Садовники Солнца

Панасенко Леонид

Садовники Солнца

Леонид Панасенко

Садовники Солнца

И будущее в нас дрожит светло и страстно:

В нас брезжит человек из завтрашнего дня!

Верхарн

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОСТО ЖИТЬ

ЗАГАДКА ЮДЖИНА

- Ну? - Юджин Гарт поощрительно улыбнулся. - Как наш "ящик"?

Четверка друзей сидела на серой с красными прожилками глыбе камня и угрюмо молчала. Это и был злополучный "черный ящик", или, как назвал его Илья Ефремов, "камень, в котором что-то есть".

- Понимаю, - в улыбке руководителя Школы мелькнула тень удивления. Что, никаких предположений?

- Никаких, - подтвердил Егор.

- Может, догадки, эмоции? - упорствовал Юджин. - Все-таки четыре почти сформированных Садовника и элементарный "черный ящик", вещь со скрытым смыслом. Слава, ты защищал реферат о пользе коллективного мышления. Где же плоды теории?

- Внутри камня что-то стучит, - сказал Славик. - Ритмично.

- А что подсказывает интуиция? - Юджин обвел друзей насмешливым взглядом. - Какое настроение вызывает у вас "ящик"? Может, есть какие ассоциации?

- Глушь, мрак, тупик и могила, - тут же выдал Славик.

- Чересчур отвлеченно, - поморщился Юджин.

- Музыкальная шкатулка, - буркнул Илья.

- Понимаю, - руководитель Школы покачал головой. - И это лучшая группа! Смех и грех!

Илья, как он хвастался на занятиях по физиогномике [учение о выражении человека в чертах лица и формах тела], различал двадцать шесть оттенков юджинской улыбки. Это была, пожалуй, двадцать седьмая ее разновидность на лице Гарта одновременно отразились недоумение и насмешка.

- Тогда так, - сказал он. - Раз не можете постичь секрет, похороните свой "черный ящик". Заройте в землю, бросьте в озеро. Что угодно... Вы сегодня разъезжаетесь, а хранить его негде да и незачем. Будем считать процедуру захоронения "черных ящиков" новым обрядом. Для таких могучих групп, как ваша. Ступайте. Но только без штучек. Чтоб никакой там гравитации. Ручками все, ручками. Как говорится в древней книге, - в поте лица своего.

- Мне на комиссию, - напомнил Антуан. - За назначением.

- Обойдемся и втроем, - хмуро бросил Илья. - Пошли, ребята.

"Черный ящик", то есть загадка, или, как еще говорят, система, конструкция и принципы работы которой неизвестны, полагался по традиции. Каждой группе за неделю до отъезда из Школы вручали "нечто". Это был шуточный неофициальный экзамен: будущим Садовникам предлагалось узнать, что в "ящике" заключено.

Девятой группе удача на сей раз изменила. Их "нечто" оказалось обычной глыбой камня. Друзья всячески исследовали свой "черный ящик", но, кроме тихих ритмичных толчков, исходивших из толщи камня, других поводов к размышлениям не нашли. Содержимое глыбы оставалось тайной.

- "Черные ящики" тоже надо снабжать ручками, - недовольно проворчал Егор, когда они свернули с широкой аллеи парка на тропинку, ведущую к озеру. - Из рук выскальзывает, чертова каменюка.

- Опозорились мы, братцы, - вздохнул Славик. И тут же предложил: Давайте передохнем, сил нет.

- Раз, два, бросили! - скомандовал Егор. Двухсоткилограммовая глыба глухо долбанулась о землю.

Илья на всякий случай наклонился, приник ухом к шершавому камню. Звук то пропадал, то возвращался. Глухой, ритмичный, неистребимый.

- Не вижу смысла, - сказал Илья. - Мы любим традиции, обряды. Охотно создаем их... Но к чему нагромождение загадок? Мало того, что сдаем сложнейшие экзамены, так еще ломай голову над "черными ящиками".

- Ломать голову еще можно, - возразил Егор. - Хоронить их тяжело. Тебе что, ты здоровый. Культурист. А я щуплый.

Илья засмеялся.

- С глаз долой, из сердца вон! - решительно заявил он. - Потащили!

