!
— А может, просто выкинете, а? — наивно спросил Максим.
— Вот еще! — фыркнул Мансур в пиалу.
Стражники, не сговариваясь, замахнулись саблями, тускло блеснувшими в свете восходящей луны. Максим, вскрикнув, распластался на полу и прикрыл голову руками, будто это могло его спасти. Сабли с противным скрежетом прошлись по стене у него над головой, выбив из камня снопы искр.
— Вы мне попортите стену, ослы! — недовольно вскричал Мансур. Стражники тут же застыли в нерешительности. — Да чего вы ждете, остолопы? — Мансур запустил в них пиалой. Та разбилась о щит ближайшего из стражников и разлетелась тонкими осколками фарфора. — Он уходит! Чего вы стоите!
Максим, опомнившись, ужом прошмыгнул меж ног охранников, вскочил на ноги и заметался по зале, насилу увертываясь от ударов острых сабель, преследующих его двух здоровенных стражников.
— Держи его! Руби! — неистовствовал Мансур, швыряясь подушками и посудой. — Да вот он! Куда вы, смотрите, ишаки? Сзади! Теперь там! Да быстрей же! О, Аллах, да что же вы за идиоты такие?..
Максим, в третий раз пробегая возле дастархана, поскользнулся на остатках рассыпанного по полу плова и растянулся на распотрошенных подушках.
— Ай! — испуганно вскрикнул Мансур, вжимаясь в стену, а Черный Кади наконец проявил интерес к происходящему и потянул свою саблю из богато инкрустированных ножен.
И тут Максим почувствовал в руке удобную рукоятку. Оказалось, что по чистой случайности его рука нащупала острый длинный кинжал, оброненный кем-то. Максим зарычал и, оскальзываясь, вскочил с пола.
— А-а-а! Всех порешу, гады! — завопил он, поудобнее перехватывая кинжал и вставая в боевую стойку. Глаза его налились кровью, на губах выступила пена. — Не подходи! А-а-а!
Ему в голову ударила горячая волна, и, продолжая кричать, Максим принялся полосовать себя туповатым лезвием, больше пригодным для разрезания яблока или дыни, по руке. Из небольших порезов показалась кровь.
— Убью! Не подходи!..
От нелепости происходящего сердце дрогнуло не только у попятившихся стражников, но и у навидавшегося всякой жестокости Черного Кади. Убить — это одно, но чтобы так кто-то истязал себя самого!..
— Этот человек одержим шайтаном! — изрядно побледнев, Черный Кади подвинулся в сторонку, уже не помышляя о нападении, а лишь пытаясь отгородиться длинным лезвием сабли от ненормального. — Мне кажется, его лучше отпустить.
— Да-да, пусть идет! — поспешно согласился с ним Мансур. — Отпустите его! — крикнул он стражникам. — Иди с миром, добрый человек, мы ошиблись!
— Ну уж дудки! — яростно шмыгнув носом, повернулся к нему Максим. — Теперь все, хана вам!
— Ой, ей, не надо хана! Возьми деньги, — крикнул ему окончательно перетрусивший Мансур, выхватывая из-под подушки кошель и бросая его под ноги вышедшего из себя Максима. — Все, все возьми! Вот, тут деньги, много денег!
— Деньги?! — оскорблено взревел Максим. — Ах ты, жлоб! Сначала напустил на меня своих головорезов, а теперь хрусты суешь? — продолжал наступать на него Максим. — Ненавижу, падла! Всех вас ненавижу! А-а-а! — Максим опять принялся неистово полосовать себя кинжалом по руке. — Да что ж он тупой-то такой!
— Прости, о юноша, но я им ногти чищу! — охотно пояснил Мансур трясущимися от охватившего его ужаса губами.
— Что?! — подпрыгнул на месте Максим. — Ах ты, фраер дешевый! Так ты меня решил наградить заражением крови? Ну, звездец тебе! А-а-а! — Максим затрясся всем телом в припадке ярости.
— А-а-а! — вторил ему Главный сборщик налогов, закрываясь руками. — Стража, уберите от меня этого умалишенного!
Стража наконец опомнилась и ринулась на защиту своего господина, выставив перед собой клинки сабель. Но когда они уже собрались вонзить их в одержимого, Максим внезапно зацепился ногой за мягкий валик и плашмя повалился на обезумевшего от страха Мансура. Кинжал впился в одну из подушек рядом с головой сборщика налогов, и в воздух взвились перья. Стражники, не успевшие остановить выпад, кувыркнулись через упавшего Максима и с победным возгласом «уф-ф!» воткнули оба клинка в грудь так ничего и не успевшего осознать Черного Кади. Тот мгновенно рухнул на подушки грудой черного тряпья, повязка с его лица спала, и все увидели крайне удивленное заросшее лицо, пересеченное наискось, от левого глаза до подбородка ужасным шрамом…
Глава 2. Черный Махсум
Как видите, Черного Кади убила вовсе не Марджина, как то утверждает небезызвестная легенда о сорока разбойниках, а два неуклюжих меднолобых стражника. Можно было, конечно, соврать и приписать сей доблестный поступок бедной сироте, по милости Аллаха попавшей в дом доброго бедняка, но я не хочу осквернять свой язык противной всевышнему ложью. Мое дело рассказать все как есть, а уж вы вправе сами решать, верить мне или не верить.
Так вот, после того как стражники произнесли «уф-ф!», и Черный Кади пал от подлого удара судьбы — да смилостивятся над этим прожженным грешником небеса! — опомнившиеся стражники застыли в полной растерянности над борющимися Мансуром и неизвестным неуравновешенным юношей, пытаясь понять, что, собственно, им надлежит предпринять дальше.
Их господин, пыхтя от натуги, пытался сбросить с себя верткого незнакомца, бестолково суча руками и ногами — опыта борьбы у него не было никакого от слова совершенно, — а неизвестный, рыча от злости и отплевываясь от перьев, забивающих ему нос и рот, никак не мог выдернуть запутавшийся в материи подушки кинжал, что приводило молодого человека в неописуемое неистовство.
Стражников вывел из оцепенения окрик их господина.
— Чего вы стоите, ослы? — взвизгнул Мансур, колошматя своего соперника подушкой по голове. — Оттащите его! Живо!
Стражники, получив наконец конкретное указание, тут же бросились к борющимся, вцепились мертвой хваткой в Максима и оттащили его на пару метров от Главного сборщика налогов. Лезвия сабель, скрестившись, уперлись тому в шею, и Максиму волей-неволей пришлось задрать голову, чтобы не лишиться ее. Ни о каком сопротивлении с его стороны, как вы понимаете, теперь и речи быть не могло.
Мансур завозился на полу, разгребая подушки и пытаясь принять приличествующее ему сидячее положение, или в крайнем случае полулежачее. Сесть ему удалось далеко не сразу, но стражникам торопиться было совершенно некуда; Максиму — тем более.
— Ох-х! — устало выдохнул Мансур, после нелегкой борьбы с самим собой, усевшись на восточный манер и уперев руки в колени. — Так! — он наконец узрел воочию поверженного разбойника и немного отодвинулся от него, спешно отгородившись от тела подушками. — Уберите этого… — Мансур слабо повел пальцами морщась.
Сабли шаркнули.
Максим испуганно сглотнул.
— Да не его, остолопы! — рявкнул Мансур на стражников. — А вон того, черного! А этого — сюда! — указал он пальцем на пол перед собой.
Стражники убрали сабли; один из них пихнул Максима в спину сапогом, и тот ткнулся носом в пол. Другой стражник подошел к навзничь лежавшему Черному Кади, ухватил его за ноги и потащил к двери.
— Видишь, презренный оборванец, что ты натворил! — покачал головой Мансур, взглядом провожая волочащееся по полу тело бывшего главаря шайки разбойников. — Ты лишил меня моего лучшего человека. Что же мне с тобой теперь делать? — Главный сборщик налогов задумчиво огладил жидкую, не в пример усам бороду с вкравшейся в нее ранней сединой, глядя на лежащего перед ним молодого человека, не смеющего поднять голову. — Поднимись! — приказал он спустя некоторое время.
Кончик сабли уменьшил давление на спину Максима, и тот медленно разогнулся. Глаза у него испуганно бегали, лицо сильно побледнело, а губы мелко дрожали.
— Боишься? — удовлетворенно заключил Мансур. — Это правильно! Меня надо бояться, — он начал медленно откидываться назад, но подоспевший юркий слуга успел подпихнуть под его спину сразу три подушки. Мансур немного повозился, устраиваясь поудобнее, и сложил руки на животе. — А теперь рассказывай: кто ты, и зачем проник в мои покои? Но предупреждаю сразу: одно слово лжи и… — Мансур очень знакомым Максиму жестом провел пальцем по горлу.
— Ваше светлейшество! — Максим униженно подполз на коленях чуть ближе, но стражник остановил его, схватив за плечо.
— Светлейшество? — посмаковал новое слово Мансур. — Неплохо! Продолжай, — кивком головы дозволил он.
— Так получилось — не знаю как, но я говорю чистейшую правду! — я оказался тут, у вас чисто случайно! Сначала я был в другом доме, а потом хрустнул пол, и я провалился, и… и попал к вам в комнату!
— Ты снюхался с джиннами или накурился опиума? — Мансур все еще никак не мог поверить в столь сказочную историю, хотя лично, собственными глазами видел, как этот странно одетый незнакомец возник посреди залы прямо из воздуха. Хотя это могло быть и не совсем так — кто их знает, этих воров, на что они способны.
— Вот честное слово! — мелко закрестился Максим.
Глаза Мансура тут же полезли из орбит.
— Так ты, оказывается, не только плут, но еще и неверный! — вскричал он, рывком вскакивая на ноги.
— Нет, что вы! — замахал руками Максим. — Я верный! Я очень верный!
— Впрочем… — Мансур внезапно остыл и прошелся туда-сюда, задумчиво глядя себе под ноги. — Какая разница — все равно тебе отрубят голову.
— Не надо! Не надо мне рубить голову! — Максим вывернулся из железной хватки стражника и быстро подполз к ногам Мансура, но тот брезгливо отстранился на шаг. — Я буду служить вам, только не убивайте!
— А что ты можешь, о презренный? Мне бы пригодился изворотливый грозный лев, но никак не блеющий ягненок.
— Я могу… Я могу… воровать! Драться могу, как лев!
— Воровать? — недоверчиво переспросил Мансур. Молодой незнакомец вовсе не походил на искусного вора.
— Да-да! Воровать! Я очень хороший вор! — с надеждой уставился на него Максим.
— Ох, что-то слабо верится, — недоверчиво дернул шеей Мансур.
— Вот! — Максим быстро выхватил из-за пазухи расписную табакерку с золотой чеканкой и протянул ее Главному сборщику налогов.
— Что?.. Как?.. — тот растерянно уставился на знакомую вещицу и быстро захлопал себя руками по халату. — Ах ты, плут! — успокоившись, снисходительно улыбнулся Мансур и погрозил Максиму пальцем, потом забрал у него табакерку и на всякий случай передал ее слуге. — И как же зовут тебя, искусный воришка?
— Максим!
— Махсум? Странно, но это имя совершенно тебе не идет[1]. Хотя с Кади тоже было не все гладко[2]. Черный Махсум… — что-то прикинул Мансур, уставившись в не очень высокий потолок, словно ища на нем ответ на собственные вопросы. — Хорошо, я дам тебе один шанс. Сядь и слушай! — приказал он Максиму и обернулся к стражнику. — А ты позови мне телохранителя моего бывшего гостя. Он должен ожидать за дверями…
Максим или, вернее, теперь Махсум — так и будем его называть, чтобы не вносить путаницы в наше повествование, — а если уж быть совсем точным, то — Черный Махсум гордо и притом неловко восседал в седле, на спине черного арабского скакуна с лоснящимися боками, недоверчиво то и дело косящим свои умные глаза на нового хозяина. Ахмед — бывший телохранитель и правая рука Кади — тоже пребывал не в особом восторге от новоиспеченного главаря. Совершенно безбородый молодой человек с бледной кожей и зелеными глазами в наряде Черного Кади с двумя штопанными дырами на черной рубахе выглядел, мягко говоря, нелепо. Криво пристегнутая к поясу сабля все время била его по ноге и коня по боку, отчего тот вздрагивал и порывался перейти на галоп. А посадка — Ахмед ни разу не видел, чтобы взрослый человек так сидел на коне! Сразу было видно, что этот неизвестно откуда свалившийся на его голову сопляк до того ни разу в жизни не садился на коня, но при этом старался выставить себя асом верховой езды…
— Слушай, нам долго еще ехать? — морщась, устало спросил Махсум, обернув свое лицо с печатью непередаваемой словами боли к ехавшему чуть позади Ахмеду.
— Во-он там две горы, — указал кривым тонким пальцем Ахмед на чернеющие на фоне темно-синего безоблачного неба вершины.
— Это ж… — задохнулся от возмущения Махсум.
— Что? — наивно спросил Ахмед, не дождавшись продолжения.
— Так, ничего, — ушел от ответа Махсум и безнадежно вздохнул, пытаясь поудобнее устроиться в жестком седле.
— Может, остановимся передохнуть… Черный Махсум? — оскалился, хитро прищурив один глаз, Ахмед.
Махсуму в его голосе послышалась неприкрытая издевка, но он решил не связываться, прекрасно понимая, что авторитет еще нужно заслужить.
— Нет! — жестко отрезал он, слишком жестко, на его взгляд: Ахмед мог почувствовать его неуверенность. А впрочем, Махсуму уже было на все наплевать. Тело, непривычное к езде на лошади, невыносимо ныло, а задница, казалось, превратилась в один сплошной синяк. Хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. К тому же он не без основания побаивался, что второй раз самостоятельно взобраться на коня не сможет. — Едем дальше!
— Как пожелаете, — едва склонил голову Ахмед, пряча улыбку в густой бороде. Назвать новоиспеченного главаря уважительным «ако» язык не поворачивался. — Прошу прощения за мое любопытство, но что случилось с Черным Кади?
«Вот же навязался на мою шею!» — в сердцах подумал Махсум, соображая, как бы отвязаться от него. — Он… он неудачно махнул саблей и… порезался.
— Насмерть? — удивленно вздернул брови Ахмед.
— Ага. Момент уморэ!
— О-о! — вытаращился Ахмед на Махсума. Мальчишка оказался не так прост, как он предполагал в начале. Видно, за этим самым «момент уморэ» крылась какая-то страшная тайна. Не иначе, как… Но уточнить Ахмед не решился.
Дорога шла то в гору, то под уклон, горы приближались медленно. Темнота быстро сгущалась. Небо расцветилось россыпью звезд, а огромная, словно бубен луна, залила всю каменистую округу с редкими кривыми и чахлыми деревцами и кустиками бледным призрачным светом.
Горы приближались очень медленно, слишком медленно с точки зрения Махсума. Ехать в седле стало совершенно невыносимо, но Махсум терпел, до хруста стискивая зубы.
— А скажите, Черный Махсум, — вновь подал голос Ахмед после довольно длительной паузы.
— Называй меня просто шеф, — подсказал ему Махсум, не оборачиваясь — обернуться у него не получилось бы. Боль уже отдавалась в поясницу.
— Просто Шеф? — недоуменно уставился на своего нового начальника Ахмед. — Что это?
— Шеф — это типа… главный.
— А! А «просто»?
— Что — просто? — не понял Махсум, погруженный в собственные невеселые мысли.
— Вы сказали называть вас «Просто Шеф».
— Шеф! Безо всяких там «просто» и «сложно». Шеф — и все! — раздраженно пояснил туповатому Ахмеду Махсум.
— Шеф… — повторил Ахмед, стараясь свыкнуться с этим странным словом, ничего не значащим для него, но, видимо, имеющему какой-то глубокий, скрытый смысл. — Скажите… шеф!
— Вот, другое дело, — похвалил его Махсум, несколько приосанившись в седле.
— А какие у вас планы?
— Что ты имеешь в виду?
— Я хотел узнать, что вы собираетесь делать дальше?
— Добраться до… Где вы отдыхаете?
— В пещере, — Ахмед посмотрел на молодого человека, как на законченного идиота. Любому мало-мальски образованному человеку было известно, что разбойники таятся в какой-нибудь пещере.
— Значит, добраться до пещеры и как следует отдохнуть.
Поделиться книгой: