Сиделка

Я пожала плечами и принялась мыть руки. Мне трудно было судить о степени собственной усталости. Ну да, есть немного. Но это нормально, учитывая, что я толком не спала.

— Я позову Бетси, она посидит с раненым, а ты иди, отдыхай, — подавая мне чистое полотенце, распорядился Папаша Дюк.

— Нужно следить, чтобы больной не сбил повязку. И напоить его вот этой настойкой, как только он очнется.

Я достала из сумки бутыль с касильской микстурой и поставила ее на стол.

— Пять капель на ложку воды, — напомнила хозяину гостиницы. — И пусть пока не дает ему много пить, только губы смачивает.

— Не переживай, Бетси не впервой твои указания выполнять, — хмыкнул Папаша Дюк. — Справится.

Я кивнула, взяла свою сумку и, перед тем как уйти, бросила на раненого последний взгляд.

Лицо мужчины было все таким же бледным.

— Интересно, как он здесь оказался? — вслух подумала я. — Плащ недешевый, да и сюртук бархатный. Судя по всему, у парня есть деньги.

Я рассматривала дорогую одежду, и душу одолевали смутные сомнения. Простые люди так не одеваются. Большинство дартов носят купленные в магазинах готовые вещи, а позволить себе «старый стиль» могут либо аристократы, либо нувориши. Но что им делать на Карстерс-роуд, в самом бедном районе столицы?

— Вот, очнется, тогда и узнаем, — откликнулся Папаша Дюк. — Может, еще и отблагодарит.

— Не знаю, — задумчиво протянула в ответ. — Как бы у нас из-за него неприятностей не вышло. С богатыми только свяжись…

Я легонько покачала головой и потянула на себя дверь.

* * *

Остаток ночи я провела, ворочаясь на узкой кровати и тщетно пытаясь уснуть. В голову лезли всякие надоедливые мысли. Работа, безденежье, подкрадывающиеся холода, отсутствие теплой одежды…

Измучившись, поднялась с первыми лучами солнца и принялась приводить себя в порядок. Это было моим вторым незыблемым жизненным правилом — что бы ни случилось, выглядеть нужно так, будто у тебя все отлично.

Застегнув блузку, я одобрительно оглядела в зеркале свое отражение и, бросив взгляд на часы, поспешила вниз.

В общем зале было тихо. В низкие окна проникал хмурый свет осеннего утра, сонная Тильда, позевывая, растапливала камин, за конторкой дремал мальчишка-портье.

— Проснулась уже? — вскинула на меня взгляд подавальщица. Она чиркнула кресалом и подожгла тонкие щепки. — Чего это ты так рано?

— Не спится.

Я подошла ближе и завороженно уставилась на огонь. Мне всегда нравилось наблюдать, как медленно разгорается пламя, какими робкими поначалу кажутся его языки, как потрескивают поленья и как ярко вспыхивают, сдаваясь под натиском огня.

— Бетси еще внизу?

— Вроде бы. Ей-то что? Сиди себе, ничего не делай. Не работа — удовольствие.

Тильда сердито фыркнула и распрямилась. Если Тиль дать повод, она будет долго расписывать недостатки сменщицы. Не знаю, что послужило причиной, но обе работницы Папаши Дюка терпеть друг друга не могли и не упускали случая пожаловаться на соперницу.

Я знала об этой старой вражде, поэтому постаралась незаметно улизнуть.

— Пойду, проверю, как там раненый, — быстренько развернувшись, направилась к подвальной двери.

— И скажи этой бездельнице, чтобы она оторвала свой зад от стула и шла работать, — крикнула мне вслед Тильда. — Я за нее полы мыть не буду.

Я молча кивнула и поторопилась спуститься вниз.

— Утра, Кейт, — улыбнулась мне полненькая, румяная Бетси. Ее добродушное лицо просияло улыбкой.

— Как больной? В себя не приходил?

— Часа два назад очнулся, я дала ему настойку, и он сразу снова уснул, — отчиталась Бет.

— Жара не было?

Я подошла к раненому и прикоснулась к его лбу. Кожа казалась прохладной. Это было хорошо. И лицо больше не выглядело пугающе бледным. В тусклом свете, падающем из узких окошек, я разглядела слабый румянец, пробивающийся на щеках мужчины.

