Поле боя (полная версия)

– Ты понял мудрость слов его, друг мой? – улыбнулся Доган, взглядом показывая на приоткрытую дверь комнаты. – И долг наш подтвердить её. Мы пожертвуем малым, чтобы сделать нечто большее!

– Не волнуйся, Озур… «Ифрит» уже дал своё принципиальное согласие… нам же остаётся только обеспечить ему прикрытие. И это будет моя победа! Не его! Ты понял?

– Окей! Я в деле, – кивнула девица и убежала одеваться.

– Ну… должно хватить, – нахмурился я. – Зачем нам больше.

Вот и получалось: пойди туда – не знаю куда, сделай то – не знаю что… И главное, что другие курсанты мне не помощники. По идее, всему этому преторианцев учат, – но не на первом курсе, а мы в колледже к тому же вообще без году неделя. Второй же курс на деле всё ещё тот же первый. Всего-то месяц с бронзовыми галстуками отходили.

– В суицидную миссию со мной сходить не желаешь? Османов бить?

– Да хоть Вася, – поморщившись, зло процедил командующий. – Рядовой, вы понимаете всю тяжесть своего проступка? Нападение на старшего по званию, рукоприкладство, неподчинение приказам… вам светит трибунал. Упрощённый, по законам военного времени, с приговором к высшей мере – расстрелу!

– Говорю я это вам затем, чтобы вы кое-что поняли. В частности, то, что офицеры, даже такие – всё равно офицеры. Ими потом займутся соответствующие люди, а задача рядового – соблюдать субординацию и выполнять приказы. Так что наказать я вас обязан в любом случае.

– Желаю этого всем сердцем, бей беев! – слегка ошарашенный словами приятеля, искренне ответил парень. – Но ты должен был сказать мне это в первую очередь!

Я улыбнулся, вспомнив ту маленькую «мстю», которую устроила мне девушка после нашего с ней поединка. К тому же в выборе Леночки было ещё и вполне рациональное зерно. При всех её закидонах девушка была великолепным стрелком, да к тому же притащила с собой на игру свою неизменную снайперскую винтовку. На мой дилетантский взгляд, подобная цацка могла бы пригодиться нам для выполнения поставленной задачи.

– Есть немного, – серьёзно кивнула она. – Когда выходим?

– Так вот, кандидаты на выделение в офицерский состав определяются прямо перед отпуском, из курсантов, окончивших второй год обучения. А после первого сентября начинаются ускоренные курсы подготовки младшего командного состава. Так что в этом году у нас есть всего лишь рядовые, которым сказали, что они «офицеры», но быть ими не научили. Власть бьёт в голову, и хотя вразнос идут далеко не все – но бывает. Весь вопрос в том, что обычно, в прошлые годы, все «Военные игры» начинались в конце декабря… Опять же потому как у нападающих – те же проблемы, что и у защищающихся. Система-то стандартная.

– Разрешаю, – на лице командующего не дрогнул ни единый мускул. – В усиление возьмите пару человек из своего отделения и приписанную к вам единицу техники. – Предписание получите у адъютанта.

Я положил их с ходу. Не щадя, но постаравшись оставить в живых хотя бы одного. Парни даже не успели среагировать на моё появление, когда «магическая пуля» разорвала в клочья всю троицу. А вот насильника я приберёг, просто сбив ногой с тела девушки и от души растоптав берцем то, что болталось у него в промежности. Только потом я соизволил вырубить заливающегося визгом парня и медленно осмотрелся, вспомнив, что «звезда» разведчиков у турок состоит из пяти человек.

– Геройствовать пойду… – ни секунды не сомневаясь, ответила она. – А задача какая?

– Вот ещё! Дел у меня больше нету, как за засцыхами приглядывать! – буркнула Касимова, которая только что в очередной раз знатно поцапалась с приятельницей.

– Аллах Акбар! – повторил за собеседником Озур и провёл раскрытыми ладонями перед лицом.

За прошедшие три дня игра в «солдатиков» мне изрядно поднадоела. Если в первые сутки я даже получал удовольствие, делая тройное «ку» перед всеми, кем нужно, и чётко следуя недавно прочитанному уставу, то вчера уже изрядно пресытился пресмыкаться перед вконец оборзевшими «отцами-командирами», на два-три года старше меня. Сегодня же за завтраком я и вовсе обложил по матери наехавшего на меня «офицера» в чине «младшего лейтенанта», доходчиво объяснив, что орать на кого бы то ни было – права ему никто не давал. И если ему что-то от меня нужно, если не хочет лишиться зубов, он должен подойти, поинтересоваться, не занят ли я, и вежливо изложить свою просьбу. А я подумаю, хочу я заниматься его проблемами или нет.