Озеро предстало таким, как всегда: неухоженным, с топкими берегами и широким кольцом камыша, охранявшим проталину воды. Над высокой травой то и дело зависали стрекозы, а под зыбким слоем дерна вызревал торф, пахнущий тиной и лепехой. Мостик для купания и скамейки на берегу были угловато-древние, деревянные, хотя дотошный Антуан как-то уверял друзей, что это пластиковая имитация.

Девятая группа молча втащила свою "вещь со смыслом" на мостик, поднатужилась.

"Черный ящик" безропотно плюхнулся в воду.

- И волны скрыли тайны лик, - продекламировал Егор.

Ребята вымыли руки, вернулись на берег и стали поджидать Антуана.

- Вы когда улетаете? - спросил Илья у Егора и Славика. Он знал, что друзья получили направление в одну экспериментальную лабораторию, в Днепропетровск.

- После обеда, - Егор свел белесые брови и посмотрел на товарища так, будто и в самом деле был виновен, что они со Славиком улетают, а Илья остается.

- Чудак-человек, - проворчал тот и опустился на зеленый ковер травы. Что вы меня жалеете? Без экзамена из Школы не выпустят, а чем плохо позагорать пару лишних денечков?

И в это время на них обрушился торжествующий крик:

- Р-ре-бята! Мне спорить с богами... Я - Зевс, я - Громовержец!

Антуан прилетел на гравипоясе. Он лихо спикировал на середину озерца, помчался к друзьям, вздымая тучи брызг, но, по-видимому, слишком рано выключил поле и ухнул в десяти шагах от берега в предательскую трясину. Ухнул хорошо, чуть ли не по уши. Тут же, под дружный хохот, взлетел опять и через мгновение уже отряхивался, срывая с себя зеленые космы тины.

- Ну и Громовержец, ну и учудил, - смеялся Славик. Его широкое смуглое лицо с чуть раскосыми глазами выражало такое веселье, что Антуан тоже заулыбался.

- Какой ты Зевс, - сказал Егор, деловито снимая с его плеч мокрые путы. - Болотный леший - еще куда ни шло.

- С богоподобными... - защищался Антуан.

- Лети лучше выкупайся, - посоветовал Илья, не поднимая головы. Узкие листики травы щекотали ему лицо. Непонятно - то ли плакать хочется, то ли дальше дурачиться.

- Нет, я серьезно, ребята, - Антуану, по-видимому, не терпелось поделиться своей радостью. - Мне поручили проверить состоятельность протеста Парандовского.

- Ого! - воскликнул Егор. - Чему же ты радуешься? Спорить с таким философом...

- Почему обязательно спорить? - удивился Илья, приглядываясь к большой стрекозе, сновавшей рядом с людьми. - Возможно, Парандовский прав. Скорее всего, прав.

- Не знаю, - Антуан развел руками. - Честно говоря, ничего не знаю. Протест не публиковался... А то, что он связан с изучением Геи, вам известно не хуже меня.

Илья вдруг вскочил.

- Братцы, подождите. Чуть не забыл. У меня для вас сюрприз.

Он достал из куртки бумажный свиток, развернул его. С левого угла плотного листа на красном шнуре свисала сургучная печать.

- Все по закону, - сказал Ефремов, заметив, что друзья смотрят на печать. - Юджин приложился. Знак Солнца, как и полагается. Слушайте! Полдня вчера сочинял...

Он откашлялся и уже вполне серьезно продолжил:

- Кодекс Садовников... Получив в свое распоряжение все земные блага, достигнув полного изобилия, объединенное человечество не имеет теперь более высокой цели, чем забота о счастье и духовной гармонии каждого. Служба Солнца - это союз добротворцев и сеятелей положительных эмоций, союз хранителей коллективной морали общества... Помни, Садовник: нет краше сада, чем сад души, и пусть всегда в нем будет солнечно... Все для духовного блага человека, все во имя его... В мире нет чужой боли!.. Свято чти третью заповедь, но бойся оказаться назойливым... Всякое истинно доброе желание достойно того, чтобы быть исполненным... Будь бережен. Звание Садовника человеческих душ навсегда отнимает у тебя право на ошибку... Помни, наконец, главную заповедь: счастье должно стать неизбежностью.