— Нет. И не буянил он. Лежал ровнехонько, как положено. Очнулся, глазами так обвел все и на меня уставился. А потом спрашивает: «Где я?». Ну, я ему и сказала, что в гостинице. И настойку дала. Тут он и отключился.

— Ясно.

Я проверила повязку. Все чисто. Редкая удача. Видно, парень в рубашке родился.

— Спасибо, Бетси. Ты можешь идти, я сама с ним посижу.

— Ну да, пойду, — поднимаясь со стула, пробормотала Бет. — А то эта неумеха, небось, до сих пор печи не растопила.

Я не стала поддерживать любимую тему «заклятых подруг», и Бет, вздыхая, поднялась со стула и пошла к выходу. Темная клетчатая юбка туго обтягивала ее широкие бедра, воланы, украшающие подол, зазывно топорщились, белоснежная блузка не скрывала роскошную грудь и полные, сдобные руки. Бетси была схожа с Тильдой и статью, и спелой, простонародной красотой, и внушительными габаритами. Может, именно поэтому обе служанки так враждовали?

Я невольно усмехнулась. Как и в любом другом обществе, в «Серой утке» бурлили свои, непонятные посторонним, страсти.

— Кто вы?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула.

Посмотрев на раненого, наткнулась на цепкий, пронизывающий взгляд и мысленно выругалась. Черные глаза! Бездушные, угольно-черные глаза глядели на меня с бледного лица, вселяя непроизвольный страх. Не карие, свидетельствующие о небольшом магическом даре, не зеленые, говорящие о врожденной капельке силы, не желтые, подразумевающие природные способности, — черные. Ну надо же было так вляпаться! Вот как чувствовала, что с этим больным будут неприятности. Маг, да еще и из высших! Теперь понятно, почему на нем все так быстро заживает. Да и с одеждой вопросов больше нет — многие волшебники Дартштейна пренебрегают современной модой, предпочитая «старый стиль».

— Сиделка, милорд, — отвлекшись от размышлений, коротко ответила я.

— Имя? — требовательно уточнил незнакомец.

— Кэтрин, милорд.

— Это ты меня заштопала?

— Что вы, милорд! В гостинице был проезжий доктор, это он вам помог.

Я старалась говорить как можно убедительнее, но глаз не поднимала, прекрасно понимая, как многое может сказать мой взгляд. Главное, чтобы маг не оказался Чтецом, иначе, рен цена всем моим усилиям.

— Ну, ладно. Что это за место?

— «Серая утка», милорд.

— И где она находится?

— На Карстерс-роуд.

— Рес!

Раненый выругался и попытался встать.

— Вам нельзя подниматься! — вскинулась я, укладывая его обратно. — Иначе шов разойдется.

— Глупости, — хмыкнул незнакомец и опять попробовал подняться. Его худое лицо скривилось от боли.

— Лягте.

Я снова удержала раненого и наткнулась на изучающий взгляд темных глаз.

Рес! Нужно быть осторожнее…

— Пожалуйста, вам нужно лежать, — уже более мягко сказала мужчине, поправляя повязку.

— Покомандуй еще, — хмыкнул незнакомец. — Спасибо за помощь, но мне некогда тут разлеживаться. Подай мой плащ.

Так, да? Я тут, понимаешь, жизнь ему спасаю, а он готов ее потерять из-за глупого упрямства?

— А теперь послушайте меня, милорд, — жестко произнесла в ответ. — Если вы подниметесь с постели, я не дам за вашу жизнь и ломаного рена. Это сейчас, под действием настойки, у вас нет никаких болей, но спустя полчаса эффект от микстуры закончится, и вы свалитесь в первую же придорожную канаву, где и умрете в жестоких муках. Так что советую вам лежать смирно и не пытаться свести на нет все наши труды.

Не дожидаясь, пока маг придет в себя, я налила в ложку сонное зелье и поднесла к его губам.

— Пейте, — приказала упрямцу и, не дожидаясь ответа, заставила проглотить лекарство.

— Что за?.. — попытался возмутиться больной, но зелье уже начало действовать, и вскоре он закрыл глаза и отключился.

— Вот так-то, — удовлетворенно кивнула, прислушиваясь к ровному дыханию мужчины. — Я никому не позволю портить мою работу.

До самого обеда больной спокойно спал, а я сочиняла объявление в газету. Дело это оказалось не таким простым, как представлялось поначалу. Нужно было описать все свои привлекательные стороны и при этом уложиться в три-четыре строчки.

Промучившись какое-то время, я все-таки составила небольшую заметку.

«Сиделка, окончившая лекарские курсы при Брегольском медицинском колледже, предлагает услуги по уходу за одинокой пожилой дамой или девицей. Исполнительная, аккуратная, честная. Имеются лицензия на работу и рекомендации. Для заключения договора просьба обращаться в бюро по найму номер шесть, располагающемуся по адресу: Кобург-рейне, дом 23».

Я перечитала написанное и задумалась. Стоит ли указывать, что наличие мужчин в доме нежелательно, или это только отпугнет потенциальных работодателей?

Подумав, решила оставить все, как есть. Мне бы сейчас хоть какое-то место найти, а то надолго моих сбережений не хватит. Нет, Папаша Дюк на улицу не выкинет, но нельзя же бесконечно пользоваться его добротой? Он для меня и так столько хорошего сделал!

В памяти всплыл промозглый зимний вечер, пустынная Карстерс-роуд, закрытые ставни домов и холодный ветер, гоняющий по улице обрывки газет и оберточной бумаги.

Я брела по дороге, сама не зная, куда и зачем иду. В тот момент мне было все равно. Голод и холод гнали меня вперед. Я понимала, что нельзя останавливаться, и все шла, шла, шла…

От голода кружилась голова, во рту было сухо от жажды, руки в тонких перчатках давно озябли и онемели. В душе прочно поселилась тоска.

Я уже почти отчаялась, и тут появился Папаша Дюк — огромный, нескладный огр, со зверским лицом и страшной улыбкой. Он вышел из дверей своего заведения, заложил большие пальцы рук за пояс фартука и уставился на меня тяжелым, придавливающим к земле взглядом. У меня тогда от страха душа в пятки ушла. А Папаша Дюк хмыкнул и спросил своим густым басом:

— Чего по улицам в такую погоду бродишь? Бездомная, что ли?

— Приезжая, — ответила я.

Как ни странно, страх куда-то испарился, и мне стало все равно.

— Заходи.

Огр посторонился, давая мне возможность войти в гостиницу.

— У меня нет денег, — ответила я.

— Да ладно, заходи, — махнул огромной ручищей Папаша Дюк. — Не дело это, в такую погоду по городу бродить. Не ровен час, захвораешь.

Из-за распахнутой двери доносился вкусный запах мясной похлебки, слышался веселый шум голосов, на порожки падали отблески теплого желтого света. И я не стала долго раздумывать. Поднялась на крыльцо и шагнула в тепло общей залы.

— Кто вы?

Я так глубоко задумалась, что не заметила, как очнулся раненый. Подняв глаза, наткнулась на его настороженный взгляд и постаралась скрыть улыбку. Похоже, зелье не подвело. Не зря я за него старухе Герте целых три рона отвалила. Незнакомец не помнил ни меня, ни наш недавний разговор.

— Сиделка, милорд, — повторила свой прежний ответ.

— Где я? — последовал очередной отрывистый вопрос.

— В гостинице «Серая утка», милорд.

— И где находится эта гостиница? Что это за город?

— Вы в Бреголе, милорд. На Карстерс-роуд.

Широкий лоб незнакомца наморщился.

— Какой сегодня день?

— Пятница, милорд.

— Рес!

Маг ожидаемо выругался, откинул одеяло и попытался подняться. Вот же упрямец!

— Вам нельзя вставать, милорд. Ваша рана еще не зажила.

— Много ты понимаешь! Еще не хватало валяться в какой-то захудалой гостинице, — раздраженно заметил мужчина, ощупывая повязку и недовольно морщась. — Кто меня зашивал? Сама?

— Нет, милорд. Доктор.