Патрульные, дожидавшиеся меня в коридоре, тихо зашептались при моём появлении, однако тыкать стволами в меня не стали и даже разошлись, уступая дорогу. Поинтересовавшись, где я могу найти нужного мне офицера, впрочем, это оказалось не сложно, я уже через пятнадцать минут покинул штаб.

Молодой турецкий аристократ, вынужденный в очередной раз выслушивать полный титул главы османского государства, мысленно взмолился Аллаху. Его приятель, в этой военной кампании выдвинутый наместником города Сабанджи Киликом Паша на должность «комутана», бея беев, был прав. Так-то тот вовсе не был слепым, изуродованным пропагандой фанатиком, однако, будучи человеком изворотливым и хитроумным, всегда тонко чувствовал момент, когда следует прогнуться и, сохранив своё мнение, показать, насколько лоялен ты идеям нового Великого Султана.

– То есть вы мне предлагаете – пойти и самоубиться о наступающего врага? – я даже удивился подобному нахальству. – Вместо расстрела?

Там что-то грохнуло. Раздались приглушённые проклятия, клапан распахнулся, из него выглянула Сашенька Бельская в одном чёрном топике и узеньких спортивных трусиках.

– Потом объясню! – отмахнулся я. – Так что? Пойдёшь со мной геройствовать?

Мальвина нашлась не в отгороженной для дам части, а в общей комнате. Девушка в наушниках развалилась на моей койке, задрав босые ноги на заднюю спинку кровати, и глупо похихикивала, глядя на экран своего ученического планшета. Заметив меня, Леночка даже глазом не моргнула, только, поёрзав попкой, чуток подвинулась в сторону и кивнула: «Садись, мол, если нужно!»

– Да, – кивнул командующий и жёстко взглянул на меня. – Если вы, рядовой Ефимов, не поняли, то я в том же положении, что и вы. И это мой добровольный выбор. Единственную же задачу, которую поставила нам альма-матер – продержаться хотя бы два дня. Вы можете воспринимать «игры» как вам угодно, но тем не менее это самая настоящая война…

Минут через десять, когда я сидел в столовой палатке и под дулами автоматов хмурых, переминающихся с ноги на ногу патрульных спокойно доедал успевший остыть завтрак, ко мне подошла девушка-штабист. Зрелище, наверное, было забавное, для всех, кроме отправленных чуть раньше по мою душу бойцов. Сидит такой перец, наворачивает за обе щёки тушёную картошку, от которой плевались остальные аристократические детишки, а вокруг него полукругом с автоматами наизготовку выстроились пять пацанов, которым приказали взять меня под арест. И за всей этой мизансценой, заставляя нервничать не понимающих, как им исполнить свой долг, курсантов, с интересом наблюдает молчаливый осназовец КГБ.

– Отказываюсь! – с широкой улыбкой ответил я. – Что ещё?

– Именно так. Только не предлагаю, а приказываю! – пятикурсник холодно посмотрел на меня. – Применять высшую меру к вам запрещено, но нарушения дисциплины на вверенном мне участке я вам, рядовой Ефимов, прощать не намерен. Какие бы связи в Президиуме у вас там ни имелись!

– Ну так рискните здоровьем, – нагло ответил я, чувствуя, как вновь закипает в душе раздражение. – Вас, уважаемый, не знаю, как там по имени-батеньке, в этом случае ждёт очень большой сюрприз. Начальство в полисе точно не оценит подобного достижения.

– С тобой? – я не остался в долгу, быстро всмотрелся в собеседника, оказавшегося только-только получившим первую квалификацию Ауктором, и заглянув ему прямо в глаза, без тени улыбки ответил: – Легко.

– Выбора не было. А получилось всё очень просто, – он резко обернулся и посмотрел на меня. – Вы уже, думаю, в курсе, что в колледжах отсутствуют каникулы, а есть небольшой отпуск. Две недели в августе.

– Тише… тише, жеребец! – Бельская состроила забавную рожицу и сделала жест, будто руками отталкивает меня от себя. – Или ты мечтаешь посмотреть, как я сикаю? Какой нехороший мальчик!

– Я за всё это время здесь только одного настоящего офицера и видел, – ответил ему я. – Майора Вердина, с которым мы совершали разведвыезд сразу после прибытия. А остальные так называемые «офицеры» на это гордое звание не тянут. Так, охреневшее от мнимой вседозволенности быдло, которое немедленно принялось разводить форменную дедовщину и заниматься рукоприкладством. Вроде как им всё теперь можно?

Наконец, наверное, уже чисто из жадности, Мальвина затребовала двадцать пять МОН-50 – мин осколочных направленного действия, и десять подрывных машинок к нему. Правда, тут парень уже готов был сам идти занимать высоту и обороняться от всей турецкой армии, а потому Леночке пришлось удовлетвориться шестью зарядами и пультом к старенькому ВПКМ – войсковому переносному комплекту минирования. Всё это девушка приняла с видом королевы, которой преподнесли нечто коричневое и плохо пахнущее, вместо обещанного шоколада, и удалилась с видом оскорблённой невинности.

– Сейчас, – ответил я.

ИРП, средства маскировки и тому подобное взяла на себя Сашенька. Девушка имела знакомства в хозяйственной части, а потому разжиться всеми нужными для нас припасами у неё получилось куда как быстрее, нежели у Лены. Мне же и в том и в другом случае была отведена самая важная и почётная роль – грузчика, что я выполнил отлично.

Часам к двадцати одному, когда наше гнёздышко было уже свито, вечерний рацион употреблён, а мы немного расслабились и потеряли бдительность, погибла Сашенька Бельская. Не буду говорить, по чьей вине это произошло. Лично я винил сам себя, а вот Лена думала совершенно иначе. По её мнению, вся ответственность лежала, во-первых, на самой девушке, не догадавшейся захватить биотуалет или хотя бы соорудить обычную выгребную яму где-нибудь поблизости, всё равно рабочая сила халявная. А во-вторых, на командующем, который, отправляя трёх рядовых на подобное задание, не подумал об элементарной предварительной разведке местности, не говоря уже о какой-либо поддержке нашей группы.

С полноценным «Третьим глазом» заметить в сумраке следы Сашеньки не составляло особой проблемы. Саму её я нашёл чуть дальше в лесу. Девушка была «мертва», если, конечно, этот термин применим к игрокам, участвующим в «Большой Игре». Бельская лежала на земле, полуобнажённая, с разведёнными ногами, а к ней с приспущенными штанами, оголив возбуждённое достоинство, как раз пристраивался парень в чёрном разведывательном костюме турецкого образца с мимикрирующими под окружающую среду вставками. Рядом, поглядывая по сторонам, ждали своей очереди трое его товарищей, один из которых крутил в руках Сашенькин автоматик, а другой, весело комментируя и давая приятелю советы, снимал происходящее на ПМК.

– Всего троих отряжают, – ответил я, стараясь придать лицу максимально не заинтересованное в её прелестях выражение.

– Прямо перед наблюдателями? – вздёрнул бровь мой собеседник.

Или вот ещё – простой вроде бы вопрос: Что делать с машиной? Вполне естественно было желание иметь её под рукой… но если мой красно-чёрно-белый красавчик будет стоять прямо на верхушке холма, по нему же немедленно долбанут из чего-нибудь особо тяжёлого! И наоборот – далеко от себя держать броневик не с руки… Оставишь его в каком-нибудь лесу – и его просто-напросто прихватизируют наступающие войска, оставив нас и без машины, и без хранящихся в ней припасов. И ещё неизвестно, как в «Большой Игре» поступают с трофейной техникой, но я почему-то был абсолютно уверен, что при таком раскладе свою машинку больше никогда не увижу! Спишут в случайные потери, а на деле будет моя лапочка возить какого-нибудь удачливого «эфенди», а мне останется только лапу сосать…

До указанной в документах высоты добрались часа за два. Двигались осторожно, стараясь не привлекать к себе особого внимания разведывательно-диверсионных групп противника, которые, по сообщениям патрульных, всё чаще и чаще попадались на нашей условно-подконтрольной зоне. В этом деле нам очень помогла Сашенька, которая оказалась отличным иллюзионистом, и с помощью своего ПМК всё время поездки держала над броневиком купол невидимости.