- Здорово! - Егор пожал Илье руку. - Настоящий меморандум. Однако меня смущает последняя заповедь. Чересчур категорично. Счастье нельзя навязывать, Илья. Ты обрекаешь людей на неизбежное счастье. Мне видится здесь принуждение, а посему эта заповедь имеет крупный заряд дискуссионной энергии.

- Кодекс - не догма, - вступился Антуан. - Объясни там, Илья, что мы не заставляем, а учим человека быть счастливым.

- А я бы еще добавил к определению Службы Солнца, - Славик на миг запнулся. - Словом, что это организация, которая приумножает сумму человеческого счастья в коммунистическом мире.

- Все это хорошо, даже замечательно. - "Егор опять свел брови, подумал. - Но не для нас, горемык от науки. То есть, я хотел сказать, что Кодекс Ильи глобален. Пусть он отдаст его Юджину или даже в совет Мира...

Егор взглянул на друзей, на тихую заводь лесного озера.

- А нам, ребята, нужно что-то свое... Сегодня день Прощания. Нам нужно что-то маленькое, но обязательно свое. Для четырех. Как знак, как уговор... Что-нибудь такое... Например...

Тут он вдруг ловко подпрыгнул - вперед и в сторону, взмахнул рукой.

- Какая красавица, - прошептал Егор, осторожно придерживая стрекозу за брюшко. Та свела прозрачные лепестки крылышек, и в них зажглись радужные разводы, затеплились искорки света. - Это и будет наш знак, ребята. Знак Стрекозы! Нас четверо... И судьбы наши соединены так же естественно, как крылья этого маленького создания... Жизнь, конечно, разбросает нас. Но в горе и в радости - Знак Стрекозы!

- В горе и в радости! - повторили друзья.

ЭКЗАМЕН

Метров через триста лето кончилось. Исчезла зелень, меньше стало птиц. Среди камней лежали пласты подтаявшего снега. Еще через десять минут быстрой ходьбы Илья стал проваливаться в белое зыбучее крошево выше колен. Вот он - заповедник Зимы.

"Пора", - решил Ефремов.

Он попробовал сломать лыжу о колено. Упругое дерево гнулось, пружинило. Тогда Илья примерился и изо всей силы ударил лыжей по стволу ближайшей сосны. Сверкнуло бело и холодно, сбило с ног. Смеясь, Илья выбрался из снежного сугроба, который откуда-то из поднебесья сбросило на него дерево. Отфыркался. Лыжа, как и следовало ожидать, треснула пополам.

"Отлично, - подумал Илья. - Теперь еще надо выбросить браслет связи. Где это видано, чтобы настоящий турист брал с собой браслет связи? Что еще? Ага, рванем здесь куртку - для пущей убедительности. Раз лыжу сломал, значит, падал. Готово. Сейчас будем напрашиваться в гости..."

Горы и сосны. Они стояли вокруг торжественные, занесенные нетронутыми снегами. Над дальним ельником падало вечернее солнце и никак не могло упасть. Оно расцветило снег - румяный наст полян чередовался с четкими голубыми тенями деревьев и скал.

"Какой великолепный пейзаж с соснами, - подумал Илья, оглядываясь. Жаль, что я уже сделал фильм о соснах. А ради двух-трех кадров нарушать сюжет не стоит. Тем более летний сюжет - пыльца, живица, золотистый свет, отсвет, отзвук... Эх..."

Вот и коттедж Анатоля. Стандартный двухкомнатный модуль с красной башенкой энергоприемника. Ничего необычного, правда, вон поленница возле стены. Энергоприемник и дрова?.. Интересно, чем сейчас занят отшельник? Илья вспомнил автопортрет Анатоля. Узкое лицо, шишковатый лоб. Рот улыбчивый, а глаза грустные. Как у больного щенка... Мальчишка, словом.

- Эй! - крикнул Илья, выйдя на тропинку. - Есть кто живой?

Анатоль на самом деле оказался крепче, чем тот парнишка, который на холсте выглядывал из усеянного дождинками окна. Рослый, загорелый, в коричневом свитере. "Мне бы так повольничать, - подумал Илья, когда знакомились. - Карпаты. Вечные снега. Климатологи постоянно поддерживают минус семь. Тишина... О чем я, чудак? Да от такой тишины и глохнут сердца".

На лыжу Анатоль даже не глянул.

- Пустяк. У меня такого добра...

В доме пахло сушеными травами, в камине теплился огонь. На полках какие-то черные, замысловатой формы корни, потешные фигурки зверей, камни. Во второй комнате мольберт, несколько подрамников, кисти. Не орудия вдохновенного труда, а просто вещи - сразу видно, что ими давно не пользовались.

- Вы кстати сломали лыжу, - Анатоль методично собирал на стол. - А то я здесь немного одичал. Года два назад приглянулось это местечко. Написал несколько этюдов, дом заказал - привезли. А потом застопорило... Уезжать не хочется - не тянет в город, и одиночество заедает... Странная ситуация.

"Это хорошо, если заедает, - отметил про себя Илья. - Очень даже хорошо".

Он присел на пень, приспособленный под стул, и на минуту вернулся в день вчерашний.

Ефремов с утра маялся. Все однокашники давно получили экзаменационные задания, их уже с полным правом можно называть Садовниками, а он слоняется по Школе и нет никому до него дела. Вон Егор со Славиком почти месяц на своей станции работают, Антуан "и того раньше - за три дня решил судьбу протеста Парандовского, а он...

Чтобы не бередить душу, Илья забрался в бассейн. Отрабатывал "форсаж" так кто-то назвал способ скоростного плаванья, когда за тобой, словно за мощным катером, вскипает бурунный след, когда кажется, что ты не плывешь, а бежишь по воде. Здесь и нашел его наставник.

- Вот тебе еще один "черный ящик". Еле уговорил комиссию, чтобы поручили. - Иван Антонович постучал в прозрачную стенку сушилки карточкой экзаменационного задания, и Илья буквально обмер от радости: карточку пересекала красная полоса - "угроза для жизни".

- Иван Антонович... - Илья не находил слов. - Как же так? Жизнь охраняют только опытные Садовники.

- Не радуйся особенно, - сказал наставник, - это сложное дело. А опыт... Кто знает его истинную цену? Да еще в нашей работе. Садовником родиться надо... Читай.

Илья мгновенно пробежал глазами скупой текст экзаменационного задания:

"Анатоль Жданов. Живописец, спортсмен. Поражен депрессией без ярко выраженных причин. Пассивен, чуждается людей. Продолжительность аномалии десять-одиннадцать месяцев. Творчеством все это время не занят. Живет в Карпатах, в климатическом заповеднике Зимы. Один..."

- Кстати, Жданов недавно пытался покончить с собой, - взгляд наставника стал строгим. - Возвращался домой на гравилете и вывел из строя автопилот. Естественно, сработали перехватчики, а он потом все твердил, что ненарочно вышло. Мол, аппарат толкнуло, и он, ухватившись за пульт, случайно отключил автопилот... Ложь, причем довольно неуклюжая.

- И я должен... - начал Илья, не понимая до конца, в чем будет заключаться его задача.

- Ты должен выяснить причину его депрессии. Помочь Анатолю разобраться в самом себе. Неназойливо, бережно. А чтобы он не замкнулся, не затаился, постарайся познакомиться как бы случайно. Придумай какой-нибудь ход.

Илья насторожился.

- Иван Антонович, это же хитрость... обман. Я не собираюсь пользоваться такими методами. Я понимаю, в исключительных случаях...

- Ничего ты не понимаешь. Угроза для жизни - разве это не исключительный случай? Тем более, что заключение психиатров двухгодичной давности. Визит "в лоб" вообще может все испортить.

...Дрова в камине разгорелись - автоматика выключила свет. В окно постукивал ветер, и сумерки, подсвеченные сиянием снежных склонов, так и не смогли сгуститься. Оказывается, отметил Ефремов, и в горах бывают белые ночи.

Илья улыбнулся молчаливому хозяину дома.

- Я тоже рад, что попал к вам в гости. От скуки, конечно, не умирают (сейчас самое время, - подумал он, включая карманный контур поливита, мыслей его, конечно, не прочтешь, но эмоции и отдельные яркие образы уловить можно), но я вам, честно говоря, не завидую. В такой глухомани волком завоешь...

И в это мгновение пришел контакт: