Дикая (любительская редактура)

— Ничего не говори, — будто читает мои мысли блондин и вымученно улыбается. — Но обещай, что я смогу приехать к тебе.

Часть третья

Страсть без рук

Глава первая

Море! — падаю я попой на гнилые доски пирса и вдыхаю в себя этот безбрежный соленый мир. Всего четыре дня прошло с тех пор, как мама сажала меня на поезд и говорила прощальные слова, а такое ощущение, что не меньше четырех лет.

Бабушка охнула от радости, завидев внучку на пороге с сумкой в руке, а потом нахмурилась и позвала деда. За круглым столом собралась вся моя семья во главе с мамой, нервно перебирающей на груди пуговки блузки.

Бред какой-то!

— Привет, — кидает мне парень и, как ни в чем не бывало, присаживается рядом. На нем темно-синие джинсы и неизменная кожанка. Смотрит Домовой куда-то вдаль, не поворачивая ко мне головы.

— Даша, — шепчет Домовой, которого практически не видно в окружающей темноте. Фонарей на окраине города нет, только деревья, недостроенные коттеджи и бродячие собаки. — Ты когда-нибудь расслаблялась?

— Я-то? — ухмыляется парень, аккуратно хватая меня за полы расстегнутой ветровки и притягивая к себе. — Весь такой серьезный? — вопросительно шепчет мне в губы, отчего становится одновременно горячо и щекотно.

Хочу, чтобы получилось грозно, а выходит как-то жалко и пискляво.

— Если я так тебе не нравлюсь, то скажи мне об этом прямо сейчас. Я больше никогда тебя не потревожу, ни о чем не спрошу и могу делать вид, что мы вовсе незнакомы.

— Убери руки!

Яркое еще осеннее солнышко за день нагрело доски, которые пахнут морем и немного плесенью, и я растягиваюсь на них, стараясь пятками дотянуться до края пирса. У меня ничего не получается и становится как-то обидно.

— Мам, ба, — кидаю уже на пороге, наевшись от пуза, — я прогуляюсь немного.

— Мы ждем объяснений, дорогая! — грозно начала бабушка, — ты поступила необдуманно, сбежав от отца.

Директорский сынок сверлит во мне пару дыр, а потом привлекает к себе и практически рычит в ухо.

Черт! Я не знаю!

— Я не сбегала, — получилось что-то наподобие «жбегала», так как рот был занят блинчиками с творогом, которые ба поставила на стол, несмотря на свой суровый вид. — Папа решил отпустить меня и больше не требовать совместной опеки.

— Насчет тебя? — удивляется парень.

Парень пожимает плечами и осторожно берет за руку, будто опасается, что я от него отшатнусь.

Лежу так около получаса, ни о чем не думая и наблюдая за неспешным бегом облаков. Темнеет и холодает, но мне так хорошо, что совершенно не хочется уходить.

— Так, где пропадала?

— Ты когда-нибудь перестанешь быть такой колючкой? Мне безумно тяжело найти с тобой общий язык, а очень хочется.

Ой-ой!

Согласно кивают и продолжают с каким-то оживлением прибираться в гостиной, постоянно сталкиваясь локтями, тапочками и даже головами, отчего им обеим становится только веселее.

— Весь такой… — делает паузу и проводит своей щекой от виска к подбородку. — Целеустремленный! — жадно целует, проталкивая язык мне в рот и фиксируя голову правой рукой. Левую он кладет мне на поясницу, заставляя выгнуться навстречу и почувствовать степень его возбуждения.

— Насчет нас, — отвечаю, высвобождая собственные пальцы из его руки.

Мама быстро поднимает глаза и смотрит очень пристально, практически не моргая.

Наивная, а кого ты хотела там увидеть? — шепчет противный внутренний голосок, но я прячу собственные мысли даже от него.

Отшатываюсь от слов парня, как от удара.

— Вернулась, как видишь, — грублю в ответ и мечтаю откусить себе за это язык. — Я много событий пропустила за эти дни?

— А что мне за это будет? — низким голом с хрипотцой спрашивает Домовой, чем доводит мой мозг до бредового состояния. Начинает грезиться обнаженная грудь парня, его темные волнистые волосы после душа.

Домовой подхватывает разговор, рассказывая о соревнованиях по футболу, школьных происшествиях и выздоровлении Марины. Оказывается, они с Волком навещали бедолагу у нее дома пару раз.

— Я скажу тебе, где была, а ты перестанешь проявлять по отношению ко мне свою навязчивую заботу. — Говорю то, что на самом деле не чувствую. Мне нравится внимание Домового, я хочу еще и еще, но боюсь показать это.

А кто говорил, что я должна говорить ему правду?

Шокирована подобным вопросом.

— Я пойду, если обещаешь не делать поспешных выводов.

— Таким я нравлюсь тебе больше? — смеется парень, продолжая мучить меня ласковыми поглаживаниями вдоль пояса джинсов. — Или все-таки держаться на расстоянии и проявлять заботу?

Спиной чувствую гулкие шаги, но почему-то продолжаю лежать и практически не дышу. Это Домовой, я знаю, надеюсь на это и просто жду.

— В пятницу вечеринка у одного из парней, празднуем победу в полуфинале. — Продолжает Домовой, как ни в чем не бывало. — Пойдешь со мной?

— Прогуливала, — кидаю безразлично и сажусь, злясь и на себя и на него. Вечер испорчен, мне больше не хочется улыбаться без причины.

— И как?

— Давай договоримся, что отныне ты держишь руки при себе без всяких «но», а я иду с тобой на вечеринку.

— Никаких! — киваю в ответ и первой срываюсь с места, чтобы быстрее оказаться дома и встать под холодный душ. Никогда бы не подумала, что перепалка с Домовым может так меня завести.

Какой же Домовой серьезный и неулыбчивый. Я вообще не помню, чтобы он в моей компании смеялся или шутил. Ну, если только в самый первый раз, когда его улыбка продемонстрировала мне очаровательные ямочки на щеках и подбородке. А вот этот нахмуренный вид просто раздражает.

Она уже не стесняется своих чувств и начинает суетиться вокруг, предлагая то чай, то кофе, то все сразу. Удивленно моргаю, но не отказываюсь и употребляю эту странную смесь с примесью соленой влаги. Мама даже шутит насчет моей растерзанной внешности, а я не говорю ей правду, отчего у меня глаза опухли и нос красный.

— Так, где была? — спрашивает он, уводя меня в сторону города.

— Ездила к отцу, чтобы забрать кое-какие вещи.

Отчего-то хочется быстрее оказаться одной и обдумать, что делать дальше, с каким настроением идти в школу, как восстановить отношения с Мариной, поэтому я сбегаю.

— Тогда, — парень отходит назад, тяжело дыша и широко улыбаясь, — никаких прикосновений вплоть до пятницы.

— Я спросил у Лизы, где ты, — начал парень немного неуверенно, — она только фыркнула и посоветовала обратиться к твоим родным. — Поворачивает ко мне голову и смотрит пристально и напряженно.

Чудачки! — округляю я глаза и вылетаю в объятия южного городка, тихих кривых улочек, спускающихся вниз к морю, и высоченных тополей. Привычным маршрутом миную частный сектор, кафешки и ночные клубы, практически не глядя по сторонам. Уже на прибрежной полосе делаю паузу и выискиваю глазами полуразрушенный пирс, на котором никого нет.

Следовать советам Дениса и быть открытой и раскрепощенной не получается. Домовой, как раздражитель, действует на мои нервные окончания и приводит их в трепетное волнение, отчего хочется еще глубже спрятаться в себя.

— Задушишь, — сиплю еле слышно, но все равно дарю маме ответные объятия.

Прикусываю губу. Сейчас бы позвонить Денису и спросить, чтобы он сделал на моем месте, но у него своих проблем по горло, а хуже всего то, что я так и не взяла его номер телефона. Но как бы поступил блондин на моем месте?

Представляю себе насмешливые синие глаза, мужественные губы, искривленные самодовольной улыбкой, дерзкий окрас волос и понимаю, что должна ответить Домовому.

Эта тайна, поселившаяся глубоко в сердце, дарит ощущение принадлежности к огромному миру, и я ни с кем не готова делиться обстоятельствами объяснений с отцом. Никому не хочу рассказывать про Дениса, открывшего мне глаза на саму себя. Это только мое, и доверится я готова лишь морю… Оно меня поймет, услышит и утешит.

Он что, считает наш поцелуй ошибкой и хочет, чтобы я обо всем забыла?

Решила идти ва-банк, хватая парня за темные вихры и прикусывая зубами его мочку. Потом лизнула след от зубов, услышала приглушенный стон и шепнула в ответ:

— От кого я это слышу? — искренне возмущаюсь ответ, — весь такой серьезный и целеустремленный! — вспоминаю характеристику Марины о моем соседе по парте.

— Даш, прости за тот поцелуй.

— Давай договоримся, — наклоняется мой мучитель и шепчет прямо в ухо, — отныне ты зовешь меня при всех «мой зайчик», а я держу руки при себе.

Молчу в ответ, но тоже поднимаюсь на ноги и виновато заглядываю парню в лицо. Теперь он не кажется мне кем-то чужим, но по-прежнему остается недоступным. Этот его суровый вид и вселенское превосходство, подчеркнутое каждой деталью внешности, продолжают меня раздражать. Но, тем не менее, я хочу быть рядом с Домовым, жду его появления, мечтаю о соприкосновении наших пальцев.

Ох!

Парень тут же выпускает меня из объятий и тяжело поднимается на ноги.

— Теперь я поеду туда только по собственному желанию, — ее взгляд снова утыкаются в поверхность стола, — которого у меня совершенно нет, — заканчиваю предложение, и через мгновение оказываюсь в объятиях самого дорогого и близкого мне человека на земле.

Отчетный концерт

Глава вторая

— Фига се! — выразил свои эмоции Волк, рассматривая пышное красное платье с таким количеством рюшей и оборок, что ими можно было спокойно замотать самого бугая с ног до головы. — Я не завидую той, кому ЭТО достанется. — Ткнул он пренебрежительно в наряд.

— А разве Белоснежка будет не в традиционном костюме? — удивилась Света Жукова из моего многопрофильного.

— Буду слугой, — Домовой потряс перед носом учителя распечатанным сценарием. — Мама любезно предоставила.

— Заткнись, Волк, — тут же отреагировала красотка, — будешь руки распускать со своей Белоснежкой.

— Без проблем, Ростислав, — тут же отреагировал театрал, — гномы, Рыцарь и Злобная Мачеха сядьте на стулья и не мешайте. — А вы двое в центр! — скомандовал учитель.

Домовой встал напротив меня и приготовился читать сценарий, а я почувствовала, что легко не будет. Его глаза горели такой жгучей ненавистью, что вряд ли он согласится отпустить Белоснежку, скорее вырвет ей сердце и презрительно рассмеется в лицо хладному трупу.

Денис бросил на меня ободряющий взгляд и спустился к креслам. Вокруг стали проступать силуэты ребят, их любопытные лица и завистливые взгляды.

Смешки снова превратились в неудержимый гогот.

— Итак! — потер руками довольный учитель, обозревая оставшихся в зале учеников. — Теперь мне нужна Белоснежка и Злобная Мачеха.

Причина общего сбора учеников одиннадцатых классов в актовом зале могла быть только одна — очередной отчетный концерт для родителей на новый год и, конечно, традиционный спектакль. Учитель по театру благоговел перед своей профессией и действительно был талантлив, как меня уверяли одноклассники, но слегка «того». Я уже давно поняла, что это значило, посещая его урок раз в неделю, но только теперь обозрела масштабы катастрофы.

С предпоследнего ряда грациозно встала местная дива с длинными русыми волосами до пояса и огромными голубыми глазами.

— Ты моя малышка, — ласково потрепал меня по черной макушке блондин и повернулся к Борису Олеговичу, — я подожду в зале, а после репетиции обсудим с вами детали.

— Соня теперь Засоня! — крикнул Димур, на что его одноклассница показала неприличный жест в сторону галерки.

— Остальные по домам! — заорал Борис Олегович громовым голосом и тут же потерял интерес к убегающим в спешке ученикам. — А с вами у меня будет дооолгий разговор! — оскалился в сторону актеров театрал и потер пухлые ручки.

А Денис окинул Домового любопытным взглядом.

— Эээ, — вытаращилась я на Бориса Олеговича с выражением дикого ужаса на лице.

— И какую же? — спросил Домовой, обливая меня презрением. — Получишь согласие на отношение с малолеткой?

Параллель взорвалась хохотом. Я тоже не удержалась, представив вратаря футбольной команды в роли отважного рыцаря, спасающего Белоснежку. Да и момент этот постаралась запомнить надолго: бугай сверху вниз взирает в немом ужасе на полненького низенького Бориса Олеговича. Тот еще шарж!

— Дорогие мои! Любимые мои! — выплыл на сцену Борис Олегович в неизменном сером костюме в полоску. Освещение под потолком невыгодно подсвечивало огромную залысину на макушке учителя и его одутловатое нездорового цвета лицо. — Я так рад, что нам предоставили грандиозную возможность — открытие школьного концерта для родителей! Это шанс показать, на что способен каждый из вас, возможность раскрыть свои таланты, продемонстрировать всему миру… — здесь театрала как обычно понесло, — как гадкий утенок превращается в грациозного белоснежного лебедя.

— Юноша с галерки?! — позвал он Волка. — Да-да, вы! Идите-ка сюда.

Голос Бориса Олеговича плыл по залу, а его малочисленные поклонники слушали, затаив дыхание. Я же пряталась на самом последнем ряду у выхода, чтобы при первой же возможности был шанс ретироваться с кастинга. Парни из спортивного вообще не понимали, что тут делают, и презрительно морщились при каждом новом слове учителя.

— Я поводила глазами по рядам, но Борис Олегович сделал иначе. Он спустился со сцены и начал расхаживать между рядами, ежесекундно хмыкая и потирая подбородок. Все притихли и, казалось, перестали дышать.

— Дайте мне ее в жены! — заорал со сцены новоиспеченный Рыцарь. — Мы отлично споемся.

— Репетируем первую сцену! — провозгласил театрал, но Домовой его перебил.

— Он что, обкурился? — спрашивал у Волка Димур, он же Дмитрий Волков, нападающий школьной футбольной команды. Домовой шикнул на ребят.

— Нет, — бесцеремонно ответила девчушка в черном спортивном костюме, — у меня есть выбор?

— Нашел! — заорал у меня над ухом Борис Олегович. — Бесподобная вы моя, скромная и тихая, с естественным румянцем на бледном лице. — Учитель вскидывал руки и закатывал глаза. Я уже собиралась оказать ему первую медицинскую помощь, боясь, что того хватил удар, как на удивление сильные руки выдернули меня из кресса. — Белоснежка!

— Брось, братан, это же нужно запечатлеть в памяти навсегда! — возмутился в ответ Волчара, а я присела на стул, пока ноги меня не подвели. Голова шла кругом, слова в сценарии плясали и расплывались, во рту пересохло.

Ни с кем и никогда не перепутаю этот голос.

— Зачем же, Борис Олегович? — зловеще прошептал директорский сынок, глядя черными дырами вместо карих зрачков, — я не могу так долго ждать своего выхода. У меня роль незначительная, отрепетируем сцену в лесу.

Ребята на сцене засмеялись, косясь в сторону нелепого наряда, а Домовой встал рядом с другом и что-то прошептал тому на ухо.

— Кем? — в ужасе отшатнулся от учителя Волк.

— Молодой человек! — повысил голос театрал, — вы срываете мне постановку спектакля.