Последний нашёлся залёгшим за кустами, у дальней стороны поляны. Увидев, что я смотрю на него, он на коленях выполз из своего укрытия, поднимая руки над головой и лопоча что-то типа: «Ай донт! Ду нот рап! Ам иносент! Айм сурендер!»

– Да ладно вам! – фыркнула девушка. – Что я, мелкая, что ли! Пописать сама не смогу?

– В том-то и дело, что уже нет… – со вздохом ответил командующий. – Кое-кого уже даже убили свои же солдаты.

– …Туркестана, Татарии, Черкесии и двух областей Кабарды, Грузии, кипчакской равнины и всего государства татаров, Каффы и соседних стран, Боснии и её зависимых стран, города и крепости Белград, вилайета Сербии со всеми замками, крепостями и городами, всей Албании, всего Ифлака и Богдании со всеми зависимыми странами и границами, и многих других стран и городов… сказал: «Да не дрогнет сердце ваше перед неверными, теми, кто по своему рождению ниже вас и кто воспротивится вам! Несите же слово моё, на север и на восток, на юг и на запад, в те места, где когда-то правили ваши славные предки, и туда, где земли не знали праведной власти! Помните, дети мои, нет в священной книге слов о “Планете Земля”, но ясно сказано правоверным о мировом владычестве нашем! Аллах Акбар!»

– Не очень… Но… чего тут думать-то? – честно призналась Касимова и, повернувшись к девчачьей половинке импровизированной казармы, закричала: – Шурка, пошли османам хвосты крутить?

– Сейчас.

И всё же была в этом какая-то противоестественность. Нет-нет да и проскакивал в глазах девушек страх. Слишком неестественно звучал смех, а многие молодые люди бросали быстрые взгляды на юго-запад. Туда, где на расстоянии пятидесяти километров от нас должен был располагаться турецкий лагерь. А иногда, когда сокурсники думали, что их никто не видит, быстро крестились и, стерев с лица улыбку, становились хмурыми и задумчивыми.

– Но…

Гостья, подойдя прямо ко мне, действительно очень вежливо попросила немедленно явиться пред светлы очи командующего. Отказывать ей в такой малости, да ещё после лёгкого поклона, я не собирался, а потому, отставив тарелку в сторону, встал, заставив патрульных отшатнуться. Попросив девушку проводить меня, я предложил ей руку, и она, к моему удивлению, с готовностью взяла меня под локоток. Так, вместе, мы и вышли из-под тента столовой, а за нами уже потянулся так и не выполнивший приказ наряд.

– Попробую, – ответил он, поднимая со своего стола какую-то бумагу. – Правда, расстрелять я вас всё равно не могу, даже если бы очень хотел… такая уж установка пришла из центра. Поэтому, рядовой Ефимов, слушайте мой приказ: Немедля выдвинуться на прифронтовую полосу, занять доминирующую высоту и организовать там укреплённую точку. Всё ясно?

Причём любые возражения завхоза девушка тут же крыла железобетонными контраргументами. Самым сильным было указание того факта, что командование выделило на задание целый реальный броневик, в то время как он, прапор – явно работает на османов, коли желает сорвать нам выполнение столь трудной миссии. Парень, кажется, не привычный к такому напору и, даже наоборот, считавший, что его мнение в подобных вопросах должно быть решающим – откровенно пасовал перед девушкой и только вяло отбрыкивался.

– Мы с Кузьмой на дело идём, по заданию командования. Нужен кто-то разбирающийся в обустройстве позиций. А ты в этом вроде шаришь…

– Когда? – Касимова поставила видео на паузу, сняла наушники и посмотрела на меня снизу-вверх.

Вот только сейчас, разобравшись с подготовкой к выходу, я задумался о том, что, собственно, нам предстояло сделать. И вышагивая в сторону многоэтажки, где было расквартировано наше отделение, я раз за разом прокручивал одну-единственную мысль: как бы половчее выполнить приказ, и всё больше и больше понимал, что дела наши в общем-то дрянь.

– Пойду, пройдусь! – в своей чуть жеманной манере сообщила нам Сашенька.

– Рядовой Ефимов, я так понимаю? – слегка хриплым голосом спросил он.

– Погоди, – я перехватил рукой за талию рванувшуюся было мимо меня к выходу Леночку и поставил перед собой. – Нам ещё один боец нужен. Да ещё желательно, чтобы он хотя бы примерно понимал, что нужно делать. Как эту самую точку обустраивать. Или ты в этом шаришь?

– Чё смотрим? – поинтересовался я.

Одиночный выстрел раздался спустя пять минут. Мы с Ленкой вскочили на ноги, это было явно не наше оружие. Глухой, цокающий, какой бывает только у натовских образцов, до сих пор стоящих на вооружении у Османо-Турецкой Империи. Схватив дёрнувшуюся было Ленку, я жёстко толкнул её на место, грубо приказав сидеть и не высовываться, а сам стрелой метнулся на звук, на ходу активируя шестую чакру.

Он положил ноут на столик, а сам, заложив руки за спину, подошёл к закреплённой на стене карте. Остановился и несколько секунд рассматривал её, правда, у меня сложилось впечатление, что он размышляет. Продолжать этот разговор или нет.

Сюда бы хорошего офицера-третьекурсника, который уже знает, что да как делать – только оказывается, что у нас таковых попросту не имеется. А то, что есть, мало того что никто со мной не отпустит, так и я сам не попрошу! Нужна мне подобная радость…

Глава 7

Стрёкот винтокрылой машины быстро приближался с запада, и вскоре её силуэт стал ясно виден на фоне звёздного неба. Ночь прорезал длинный луч прожектора, и круг света зашарил по тёмным кустам. С нашей укреплённой точки я прекрасно видел, как Леночка, переломив световую шашку, бросила её на землю, в том месте, которое было заранее подготовлено для посадки гостей.

Того, что нас обнаружат очередные турецкие разведчики, мы не опасались. По приказу наблюдателей, на время проведения мероприятий, связанных со случившимся инцидентом, обе стороны конфликта обязаны были вернуть своих бойцов на исходные позиции до особого распоряжения наблюдателей «Игры». Так что на полигоне и уж тем более во фронтовой полосе на данный момент находились только мы двое, плюс Сашенька, пленные второкурсники из Университета Сабанджи и три их «условно мёртвых» товарища.

* * *

* * *

Так что, пока у неё ещё были хоть какие-то силы, следовало действовать, а не дожидаться того момента, когда сознание накроет забытьё, и от неё уже не будет зависеть ровным счётом ничего. Постанывая и продолжая удивляться, насколько это странное состояние казалось ей приятным, Лена с трудом перевернулась на левый бок и замерла… уставившись в широко раскрытые глазки маленькой девочки, трёх-четырёх лет от роду, которая сидела на грязном земляном полу прямо напротив неё.

– Ребёнок… – тупо ответил я, стягивая лицевую защиту и глядя на хлопающую удивлёнными глазёнками девочку, которую моя подруга держала под мышки, словно какого-то котёнка.

Разрешив психологу вновь укрыться с Сашенькой в бункере, он разложил устройство на нашем импровизированном обеденном столе, где всё ещё валялись остатки сегодняшнего ИРП, который мы ели на ужин. Открыв чемоданчик, он, активировав незнакомую мне операционную систему, вставил свой переводчик в специальный паз и запустил какую-то программу. А затем О’Мейкер приник к экрану и надолго выпал из реальности, внимательно вглядываясь в побежавшие по монитору диаграммы, столбцы цифр и какую-то полосу, очень похожую на эквалайзер. Ожил полковник примерно через час, вызвал Бельскую с психологом и огласил наконец свой вердикт.

Вертолёт приземлился, и пилот заглушил двигатель. Сразу же вспыхнуло несколько магических светляков, вырвав из темноты фигуры пятерых выбравшихся из внутренностей машины людей и подошедшую к ним Касимову. Они о чём-то переговорили, и девушка повела их к нашему холму.

«Ну да… я такой, – подумалось мне. – Это ж надо было догадаться, девице на ночь предлагать хавчика порубать… у них же у каждой – диеты там разные, калории всякие… фигура… Блин! О какой фигне я только сейчас думаю!»

– В укрытие! Бегом! – рявкнул я, и мы пулей влетели вначале в окоп, пробежали по нему и нырнули в заглублённый блиндаж, успев в самый последний момент, перед тем как над нашими головами загрохотало.

Всё это плавно переходило во вторую, не менее важную причину, связанную с физиологией нашего организма. Дело в том, что чиповка в общем-то не была стопроцентной страховкой от настоящих травм. Всегда оставалась вероятность неудачно упасть и на самом деле сломать себе ногу, или работая на станке – потерять палец, а то и целую руку. Да много ещё чего, вплоть до удара током из самой обычной розетки, ведь внедрённое в чип комплексное заклинание не делало человека неуязвимым.

Я ворвался в бункер, готовый к чему угодно, и встал как вкопанный, едва не налетев на Ленку, а точнее, чуть было не врезавшись в то, что она держала перед собой на вытянутых руках.

– Иди! – почти завизжала она, глядя на меня бешеными глазами. – Защищай свою женщину и своего ребёнка!

Особенно соловьём пел добровольно сдавшийся мне в плен турок. По его словам, получалось, что дрался он как лев, но силы были не равны, и его скрутили, подло напав со спины. После чего, когда остальные израненные русские убрались восвояси, чтобы зализывать многочисленные раны, и мы остались одни, я, собственной персоной, страшно издевался над турецкими подданными, вымещая на беззащитных османах всяческие комплексы. Причинял им немыслимые как моральные, так и физические мучения и, что самое страшное, поносил их возлюбленного султана, Коран и самого Пророка, а также обещал накормить правоверных поганым свиным жиром, дабы они после смерти не попали к Аллаху.

Естественно, что никаких разрушений в лагере не было. Будь артобстрел реальным, здесь было бы всё перепахано к чёртовой бабушке, а от «Карателя» остались бы лишь дымящиеся обломки. А так – можно сказать, что с турками мы сыграли «2:0» в нашу пользу… хотя всё же потери мы понесли. Наведённый Бельской купол невидимости сорвало к едрене фене, и теперь наша «укреплённая точка» была прекрасно видна, а потому внезапно ударить по проходящим мимо войскам – уже вряд ли получится.

– Ты как? Получше? – спросил я, ещё раз погладив Сашеньку по светлым, соломенным волосам, подстриженным под короткую мальчишескую причёску, которая по непонятной мне причине делала хозяйку женственнее.

Мир изменился, стал простым и понятным, не имеющим тайн, преград и границ. В этот момент я чувствовал и видел всё, и казалось, что нет пределов моему осознанию! Я даже засёк, как где-то неподалёку появилась некая магическая сущность, вызванная к жизни хлещущей из меня энергией Сансары…

– В связи с собранными мною данными, властью, предоставленной мне Консорциумом Наций, постановляю… – Вильям сделал небольшую театральную паузу, во время которой представители государств немного напряглись и продолжил: – Передать подозреваемых в совершении уголовно наказуемых преступлений лиц и собранные материалы Североамериканской Либерократии как нейтральной стороне, для проведения дальнейших досудебных мероприятий по правилам, установленным Консорциумом Наций. Российской и Османской сторонам предписывается в оговоренном статьёй 571 пункт «а» порядке подготовить юридическое сопровождение дела с точки зрения национальных законодательств и в недельный срок обеспечить потерпевшую и подозреваемую квалифицированной юридической помощью соответственно государственной принадлежности…

– Не знаю… – прошептала в ответ Бельская, покрепче ухватившись за ткань моей куртки и уткнувшись лбом в плечо, пробурчала: – Плохо… Хочется поубивать этих уродов, но никак не могу унять дрожь…

Точно так же, если игрока взрывом разрывало на мелкие кусочки, ничего подобного на самом деле не происходило, а реальное тело человека следовало искать возле визуально самой крупной части. Ну и ещё… когда на посиделках в общаге в середине сентября Мишган, со второго курса, по дурости отсёк себе своим же мачете пару пальцев, и его одногруппникам пришлось везти парня в больницу, обрубки они забрали с собой. Те хоть и являлись иллюзией, но уже чипованные ребята вполне могли их поднять и переложить в санитарный контейнер, в то время как моя рука ощущала лишь пустоту.

– Ну так сделай с ним что-нибудь, придурок! Мужик ты или нет!

– П… п-пойдём, – девушка сделала небольшой шажок и привалилась ко мне, а затем, видимо от усталости, уронила голову мне на плечо. – В блиндаж, или можно делать это в машине. Там вроде кресла разложить можно… нам будет удобнее.

Мы с Мальвиной ещё какое-то время просто стояли на склоне. Я любовался крупными звёздами и огромной практически полной луной, а девушка просто молчала, глядя куда-то вдаль. Наконец спустя минут пять я произнёс:

Уронив девушку на землю ловкой подсечкой, я упал прямо на неё и тут же опустил на нас один из заранее приготовленных Сашенькой Бельской бронещитов. То, что при продвижении армии противника высоты могут превентивно обработать из тяжёлых орудий, Сашенька предполагала заранее. Будь, по её словам, артиллерия настоящей – нас не спасло бы ничто. Однако, как и в реальности, солдат должен работать с тем, что имеет. И если в нашем случае иллюзорные снаряды имели определённые ограничения, в частности по поражению укреплений, но при этом отлично действовали на игроков, то защищаться нужно было в первую очередь не от того, что нас засыплет сводом обвалившегося блиндажа, а от проникающего магического элемента. Чему и могло, в определённой мере, помочь дополнительное бронирование.

Всё-таки её зацепило? Или, может быть, она даже умерла?? Но откуда тогда взялось это приятное томление, да и боли она не ощущала. И всё же, насколько она помнила – такие ранения не та вещь, к которой стоило относиться с пренебрежением. Вот так вот, лёжа на спине, вполне можно было захлебнуться собственной рвотой, не имея сил в самый последний момент даже повернуться на бок. Особенно учитывая то, что утром они с Кузьмой довольно плотно позавтракали.

Глядя мутными глазами на то, как Ефимов поднялся на ноги, а затем выбежал из помещения блиндажа, Леночка слегка пошевелилась. Девушка совершенно не понимала, что с ней случилось, но это было необычайно приятно. Теперь, правда, уже не так, как секунду назад, когда она внезапно, словно бы…

Во-первых, чисто психологической, потому как за пять лет, проведённых в «Игре», вполне можно было словить комплекс «Бессмертного» и полностью потерять инстинкт самосохранения. Например, после выпуска – забыться и шагнуть с балкона седьмого этажа, не обладая специальными техниками. Попасть под автомобиль или по глупости подставиться под пулю. К тому же чисто теоретически, после такого длительного перерыва, любая даже самая незначительная ранка должна была вызывать у человека натуральные болевые спазмы, от которых вполне мог случиться шок, а то и остановиться сердце.

– Ну что? Пошли спать? – я перевёл взгляд на подругу. – О’Мейкер сказал, что по особому распоряжению игра остановлена до девяти часов утра, и нас никто не потревожит. Войска отведены, на полигоне мы вроде бы как одни-одинёшеньки. Его прибор не зафиксировал ни одного несанкционированного эха чипа в радиусе двадцати километров. Можем даже не организовывать дежурство…

Девочка, на вид лет трёх, с белыми, или даже чуть синеватыми волосиками, спускавшимися до поясницы, и ярко-голубыми радужками, удивлённо хлопала длинными светлыми ресничками и смотрела прямо на меня, не делая попыток вырваться, и не проявляя какого бы то ни было неудовольствия. Затем подняла свою маленькую ручку и всё так же с недоумением стала её разглядывать.

– Так, я вызываю базу, – нахмурился я. – Это уже какой-то перебор…

– Очень приятно, – я посмотрел на Грема, и тот кивнул. – Следуйте за мной.

– Может быть, из ближайшего кишлака… – предположил я. – Или что тут у них? Аулы? Пробралась ночью на полигон и спряталась здесь перед артобстрелом. Хотя… странно, что я раньше не заметил…

– Это невозможно, – холодно ответил вместо меня наш дипломат. – Эти лица на данный момент находятся под российской юрисдикцией, в статусе подозреваемых в попытке совершения уголовно наказуемого преступления, ответственность за которое предусмотрена статьёй 131 УК РИ. Доступ к ним представителей Османской стороны ограничен пятым пунктом статьи 567 кодекса Консорциума наций. И ещё, коллега, я вынужден настаивать, чтобы вы соблюдали этикет в присутствии подданных Его Величества Императора Всероссийского.

Тело словно бы налилось блаженной истомой, перебороть которую Лена была не в состоянии. Оставалось только гадать – что же произошло. Был ли это настоящий оргазм… или всё же экстаз вроде религиозного, от которого до сих пор пела душа, голова кружилась, а в ушах звенели колокольчики.

– Мальвина, да ты с дуба рухнула! – ахнул я. – Забыла, что на нас прёт танковый клин!

От прилетевшей мне пощёчины меня аж развернуло. Ленка сделала это настолько быстро и сильно, что я при всём желании вряд ли бы увернулся.